***
Юнги молча косится на засос Тэхёна, выглядывающий из-под воротника, и дождавшись, пока в машину запрыгнет Хосок, нетерпеливо спрашивает: — Когда успели, дебилы? Тэхён сначала хочет дать Юнги леща за оскорбление, но потом ловит траекторию взгляда Юнги, понимает причину негодования и округляет глаза, ловя в зеркале заднего вида довольный взгляд Хосока. Тот же, медленно оборачиваясь с переднего сидения, хитро улыбается и бровями играя, отвечает: — Тогда же, по ходу, когда тебе помаду размазали на пол рожи. Юнги резко поднимает голову, округляя ошарашенно глаза. Не может же быть этого… Чимин же не мог не сказать ему. Или мог? Юнги зажмуривается, представляя, в каком виде он там ходил среди толпы людей. Мало того, что он сегодня женщина, так оказывается еще и легкого поведения. Он смотрит на Чимина, в надежде увидеть поддержку в его взгляде, но тот сосредоточен на дороге, поэтому Юнги лишь удосуживается многозначительного подмигивания от Хосока. — Не ссы, у тебя помада стойкая, - успокаивает Мина Хосок. - Хотя, меня забавляет то, как ты бережешь свою репутацию. Завидная невеста получится. Чим, ты бы присмотрелся. Юнги, не веря собственным ощущениям заливается румянцем, словно невинная девственница. Это определённо первый и последний раз, когда он соглашается носить хоть что-то женское. Но Чимин, очевидно давно привыкший к шуточкам Хосока, даже бровью не ведет на хитрую провокацию.***
Утро субботы проходит как в дурдоме. Юнги с Хосоком вновь цапаются, Тэхён, увидев, что Хоби пытается закурить косяк, дает ему подзатыльник, немного не рассчитывает и тот, не ожидавший такого подвоха, спотыкается о собственную ногу и расшибает к чертям лоб. Тэхён, охреневший от такого разворота событий, пытается остановить кровь, бегая из комнаты в комнату в поисках аптечки, в то время, как Юнги, довольный, сидит и смотрит на распластавшегося на полу Хосока. — Поделом тебе, козлина, — произности он одними губами, на что получает красноречивый ответ из поднятого среднего пальца. Намджун стоя в дверном проеме, пытается понять, как он умудрился докатиться до такой жизни, и как так вообще получилось, что судьба свела его с этими идиотами. — Я не хочу создать впечатление, что не верю в наш успех, но они точно полицейские? — спрашивает у него подошедший со спины Чонгук. Намджун тяжело и устало вздыхает, когда видит, как Юнги по-детски пинает Хосока в лодыжку, в то время, когда Тэхён не видит. — Увы, но других вариантов у нас нет. Ты готов? — Ага, — кивает Гук и выходит из комнаты, в которой, с точностью до девяноста процентов, через пару минут случится очередная потасовка. — Хосок-хён кажется счастливым, — замечает Гук. — Мне бы хотелось, чтобы у него сложилось с этим человеком. Тэхён выглядит неплохим вариантом, — Джун еще пару секунд задумывается, над этой ситуацией, но тут же одергивает себя. — Но вернемся к делу. Чимин пойдет с тобой. Там многолюдно, не думаю, что Минхёк может что-то предпринять или как-то навредить тебе на людях. Твоя задача расположить его к тебе так, чтобы в следующий раз он пригласил тебя к себе. Хосок подкупил одну из горничных Минхёка, она дала подробный план его дома. Рабочий кабинет находится на втором этаже рядом со спальней. Все, чтобы тебе нужно будет сделать, это вставить флешку и включить комп. Тогда нам понадобиться около десяти минут чтобы скачать нужные данные. — Хён… — Чонгук немного мнется. — Что если он не позовет? Если я не буду для него интересным? Намджун хочет прибить себя из-за того, что впутал в это все своего Чонгукки. Он смотрит на хмурое неуверенное лицо, на антрацитово-черные глаза… они с детства ни капли не изменились… — Хей, не говори глупостей, мелкий. У тебя все получится! С каких пор ты стал таким неуверенным в себе? За тобой девочки еще с начальной школы бегали. Помнишь Сору, которая рисовала на руках твое имя до самой старшей школы? Чонгук слегка улыбается, мотая головой. — Не напоминай. Она была страшной и скучной. — Зато какая любовь, какие страсти! — Намджун смеется, выдавливая из себя самые искренние эмоции, а Чонгук ему прекрасно подыгрывает. Оба понимают, что пути назад больше нет.***
Чонгук приходит в кафе первым. Занимает самый дальний столик, заказывает зеленый чай с мятой и саркастично думает, что мята вряд ли поможет ему справиться с волнением. «Нужно было попросить у Хоби-хёна косяк» — думает он, прекрасно понимая, что получил бы только по шее, но попытаться определенно стоило. Минхёк приходит спустя двадцать минут. Чонгук замечает его не сразу, засмотревшись на яркую рекламу газировки по телевизору. Мужчина в этот раз выглядит совершенно иначе. Сменив деловой костюм на простые темные джинсы и светлый пуловер, он выглядел намного моложе и легкомысленнее, чем в тот вечер. Волосы без какой-либо укладки просто аккуратно зачесаны на бок, делали черты лица более мягкими и плавными. — Тебе идет этот цвет, — вместо приветствия говорит Минхёк и Чонгук немного теряется, не успев поздороваться. — Спасибо? — словно спрашивает он, не понимая, чем именно так привлек внимание стыренный у Чимина желтый свитер. Мужчина присаживаясь смеется — Ты похож в нем на пушистого цыплёнка. Мне нравится. — Вы видели пушистых цыплят? — А ты видел гладкошерстых? — У них перья! — Да, но они же пушистые, разве нет? За столиком возникает минутная пауза. Чонгук смотрит на Минхёка не моргая, пытаясь понять, как так получилось, что он сейчас сидит за столиком в забегаловке с правой рукой главаря мафии и спорит о том, пушистые ли цыплята. «Отличное начало разговора» — Чонгук мысленно хлопает себя по лбу и пару раз проморгавшись, мило улыбается довольному Минхёку. — Как добрались, господин? — Мне кажется, мы договорились, что ты не будешь меня так называть. Чонгук подносит к губам чашку с остывшим чаем и, поглядывая на Минхёка из-под ресниц, спрашивает: — Как тогда мне вас называть? Минхёк делает вид, что задумывается и, немного склонившись к Гуку, предлагает: — Как тебе «хён»? Минхёк-хён. — Мне нравится. Мин-хёк хён, — последнее Чонгук произнес на выдохе, с небольшим придыханием, заглядывая прямо в глаза напротив. Минхёк невольно сглатывает слюну, залипает на контуре тонких губ. Этот парнишка не был похож на тех, кого он обычно снимал. Манерные, слишком слащавые, они знали кто такой Минхёк и делали все, чтобы угодить ему в любом капризе. Но вот Чонгук… он не был таким, каким хочет казаться. В его глазах плескался дух бунтарства и независимости. Он не тот, кто прогнётся, даже будучи полностью повержен. Он тот, кто даже валяясь в луже собственной крови, зная что это его последние вздохи — плюнет врагу в лицо. И это делало все только интереснее. Минхёк наблюдает, как парень смотрит на него, как пытается делать свои движения более плавными, как бросает игривые взгляды, как облизывает время от времени губы, хоть на них и ничего не было. — Можно я и для тебя выберу имя? — вдруг спрашивает Минхёк. Чонгук на секунду теряет свое лицо и округляет глаза. — Чон-и. Можно звать тебя Чон-и? — Это девчачье имя, — возмущается Чонгук и Минхёк еле сдерживается, чтобы не наклониться и не поцеловать этого обиженного ребенка. — Это сокращенное от твоего. Чонгуку не нравится. Минхёк это видит, но не подает виду, внимательно наблюдая, как тот скрипя зубами улыбается и кивает, соглашаясь. — Хорошо, если вам так нравится. — Отлично, — хлопает в ладоши Минхёк. — Так что там с твоей хваленной курочкой с рисом? — О, она охрененная, — выпаливает Чонгук и осекается, поняв, что сказал. — Очень вкусная, то есть. Очень. Вкусная. Курица была на самом деле посредственная. Минхёк ел в разы вкуснее. Но он был готов жрать ее каждый день лишь бы вновь видеть, как блаженно прикрывает глаза этот парень, когда откусывает очередной кусочек. — Вкус детства, — откровенничает Чонгук. — Мы с ребятами из класса постоянно ходили сюда после уроков. А у вас было любимое место, куда ходили с друзьями? — У меня не было друзей, — отвечает Минхёк вполне обыденно, отправляя в рот очередной кусочек курицы. Чонгук перестает жевать, удивленно уставившись на мужчину. — Как так? Совсем? Почему? Минхёк чуть улыбается. — Сколько вопросов. С чего бы начать. Я много учился, мои родители часто переезжали из города в город. Мне было трудно каждый раз адаптироваться к новой школе, поэтому меня перевели на домашнее обучение. Чонгук, наконец-то глотает, и тихо признается: — Мне вас жалко. Детство это единственно хорошее время, чтобы заводить друзей. — Почему именно детство? Разве нельзя найти друга в старшем возрасте? — Почему же, можно. Только в разы сложнее. Минхёк смотрит на него с вопросом в глазах. Вот этот Чонгук намного больше ему нравится. — Просто в старшем возрасте существует намного больше факторов, которые мешают дружбе. Зависть, недопонимания, разные взгляды на жизнь, к тому же, влюбленность никто не отменял. Вы знаете статистику? По подсчетам в одном из трех случаев кто-то из друзей обязательно влюбляется в другого. — Откуда у тебя такая статистика? — смеется Минхёк. — Кто вообще будет это считать? — Пф, поверьте, человеческая любознательность безгранична. К примеру, вы знаете, что термиты съедают растительность в два раза быстрее, если слушают рок-музыку? Минхёк уже откровенно смеется. Он складывает локти на столе и кладет подбородок на ладони, не переставая улыбаться. — Или, в каждый год тринадцать человек умирает от падения торгового автомата. О, вот еще! Чтобы оторвать человеческое ухо в среднем необходимо давление в три килограмма. — Поверить не могу, что это еще кто-то проверяет. — Ага. А ещё, — Чонгук в какой-то момент на пике своего рассказа осекается, видимо поняв, что забрел не туда, куда планировал, уже тихо и спокойно продолжает: — Количество деревьев на Земле больше чем количество видимых нам звезд на небе. Минхёк с огромным удовольствием наблюдает эту чонгукову трансформацию. Вот он — живой и уютный враз становится сдержанным и замкнутым. — Почему ты остановился? — не выдерживает Минхёк. — Ты словно сдерживаешь себя. Не можешь расслабиться в моем присутствии? Тебя что-то напрягает или смущает? «Все смущает!» — орет внутренний голос Чонгука. Этот мужчина смущает его одним своим взглядом. Чонгук знает для чего именно пришел на эту встречу. Он должен сделать так, чтобы по максимум втереться в доверие к этому человеку, должен сделать так, чтобы хоть раз в своей жизни стать полезным брату и, наконец, иметь возможность жить не боясь за свою шкуру. Минхёк должен выглядеть в его глазах как отрицательный герой. Тот, кого в фильмах обычно сажают в тюрьму или пафосно убивают. Он должен вызывать осуждение, отвращение, желание убраться от него подальше, но… Чонгуку в какой-то момент становится комфортно от его голоса. Он не выглядит так, словно хочет в любой момент его, Чонгука, сожрать. Не было ни единой пошлой шутки или намека, даже касания. Чонгука это заставляло теряться. Было бы намного легче, будь Минхёк тем самым каноническим злодеем, что портит всем жизнь. Но он в какой-то момент смешно морщится от попавшегося в его рисе острого перчика, машет перед собой руками, жадно отпивая воду и смешно высовывая кончик языка… и Чонгук с ужасом понимает, что… — Мне нужно идти! — он вскакивает с места совершенно неожиданно, как раз после того, как Минхёк отдышавшись, утирал глаза от невольно выступивших слез. — Я… забыл. Да, забыл. Мне… — он заикается, скомкано пытается придумать причину внезапного побега, и уже выйдя из-за столика придумывает: — К бабушке. Мне, нужно срочно проведать бабушку. И убегает. Минхёк, наблюдающий за этой сценой с немым вопросом в глазах, отмирает лишь спустя пару секунд, когда за Чонгуком захлопывается дверь. Он переводит взгляд на недоеденный рис, остывший чай и совершенно неожиданно для себя обнаруживает возле тарелки несколько купюр за обе порции блюд. — Мда, Минхёк, так тебя ещё не отшивали, — говорит он сам себе спустя пару минут. — Что же ты задумал, Чонгукк-и?...