2017 год, 18 января.
Дамиано уже битый час вертел в руках пёструю упаковочную бумагу, всё никак не понимая, как с помощью неё обернуть подарок для Томаса. Ни клей, ни схемы из интернета, уверяющие, что за пять простых действий всё получится; ни маты, ни молитвы — ничего не помогало украсить скучный картон небольшой коробки. В парня даже закрадывались сомнения, что либо бумага какая-то не такая, либо он — дурачок, у которого руки не из того места растут. И голос внутри подсказывал, что дело здесь вовсе не в бумаге… — Интересно, а Томас сильно обидится, если я просто напишу на коробке «подарочная упаковка» и приклею бант сверху? Главное же не обложка, а суть! — У Дамиано с детства привычка выражать мысли вслух, когда он один, — Чёрт, нет, так дело не пойдет… — Случайно подняв взгляд, на настенной аккуратной полке он замечает подарок от Томаса, который явно постарался украсить коробку так, чтобы порадовать Дамиано в день его восемнадцатилетия. Тяжело вздохнув и мысленно обматерив всех производителей упаковочной бумаги, Дамиано взял телефон в руки, протёр его тыльной стороной ладони от клея, а затем зашёл в интернет и открыл седьмую по счёту схему с очередным сомнительным названием. «Упаковывать подарки просто! Вот пошаговая инструкция», — гласили первые строчки сайта. Ага, просто, если бы это было просто, в волосах Дамиано сейчас бы не находились тонкие бумажные полоски, а ладони не были бы обляпаны клеем, неприятно стягивающим кожу. Пофигистически махнув на всё это рукой, он постарался выкинуть из головы лишнее и всё-таки вникнуть в чудо схемы, но, к сожалению, неожиданный звонок от Виктории перебил весь настрой, заставив только очередной раз выругаться. — Вик, что-то срочное? Просто я немного занят, — Включив мобильный на громкую связь и отложив его, Дамиано сосредоточенно прикусывает губу, аккуратно загибая края последнего целого куска цветной бумаги точно по инструкции. — «Ну, если День Рождение Томаса, который начнётся с минуты на минуту, тебя не особо беспокоит, то я могу перезвонить позже», — Злобно и явно с сарказмом процеживает сквозь зубы Виктория. — Как с минуты на минуту?! — Дамиано аж подскакивает на стуле от услышанного, судорожно хватая телефон и смотря на время, — Твою ж мать, 17:45! — «Доброе утро, болван! Если через пятнадцать минут тебя не будет в кафе, я самолично откручу твою башку! И только попробуй забыть подарок Томаса, как в прошлый раз, тогда я не только голову откручу, но и в канаву сброшу тебя!» — Да прости! Прости меня! Просто я замотался и совсем забыл про время, — Дамиано на скорую руку сгребает обрезки со стола в мусорку, а после подбегает к шкафу и берёт оттуда первые попавшиеся футболку и джинсы. — «Извиняться будешь перед Томасом, который чуть ли не каждые пять минут подходит ко мне и спрашивает: «А где Дамиано? Он не придёт, да?» Не смей портить Томасу праздник, слышишь?! Если сегодня он, не дай Бог, расстроиться из-за такого недоумка, как ты, то я…» — Знаю, ты меня придушишь, заживо закопаешь, убьёшь и так далее по списку, — Дамиано наспех натягивает одежду, стряхивает с головы кусочки бумаги, подходит к зеркалу и пару раз прыскает на шею духами. — «Так что тебе лучше прийти поскорее, если не хочешь, чтобы всё это воплотилось в жизнь!» — С этим гневным причитанием Виктория бросает трубку, оставляя Дамиано в неприятной тишине. Да, вы не ошиблись, Дамиано принялся собирать подарок Томаса прям в его День Рождение. Скажу больше, он и содержимое подарка купил только сегодня утром, кое-как ухватив последний экземпляр. И да, после этого он до сих пор считает себя самым пунктуальным человеком в мире. И нет, это не нарциссизм. Наверное…***
Даже несмотря на обилие друзей, собравшихся в кафе, Томасу было грустно и одиноко, с его настроением определённо было что-то не так, но найти причину странных ощущений, к сожалению, никак не получалось. Так ещё и Дамиано неприлично опаздывал, что вдвойне нагоняло тоску. Долбаная влюблённость! Если бы не она, Томасу было бы пофиг на этого высокомерного, вредного, но такого привлекательного придурка, который всегда умудрялся поднять настроение одним своим присутствием. — Нечего сидеть в углу, пошли за стол, все ждут только тебя, — Итан дружески хлопает Томаса по плечу, тепло улыбаясь, — Или у тебя что-то случилось? Ах, Итан… В этого парня будто внутренняя чуйка встроена, он всегда чувствует настроение других людей. Сколько не надевай маски, сколько не отнекивайся со словами: «Со мной всё в порядке», — Итан всё равно найдёт способ вывести на чистую воду и постарается поддержать и помочь. — Просто странно чувствую себя, наверное, мне не стоило есть пять пирожных с кремом подряд, — И нет, Томас не врёт, он всего лишь умалчивает, что грустит не только из-за пяти съеденных пирожных, но и из-за одного красивого идиота, — Но знаешь, они были такими вкусными… Я не смог удержаться. — Хочешь, я сбегаю в аптеку? Она здесь недалеко, за углом. — Нет-нет, не переживай, живот не болит, — Томас встаёт с небольшого кафешного диванчика, улыбается, а затем добавляет: — Ладно, уговорил, пошли скорее к столу, а то Лео скоро всех до психушки доведёт своими анекдотами про бобров. Странный друг у Дамиано, но весёлый, с ним не соскучишься. — Если всё-таки поплохеет, немедленно зови меня, окей? — Никак не унимается Итан. — Окей, мамочка, — Томас закатывает глаза, хихикая. Спустя пару десятков поздравлений наподобие «Томми, с Днём Рождения! Желаю тебе гитар побольше да чтоб стояло подольше!», у Томаса наконец-то получилось добраться до стола, на котором красовались фрукты, те самые кремовые пирожные и пара банок с пивом, скрытно пронесённые в кафе друзьями. Не густо, но все сюда как бы не наедаться пришли, а культурно повеселиться. Если, конечно, под «культурно» можно понимать галдёж, частые шуточные поздравления про «чтоб стояло подольше» и мат через каждые три слова. Что поделать, юность — она такая. Стоило Томасу сесть во главе стола, на его лице наконец-то засияла счастливая улыбка, ведь друзья в один голос запели традиционную, слегка поднадоевшую, но такую родную песню «С Днём Рождения тебя!», а ровно через секунду Дамиано собственной персоной вынес торт. Томас даже не знал, чему радоваться больше: торту или Дамиано, хотя, думать сейчас совсем не хотелось, все мысли заполонили лишь карие горящие глаза, с теплом и капелькой «прости меня, я не специально опоздал» смотревшие на Томаса. — Поздравляю с шестнадцатилетием, братан! — Дамиано аккуратно кладёт торт в центр стола, а затем подходит к другу и крепко обнимает его, целуя в щеку, — А это тебе, — Он ловко достает из-за спины небольшую коробочку и протягивает её Томасу, — Я старался, надеюсь, понравится. То, что Дамиано старался, парень заметил сразу, ведь коробка, криво-косо и явно на скорую руку обёрнутая в упаковочную бумагу, прям кричала об этом, однако милый бантик на крышке скрашивал недостатки. — Оу, спасибо, — Томас кивает в знак благодарности и берёт в руки подарок, ощущая, что некоторые стенки липнут к пальцам. Недолго думая, он сразу же принимается открывать сие сюрприз прям на глазах у друзей, ведь сладкое предвкушение никак не давало покоя. И, как только он делает это, выражение лица моментально сменяется со счастливого на удивлённое и хмурое: — Серьезно? Таким образом ты решил отомстить мне за игрушечный член, или мой подарок — это реально коробка, наполненная листочками с нарисованными хуями? — Из зала послышались сдавленные смешки друзей. — Согласись, я не мог просто так оставить тот пранк, я должен был проучить тебя за то, что ты подарил мне плюшевый хуй на День Рождение, — Дамиано ехидно ухмыляется, — Но это не всё, загляни глубже. Томас состроил не читаемое выражение лица, хмыкнул, пожал плечами и принялся разгребать кучу с «членами». И вот, наконец-то добравшись до дна, он нащупал какой-то странный маленький мешочек, который поспешил вынуть, чтобы рассмотреть поближе. — Кольцо? — Томас изумлённо смотрит на кольцо, предварительно вынутое из мешочка, — В виде змеи? — Знаешь, я давно испытываю к тебе не просто дружеские чувства… — Дамиано кладёт ладони на плечи недоумевающего парня, смотря в глаза, — Поэтому хотел бы спросить, согласен ли ты выйти за меня? — В зале после этого смелого заявления раздаётся протяжное «у-у-у-у», а Виктория не выдерживает и выкрикивает: «Томас, соглашайся! Ты же об этом всегда и мечтал!» Если бы Томас не знал своих друзей, как свои пять пальцев, то он бы мгновенно засмущался, желая провалиться под землю от стыда, но нет, этому не бывать, по крайней мере сегодня. — Надеюсь, мой ответ тебя устроит, дорогой, — Томас быстренько надевает кольцо на средний палец правой руки и показывает его в жесте «фак». — Ах, ты разбил мне сердце! — Дамиано изображает вселенскую печаль, наигранно плача, — Как ты мог осквернить мою любовь? Томми, я же тебя так любил, так любил, а ты!.. — Увы, брат, чувства бывают не взаимны, — Хоть Томас сейчас и искренне смеётся с этой причудливой сценки, в его груди всё равно предательски колет сердце. Знали бы присутствующие здесь, что любовь на самом деле более чем взаимна, правда, чувства Томаса настоящие, а клятвы Дамиано про любовь до гроба — нет, — Так, брошенка, утирай слёзы и садись куда-нибудь, хочу повеселиться по полной. Неспеша оглянувшись, Дамиано опустил взгляд на рядом сидящего с Томасом Итана и задумался. Сидеть у противоположного конца стола ему не особо хочется, а вот быть поближе к имениннику было бы неплохо. И, не имея привычки отказывать себе, Дамиано поспешил наклониться к Торкио и прошептать: «Итан, будь другом, пересядь к Вик», — на что сначала получил удивление, потом подозрительный взгляд, выражающий: «Ни ахуел ли ты?», а затем желаемый вздох смирения. Итан, к несчастью, уже давно привык к тому, что Дамиано постоянно хочет быть как можно ближе к Томасу, а возражать наглецу, который любой ценой добьётся собственных желаний, — попросту бессмысленно. — А почему Итан пересел? — Недоумевающе спрашивает Томас, совершенно упустив момент, когда Дамиано подсел к нему, без капли стыда вторгаясь в личное пространство. — Я не нравлюсь тебе в качестве соседа? — Дамиано придвигает стул Томаса поближе к своему, чтобы приобнять парня и полюбоваться его смущением. — Да нет, нравишься, — Томас напрягается от ощущения такой близости и опускает взгляд. — Хах, а говорил, что чувства не взаимны, — Дамиано нарочно прижимается к Томасу вплотную, — Что ж тогда ты не согласился выйти за меня? — Затем он ещё больше сокращает расстояние, тихо произнося на ухо следующее: — Боишься? Томас с трудом сглотнул ком в горле, ощущая, как всё тело в миг покрылось мурашками. Чёртов Дамиано! Почему ему обязательно нужно приставать? Нет, чтобы тихо посидеть рядом, как Итан, например, почему именно флирт, переполненный шутками и тактильностью? Томас же не выдержит неловкости пополам со смущением! Хоть он и говорил, что научился контролировать чувства, привыкнуть к выходкам Дамиано всё ещё было крайне сложно. Как бы парень ни старался держать самообладание, злосчастные бабочки в животе всё равно трепетали и порхали, то и дело радуясь желаемому вниманию. Когда Томас собрался с силами и хотел уже было оттолкнуть от себя друга, чтобы выразить ему своё «недовольство» насчёт нарушения личного пространства, он вдруг почувствовал тонкий запах, моментально заинтересовавший его. Что это? Посильнее втянув носом воздух, Томас понял, что аромат исходил от Дамиано. И нет, это не были духи, парфюм друга всегда был ярким, дерзким и, если так можно выразиться, сексуальным. Странный же запах имел иные нотки, он не был отвратительным, наоборот, казался вкусным, да настолько, что мысли улетучивались, а биение сердца учащалось. Аромат пленил, заполоняя голову одурманивающим желанием, от которого приятно скручивался узел в животе, а дёсна предвкушающе зудели. — Да ладно, расслабься, я же шучу, — Заметив отсутствие реакции у Томаса, Дамиано отстраняется. А Томас после слов друга резко вернулся в реальность и больше прежнего напрягся, не понимая собственной реакции на запах, который, к слову, уже исчез. Это помутнение? Что в этом тонком аромате было такого, отчего внутри возникало невыносимое желание воткнуться носом в шею Дамиано и нюхать, нюхать, нюхать, нюхать её до тех пор, пока дыхание не участится, а перед глазами не появится надпись «я хочу тебя». И это «я хочу тебя» вовсе не подразумевало под собой сексуальное влечение, здесь было нечто другое, нечто необычное, но определённо приятное. «Видимо, я уж совсем помешался на Дамиано, надеюсь, это не смертельно», — подумал Томас, решив откинуть эти мысли куда подальше и переключиться на вечеринку, собранную в честь его шестнадцатилетия.***
— Мам, я дома, — Томас пытается притворяться трезвым, но ранее выпитые две банки пива под дружеским предлогом: «С сегодняшнего дня ты взрослый, так что давай, пробуй!» — никак не помогали сохранять здравомыслие. — Томас, я же просила звонить в случае чего! Почему ты задержался и не предупредил об этом? Ты вообще время видел?! На часах десять вечера! — Алессандра подбегает к сыну и крепко обнимает его, — И чем от тебя пахнет? Ты пил?! — Нет, — Парень поджимает губы, мысленно давая себе подзатыльник за то, что забыл скрыть запах пива, — Нет, не пил. — Посмотри мне в глаза. — Мам, ты обещала больше не применять свои способности на мне! — Я сказала посмотреть в глаза! — Да не пил я, клянусь! — Томас прячет взгляд от матери, пытаясь отстраниться, но нечеловеческая сильная хватка на плечах, — чтоб она была неладна! — не даёт нормально высвободиться. — Если не пил, то тебе нечего скрывать. И не переживай, в личные воспоминания лезть не стану, только удостоверюсь, что ты не врёшь. Томас поколебался пару секунд, а затем тяжело вздохнул и посмотрел матери в глаза. Всё равно деваться некуда, нотаций не избежать. — Я же говорила, что тебе не стоит дружить с этим Джино! И зачем ты только повёлся на его сомнительный предлог: «С сегодняшнего для ты взрослый, так что давай, пробуй»?! То есть, когда мы с отцом предлагаем тебе попробовать хороший алкоголь, чтобы ты понял, что это такое и как его пить, ты отказываешься, а стоит подозрительным дружкам всучить какую-то дешёвую дрянь, ты с радостью соглашаешься?! — Ты не понимаешь, мам… — Что не понимаю?! Признай, тебе же не нравилось это пиво! У тебя после каждого глотка живот чуть не выворачивало, а ты всё равно продолжал пить, поглядывая на Дамиано, чтобы казаться перед ним крутым. — Эй, ты говорила, что не будешь трогать личные воспоминания! — Дамиано твой друг, а не какая-нибудь девушка! И с чего ты решил, что алкоголь сделает тебя крутым в его глазах? Он же сам на вечеринке ни раз отговаривал тебя больше не пить, видя, как тебе плохо от пива! Как знала, что нужно было идти с тобой в кафе! После этих слов Томас зло взглянул на маму, фыркнул и силой вырвался из хватки, идя в сторону своей комнаты. Алессандра ещё что-то говорила, но парень не обращал внимание на это. Он закрылся в своей комнате, сел на кровать и обидчиво скрестил руки на груди, проклиная весь мир: «Чёртово День Рождение! Чёртов Джино! Чёртово пиво!» — ненависть переполняла вены, а алкоголь усиливал эту эмоцию, от ощущений которой Томасу хотелось хорошенько ударить по подушке, чтобы спустить пар, — «Так ещё и мама рылась в моих воспоминаниях и не весь что там увидела! Ахуенно, блять!» — Томасу не хотелось, чтобы кто-либо знал про его бисексуальность и нежные чувства к лучшему другу. И нет, дело было вовсе не во взглядах родителей, они бы ни в коем случае не осудили своего сына за это, однако стеснительность и замкнутость никогда не позволяли Томасу подпускать людей близко к душе. «Бз-з-з, бз-з-з», — завибрировал телефон в кармане узких джинсов, оповещая своего обладателя о новом сообщении, а заодно и выдёргивая его из мыслей. Закатив глаза, Томас взял мобильный в руки лишь для того, чтобы убедиться, что ему пришли очередные поздравления от бесконечных родственников, многих из которых он даже в лицо не знает, и друзей. Однако, заглянув в шторку уведомлений, на экране блокировки среди слащавых «С Днём Рождения! Желаю счастья, здоровья…» он заметил короткое, но такое приятное «Ты живой там? Родаки не сильно кричали за то, что ты поздно пришёл?» от Дамиано. — Волнуется… — Не выдержав, произносит вслух Томас, глупо, влюблённо улыбаясь; злость моментально улетучилась, уступая место чувствам, согревающим одинокую душу. — Можно войти? — После стука в дверь спрашивает Алессандра. Томас аж вздрогнул, поспешив выключить телефон и положить его экраном вниз на постель. Состроить из себя обиженного на весь мир подростка было намного сложнее, чем отложить мобильный, однако он и с этим быстро справился. Нечего маме видеть улыбку до ушей, пусть думает, что её сын всё ещё злится. — Можно. Алессандра тихонько зашла в комнату, закрыла за собой дверь и присела рядом на кровать: — Сынок, прости, мне не стоило кричать, я виновата, — В ответ Томас отворачивается и скрещивает руки на груди, хмурясь, — Просто пойми… Я переживаю, ты взрослеешь, у тебя появляется своя жизнь, а я до сих пор подсознательно думаю, что тебя нужно водить за ручку и оберегать от ошибок. Мне сложно принять, что ты уже не мой мальчик-Томми, любящий забираться на диван и изображать из себя рок-звезду, а уже вполне взрослый парень, имеющий право самостоятельно принимать решения, что ему делать, а что — нет. Услышав эти откровения, Томас растерялся и опустил руки на колени, поникнув головой. Стыдно, сейчас было очень стыдно за свои выходки, мама всегда хочет как лучше, а он строит из себя не пойми кого, творит глупости, на которые бы в жизни не решился, если бы не недодрузья. Дурак… — Давай мириться? — Алессандра берёт сына за руку, переплетая пальцы. — Давай, — Сразу отвечает Томас, он разворачивается лицом и обнимает маму, прижимаясь.