Ты опять печаль моей улыбки

— Хм… Давно не виделись. Я замираю, боясь пошевелиться или даже вздохнуть. Мне кажется, моё сердце готово переломать мне рёбра и жертвенно пасть на его ладони. У меня болит голова. Я не могу думать. Это происходит снова. Снова, снова, снова — я слаба. Всё это время я тонула в ненависти, и это единственное, что мне не удается победить. Поток воспоминаний, переплетенных с насилием и хаосом, который возвращается бесконечно. Я никогда не избегу этого. Я этого заслуживаю, не так ли? Я ищу логику в страдании и ложном искуплении. Это единственный способ, которым я выживаю. Приехав в сеул я быстро узнала, что жизнь совсем не добра. Она сурова и безжалостна, бросая меня в самое ужасное место с самого начала. Она снова и снова отдает меня в руки смерти — и праздно наблюдает, пока не сочтет, что мои страдания чего-то стоят. Где-то во мне есть отсутствие бытия. В этой жизни есть много утаенного и слишком мало обращенного внимания — но иногда страдания следует оставлять невысказанными. Он что-то значил для меня. Я не могу сказать, что именно, но это пугает меня. Моё сердце болит, говорит мне, что что-то не так, говорит мне, что я делаю неправильный выбор. Может быть, я всегда была такой, я не уверена. Всё кажется размытым, как в тумане, и я ничего не понимаю. Любовь — это безупречная смесь правды и обожания. Простое существование, которое проникает в самые глубокие глубины тела и ума до тех пор, пока его нельзя будет идентифицировать. Это нежно, тихо, сначала — едва уловимое учащение сердцебиения, затем жар, который поднимается к щекам. Мысль о вечности, бесконечности, запутавшейся в маленьком пространстве между моими руками. Затем медленно, но вездесуще — успокаивающее сердцебиение и утешение даже в самых незначительных взаимодействиях. Как так получается, что уверенность бурлит в моей крови в каждый момент, кроме этого? Я хочу отстраниться от этих чужеродных эмоций, которые угрожают нарушить моё самообладание. Я не знала такого животного страха перед людьми, пока не встретила его, и мысль об этом просто невыносима. Потому что это не обычный страх. Это страх, вызванный идеей неизвестности, идеей счастливого конца — чего-то, чего я заслуживаю, но чего не заслуживает он. Я веду себя эгоистично? Я медленно поворачиваю голову в сторону источника голоса. И могу почувствовать, как у меня пересыхает в горле, а руки сжимаются в кулаки. Это ужасно, и пока я пытаюсь разобраться в своих бурлящих эмоциях, Мун Джо встаёт рядом со мной. Его глаза мягкие; такие мягкие, что это причиняет боль. — Что вы тут делаете? — холодно спрашивает он. Я ловлю на себе его взгляд, его глаза пристально изучают мои собственные. Затем резко опускаю голову, пытаясь унять дрожь в теле. — Просто… Гуляем, — отвечает за меня хриплым голосом Чон У. Я чувствую его страх. Настолько же большой, как и мой. Я судорожно сглотнула, позволяя грубым эмоциям скользнуть в горло и обжечь легкие. Что сейчас будет? — Давно вас не видел, — он словно специально говорит так медленно и вкрадчиво, пытаясь создать жуткую атмосферу. — Э… Вот… Это тот стоматолог о котором я вам говорила, — неловко улыбается Чон Хва, указывая руками на него. — Со Мун Джо. — Верно, — мужчина кивает ей. — Мы уже знакомы. — А да… Точно… — девушка пристыжено опускает глаза. Я молчу, позволяя своим мыслям раствориться в океане ужаса. — Очень весело, но нам уже пора… — бормочу я, быстро кланяясь полицейской и стоматологу. — У-удачного вам дня! — Уже уходите? — спросил он, в притворном удивлении приподняв брови. То, как он говорил, было похоже на осенний ветер, шелестящий в кронах деревьев. Моё сердце бешено заколотилось, когда я повернулась к нему лицом. И наконец-то я поняла. Моё знакомство с ним лишь положило начало серии непрерывных встреч на протяжении всей моей оставшейся жизни. Переплетенный хаос двух душ, соединенных вместе навечно. Небеса знают, что я пыталась. Снова и снова я пыталась избавиться от боли, которую испытывала, когда он улыбался мне и исчезал. Часы и минуты никогда не смогли бы описать беспокойство и замешательство, которые я испытала, когда он появлялся только для того, чтобы потом снова исчезнуть. Снова и снова я натыкалась на его фигуру, стоящую в тени моего воображения. Были моменты, когда я задавалась вопросом, почему он снится мне так часто? Но теперь я поняла. Даже если я убегу, даже если я спрячусь, он никуда не исчезнет. Так есть ли во всём этом смысл? Его лицо украшала очаровательная улыбка. Как и всегда. Лишь один раза взглянув в его глаза, я поняла — он всё знает. О нашем побеге, обо всём… Но я не хочу называть это «побег». Несмотря на боль в сердце, когда я думала об общежитии, я не могла заставить себя признать, что сбежала. Его улыбка стала ещё шире, когда он заметил волнение, написанное на моём лице. — Мы же можем прогуляться? — так просто, улыбаясь, спрашивает он. В его карих глазах пустое восхищение. И все, что я могу сделать, это кивнуть, потому что что может быть хуже, чем оставаться в ловушке этих томительных эмоций? Противостояние им. Эта мысль мучает меня, когда я легко улыбаюсь ему. И снова притворяюсь, что я тот человек, которым когда-то считала себя до него. — Не подскажите сколько времени? — Мун Джо обращается к полицейской. — О… — она быстро включает телефон. — Без пятнадцати двенадцать. — О нет, как жаль… — вздыхает мужчина, на его лице появляется расстроенное выражение, — пациент совсем скоро, прошу меня простить. В следующий раз, — но даже так улыбка не сползает с его лица. — Ничего страшного! — поспешно заверяю его я, ликуя в душе. — До свидания, — прощается он и исчезает так же быстро, как и появился. *** В жизни Мун Джо есть любовь, удача, кровопролитие, и все это так прекрасно. Страданию нет места в поисках адреналина и опасности, но это было бы так легко и заняло бы так мало — запутанность агонии и мучений. И он это знает. Он знает это, активно ищет, смотрит прямо в глаза и улыбается, почти как если бы он столкнулся с самой смертью. И она тоже это знает, и, он клянется богами, она хочет это понять. Разница в том, как он радостно смотрит на своих врагов, и в том, как он смотрит на неё прямо сейчас. Контраст между любовью к крови и любовью в сердце — какая ужасная вещь. Он любит её и выражает это всеми возможными способами. Через искренние взгляды и слова, через эти лукавые ухмылки. Он любит её, но его душа ищет чего–то другого — чего-то большего, и это не любовь. Это опасности мира, насилие, хаос, разрушение всего этого, и такой катарсис — это то, что лежит в его конечной игре. Но это часть боли, не так ли? Делать ставки на то, выживет ли она в последнем бою, сможет ли заявить о превосходстве над своими врагами, сможет ли по-настоящему выжить или просто убежит. Он учиться любить и узнает, что значит разбитое сердце. Мун Джо понимает, что это часть жизни, и он приходит к пониманию того, что все хорошее когда–нибудь заканчивается — вот почему он ищет большего, снова и снова, чтобы создать нескончаемый цикл безнадежного забвения. Потому что однажды она уйдёт, и он приготовится к боли. Она уйдёт. Может быть, завтра, может быть, через десять лет, но она сделает это, и, может быть, они оба ждут этого, даже если не хотят. Но он знает, что она вернётся. Он узнаёт о трагедии, и не так, как ему хочется. Это захватывает его целиком, разрывает на куски, но цикл будет продолжаться, и он тоже. И встретив её здесь, он понял — она вернулась. Это точно она, осознает он, и первое, что представляет, — это её реакция: ужас, написанные на её чертах и волнение на её лице, когда она заметит его. Эти расширенные от страха глаза… Он очень хорошо запомнил их первую встречу, и думает, что через все жизни, которые пережила его душа, через каждый значительный момент горя и удивления и все, что было между ними, он будет помнить больше всего. Это прильнет к его сердцу, и он будет носить это с собой, нежно, глубоко. Но сейчас в её глазах есть едва уловимая печаль, которая тонет в черных оттенках, та, которая ощущается гораздо тяжелее на его сердце. Она не рада его видеть? Или может быть… Ужасно рада? Его душа трепещет в её присутствии. Что будет в будущем, задается он вопросом, если она будет продолжать в том же духе? Как же разрушителен и прекрасен жизненный цикл, эта сплетенная паутина трагедий и радостных событий. Мун Джо считает человеческие эмоции увлекательной и непостоянной вещью, и он не любит об этом забывать. Это сюрреалистично — приливы и отливы того, что может быть заложено в сердце другого человека, проявление его истинной природы. Он хочет быть причиной всего этого — ужаса в глазах врага, потери решимости на перед смертью. И в этот момент с ней, прямо здесь, прямо сейчас, гордость разливается по его венам, когда он знает, что именно он является причиной ужаса, который расцветает в её глазах. — Мы же можем прогуляться? — он предложил это, надеясь на испуганный отказ. То смятение в её глазах… Тот страх… Но она лишь кивает, не в силах отвести взгляд от его лица. Удовлетворение для такого униженного и оскорблённого, как он, — за пределами всех мечт и сладострастных сновидений. — Не подскажите сколько времени? — мужчина поворачивается к полицейской, которая чувствовала себя очень неловко. — О… — она включает телефон. — Без пятнадцати двенадцать. — О нет, как жаль… — вздыхает стоматолог, изображая крайнее расстройство, — пациент совсем скоро, прошу меня простить. В следующий раз, — но даже так он не перестаёт улыбаться. Как он может перестать, когда она здесь? — Ничего страшного! — быстро успокаивает его девушка. — До свидания, — прощается он и исчезает так же быстро, как и появился. *** Я плюхнулась на мягкий матрас, глубоко вздыхая. Мои ноги были измотаны. По крайней мере, сегодня ночью я буду хорошо спать… Ну, я так думала. Лениво перевернувшись на спину, я закрыла глаза, пытаясь выкинуть этот ужасный образ из головы. В глубине моего сердца есть что–то, что напоминает ощущение океанских волн — чувство утопления и мечтательности одновременно, и подъема над приливами — глубокий вдох и облегчение, обретенное в свободе. В моём имени нет ничего святого, безусловно, нет — но оно всё ещё принадлежит мне, и о нём по-прежнему мало кто знает. — Больше никогда на улицу не выйду… — пробормотала я. — Думаешь… он понял, что мы съехали, а не просто исчезли на время? — задумчиво спросил у меня Чон У, усаживаясь на свою кровать. — Конечно! — я вскочила с постели, глядя на него. — Он же не настолько глуп… — Справедливо, — заметил парень и тяжело вздохнул. — Надеюсь это был последний раз, когда мы его видим. — Да… — выдохнула я, отводя взгляд в окно. Было уже темно. Знакомый привкус железа наполняет мой рот, подавляет мои чувства, и довольно скоро за ним следует страх. Я ведь тоже… надеюсь на это? Кончено, что за глупый вопрос. И почему я вообще об этом думаю… Мой разум остается бдительным в тишине, и, как ни странно, она удушающая. Чон У делает глубокий вдох, слегка нахмурив брови. Он не торопит меня, просто ждет. — Ты… — мои губы приоткрываются, но слова выходят неправильно. Появляется онемение, которое оседает на языке, горечь и снова привкус железа. — Ты часто думаешь об этом месте? В моём голосе есть что-то сродни опустошению, и мне это не нравится. Я хотела бы ответить мгновенно, хотел бы знать, что нужно сказать. Иногда мне действительно этого не хватает — адреналина, который струится по венам, острых ощущений от страха, все шансы против меня. — Стараюсь не думать, — он натягивает нерешительную улыбку, задаваясь вопросом, все ли слова произносит правильно. Тревога в моём животе лишь немного утихает, когда я подсознательно концентрирую свой взгляд только на нём. «Тогда почему я постоянно думаю?». — Ты не можешь забыть это место, — словно прочитав мои мысли, произносит парень. Я заставляю себя отвести взгляд, чувствуя, как жар приливает к моим щекам. Разве это так заметно? — Не могу. Это невозможно, — я легла обратно на кровать, устремляв свой взгляд вверх. И вот снова лежу, смотря в потолок, не зная что делать с мыслями съедающими меня изнутри. Утопаю в собственном море, а раньше на этом месте была лишь небольшая лужица. — Может, надо обратиться к психологу? — со всей серьёзностью спросил у меня Чон У. — Может, — я уже ничего не понимала, мои мысли были полны миражами, но речь затмевала туман. Пусто в голове, как пусто на душе, но в сердце все наоборот — необычайно тяжело. Оно испытывают жгучую боль, что причинила неспособность включать разум там, где нужно. Рядом с каждым человеком, кто позволяет мне испытывать хоть какое-то чувство. Он не знает, что чувствую я, и больше никогда не узнает. Я не знаю, что чувствует он, и больше никогда не узнаю. Надо просто отпустить… Но как? — Я устала… — я перевернулась набок, спиной к Чон У, — спокойной ночи. — Спокойной ночи… Щёлкнул светильник и комната погрузилась в темноту. Был слышен лишь шорох Чон У на кровати. «Блин, надо было хотя бы переодеться…», — только сейчас дошло до меня. Но было уже не важно. Я и правда устала и очень сильно хотела спать. А завтра ещё и собиралась на пары… Еле слышно зевнув, я закрыла глаза и накрылась одеялом почти с головой. Сон медленно завладевал телом… *** «Что со мной?», — я могла думать, я могла понимать, но не могла пошевелиться. Невыносимая боль сковывала движения, поэтому оставалось лишь лежать на земле в луже собственной крови, которая оказывалась на асфальте при кашле или малейшем вздохе. Во рту был отчётливый привкус металла, отчего становилось тошно и хотелось ещё больше и поскорее уйти на тот свет или окончательно избавиться от крови в полости рта и горле. «Я умираю?». Осознание пришло очень скоро. Хотя, кто бы не догадался… «Из-за чего?..». Испуская тяжелые вздохи и выкашливая новые порции крови, я смогла пошевелить ледяной рукой и медленно положила её на живот, заляпывая пальцы в крови. — Больно? — слышу я холодный голос, но никак не могу понять где. — Ты сама это сделала. — Ч-что? — выплюнула я вместе с кровью. — Ты уверена, что в тебе не живет ещё одна ты? Ещё одна другая, но твоя личность, думающая совершенно другое? Теперь я стою на коленях, держась за что-то холодное, воткнутое в мой живот. Мне холодно. Но я не чувствую боли. Лишь ужасную тоску и одиночество. — Ты сделала это сама, — следующее, что я вижу, это его. Мун Джо стоит передо мной, насмешливая ухмылка играет на его губах. — Сама. — Нет… — могу лишь пробормотать я, перед тем, как опустить голову вниз и понять, за что я держусь. Нож. Ледяная, заляпанная кровью сталь. Я убила себя? Зачем?.. — И что это значит, если мы не созданы для чего-то большего, лапуля? Несчастье сплело наши души воедино, смешало ложные притворства радости с нитями надежды, известными как забвение. Но было ли это забвением? Или я всегда знала, что это произойдет? Слёзы наворачиваются на мои глаза, а на губах появляется редкая мягкая улыбка. Я поднимаю голову обратно, отчаянно всматриваясь в лицо Мун Джо. И все же я ищу боль в его глазах, жажду любого признака скорби и сожаления, но в его существовании есть лишь пустота, и ничего более. Тогда я прикладываю все свои усилия, собираю все остатки сил и вынимаю нож из своего живота. Ужасающий хрип вырывается из моего горла и всё вокруг меркнет. Бездна — опасная сирена: угрожающая и манящая, быстро заставляющая меня поддаться тьме, принять её целиком и позволить ей наполнить меня своими секретами и отравить ядом, который разъедает суть моего существования, пока не останется только она. Темнота. Кругом мрак. Я оглядываюсь по сторонам и щупаю дрожащими пальцами свой живот, а затем и всё тело. Ни следа крови, ни следа ужасной раны. Я жива… — Ты совершила ошибку. Это то, чего ты хотела? Его облик возникает передо мной. Он больше не улыбается. «Я совершила ошибку… Опять», — говорит голос внутри меня. «Но что я сделала?..». Он презирает меня и, возможно, даже я презираю саму себя. Это не тот результат, которого я хотела. Я поджимаю губы, сжимая кулаки. Я не потерпела неудачу. Я не могу. Я исправлю это любыми средствами. Я не потерпела неудачу. — Ты сбежала, — произносит он, склоняя голову набок. Я ничего не говорю. Это неправильно. Это неправильно. Это очень неправильно. Я сделала неправильный выбор. Напоминание яростно звенит в моих ушах, когда я рассматриваю его лицо, не в силах отвести взгляд. Скоро я буду мертва, и, клянусь богами, я думаю, что больше не могу ждать. Будет и больно, и спокойно умереть от его рук. Я улыбаюсь сквозь слезы и закрываю глаза в последний раз. Ощущение его лезвия, пронзающего мою кожу. Как легко я приняла своё поражение. Может, это и есть тот самый счастливый конец? Я резко просыпаюсь посередине ночи, будто на меня вылили ведро ледяной воды, сердце билось в бешеном темпе пока глаза бегали по темноте пытаясь убедиться что комната пустая и никто не протянет ко мне свои грязные руки. Как только воздух заново стал наполнять мои лёгкие, я больше не могла сдерживать себя. Всё внутри разрывало меня на части, голова раскалывалась, а сердце больно сжималось. Я крепко зажмурив свои глаза, в надежде избавиться от этого ужасного образа, застывшего в моей голове. Не сумев это сделать, всхлипнув, я раскрыла глаза, уставившись в мрачный потолок. Тусклый лунный свет проникает в окна небольшой квартирки. Лишь он и освещал всю комнату. Я повернула голову направо. Чон У спокойно спал на своей кровати. Моё сердце пропустило удар, потом второй и третий, затем начало отбивать быстрые отчаянно удары, дыхание полностью сбилось. Сейчас во мне была не только злость, но и растерянность Вот-вот первая горячая слеза потекла с правого глаза, оставляя за собой влажную дорожку. Я не знала, как мне дышать. Глаза начали печь, а слёзы всё больше накатывать, но я пыталась держаться. Я сжала зубы, отчего было отчётливо слышно скрип и ущипнула себя за ногу. Я начала причинять себе любую боль, лишь бы не заплакать и остаться сильной. Но даже так слезы предательски скатились, проводя мокрые дорожки по щекам. В душе начинала образовываться пустота. Чёрная дыра, которая заполнялась болью от мысли, что я не могу так больше. «Чем я это заслужила?». Я перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку, сжимая простынь в руках от боли внутри. Я закрыла глаза с невероятным желанием убежать в неизвестном направлении. Ком в горле и слёзы, которые уже вышли наружу, стекая по красным щекам, мешали дышать. Боль словно царапала, разрывая сердце на мелкие кусочки, а затем раздувая их и те медленно падали в пустоту. «Так… Тихо… Успокойся. Ты разбудишь его…», — крутилось у меня в голове и я перестала так громко всхлипывать. Я села на кровати, посреди маленькой пустующей комнатки. Затем уткнулась лицом в свои колени, пытаясь унять бешеное сердцебиение и выровнять дыхание. Видимо, я больше не усну. Прокручивая в голове этот отвратительный кошмар, я поднялась с постели и направилась на кухню. Я не знаю чего хочу. Может я вообще ничего не хочу? Я открываю холодильник, но тут же его закрываю, ибо ничего не интересует мой глаз. Я бы не сказала, что внутри меня как-то пусто, там скорее одиноко… Трудно принять новый мир не в общежитии… Всё такое странное… Я будто не у себя дома. Это ведь теперь мой новый дом? Это чувство такое мерзкое… От подступившей к горлу горечи я снова заплакала, дрожа от мерзкого ощущения, будто где-то внутри раскрутился маленький ураган. «Хватит… Хватит думать о нём!», — кричал мне мой мозг, но я не могла остановиться. Как перестать видеть его гнилое лицо во всех местах своего мира? Лишь об одном человеке я сейчас думала. Его образ так часто мелькал в моих снах. Прошу, оставь меня в покое. Пожалуйста… Пусть он просто оставит меня в покое… Пожалуйста! С каждым днем я тихонько схожу с ума, от переизбытка боли, от недостатка его… Горло глушит тысячи слов, которые некому сказать. Он задавал столько вопросов, что я не понимала, зачем ему знать это всё, но теперь понимаю. Неужели… Ему одному была интересна моя жизнь, ему одному была я так чертовски нужна. Я оборачивалась каждый раз, надеясь увидеть его взгляд, но видела только его исчезающую тень. Он был единственным, к кому я хотела уйти, оставив весь мир за спиной. Я обхватила голову руками, садясь на пол, прижимаясь спиной к стене. Эти мысли… Они пугали меня. Всё пугало меня. Мне надо просто перестать думать… «Вдох… Выдох…», — пыталась заставить я себя, но даже так дыхание постоянно сбивалось. Оставалось лишь переждать это. Он красив, как излишне льстивые речи и лживые обещания. Его улыбка ещё долго будет вызывать краску на моём смутившимся лице, о которой я буду несомненно жалеть. Голос его будет заставлять содрогаться в болезненных криках о помощи во сне, под утро вызывая непреодолимое желание. Он — моё наказание. Запретный плод и тот самый топор, запылившийся под кроватью, которым я убивала стеснение. Неужели, я этого заслуживаю? Я не уверена, то ли ужас проникает в мой разум, то ли это очарование — потому что думать об этом и не сойти с ума — это чудо. Я не понимаю, сколько прошло времени. Час, минута, секунда… Всё слилось в одну картину. Наверное щас где-то два часа ночи. А может и больше… Не понимаю. Стараясь не упасть, я поднимаюсь на своих дрожащих ногах и, опираясь на стены, двигаюсь обратно к уже холодной постели. Аккуратно присев на неё, я последний раз всхлипнула и замолчала. Сон после всего произошедшего как рукой сняло. Сейчас я точно не усну. И чем же мне заняться? В моей голове стали всплывать последние события прошедших дней. И тут мелькнул момент… — А… Животных можно держать? — О… Да, тут разрешено. «Точно, Ли Ран!», — паника и страх резко накрыли меня вновь. Что сейчас с моим бедным котиком? Жив ли он вообще? Быстро кивнувшими к своему чемодану, я как можно тише открыла его и вытащила первую попавшуюся кофту, накидывая её на себя. В голове крутилась только одна мысль: «Быстрее, быстрее, быстрее». Вот кто точно не должен страдать — так это бедное беззащитное животное. Он больше не может оставаться в том месте один! Чуть не упав, пока я бежала к выходу, я вспомнила, что у меня есть ещё и Чон У. И что он наверно будет волноваться, если утром не обнаружит меня дома… Немного постояв и подумав, я решила написать ему смс в телефоне. Быстро достав свой из кармана, я начала печатать ему сообщение: «Я ушла в общежитие за котом, если не вернусь утром — вызывай полицию». Нажав на кнопку отправить, я глянула на телефон Чон У, лежавший на тумбочке около его кровати. Экран загорелся, тишину прорезал звук пришедшего уведомления. Я подошла, чтобы проверить, точно ли это моё сообщение. Глянув на экран телефона, первое, что попалось мне на глаза, были его обои… Там был Чон У с его… Девушкой? Или бывшей девушкой? Они что… Не расставались? Моё сердце проваливалось глубоко в желудок от осознания этого. Да нет, не может быть… Они же расстались при мне тогда… Я почувствовала, как у меня дрожат руки, я отчаянно пыталась игнорировать нелепую боль в моём сердце. Но даже если они расстались… Почему тогда она всё ещё стоит у него на обоях? «Может, я и не особо важна ему?», — пронеслось у меня в голове. «Если я уйду, он даже не заметит…». Тяжесть давит мне на грудь, нити вокруг сердца разрывают сухожилия, напоминая мне о том, что реальность, во всей ее жестокости, все еще очень сильно присутствует. «Может, я просто напридумывали себе то, что нужна ему?..». Я чувствовала себя ужасно безмолвной, мысли в замешательстве бегали кругами в моей голове. Я поджала губы, продолжая пялиться на экран телефона. Вскоре он потух и я смогла прийти в себя, тряхнув головой. «Может я и правда не так сильно важна ему?». Я нашла в себе силы развернуться и помчаться к выходу из квартиры, стараясь не оглядываться на спящего парня. Может… Если я умру… Он даже не будет скучать? *** Я иду по стопам своих прошлых ошибок. Вокруг господствует темнота, а в небе вспыхивают маленькие звезды. Я быстро шагала по улице, испуганно озираясь по сторонам. Куда я иду. Мне нет здесь места. Это похоже на бесконечную тропу боли. Сойти? Ночь, которая должна была быть такой же, как любая другая, стала ночью моей смерти. Оставалось совсем немного. Совсем чуть-чуть. Мои мысли блуждали, пока я двигалась в сторону ада, обдумывая свои планы относительно того, как забрать кота. Я никогда не смогла бы сравнить свою боль с чьей-либо другой, но всё еще могу вспомнить чувство покинутости и то, как оно проникает под кожу и заставляет меня дрожать в поисках тепла, высасывая саму доброту из моего сердца. Горечь всего этого уже поглотила меня, окрашивая во все уродливые цвета, которые я предпочла бы никому не показывать. И только сейчас мне стало страшно. Спустя мгновение с ужасом на глазах и комом в горле, я остановилась. Мурашки пробежались от макушки до пяток вгоняя меня в ледяное оцепенение. Я на месте. «Сок Юн… Где же ты?». Я не могу себе этого представить — знать, что человек, к которому я испытываю теплые чувства, где-то там, борется в одиночку, пытаясь исправить несправедливость в мире. Что его нет рядом со мной и что я не знаю, когда он вернется в мою жизнь и вернется ли вообще. Я не могла пошевелиться, глядя на это адское место. Эти люди… Всё это постепенно сводили меня с ума. Но я выбралась. И сейчас снова тут. Стою, как ни в чем небывало. Больше всего меня пугала не неизвестность, а забвение того, что скрывается в темноте. Это изоляция, одиночество, которое наполняет тяжелый воздух. Страх все еще остаётся в моём сердце, хоть и превратился в слабое беспокойство. Но тут резко стрела осознания больно пронзила сердце. Я идиотка. О боже. Какая же я идиотка. Дрожащими руками достав из кармана телефон, я быстро начала искать в поиске контактов номер Сок Юна. Нашла. Нажав на кнопку «позвонить», я прижала телефон к уху. Раздаются противные гудки. — Сок Юн?.. — мой голос почти срывается, когда я больше не слышу гудков, а лишь тишину на другом конце провода. Кто-то снял трубку. Моё сердце ликует от радости, а на губах расползается улыбка. Луна скрывается за облаками. — Сок Юн! Господи, я так волновалась!.. — я делаю паузу, сожаление и беспокойство заполняют мой разум. — Я сейчас у общежития, ты можешь выйти пожалуйста?! Мне очень надо поговорить! Пожалуйста… Он молчит. Мне не нравится это чувство. — Сок Юн?.. — снова спрашиваю я, надеясь услышать его веселый голос. — Сок Юн! «О боже…». Снова раздаются гудки и я отрываю телефон от уха. Парень повесил трубку. Если это, конечно, был он. «К чёрту…», — мне было уже всё равно на всё. Кроме кота. «Если это какая-то шутка, то вообще не смешно!». Я направилась в узкие переходы, в которых в последний раз видела милое пушистое животное. — Ли Ран… — тихо позвала я. — Кис-кис… Сердце бешено колотится в груди из-за установившейся тишины этого места. И правда, что я ожидаю от кота. И с чего я вообще решила, что найду его? Может он уже давным-давно убежал, или даже… умер. Я обхватила плечи руками. Страх загнал меня в ловушку делая каждый шорох опасным. Мне казалось что вот-вот кто-то ударит, сделает больно. Кровь застыла в жилах. Дышать было тяжело. Что-то странное… Я резко обернулась. Мгновенно я почувствовала трепет в животе. Но сзади меня ждала лишь темнота. — Так… Ладно… — бормочу я, когда дурное предчувствие давит мне на плечи. Я двигаюсь спиной дальше в переулок. — Ли Ран? — я игнорирую сильное напряжение, сдавливающее моё горло. И снова ничего. На что я вообще рассчитывала? Идиотка… Глупая наивная идиотка. Я развернулась обратно, пытаясь выйти из темноты. Страх всё сильнее закрадывался в сердце. Я слышала странные звуки. Шорохи. «Это просто в моей голове…», — заверила я себя и продолжила путь. Мой разум принялся за работу, обдумывая все причины, из-за которого мог возникнуть этот шум. Нет, это точно не в моей голове. Снова резко остановившись, я обернулась. Тут же кто-то схватил меня и зажал рот рукой. Шею больно кольнуло. В руках и в теле начинает появляться мелкая дрожь, в глазах полупрозрачная рябь, похожая на шум телевизора. Звуки становятся приглушенными. Сердце начинает бешено колотиться. Я пытаюсь вырваться, сделать шаг вперёд, но понимаю, что что-то явно идёт не так. А затем наступает темнота. *** Зима держит на ладони хрупкую снежинку. Его самая дорогая невеста, навеки его, мерцает, как свежевыпавший снег на зимней земле. — Такой прекрасной девушке, как ты, лапуля, не должно быть суждено так свободно падать, — в его глазах бурная красота; она — воплощение чистоты, и все же в ней есть испуг. — Отчего ты так дрожишь? Это точно не может быть холод, — хотя она напугана, он пожирает ее ужас с ненасытным наслаждением.