люблю грозу в начале мая

      Раннее утро, рассвет. Над головой бледное небо с розовыми прожилками, воздух тяжелый, затуманенный. Хината стоит посреди перекрестка, кутаясь в тонкую куртку, и не может сделать шаг, несмотря на то, что еще минуту назад бежала вперед, словно от этого зависела ее жизнь. Сердце грохотало в груди, легкие судорожно сжимались, едва не лопаясь. Тихий нервный смешок сорвался с губ, криво раскрашенных смазанной помадой. Ее тело горело, хоть на улице и было довольно прохладно, особенно для начала мая. В голове творился хаос, внутренний голос ласково шептал, что она все испортила, что трещащий по швам брак с Наруто еще можно было спасти, что не стоило ложиться в постель с другим.       Ложь.       Хината понимала, что ничто и никто им не поможет. Красивая история любви с самого начала была обречена на провал. Наруто любит всех — открыто, искренне. У него душа на распашку, подходите, места всем хватит. У Хинаты любовь наивная и детская, слепая, с глупой верой в счастливый конец. В другой жизни у них что-нибудь и вышло бы, в том мире, где нет Саске. Он как горючее — едкое и быстрое, всепоглощающее. Где Учиха — там разрушения, смерть и Наруто, как привязанный, честно.       Обидно.       Хината всхлипывает и на ватных ногах идёт к дому — большому, просторному. По дороге винит себя не за то, что изменила, предала и отдалась, а за то, что в эту ночь почувствовала себя нужной, счастливой, желанной. У нее словно открылись глаза, вещи, которые раньше казались обычными, теперь заиграли новыми красками. Взгляды, прикосновения… воспоминания заставляли кружиться голову и не верить в происходящее.       Ведь этого не может быть?       Дома тепло и пусто. Наруто, видимо, в очередной раз не ночевал дома, списывая свое отсутствие на помощь Какаши, на гору дел в Резиденции, на еще множество причин и последующих за ними извинений, обещаний и букетов цветов. Хината привыкла. Хинате почти не больно. Она всегда мечтала хотя бы просто быть рядом, пожалуйста, получи и распишись.       Девушка смотрит на свое отражение в зеркале: глаза блестят, щеки красные, губы, припухшие от бесконечных поцелуев, на шее россыпь его отметин. Невозможно. Сон. Бред. Реальность. Это случилось на самом деле, это случилось с тем человеком, с которым представить подобное, уже означало вымостить себе дорогу в ад.       Хината наливает полную ванну горячей воды, окунается с наслаждением, отогревая продрогшее тело. Она касается пальцами пульсирующих губ, что все еще бережно хранят чужое тепло, и совершенно не знает, как поступить дальше. Водоворот мыслей переносит назад, к событиям прошедшего вечера.

***

      Мелкий дождь уныло стучал по крыше и стеклам, словно поддерживая настроение Хинаты, что меланхоличным взглядом наблюдала за плавающими чаинками в заварнике. В последнее время одиночество давило на плечи, укрывая собой, как одеялом, и следовало по пятам, мешая вздохнуть полной грудью. Спасением стал Неджи, что охотно принимал ее в своем доме на окраине квартала Хьюга. Пожалуй, это был единственный человек, которому она могла признаться, что абсолютно несчастлива в браке. Он не осуждал, молча выслушивая ее исповедь, лишь иногда во взгляде можно было уловить нечто неизвестное, отчего желудок скручивался в тугой узел.       — Может саке?       Хината согласно кивает и поникает еще сильнее, пряча покрасневшие глаза за челкой. Еще не хватало напиться из-за того, что муж, кажется, любит другого, но не понимает этого. Тихий всхлип, и Неджи аккуратно приподнимает ее лицо, смотрит нечитаемым взглядом, и вытирает большим пальцем выступившие слезы.       — Не стоит из-за этого лить слезы.       — Да, — девушка пытается улыбнуться, — ты прав.       Но тугой ком все равно застревает в горле, эмоции, что так долго прятались глубоко внутри, теперь рвались на свободу. Хината сдерживается из последних сил, прекрасно зная, что Неджи не любит слезы, да и самой не хочется распускать при нем сопли.       — Пей, полегчает, — он протягивает маленькую пиалу и садится рядом, берет из вазы яблоко, нарезает его мелкими ломтиками.       — Спасибо, — шепчет девушка и, зажмурившись, выпивает залпом саке. Алкоголь непривычно оседает на языке, и Неджи заботливо протягивает кусочек яблока.       Время медленно переваливает за полночь, но Хината этого не замечает за непринужденной беседой. Ей слишком уютно в полумраке крохотной комнаты. Вместо кровати мягкий матрас, рядом круглый столик с наполовину пустой бутылкой саке, ваза с яблоками и апельсинами, в углу шкаф, возле окна письменный стол.       Алкоголь приятно кружит голову, выветривая из сердца коктейль одиночества и тоски, что долго бродил внутри, отравляя душу. Хината кладет голову Неджи на плечо и смотрит на него так, будто видит впервые. По его спокойному лицу бегают тени от догорающей свечи, взгляд глубокий, пронзающий. Острые скулы, губы плотно сомкнуты. Отчего-то сердце начинает биться сильнее, чаще, и дышать становится труднее, будто весь кислород выкачали из комнаты.       Взгляды пересекаются, где-то вдали гремит гроза, Неджи убирает пряди волос с ее лица и заправляет их за ухо, нежно оглаживая бархатную кожу. Хината невольно подаётся вперед, приоткрывая губы от волнения и удивления. Ощущение, что мелкое электричество щекочет каждую клеточку тела.       — Хината…       — Да…       — Прости…       Шепот растворяется в новом раскате грома. Губы Неджи жесткие, но поцелуй мягкий, долгий, сладкий. Такой, что мир вокруг гаснет. Он напоминает первую влюбленность, когда от переполняющих чувств кажется, что ты вот-вот разорвешься. И Хината разрывается, отчаянно цепляясь за хаори, задевая ногтями горячую мужскую грудь. Тело предает, возбуждение скапливается внизу живота — тягучее, как мед. Разум отказывается понимать, что это Неджи — кузен, близкий друг. Хочется целовать его еще, хочется таять от уверенных прикосновений, наслаждаться его горячими ладонями, поглаживающими спину и ребра под задравшейся футболкой.       — Ненавидишь меня? — глухо спрашивает он, прислоняясь своим лбом к ее, и держит крепко, боясь отпустить. Отчаяние так и сквозит в голосе.       — Нет.       Одного слова становится достаточно. Неджи жарко целует за ухом, проводит губами по линии челюсти, пальцами скользит по ребрам, словно пересчитывая их, на мгновение замирает возле края лифчика и скользит под него, большим пальцем нежно оглаживает сосок. Хината несдержанно стонет. Электричество простреливает тело. В голове ни одной правильной мысли нет и в помине. Есть только сладкий туман в перемешку с желанием почувствовать себя живой, нужной, любимой.       Неджи нависает сверху, задирает футболку и опускает лифчик, горячими губами обхватывает сосок, втягивает в себя. Комнату озаряет молния. Хината обхватывает его ногами, сцепляя их за спиной, чувствуя как сильно Неджи возбужден. Она стонет несдержанно, выгибаясь и откидывая голову назад. Тело предает, отзываясь на каждую ласку. Хочется еще — больше, острее, глубже. Руки сами тянутся к хаори, стягивая ее с плеч, оголяя крепкий огненный мужской торс.       Неджи восхительно красив, взгляд у него темный, притягательный.       — Мы можем остановиться, пока не поздно, — говорит он, замирая в ее ногах, и голос дрожит, будто сам себе не верит.       Хината упрямо мотает головой. Она хочет его полностью, хоть и боится совершить ошибку, а потом дает себе мысленную пощечину. Она уже совершила ошибку, она уже перешла черту, после которой дороги назад нет и не будет.       Неджи медленно стягивает с нее брюки, давая возможность передумать, осторожно целует возле колена, обводит языком тазовую косточку, поднимается выше, жарко припадая к шее, упираясь стоящим членом в лобок.       — Назови мое имя…       Хината не сдерживает стона, когда его палец оглаживает клитор, двигает бедрами навстречу, готовая получить разрядку от такого простого, почти невесомого, прикосновения.       — Неджи…       Он целует глубоко, резко. Рукой помогает себе войти — осторожно, медленно. Утыкается лицом в висок с тихим глухим стоном. Хината двигает бедрами навстречу, прижимаясь ближе, стонет несдержанно, громко. Она уверена, что еще никогда ей не было так приятно. Голова кружится, тело охватывает легкость. Неджи входит до упора, наращивая темп — быстрее, жарче, самозабвеннее. Он переплетает их пальцы и прижимает к подушке над головой, губы жадно ловят воздух, почти соприкасаясь друг с другом, глаза в глаза, душа в душу…       С первыми лучами солнца магия исчезает, возвращая в реальность. Хината бросает на спящего Неджи прощальный взгляд и исчезает в туманной дымке.