***
Пир в честь Эймонда и Велии — членов дома Таргариен Казалось бы, воздух потяжелел в тот самый миг, когда ворота распахнулись. Девушка с трудом глотала его, вбивая в легкие. Ее пробивала дрожь. И нет, виной тому не холод, а страх, что пронизывал каждую клеточку ее тела, ее души. Велия боялась встречи с отцом, ведь прекрасно знала: Деймон не одобрит ее выбор. — Ты вся дрожишь, — Эймонд бесшумно подошел к ней со спины, сжал ее хрупкие плечи, обнимая. Сегодня на ней было иссиня-черное платье с вышивкой серебряными нитями. Струящиеся вниз, оно визуально делало ее выше, стройнее… хотя была она тонка, как тростинка. Длинные рукава ее, втачные и расклешенные книзу, скрывали похолодевшие пальцы, ноготки которых впились в ладонь от волнения. — Не от холода, муж мой, — с трудом произнесла Велия, сглатывая. В горле ком. — Я знаю, — шепотом произнес он, устремляя свой взор на прибывших. Его сестрица и дядя с детьми в сопровождении верных им людей зашли во внутренний двор замка. Эймонд приметил тут же настрой Деймона. Дядя был зол, его пальцы сжимали эфес Темной Сестры. В любое момент он был готов сделать выпад, был готов нанести удар. — Надо же, нас встречают! — воскликнул Порочный принц подходя к молодоженам быстрее своей супруги. — И почему же отец узнает последнем о планах своей дочери? — он одарил Велию хитрым прищуром, не предвещающим ничего благого. — Отец мой, я… — девушка оторопела. Заметалась и запуталась в мыслях своих. — Дядя, то мое решение, и коль желанно тебе разобраться, то, прошу, оставь мою леди-жену и обсудить сие с зачинщиком, — весьма уверенно проговорил Эймонд, касаясь пальцами рукояти меча. — Однако пред тем я бы хотел предложить тебе дружественный поединок. Думается, нам обоим стоит выпустить пар. Или ты устал с дороги? — Любовь моя, — Рейнира коснулась плеча мужа в надежде отрезвить его, умерить его пыл. — Мы лишь прибыли. Отложим сие на потом. Глаза Деймона блеснули не по-доброму. По спине Велии пробежали мурашки. Порочный принц будто бы и не слышал Черную королеву. — Желаешь избить старика? — притворно засмеялся мужчина, кивая на свободное место неподалеку. Он был готов обнажить свой меч уже сейчас. Темная Сестра жаждала крови, как жаждал ее и он сам. — На деревянных изволишь, племянник? — Деймон отошел от детей и обнажил меч, что сверкнул в лучах ясного дневного светила. — Ты верно смеешься надо мной, дядя, — Эймонд коротко поцеловал свою леди-жену за ушком, прошептав успокаивающие слова, дабы не переживала, и отстранился, встал напротив мужчины, обнажая и свой меч. Пусть и не реликвию, однако, в красоте тот не уступал. Сердце Велии пропустило удар, когда начался поединок. Солнце, вышедшее из-за облака, слепило. Слишком поздно Эймонд понял: он выбрал не лучшую сторону. Однако юноша был намерен поменяться с дядей местами, юркнув ему под руку во время размашистого удара. И таков не заставил себя долго ждать. Уйдя за Деймона, Эймонд поспешил ударить в спину, понадеявшись, что сей прием лишит знатока военного искусства равновесия. Но мужчина лишь пошатнулся и вновь встал к племяннику лицом, принимая стойку. В этот раз Порочный принц выжидал выпада, который последовал без промедления. Серия быстрых атак настигла мужчину, однако, каждый удар был им отражен. То не составило ему труда и лишь злило Эймонда. Однако юноша понимал: лишь холодный ум позволит ему победить дядю. Они кружились, подобно драконам в небе, опасные и смертоносные. Эймонд ждал. Ждал, когда же дядя воспользуется его слабостью — его слепой зоной. Он намеренно открывался, провоцируя. Однако Деймон не спешил, ощущая ловушку. Сейчас, наблюдая за танцем дорогих сердцу людей, Велия приметила их сходство. Оба вспыльчивые, жестокие, дерзкие. Для Эймонда, кажется, ее отец был кумиром. Даже в стиле своем он взял многое у него. И видимо это сходство заметила не только бастардша, но и Рейнира, сжавшая губы в тонкую полоску. В ее глазах была тревога, только не разберешь за кого именно… за мужа своего или за брата. Понимая, что так дальше продолжаться не может — бой сей был на выносливость, в коей ввиду возраста Деймон уступал своему племяннику — понадеявшись на свою ловкость, Порочный Принц решил попытаться одурачить юношу. Сделав замах в слепой зоне Эймонда, он перескочил в другую сторону и… — Отец! — сорвалось с уст юной принцессы, когда она узрела острие меча у шеи мужа. Ее обуздал страх. Страх за жизнь брата короля. Только не сразу она приметила, кинжал, что был выхвачен ее мужем и приставлен к боку Деймона. — Это ничья, дядя, — губы одноглазого принца сжались в улыбке. Он был весьма доволен собой. Ему удалось не упасть в грязь лицом пред племянниками своими, сестрой, дядей и своей любимой женой. Ничья — вершина, которую он мог достичь, сражаясь с тем, кто был закален в настоящих боях, кто был участником войны. — Ничья, — согласился Деймон и первым вогнал меч в ножны. И пусть был он зол на племянника, пусто зол был и на дочь свою, что без ведома его вступила в сей брак — считал, никто ее не заставлял — однако, теперь мужчина был уверен, что дочь его в безопасности подле юноши. — Пройдем же теперь в зал, брат мой ждет. К слову, весь их бой Люцерис и Джейкерис и глаз не смели оторвать. Как и не смели сделать то дочери Деймона: Бейла и Рейна. Признаться, равным им не было. Они были искусны. А танец двух драконов завораживал… и пугал.***
Стоя у распахнутых ставень, девушка кожей ощущала грядущие перемены. Недавний поединок вряд ли решил все споры. Гости же, прибывшие час назад, отдыхали в выделенных им покоях и ждали пира, что должен был начаться с часу на час. За то время Велия успела сменить платье, отдав предпочтение в этот раз голубому цвету, дабы наряд цвета ночи не породил новые разногласия, коих и так было сполна. — Велия… — нежно позвал принцессу Эймонд, что надевал рубаху на чуть влажное тело. После битвы с дядей он искупался, смывая с себя пот и грязь. И в процедурах водных помогла ему супруга, ее прикосновения были нежны и ласковы. Были ему желаннее любых других. — Я боюсь, Эймонд. Я ощущаю, что сегодня случится неизбежное. — Никто не умрет сегодня, Вел. — Я бы не была в этом так уверена. Отец… я вижу, что он недоволен выбором моим. — Подобно тому, как недовольна моя матушка. Однако ничто уже не исправить, только король — брат мой Эйгон — может аннулировать брак наш, но он не станет. Я его знаю, знаю и его отношение к тебе, — Эймонд перекинул белоснежные волосы своей леди через острое плечико, его поцелуй коснулся ее шеи, после и нескольких бусин позвоночника, что были не сокрыты платьем. — У меня для тебя есть подарок, — он дотронулся пальцами ее шеи. Кожу обдал холод металла. — Думается мне, это сделает нас ближе, объединит, подобно дар Деймона Рейнире — украшение из валирийской стали. Девичьи пальцы прикоснулись к кулону. Витиеватое металлическое плетение и какой-то камень, заключенный в нем. Опустив свой взгляд на подвеску, Велия ахнула… то был необычайной красоты сапфир, оформленный серебром металла. Девушка поспешила обернуться к мужу своему. Он стоял без привычной повязки, улыбался и устами, и единственным своим оком. Камень в глазнице же сверкал в лучах солнца. — У меня нет слов… — Ты можешь и иным способом отблагодарить меня, — его уста коснулись ее виска, пред тем он заправил ее волосы за ушко. — Могу, — принцесса кивнула, обняла мужа своего за шею и поцеловала его в губы со всей присущей ей нежностью, любовью и лаской. Уста ее с его губ скользнули на гладко выбритую щеку, после на скулу, на шрам. Сей дар был неимоверно дорог ей, и виной тому не редкой красоты камень, а общий символ — сапфир, символизирующий верность, целомудрие и истинную любовь. — Надо бы сменить цвет нашего дома, — он беззлобно засмеялся. — Тебе к лицу синие тона… куда больше, чем зеленый цвет и черный. — Может… — она прикусила губу. — Может, муж мой, и ты облачишься в сей цвет, подобно мне сегодня… — Коль ты настаиваешь, любовь моя, — Эймонд тихо засмеялся. Он знал, каков костюм его был ей по нраву. Тот самый, что месяцами ранее она подарила ему. Заказав себе платье, девушка попросила мастера сшить из подобной её ткани мужской камзол, что гармонично смотрелся бы с ее нарядом. Надеть их повода у Эймонда и Велии не было, однако, появился он сейчас. И пусть они на пороге войны, пусть костюмы их не соответствуют цветам ни дома Таргариенов, ни дома Хайтауэров (разве быть может дому Веларионов, будь оттенок светлее), однако, сапфир — стал их символом.Flashback
120 год от З.Э. в день погребения Лейны Веларион. Дрифтмарк Время шло к ночи, и детей всех уже отправили спать. Не спали лишь двое. Юный Эймонд не смел сомкнуть очей, не давала уснуть ему мысль о драконе. Быть точнее, о драконице Вхагар, самой старой и огромной, ныне не имеющей своего всадника. Не было и сна ни в едином глазу у юной принцессы Велии — незаконнорожденной дочери Деймона. Девушка уселась на песчаном берегу и смотрела вдаль. Ей было и страшно, и любопытно наблюдать за драконицей. Страшно скорее от того, что взрослым ее ночные бдения придутся не по нраву. В ту ночь, два неспящих дитя нашли друг друга. Девочка узрела, как из замка в сторону наружного двора, где и обитала драконица, выскользнул ее двоюродный брат — Эймонд Таргариен. — Эймонд? — в голосе ее читалось удивление. — И тебе не спится? — Идем, — мальчишка жестом позвал ее за собою, так и не ответив на вопрос. Девочке повторять дважды не пришлось. Стряхнув с кожаного камзола своего песок, она подбежала к Эймонду, что поспешил взять ее за руку и повести за собой. Они шли не спеша, осматривались. Велия пыталась узнать задумку двоюродного брата, однако, тщетно. Мальчик же в свою очередь не спешил раскрывать карты и хранил молчание. Лишь замерев у драконицы, он произнес цель свою. — Наконец-то братья мои перестанут смеяться… — вслух озвучил он мысли. Велия вздрогнула. В голосе его звенела обида, напоминившая ей об одном событии. О розовом ужасе — свинье, что была наряжена драконом и дарована Эйгоном, Люком и Джейсом Эймонду. Она помнила его обиду, помнила злость, как свою. Тогда ей было тоже обидно. Тогда она разделила с ним его горечь, они стали ближе… намного ближе, чем думали их родители. — Ты уверен? — Ты не мечтала о том, чтобы вместе мы полетали на драконах? — сей вопрос остался без ответа. Велия не знала, что сказать принцу. Она понимала его и его желание. И на удивление ей было совершенно все равно на право Рейны Веларион стать всадницей дракона своей матери. Она в первую очередь беспокоилась за кузена… и как время показало не зря. Позже выяснилось, что Эймонду и вправду удалось оседлать своенравную драконицу. Велия была этому несказанно рада. Улыбка не сползала с ее лица, когда юный принц пролетал над замком и даже тогда, когда скрылись они в его стенах и встретились с другими: с Рейной и Бейлой, с Джейкерисом и Люцерисом. Лицо девочки исказила гримаса боли и тревоги, лишь когда острие кинжала полоснуло по лицу принца. Она пошатнулась и едва ли не закричала. А до сего и ее пальцы сжимали кинжал, подаренный отцом, но она все не решалась напасть, защищая кузена… они же все ее семья.***
Все до единого собрались в зале Дрифтмарка, дабы вершить суд над теми, кого всем сердцем любили. Свирепыми драконами были матери: Рейнира и Алисента, — в то время как отцы: Деймон и Визерис — были истинными воплощениями льда. Мужчины вносили прохладу в полыхающий замок. — Сын мой потерял глаз! — воскликнула королева, не отходя от Эймонда. Пальцы мальчика до бела сжимали дерево стула, на коем он сидел. От боли или от ярких эмоций было сложно сказать сразу. Принц был несказанно рад заполучить дракона, Велия знала сие наверняка, однако, какой ценой он стал драконьим всадником… Стоя подле отца, девочка боялась поднять глаза на кузена, лишившегося в схватке ока. Эймонд же в свою очередь взгляда не отводил и глядел ровно на двоюродную сестру, ухмыляясь. Даже после слов Визериса, потребовавшего объяснения, почему его сын назвал детей Рейниры бастардами, мальчик смотрел на свою кузину. Долго молчал, а после и вовсе скинул вопрос отца на старшего брата, что за словом в карман не полез, сказав, что сие известно каждому. Известно. Только вот король не желал слышать правду, что очерняла его первое дитя, его любимую дочь и наследницу Железного трона. Когда, казалось бы, что спору пришел конец, когда все начали расходиться, клинок Эйгона Завоевателя засверкал в мерцающем свете свечей. Острие, полоснувшее по руке наследницы трона, вкусило кровь Таргариенов, окропило ею каменный пол. Вот он истинный лик королевы… Око ли за око она возжелала или смерть бастардам? Велия в тот миг думать совершенно не хотела, а оказавшись подле отца, девочка тут же ухватилась за его руку. Ее взгляд фиалковых очей в испуге бегал по присутствующим, пока не настиг поднявшегося со стула Эймонда. — Не печалься, матушка. Это честный обмен. Глаз за дракона, — слова его были полны уверенности. Он не был опечален утратой. Наоборот она ужесточила и усилила его, заставила измениться, заставила в первую очередь поверить в себя.***
Все разошлись. Дети под присмотром стражи и разгневанных матерей двигались к своим покоям. А стоило им скрыться за дверьми, как Алисента и Рейнира молча разошлись, имея в сердце своем лишь одну надежду: лишь бы дети их вновь не сошлись в драке. И не сошлись, однако, встретились двое с иной целью. — Велия… — раздалось в темноте, после того как скрипнули дверные петли. — Я хотел бы с тобой поговорить… Принцесса мигов выбралась из кровати и подбежала к мальчику. Заключила того в своих объятиях. — Дурак! — весьма обиженно проговорила она, легонько ударив Эймонда в плечо. — А если бы они тебя убили?! — Погляжу, за сестер своих ты особо не печалишься, — он хмыкнул, прижимая кузину к себе ближе. — Что ж отец твой? — Отец в ярости был, узнав, что я была с тобой и не остановила, — она надула губки. — Ты безумен, Эймонд… — И что же? Не смеешь ты, кузина, общаться более с одноглазым безумцем? Или теперь я пугаю тебя своей внешностью? Девочка молчала, лишь сильнее оплела его шею своими тонкими ручками. Плевать на то, что сестры ее назовут предательницей, плевать, что и Люк с Джейсом возненавидят. Она всегда была ближе к Эймонду. И верной ему и останется.End of Flashback
Облаченные в цвета, чуждые их домам, они переступили порог залы. Все собрались и ждали их прихода. Король, успевший уже похмелиться, поднялся со своего места и восторженно представил присутствующим своего брата и его жену, поднял свой кубок, призывая выпить. Выпили все… даже Велия с Эймондом, коим поспешили слуги поднести кубки, наполненные вином, однако, было и одно единственное исключение. Порочный принц даже и не притронулся к сосуду. — Отец твой… — тихо начал принц, приобнимая свою супругу за талию. — Я видела, Эймонд. Ему еще не ведомо о моем положении… — шепотом прервала его девушка, прикусывая губу. — Вел, не делай так… это возбуждает, — он тихо засмеялся ей на ушко. Осторожно взяв локоток Велии, он повел ее к их местам. Десятки взоров были прикованы к ним, и виной тому цвет, в который были они облачены. Они будто бы говорили, нет, кричали, что не желают иметь ничего общего с разногласиями. Что сей союз вне политики и вне жестких правил, ведь любви оные не ведомы. По обыкновению столы ломились от яств, по обыкновению люди вкушали вина, по обыкновению шептались. Однако за главным столом повисло напряжение. Алисента и Рейнира обменивались тяжелыми взглядами. Деймон нередко и сам одаривал оным свою дочь, но ровно до того момента, пока Эйгон не предложил гостям поразвлечься в танце, сперва повидав танец молодоженов. Признаться, Эймонд желал пропустить сию традицию, однако, противиться воле опьяневшего брата он не решился. Уж понимал, что не удержится и нахамит королю прилюдно, а Велия того не простит, как и не простит ему того его пьяное Величество. Их танец, подобно и прошлым, был полон чувств и эмоций. В этот же раз их наконец ощутили не только они. Притяжение меж ними узрели и другие. Хелейна восторженно наблюдала за братом и подругой своей. Алисента сжала губы, ощущая любовь сына к бастардше. А Рейнира что-то прошептала мужу, видя его гневный взгляд, направленный на пару. Стоило первому танцу в статусе мужа и жены закончится, как из-за столов поднялись и другие, присоединяясь. Эймонд оскалился, поспешил вернуться на их места, потянул супругу свою за собой, но не срослось. Пред ними вырос Деймон, возжелавший станцевать со своей дочерью. — Позволишь, племянник, украсть на время супругу? Мне есть о чем поговорить с дочерью, — Порочный принц был холоден, и ни единый мускул лица его не дрогнул. — Конечно, дядя, — сквозь сжатые зубы произнес юноша, нехотя отпуская руку Велии. Признаться, если бы не ее умоляющий взгляд, он бы ответил отказом. Девушка позволила отцу взять себя за руку, позволила и увести вглубь зала, дабы танцующие скрыли их от взора короля, брата его и других членов семьи Таргариенов. Когда же отец ее начал танец, Велия была в замешательстве, замерла на миг словно статуя, не зная, куда и ступить. А опомнившись, она приняла правила игры. — Итак… как понимать мне это, дочь моя? — он одарил ее серьезным взглядом. — Зов сердца, — она опустила взгляд свой на руки, сделала шаг, провернулась, поднырнув под руку отца. — Разве не ему стоит следовать, дабы быть счастливым? — Ты легла под врага, — он оскалился. — Врага ли, отец? Эймонд доказал свою верность мне, отказавшись взять в жены дочь Борроса Баратеона. Разве этого недостаточно? А будь иначе, дом Баратеонов был бы на стороне Зеленых… — ее голос задрожал. Она знала Деймона в гневе, знала то, на что он способен. — И на чьей же стороне ты? — На стороне своей семьи. Отныне я жена и будущая мать. Где ж мне быть, если не подле мужа своего? — Велия заглянула в глаза отца, в коих заполыхал огонь. Не так она желала отцу поведать о своей беременности. В ее душе жила надежда, что не решится он на прилюдную расправу с ней. Однако… его пальцы коснулись ее плеча, а после шеи. Буквально на несколько мгновений он сжал ее, оставляя красные отметины от своих пальцев. — Я все же надеюсь, что ты переела лимонных пирожных, а не решила понести дитя от этого щенка? Вероятно мне стоило поторопиться и подложить тебя под какого-нибудь лорда, — будто бы ничего и не случилось он продолжил вести в танце. Велия на удивление не растерялась и последовала. — Эймонд может встать на вашу сторону… — Велия прикусила язык, поняв, что сказала. Однако то был единственный шанс остудить пыл отца, готового на все. — Едва ли он пойдет против брата своего, сестры, их отпрысков, деда и матери, — на удивление Деймон смягчился. — Драконы решают многое в войне, ты сам мне это говорил. Не думаю я, что всадник, обуздавший самую опасную и грозную драконицу, будет лишним в армии Черной Королевы. — Ты бредишь, — Порочный принц мягко улыбнулся дочери. Она была непроста, была подобна ему. Неужели девочка его выросла и смела играть в игры взрослых? Только Деймон и знал, что Эймонд и сам был хитер, и куда умелее его дочери. В этом мужчина был уверен, и об этом он поспешил сообщить Велии. — Я знаю, отец. Как и знаю, с какой целью помогал мне он выбираться из Красного замка. Он знал. Знал от и до. — Постарайся сделать так, чтобы мне не пришлось пред богами отвечать за смерть троих, — он хитро усмехнулся, отпуская руку дочери и исчезая в толпе. Велия вздрогнула. Троих? Неужели ее, Эймонда и их еще нерожденное дитя. Вновь дрожь объяла ее, а взгляд скользнул по присутствующим. Она искала мужа, поддержку в его лице. Однако за столом его не было. Эймонд был поблизости, она чувствовала это кожей. Та покрылась мурашками. Выплыв из толпы танцующих и замерев у колонны, девушка вновь осмотрела зал. И едва ли не вскрикнула, когда ее талии коснулись. — Чего пугаешься, любовь моя? Неужто не признала или есть что скрывать? — губы Эймонда сложились в хищной улыбке, что на мгновение Велии показалось будто бы он слышал весь ее разговор с отцом… или не показалось? Девушка натянуто улыбнулась своему мужу. — Я все слышал… — спустя какое-то время произнес он, разрушая все надежды, и в голосе его не было и капли злости. — Я… я… — Я не зол на тебя. Ты хочешь сохранить семью свою, — он снисходительно взглянул на свою жену, — так и мне то желанно. Его рука опустилась на ее слегка округлившийся живот. Ему был желанен и сей ребенок. И плевать было на сторону. Зеленые. Черные. Какая к черту разница? Ранее Эймонд не понимал этого. Верил, что сможет он Велию склонить на свою, однако… она никогда не встанет на сторону Зеленых, подобно как и он — на сторону Черных. Оба знали это, но не могли не попробовать. — Я люблю вас… тебя и наше дитя. В глазах Велии застыло удивление. Эймонд никогда не говорил ей о любви, считая то уделом слабых духом мужчин и просто женщин. Поставленная в тупик его словами, девушка не смогла произнести те заветные слова, что были так нужны ему, однако, он прочел их в ее глазах… удивленных и полных любви к нему и к их пока еще нерожденному ребенку. — И я сделаю все от меня зависящее, чтобы ребенок наш — мальчик то или девочка не имеет значения — не знал войны. Я обещаю тебе. Клянусь перед старыми богами и новыми… — Эймонд запечатал на губах жены своей поцелуй. И поцеловал ее так, будто тот скрепление клятвы. И пусть на них в тот миг были направлены десятки взоров, пусть многие из семьи их были не рады этому союзу и виной тому Железный Трон (будь он трижды проклят), ему все равно, как и все равно его избраннице. Порою, чтобы обрести счастье, достаточно просто любить и быть любимым. Железный трон и власть, дарованная им, ослепляют. Лишь жаль, что, чтобы понять сие, нужно быть на грани войны…***
— Дядя? — Эймонд был удивлен, когда в Богорощу вошел отец Велии. Юноша догадывался, что рано или поздно Деймон захочет поговорить с ним с глазу на глаз. И вот он момент! — Кажется, ты дал обещание, что ни один волосок не спадет с головы моей дочери, — тяжелым шагом он приближался к своему пленнику. — И я сдержал обещание, — юноша направил свой взор на Чардрево, не желая встречаться взглядами с дядей, — и до сих пор его держу. — И где же было хоть слово о том, чтобы подмять под себя мою дочь? — Деймон встал по правую руку молодого принца. В голосе его звучала злость. — Коль тебе то интересно, то сие случилось по обоюдному согласию и задолго до свадьбы, дядя, — юноша усмехнулся, а на лице его заблестел оскал. Он выжидал реакции Деймона, и она не заставила себя долго ждать. Мужчина выхватил свой меч и приставил острие Темной сестры к горлу. Эймонд даже не вздрогнул. Он не боялся его. — Что ты сказал, щенок? — прорычал сии слова Порочный принц, медленно переступая, дабы встать пред племянником лицом. Острие меча так и было направлено на родственника. — Дочь твоя стала моей года три назад, а до сего момента мы были эмоционально близки. Удивлен, что ни ты, ни отец мой, ни матушка не увидели сего, — голос его был ровным, а взгляд устремлен все также на древо. Лишь чуть погодя, он перевел его на Деймона. — Если ты возжелал убить меня, то убивай. Я говорю правду и не отрекусь ни от нее, ни от своей леди-жены, ни от нашего с ней дитя. Я мог бы пойти в угоду Зеленым, мог бы заключить династический брак и приумножить силу, но что же выбрал я, дядя? Незаконнорожденную дочь твою, без наследства и без титула? — Она рычаг давления на меня, и это известно всем. Только, поверь мне, ее любовь к тебе не спасет твою жизнь, племянник. Или быть точнее зятек… Эймонд засмеялся, шевельнулся, совершенно не беспокоясь, что оцарапается об острие. Так и вышло, тонкая струйка крови прочертила полосу на его шее, однако, принцу было все равно. — Ты тайно обвенчался с племянницей своей ради Железного трона, тебе ли меня судить, коль я сделал то, полюбив твою дочь? Можешь выколоть мне второй глаз, можешь убить, но даже будучи убогим или на смертном одре я буду любить ее. Некогда я поклялся ее защищать, и от слов своих не отказываюсь. Она теперь моя леди-жена, и ее должно мне оберегать, уважать и боготворить. Речи принца настигли цели — сердца отца. И пусть Деймон доколе был полон решимости, чтобы убить племянника и увезти свою дочь обратно на Драконий камень, а рожденной после ее дитя сбросить с обрыва, не желая воспитывать отродье зеленых, то сейчас он смягчился. Пелена гнева, застилающая его взор, спала. Отныне он увидел все те поступки Эймонда, что доказали его верности Велии. Он защищал ее, пообещал взять в жены и выполнил обещание, невзирая ни на что. Он помог ей бежать, дабы рассказать весть о коронации Эйгона. И наконец на пир вместе с ней он вышел в цветах нейтральных, не принадлежащих ни дому Хайтауэров, ни дому Таргариенов. И пусть много разногласий было между ними, пусть в сердце Эймонда все еще пылала жажда мести Люку за потерянное око, однако, что-то подсказывало Деймону, что и вправду подле второго сына его покойного брата Велия будет счастлива… Поняв сие, мужчина опустил свой меч и вогнал его в ножны. — Мое слово твердо. Если хоть волосок упадет с ее головы… я не пожалею тебя, пусть даже внуки мои останутся без отца. Поверь мне, даже будучи на Драконьем камне я обо всем узнаю… — Не сомневаюсь, дядя. Я помятую, чьей дочерью является моя леди-жена. Если не ты, то леди Мисария поспособствует моей скорой кончине.