Диван

      Они закончили еще одно сложное дело. Берку снова пришлось выкручиваться, лгать в отчетах и прикрывать Кэффри, в очередной раз балансирующего на грани. Он впервые за неделю может нормально расслабиться, но Элизабет задерживается на работе, а Нил какого-то черта все еще торчит у них дома.       Питер сидит на диване, положив голову на спинку и прикрыв глаза. Кэффри притих где-то рядом, но Питер чувствует на себе его скользящий изучающий взгляд. Какое-то время в гостиной царит тишина, и Питеру кажется, что он даже успевает задремать, когда его выдергивает в реальность слишком близкое ощущение Нила. Спинка дивана чуть проминается под его пальцами, и Питер поднимает голову, открывая глаза и чувствуя, как правое колено Кэффри упирается в его бедро. – Что ты?.. – только и успевает сказать Питер, но Нил уже перекидывает через него вторую ногу и садится к нему на колени.       Питер поднимает руки, держа их перед собой, чтобы не коснуться случайно чужого горячего тела, и в замешательстве смотрит на Кэффри. Пиджак Нил снял и отложил на кресло сразу, как они пришли, и теперь возвышается над Питером, потеряв где-то еще и галстук, а его аккуратные ключицы выглядывают из-под расстегнутого ворота рубашки, вызывая совершенно неуместное желание прильнуть к ним губами. Нил выглядит расслабленным, а на губах заметна легкая полуулыбка, но в его взгляде Питер видит странное отчаяние вперемешку с то и дело ускользающей надеждой. Нил кладет ладони на запястья Питера, чуть поглаживая их большими пальцами, и опускает его руки себе на бедра. У Питера в груди теперь не сердце, а настоящая бомба, еще немного – и взорвется, вывернув наружу ребра. Он сглатывает пересохшим горлом и рефлекторно сжимает пальцы. В ушах начинает шуметь, мир вокруг них расплывается, превращаясь в разноцветное мутное пятно. От невозможных жарких мыслей кружится голова и тело обдает горячей волной возбуждения. Питер задыхается, чувствуя себя утопающим. Он тонет в глазах напротив, в тихом дыхании, в ощущении чужого тела в своих руках. Он сдавливает пальцы сильнее – не больно, но ощутимо, и ведет ладонями вверх по бедрам Нила. Затем снова вниз, и снова вверх, еще выше, продавливая особенно чувствительные места. Нил весь напрягается, придвигается к Питеру, вцепляясь в его плечи, прикусывает губы.       Питер любуется его раскрасневшимся лицом и поплывшим взглядом. Перебирается пальцами на талию, оглаживает бока через ткань, сжимает рубашку на его спине, вытягивая из-под пояса брюк, и, наконец, касается разгоряченной кожи. Гладит, гладит, гладит – везде, куда может дотянуться. Слушает сбившееся дыхание Кэффри. Трогает пальцами живот, кончиками ведет до кромки брюк, дразня, и убирает руки, слыша тихий протестующий стон. Нил смотрит на него сквозь пелену возбуждения, кое-как фокусируясь на его лице, и часто облизывает сводящие с ума губы. Питер ждет, что он скажет хоть что-то, хотя и не уверен, что в силах разговаривать сейчас, но Нил молчит. Только смотрит, взглядом умоляя продолжить, но позволяя Питеру решать самому.       Так далеко они еще не заходили. Питер вообще не думал, что между ними когда-нибудь будет возможно что-то, кроме долгих красноречивых взглядов, двусмысленных разговоров и затянувшихся дружеских объятий. Он гонит от себя лишние мысли. У них не так много времени, чтобы Питер мог позволить себе сомневаться и размышлять о правильности своих действий.       Он улыбается Нилу со всей нежностью, на которую только способен, и медленно – пуговица за пуговицей – расстегивает его рубашку и оставляет висеть на плечах. Проходится ладонями по торсу, от ключиц до самого низа живота, большими пальцами пробирается под пояс брюк, легко поглаживая. Одной рукой спускается на выпирающую ширинку, чуть надавливает. Нил стонет громче, прогибается в спине, сдвигаясь по ногам Питера, пуская по его телу волну обжигающих мурашек.       У Питера дрожат от возбуждения руки, но он расстегивает брюки Нила и гладит его через белье, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не кончить только от его хриплого голоса. Он стягивает белье, обхватывая член ладонью, и несколько раз с нажимом проводит рукой по всей длине, другой сжимая ягодицу и придвигая ближе к себе. Нил до боли вцепляется в его плечи, наверняка оставляя синяки, и от осознания этого Питера ведет еще сильнее. Нил наклоняется, почти сгибаясь вдвое, и упирается лбом в лоб Питера, шумно и прерывисто дыша. Хватает пары минут и нескольких быстрых движений рукой, чтобы Нил, содрогнувшись всем телом, излился в кулак Питера с тихим протяжным стоном.       В следующее мгновение Нил весь расслабляется, растекается на груди Питера, словно растаявшее желе, утыкаясь лицом ему в шею, обнимает за плечи. Питер вплетает пальцы свободной руки в его волосы, аккуратно массирует затылок, прижимается щекой к его макушке и глубоко вдыхает такой привычно-непривычный запах пота и дорогого парфюма.       Несколько минут они просто сидят в обнимку, переводя дыхание. Питер прикрывает глаза, не к месту вспоминая о том, что он вообще-то чертовски устал за эту неделю, и притягивает Нила еще ближе. В голове туда-сюда снуют разные мысли, но думать сейчас совсем не хочется. Нил постепенно затихает, но очень скоро дергается в руках Питера, отстраняясь, и поднимает на него какой-то потерянный взгляд. – А ты?.. – Не беспокойся об этом, – усмехается Питер, качая головой, и, обтерев руку об свою рубашку, приводит одежду Нила в порядок.       Нил некоторое время молчит, разглядывая лицо Питера и медленно оглаживая его кончиками пальцев. Он наклоняется к нему, касается губами его рта, даря короткий невинный, но все равно такой желанный поцелуй. – Что мы творим? – шепчет он Питеру в губы и смотрит своими невозможными голубыми глазами прямо в душу.       Питер молчит, потому что и сам не знает. Он без понятия, что они, черт возьми, творят. Он задается этим вопросом с тех пор, как понял, что пялится на Нила без рубашки, не в силах отвести взгляда от его стройного подтянутого тела. С тех пор, как в один из таких моментов заметил на себе ответный взгляд, и испытал несравнимое ни с чем желание вперемешку со стыдом. Он мучается от этих мыслей уже не первый год и совершенно точно не знает, как и почему все это случилось между ними. – Я не знаю.       Питер ерзает под Нилом, морщась от неприятного ощущения липкости в брюках. Погладив его по плечу, он взглядом просит, чтобы тот слез уже с затекших ног Питера. Нил подчиняется, отодвигаясь и слезая на пол, и принимается застегивать и заправлять рубашку. Питер поднимается следом и растирает ладонями покалывающую кожу бедер.       Когда он выпрямляется, Нил стоит рядом и выглядит уже полностью собравшимся – в расстегнутом пиджаке и галстуке, лишь его встрепанные волосы и горящий взгляд выдают то, чем они недавно занимались. Питер разглядывает его, думая о том, как Нилу удается всегда выглядеть, как модель с обложки модного журнала, и усмехается от того, как наверняка ужасно выглядит сейчас он сам. Нил как-то болезненно улыбается в ответ, почти незаметно напрягаясь, и Питер дает себе мысленную затрещину. Они всегда понимают друг друга с полуслова на работе, но в личном – еще учиться и учиться. – Все в порядке, – мягко говорит Питер. – Это я над собой, – и указывает на свой потрепанный вид.       Нил расслабляет плечи и улыбается уже гораздо увереннее, привычнее – так, как умеет только он. Питер приближается к нему почти вплотную и на этот раз сам целует его. Поцелуй выходит более глубоким и продолжительным, и Питер бы не отказался простоять так целую вечность, но он пересиливает себя и отстраняется. Нил стоит с закрытыми глазами и говорит каким-то странным тоном: – Хорошо. Тогда я, наверно, пойду?.. Элизабет скоро вернется.       Питера словно бьют чем-то тяжелым по голове, но мир вокруг, вместо того, чтобы погрузиться в темноту, становится вдруг таким четким, что хочется зажмуриться. Стены его родного дома кажутся Питеру теперь гранями железной клетки, постепенно сужающейся и вдавливающейся в его тело ледяными прутьями. – Да, да, конечно...       Питер провожает Кэффри до выхода, скомкано прощается и, закрыв дверь, приваливается к ней спиной и съезжает на пол. Упирается в нее затылком, закрыв глаза руками, и пытается не думать о том, чем будет занят Нил в следующие пять минут. Или через час, через день, через неделю. Через месяц, полгода, год. Сегодня они переступили невидимую грань, и Питер не знает, что теперь со всем этим делать.