***
Ноги ее больше не держали, и Агата упав на колени, осела на землю. Подавшись вперед, она опиралась на сжатые в кулаки, дрожащие руки. Рядом с ней присела Лидия. Она была бледнее обычного, но ничем более не выдавала ни страха, ни других чувств. Магда, наконец, дав себе волю разрыдалась, а Лили все так же хлопотала подле Миры. — Спасибо, — прошептала Агата, повернувшись к Лидии. — Да, не за что, — ответила та. — На вот, возьми. Она протянула Агате перепачканный запекшейся кровью кинжал. Темное лезвие имело изогнутую форму, и было покрыто полуистершимися непонятными знаками. Руки сами потянулись к нему. Агата сжала кинжал в еще дрожащих, слабых пальцах и тут же почувствовала приятную тяжесть, придававшую уверенности и даже власти. Ей уже не хотелось его отпускать. — Зачем? — спросила Агата, подняв на Лидию взгляд. — Это не простой клинок. Он сделан из самого редкого, ценного и прочного материала. Я… я не хочу, чтобы он был у меня. Мне страшно от того, что я могу с ним сделать. Поэтому я попросила Пинну сохранить его, но видишь, как оно все получилось. Так что пусть уж лучше, он побудет пока у тебя. — Из чего он сделан? — спросила Агата, но Лидия как будто ее не услышала. Подобрав изорванные алые юбки, перепачканные в пыли, княжна, прихрамывая отошла прочь, и снова устроилась в тени под сводом пещеры, привалившись спиной к валуну. Оторвав подол у нижней юбки, Агата туго завернула в него кинжал, а затем спрятала его в седельную сумку.***
Лили сумела остановить у Миры кровь, и наложить повязку, но у нее не было ни средств, ни навыков, чтобы обработать и зашить рану. Первой мыслью, было взять с собой Миру и, как можно скорее отправиться к Иренеусовой скале. Они надеялись, что там среди служителей будут и целители. Лили сразу отвергла эту идею: — Даже если бы мы везли ее на повозке или в паланкине, то это уже было бы слишком опасно. Рана снова откроется, и от потери крови она умрет. — А если… а если мы растянем полотно ткани между четырьмя ферналями, и так ее повезем? — спросила Агата, пытаясь придумать хоть, что-то. — Нет, не сработает, — покачала головой Лили. — У нас и ткани-то столько нет, мы и юбки и рукава уже почти все разорвали. Да, и дорог тут тоже нет. Только скалы и холмы. Пока доберемся, ее точно растрясет. — Но что же нам тогда делать? — шмыгнув носом спросила Магда. Она больше не рыдала, но лицо ее все еще было красным и опухшим. Лили бросила на Миру долгий и задумчивый взгляд. Она все еще сидела подле нее, прижав ладони к ее ране, обмотанной тряпками. Мира тяжело дышала, ее кожа посерела, а на приоткрытых губах выступила пена. — Делать нечего, — сказала Лили. — Я останусь с ней, а вы неситесь скорее к Иренеусовой скале и приведите к нам помощь. Думаю, я смогу поддерживать в ней жизнь, еще хотя бы день. — Но… но Лили, ведь если ты останешься тут и не придешь к скале, то тебя исключат из Отбора, — выдохнула Агата. — Исключат, — согласилась Лили. — Но, что с того? Императрицей мне все равно не стать, если уж по честному, да я и не хочу этого больше. Теперь я хочу отучиться, как следует, и стать настоящим целителем. — А если сюда явится Фелиция со своими приспешницами? — Не явится, наверняка, они уже давно дошли до скалы, пока мы плутали в подземельях. А если они и придут, то зачем им вредить мне? Я не фаворитка его величества, да к тому же еще и целительница, а Мире, кажется, уже хуже все равно не сделаешь. Агата кивнула. Целители всегда оставались неприкосновенны. Их дар был хоть и не столь редок, но все равно очень ценен. Так, что даже во время мятежа, их не убивали, а только брали в плен. — Но как же ты останешься тут совсем одна? — все-таки спросила она. — Так и останусь, еды нам хватит, вода тоже есть. К тому же, надеюсь, что уже завтра прибудет помощь, если к вечеру вы успеете дойти до Иренеусовой скалы. Агата почувствовала, как глазам стало горячо от подступивших слез. Она судорожно сглотнула, пытаясь унять рыдания. Лили была права иного выхода не было. Либо так, либо бросить Миру умирать совсем одну. Магда тоже заревела, и бросилась к Лили. Обхватив ее руками, она уткнулась ей в плечо лицом. — Ну ладно тебе, ладно, — успокаивала ее та. — Это же не конец всего сущего. Все равно рано или поздно это должно было произойти.***
Лили хотела один на один о чем-то переговорить с Магдой и попрощаться. Они стали лучшими подругами и им особенно тяжело было теперь оставлять друг друга. Агату Лили попросила присмотреть за раненной, и главное — не давать ей уснуть. Агата опустилась на колени возле Миры, а Магда с Лили отошли к озеру. Они стояли у самой кромки воды, и держась за руки, тихо разговаривали. — Все будет хорошо, — сказала Агата, вглядываясь в помертвевшее лицо Миры. — Хорошо, ничто и никогда не было и уже и не будет, — тихим и слабым голосом отозвалась Мира. Она поглядела мутными черными глазами на Лидию. Та все так же сидела, прижавшись спиной к валуну. Глаза ее были закрыты, и, кажется, она успела задремать. Мира перевела взгляд на Агату, и, вдруг, схватив ее за руку, до боли сжала ее запястье. — Я должна тебе все рассказать, — прошептала она, впиваясь в Агату потемневшим взглядом. — Пусть хоть, кто-нибудь знает обо всем, когда я умру. — Ты не умрешь… — робко вставила Агата. — Замолчи, и слушай меня! Тот старик, Иннокентиус, он обо всем как-то догадался. Вычислил, что, кто-то тащит меня сквозь Отбор, хотя я этого и не хочу. Он загнал меня в угол, и я решила обо всем ему рассказать, о кольцах, и о том шаре. Он, кажется, что-то понял тогда, но мне ничего не сказал. Отдал просто кинжал, и сказал… Сказал, что я должна ранить им дракона-императора… Только ранить, а не убить… Он сказал, что это все исправит. Поможет все починить. Я должна была сделать это во время аудиенции, но мне стало страшно, а потом я еще сильнее испугалась из-за тебя. Затем ты увела его, а Елена мне не позволила вас нагнать… Мира закашлялась, на ее губах выступила кровь. — Что случилось с кольцами? — шепотом спросила Агата. — Куда ты их дела? И как ты вообще пронесла их во дворец? У нас же тогда все наши вещи отобрали. — Кольца? — переспросила Мира, глаза ее помутнели, и казалось, что она с трудом уже понимает Агату. — Они были… они были во… Не договорив, она снова закашлялась. К ним подбежала Лили, и мягко отстранив Агату, склонилась над Мирой, прижав ладони к ее ране.***
Солнце висело уже высоко. Земля разогрелась, а ползавшие до того тут и там юркие ящерицы попрятались в свои норы. Теперь им нужно было особенно торопиться, ведь от того, как быстро они достигнут Иренеусовой скалы зависела жизнь Миры и безопасность Лили. Сев ферхом, они отправились в путь втроем. За ночь Лидия успела окрепнуть и Агате даже не пришлось ее привязывать к седлу. Хлопая крыльями, и вытянув шеи, фернали неслись вперед. Как они ни торопились, спустя какое-то время им все же пришлось остановиться. Приглядев среди деревьев небольшое озерцо в низине, они спустились к нему, чтобы немного освежиться и перевести дух. — Как странно, — сказала Магда, бродя у берега, пока фернали шумно пили воду. — В озеро не впадает ни одного ручья, а оно не пересыхает. — Наверно, его питает подземная скважина, — предположила Агата. Она присела на широкий валун, торчащий у кромки воды и нервно оглядывалась, всматриваясь вдаль. Ее охватила странная тревога. Ей все казалось, что вот-вот случился еще, что-то ужасное, а еще она очень боялась встречи с Фелицией и ее приспешницами, и все ждала, что те появятся из-за гребня холма ферхом на ферналях. — Агата, что это на тебе? — спросила Лидия, хромая подойдя к ней. — Это… лягушка? — Не двигайся! — тут же крикнула Магда, она тоже приметила ползущую по рукаву Агаты, маленькую словно едва отбросивший хвост головастик, черную лягушку, с крошечными алыми рожками на плоской голове. Агата замерла, боясь вздохнуть. И как только их угораздило наткнуться на водоем, служивший домом краснорогим лягушкам? Эти твари были настолько ядовиты, что лишь одна особь могла полностью сделать непригодным для питья целый колодец или небольшое озеро. Если человек выпивал такую воду, то мог умереть или же сильно и долго потом болел, а его кожа делалась желтой. Говорили, что одно касание краснорогой лягушки смертельно. Агата не знала правда ли это, и не хотела проверять. Лягушонок полз по ее рукаву, приближаясь к обнаженному запястью. Агата пыталась унять подступавшую дрожь, понимая, что каждое ее движение может привести к тому, что лягушка прыгнет ей в лицо.