***
Как выяснилось, Лидии нужна была помощь Агаты в том, чтобы договориться со швеями о фасоне нового платья. Она почти до заката мучила Агату и бедных служительниц, изводя своими требованиями, и, вдруг стала очень напоминать свою мать. Лидия хотела платье, которое было бы красивым, утонченным и женственным, но удобным и не сковывавшем движения, целомудренным, но при этом слегка соблазнительным. Ее требования отчасти противоречили друг другу и им пришлось изрядно поломать голову, чтобы свести их все воедино. Глядя на Лидию, осматривающую эскизы, приготовленные швеями, Агата невольно вспомнила ее мать — княгиню Дуаре. Эта женщина больше не вызывала у нее того страха, что был прежде. Теперь она испытывала к ней неприязнь и злость. Она обещала, что погубит семью Агаты если та не выполнит их уговор и не сделает Лидию женой дракона-императора. Агате было самой противно от своих мыслей, но она не могла не замечать очевидного, теперь когда Пинны больше не было, она сама стала первейшей претенденткой на место императрицы. Иногда Агата думала со злорадством о том, как запоет княгиня Дуаре, если она займет трон. Будет ли та перед ней пресмыкаться, и угождать? Наверняка будет. Агата уже видела, как изменилось к ней отношение всех вокруг, когда дракон-император выделил ее среди прочих, окончательно сделав ее своей возлюбленной фавориткой. Служители теперь почтительно кланялись ей, сгибаясь едва ли не до пола, Кир Аверин больше не смел глядеть на нее надменно, графиня Дэву по прежнему была строга к ней, и все же гораздо чаще ей улыбалась и называла своей голубкой. Однако же, ее отношения с другими невестами, стали как будто холодней. Поэтому, Агата очень радовалась вечеру, устроенному для них Исорой. Она мечтала, чтобы все между ними оставалось по прежнему.***
Вечером Агата пробралась в опочивальню Исоры. Хозяйка комнаты полулежала на кровати возле подноса, где стоял кувшин с терпким персиковым нектаром и блюда с сыром, перезревшим виноградом, сладкими грушами, яблоками, медовыми кольцами, орехами и прочими угощениями. Магда устроилась на подушке на полу, а Агата села на пуфик возле туалетного столика. Они веселились и болтали, также как в самом начале Отбора, когда их было больше, и их плечи не тянула вниз тяжесть пережитых испытаний. Графин понемногу пустел и разливая остатки по чашам в последний раз Исора вновь вспомнила Пинну: — Бедняжка, и как только ее угораздило свалиться со скалы? Признаться, я все держала на нее обиду за порезанные ноги, но теперь мне стыдно, что мы все так ополчились на нее. Если бы можно было вернуть все обратно… Тогда… Не знаю, что тогда бы я сделала. Может быть надо было поговорить с ней? Вдруг, это и правда была не она, как вы думаете? У Агаты вино попало не в то горло и она закашлялась. Она уже давно знала, что за порванными платьями и осколками, подброшенными в туфли стояла не Пинна, а Лидия. Агата так никому об этом и не сказала. Все старые обиды остались для нее далеко в прошлом и ей не хотелось портить хрупкую гармонию установившуюся среди невест. После их возвращения с Испытания медного кольца, никто не вспоминал больше былое. Пинна трапезничала и гуляла вместе со всеми, и хотя в ее отношении с Исорой все еще была холодность, ее уже нельзя было назвать изгоем. Да, и сама она, казалось, давно простила Лидию, но кто знал, какой камень висел у нее на сердце? Вдруг, именно он-то и утащил Пинну вниз? — Как думаете, могла она… Ну знаете, не оступиться, а сделать этот шаг намеренно? — продолжила Исора, сделав глоток. — Может и могла, — пробубнила Магда. Ее лицо было красным от всего выпитого, и она тяжело опиралась грудью о кровать. — Но, не думаю, что дело тут было в платьях и туфлях. Скорее, в том, что это она ранила Миру, отчего та умерла. — Что?! — рука Исоры дрогнула и алая капля скатилась на белые простыни, замарав постель. — Разе это Пинна ранила Миру? Как же так? Вы, что… повстречали ее во время испытания? Исоры не было с ними, когда они наткнулись на Миру и Пинна ее ранила. Она знала лишь то, что им поведала графиня Дэву — что Мира, каким-то образом после исключения из Отбора смогла спрятаться на Лунном острове. Ее нашли служители, и пытаясь сбежать от них, она случайно поранилась отчего позже умерла. — Да, мы случайно на нее наткнулись, — продолжила Магда. — И вот… Пинна пырнула ее кинжалом, но она сказала, что это случайно вышло, а Лидия ее поддержала. А кроме Лидии никто больше ничего не видела, так что вот так. Но потом-то Мира умерла, а Пинну видимо загрызла совесть. Не знаю, если бы я кого ткнула кинжалом, а он потом помер, то тоже, наверно, винила бы потом себя. — Кинжалом? — протянула Исора. — Откуда у нее взяться кинжалу? Ведь нам нельзя иметь оружие… — Кинжал принадлежал отцу Лидии. Откуда-то он потом взялся у Миры, и от той попал в руки Пинны, вот так. Странный такой кинжал был… черный и словно не из металла, а из камня… или из кости… Агата слушала их смущенно покраснев и не зная, как прервать Магду. Ей казалось, что та выбалтывает то, что лучше держать в тайне. Хорошо, что сейчас с ними была одна только Исора, которой было можно доверять. — И правда, какой загадочный кинжал, — промурлыкала Исора, откидываясь на подушки. — И куда же он делся потом? — Кажется, Лидия отдала его на хранение Аг… — она не успела договорить, потому что Агата сделав вид, что тянется за медовым кольцом опрокинула на нее остатки вина, плескавшегося в чаше. — Ох, какая я неловкая! — запричитала она. — Мыльный корень все отстирает, — махнула рукой Магда. Они принялись разглагольствовать о платьях и прическах, и про кинжал все забыли.***
За окном едва ли не пробивалась новая заря, когда они наконец собрались ложиться спать. Магда уснула прямо на полу, развалившись на подушках, а Агата легла на постель рядом с Исорой. Засыпая, она вдыхала аромат персиков, исходивший от ее кожи и волос, и смотрела не четкое очертание ее профиля, выделявшееся на фоне светлеющего неба за окном. Исора лежала с открытыми глазами, и Агата следила за тем, как трепещут ее ресницы. — О чем ты думаешь? — спросила она. — О том, как я устала… — Ты устала? — Ага. Но ничего, скоро все это закончится. Ты воссоединишься с драконом-императором, а я отправлюсь домой. Я так соскучилась по семье и по родителям… — Ты хочешь домой? — удивилась Агата. — Все хотят домой, светлячок, — та повернулась к ней и убрала за ухо, выбившийся у нее локон. — Но, ведь отсюда нельзя уйти просто так, верно? Так, что все мы останется тут до конца, какой бы он ни был.***
Наутро у Агаты болела голова. Она перебралась от Исоры в свою опочивальню и дремала до обеда, пока к ней не явилась графиня Дэву. — Мне знакома ваша болезнь, — сказала она, смерив Агату тяжелым взглядом. — Я велю принести вам особую настойку. Выпейте его, а затем приведите себя в порядок и вставайте. Постарайтесь, впредь больше так не болеть, это вредно для лица и для фигуры. Агате ничего не оставалось, кроме как подчиниться. После настойки, присланной графиней ей и правда стало легче. Служительницы помогли ей одеться и убрать волосы. На обеденной трапезе Магда выглядела сонной и вялой, а Исора казалась, свежей будто горный цветок, хотя пили они одинаково. После трапезы невесты отправились гулять вдоль Серебряного ручья под присмотром графини Дэву и служительниц. Солнце было горячим и жарким, а воды ручья холодными и манящими. Агате так и хотелось броситься в них, подняв вокруг себя тучи брызг. Она подумала, что будь она императрицей, то так бы и сделала. Тогда все были бы ей не указ, и даже графиня Дэву ничего бы ей не сказала, а бросилась бы в ручей вместе с ней. Агате не хотелось ни с кем общаться и она брела одна. Магда и Исора, тоже шли порознь и молча, а вот Елена следовала подле Лидии и тихо с ней о чем-то говорила. Лидия похоже больше молчала, чем отвечала ей, а затем, вдруг резко сорвавшись с места, оставила бредущую с тростью Елену далеко позади, почти нагнав графиню Дэву. Елена посмотрела ей в след с явным разочарованием, а затем обернулась к Агате и, когда та ее нагнала, вступила в разговор уже с ней: — Лидия ведет себя странно, не находишь? — Тут, наверно, надо спросить, что ты ей сказала, — улыбнувшись, заметила Агата. — Ничего особенного, — Елена повела плечом, медленно и острожно ступая и постукивая тростью камни перед собой. — Просто спросила зачем она порезала платья и подкинула осколки в туфли Исоре. А, и спросила еще, почему она подбросила тебе змею. Солнце светило все также ярко, но Агате вдруг сделалось холодно. — О чем ты говоришь? — омертвевшими губами спросила она. — Ну как же, ты ведь и сама уже давно все знаешь, не так ли? — Елена косо на нее взглянула. — Я заподозрила это все еще когда узнала, какой у Лидии дар. Обладая такой скоростью она могла легко пробраться ночью в Павильон алых цветов, чтобы испортить платья, и подкинуть незаметно осколки фарфоровой чаши в туфли Исоры, пока несла их до комнаты для переодевания. Это ведь она вместе с Пинной забрала их тогда из кладовой, верно? Со змеей, думаю, все было чуть сложнее. Однако, я слышала, что ее отец — князь Дуаре, предыдущий глас дракона-императора изучал золотых императорских кобр, в качестве развлечения. Говорят даже, что одну или двух он держал у себя в особняке в Альторе, пока княгиня не заставила его избавиться от них и тогда он передал своих питомиц в Императорский зверинец. Какое удивительное совпадение, не правда ли? Возможно, что Лидия умеет не только обращаться с кобрами, но и даже знает ту именно змею, которую тебе подбросила. — Елена, это все только твои фантазии, и они не подкреплены никакими доказательствами, — насупилась Агата. — Мне очень жаль, что яд краснорогих лягушек так повредил твой ум. — Как забавно, что ты ее защищаешь, — ухмыльнулась Елена. — Но вместо того, чтобы спорить со мной лучше задумайся — зачем она так поступает. Конечно, может быть, она знала о твоем даре и хотела помочь тебе на Испытании оловянного кольца. Извини, конечно, но твой танец был просто ужасен. С ним ты бы никогда не прошла испытание, а вот танцующая змея — это другое дело. Ты привлекла тогда внимание его величества и он сделал тебя своей фавориткой. Или, может быть, Лидия не знала о твоем даре и просто хотела убить тебя? Тогда, я бы советовала тебе быть осторожнее. — Ты сошла с ума! — яростно зашипела Агата. — Несешь, сущий бред и недоказанные глупости! Ускорив шаг, она вырвалась вперед, не желая больше оставаться наедине с Еленой.