***
– Оливер, только не говори, что ты не купил индейку, – со страхом в голосе прошептала мама. Папа осмотрел холодильник, затем морозилку, повернулся к ней и уверенно сказал: – Хорошо, не скажу. «Как это похоже на него», – подумала я и с улыбкой покачала головой. «Как бы мама ни отнекивалась, ей нравятся его тупые шутки». – Да что ж такое?! – мама всплеснула руками. – Всё купили, а самое главное... – Так давайте сейчас сходим, – предложил Итан. – Только проверьте, может, ещё что-нибудь взять надо. – Будешь ты ещё с нами таскаться, – затараторила мама. – Уставший, наверное, с дороги... – Они – да, – брат указал на нас с Рене, – а я – нет. Пойдём уже, мам, мне ведь не тяжело пройтись с вами. Мама осмотрела его, потом перевела взгляд на меня. – Я лучше дома посижу, – протянула я. – Как раз переоделась уже... – Сидите, конечно, грейтесь! – мама закивала и пошла наверх. – Оливер, собирайся, хоть в магазин сына отведём. Родители поднялись на второй этаж, а Итан остался с нами. – Как тебе дом? – спросил он у Рене. – Ты смеёшься? Это царские палаты! – восторженно прошептала она. – Ещё и камин, боже... Если бы не внешние проблемы, у вас было бы самое счастливое детство. – Как раз дом был единственным источником радости, – хмыкнула я. – Слушай, а где мы спать будем? И где вещи разложить можно? – спросила Рене и взялась за ручку своего небольшого чемодана. – Пойдём в мою комнату, – со вздохом сказала я. Итан помог нам отнести чемоданы наверх, а когда собрался выходить, то с прищуром осмотрел нас и подмигнул. Дверь закрылась, а я непонимающе уставилась на неё. «Неужели он думает, что мы прямо здесь... Да ну, извращенец», – пронеслось у меня в мыслях. Я тряхнула головой. – Переоденься уже, – бросила я, обращаясь к Рене. – Чувствуй себя как дома, тебе даже родители сказали. – Ты просто так сильно хочешь, чтобы я разделась? – протянула она и подмигнула мне. «Они сговорились?» – подумала я, не оборачиваясь. «Да, я хочу этого, но...» Мысль оборвалась, и вместо неё в голову закралась другая: «О каких «но» вообще идёт речь?». Родители обычно ходили по магазинам довольно долго. Судя по их рассказам, с годами ничего не изменилось. Значит, у нас был как минимум час свободного времени. Я наконец развернулась в её сторону. – А если и да? – говорила я, медленно приближаясь к ней. – Времени у нас достаточно, я твоя девушка и имею полное право такое хотеть... Медово-карие глаза Рене вспыхнули. Она чуть приподнялась. – Тогда помоги мне с этим, – прошептала она. Мы вдвоём, кажется, ухмылялись одинаково и, наверное, вместе додумывали абсолютно одинаковые продолжения этой ситуации. Ведь другого продолжения никто из нас не хотел. Мы слишком долго этого ждали. Наши лица оказались максимально близко. Я взяла её за подбородок, но не спешила целовать, растягивая момент удовольствия и дразня её. Лишь прошептала: – А ты только ради этого и согласилась поехать со мной? – Ты удивишься, но нет, – парировала она и наконец встала. – Как же удивлюсь? – протянула я. – Ты ведь выглядишь как совершенно невинный человек. Просто ангел во плоти. Вдруг ты хотела поесть индейки от моей мамы и обсудить новости у камина. С каждой произнесённой фразой я очерчивала миллиметры её подбородка и скул, вглядываясь ей в глаза. Она не двигалась и следила за моей рукой, прямо как в тот день, когда мы остались в квартире Итана одни. – Правда? – Рене отодвинула прядь моих волос за ухо и задержала там руку. – Не только этого я хочу. Далеко не только этого. – Докажешь? – сказала я, понимая, что больше не могу терпеть и до безумия хочу сократить расстояние между нами. – Докажу, – она кивнула и тут же припала к моим губам. По моему телу тут же пробежала волна мурашек. В этом поцелуе не было привычной нам нежности. Только чистая страсть, желание как можно быстрее избавиться от одежды и прикоснуться друг к другу во всех запретных местах. В тот самый день мы не могли позволить себе полной свободы действий, а сейчас, оставшись в полном одиночестве на достаточно длительное время, могли воплотить все наши фантазии в жизнь. Не разрывая поцелуя, я повела Рене к кровати, попутно сбрасывая с неё пиджак. Она хотела было снять с меня футболку, но я схватила её руки и подняла их над её головой, вдавливая её хрупкое тело в стену. – Позволь... Сначала... Мне, – произнесла я, шумно выдыхая. В её глазах плясали чёртики. Она кивнула. Именно такой я всегда видела её в своих фантазиях: покорной, прижатой к стене моим телом, смотрящей на меня снизу, готовой подчиняться мне. Я начала быстро расстёгивать пуговицы на её рубашке. Их оказалось слишком много, и я бы с удовольствием вырвала каждую, чтобы быстрее добраться до обнажённого тела Рене. – Блять, ёбаные... Пуговицы! – прошептала я, когда одна из пуговиц не захотела расстёгиваться. Своими дрожащими руками Рене резко отодвинула мои руки и быстро управилась с оставшимися двумя. Отбросила рубашку куда-то в сторону; примерно там же валялся её пиджак. Я взглянула на неё. Чёрный кружевной бюстгальтер, под которым виднелись тёмные соски, был ей к лицу, но он нам явно был не нужен. Я оторвала её от холодной стены и прижала к себе. Провела пальцами по позвоночнику, расправилась с лишним предметом одежды и скинула его на пол. Снова отодвинулась, чтобы рассмотреть её. Рене тяжело дышала, пальцами поправляла слегка прилипшие ко лбу волосы. Её аккуратная грудь часто вздымалась, соски уже затвердели. Она ждала, когда я прикоснусь к ним. Моё сердце стучало слишком громко, заглушая всякие мысли в голове. Приятный жар внизу живота вызывал желание закончить всё быстрее, но с этой девушкой я не могла себе такого позволить. Хотелось наслаждаться каждой секундой, проведённой с ней. Я накрыла её грудь своей рукой, судорожно сжала. Рене издала рваный выдох. Я немного опустилась и захватила второй сосок губами, не прекращая ласкать первый. Затем поднялась к её ключицам, оставила там пару засосов. – Ру, я... Упаду сейчас, – на выдохе проговорила она, вся красная. Я обвила свою руку вокруг её талии. Её соски тёрлись о мою футболку, горячая кожа реагировала на каждое прикосновение мелкой дрожью. Я подтолкнула её к кровати. Рене с облегчением опустилась на неё. Я сняла с себя домашние штаны, села на неё сверху и принялась избавлять её от брюк. Они, к счастью, быстро оказались где-то возле кровати. Я раздвинула её тонкие ноги и уселась на одну из них, пальцами медленно провела по белью, которое уже стало влажным, и пристально посмотрела на неё. Другой рукой я гладила её кожу на бедре и талии. – Не медли, пожалуйста, – с мольбой в голосе прошептала она и коротко простонала. В этот момент я поняла, что действительно не могу больше ждать. Я быстро освободила себя от футболки, Рене – от нижнего белья; прижалась к ней так сильно, как только могла, и снова поцеловала. Её руки блуждали по моей спине. Ощущение того, как наши груди соприкасаются, нельзя было сравнить ни с чем: настолько приятным оно было. Наконец я отпрянула, чтобы она смогла снять с меня бельё. Теперь мы сидели друг перед другом полностью обнажённые, дрожащие от столь желанной близости, жаждущие прикосновений. Я безумно хотела её. Осознание того, что это было взаимно, вскружило мне голову. В ушах гудело. Сердце бешено стучало и, казалось, вот-вот должно было пробить грудную клетку. Я смотрела на свою девушку сквозь пелену перед глазами. Всё казалось нереальным. Рене приподнялась, взяв меня за плечи, и положила меня на кровать. – Ничего себе, – тут же вырвалось у меня. – Что, непривычно быть снизу? – усмехнулась она. – Разнообразие тоже полезно. Сейчас моя девушка выглядела особенно прекрасно: её нежные фиолетовые волосы аккуратно ложились на ключицы, еле заметные родинки покрывали всё тело, затуманенный взгляд был устремлён только на меня. Я опустила свои руки на её талию. Скользнула ими к бёдрам, очертила ягодицы, сжала их и легонько шлёпнула по одной, отчего Рене закусила губу. Пальцами провела по выпирающим тазовым косточкам, опускаясь всё ниже и ниже. Когда мои пальцы оказались на её клиторе, она не смогла сдержать громкого стона. Я улыбнулась краешками губ, надавила сильнее. Через пару секунд легко вошла в неё сразу двумя пальцами и начала двигать ими. Сначала медленно, но затем быстро поняла, что мне сто́ит ускориться. Рене не прекращала стонать, но в один момент медленно убрала мою руку. Я вопросительно взглянула на неё, но она ничего не ответила. Лишь опустилась на меня и начала двигать бёдрами. От неожиданности и совершенно новых, ни на что не похожих ощущений я издала протяжный стон. Рене не стала медлить, желая как можно быстрее достигнуть разрядки. Теперь наши стоны звучали в унисон. Её нежные всхлипы разжигали во мне огонь. Ощущать её кожу настолько близко было до неприличия хорошо. Я сминала свою грудь, закусывала губу почти до крови. Пальцами ног вцепилась в простыню. Было чувство, что никого, кроме нас, нет. Ни в этом доме, ни в этом мире. Я не думала ни о чём. Перед глазами была только моя девушка, оседлавшая меня, и наши обнажённые тела друг на друге. Для счастья мне ничего больше не нужно было. Последовала ещё пара резких движений, после которых Рене застонала громче обычного и медленно остановилась. Я дотянулась до неё, чтобы поцеловать. Она лениво раскрыла губы, а затем улеглась рядом со мной, тяжело дыша. Я с улыбкой обдувала её лицо холодным воздухом и держала её за руку. Мне нравилось смотреть на неё в этот момент. Она казалась такой нежной и настоящей, какой я, наверное, никогда её не видела. – Не расслабляйся, у меня на тебя планы, – протянула она, когда наконец открыла глаза. – Ложись. Я лукаво улыбнулась ей и опустилась на кровать. Рене стала целовать мои ключицы, грудь, живот. Дошла до лобка, коротко взглянула в мои глаза. Я безумно желала её и на секунду задержала дыхание в предвкушении. Она впилась в меня губами. Я выгнулась и простонала. Дрожащими руками дотронулась до её волос, одновременно с этим чувствуя, как её рука невесомо касалась моих рёбер, поднимаясь к груди, а затем нежно сжимала соски, заставляя меня стонать громче. Каждое прикосновение её хрупких рук к моей разгорячённой коже вызывало у меня мелкую дрожь. Я вся будто превратилась в один большой пульсирующий нерв. Мысли о том, что Рене хочет меня так же сильно, как и я её, что она отдаёт всю себя, чтобы я ощутила наслаждение, заводили меня так сильно, как не заводило ничто. Я попросила её ускориться, чувствуя, как у меня сбивается дыхание, а в следующую секунду достигла пика удовольствия. Рене, услышав мой громкий стон, сделала ещё пару круговых движений пальцами, а затем легла рядом и, обхватив моё лицо руками, оставила лёгкий поцелуй на моей щеке. Сквозь пелену перед своими глазами я повернулась в её сторону, притянула её к себе и уткнулась носом в её ключицу, медленно восстанавливая дыхание. Она гладила меня по волосам, и я чувствовала максимальную духовную близость между нами. Мы лежали в обнимку минут пять, стараясь насладиться этими мгновениями. Рене первая нарушила тишину: – Я чувствую себя счастливой. Ты необыкновенно хороша. – Ты тоже, – устало бросила я и, заулыбавшись, потянулась к её лицу для поцелуя. Она целовала меня медленно и плавно, бережно сжимая мои плечи. Её тело впервые пахло не лавандой: теперь мою голову вскружил сладкий запах малины. Я отметила, что и он необычайно идёт ей. Когда снизу послышались голоса, мы вскочили с кровати и стали натягивать одежду. Никто бы не зашёл к нам в закрытую комнату, но мы всё равно зачем-то старались собраться максимально быстро. Вскоре мы вышли из комнаты, и Рене демонстративно громко сказала мне: – Я, наверное, приму душ. Так устала с дороги. И я кивнула, сдерживая смех.***
– Свет дорогой, говоришь? – усмехнулась Рене и зевнула. – Угу. И ты постоянно хочешь спать после всего процесса. Зачем мне совершать лишние движения и ломать выключатель? Она хихикнула и встала с кровати. – Тогда давай ляжем спать. Меня снова жутко в сон клонит. – Не удивлена, – бросила я. Мы вместе забрались под одеяло и снова обнялись. – Добрых снов, – прошептала Рене. – Добрых снов, – повторила я. Вдруг на меня нахлынула невероятная нежность. Чувство огромной радости из-за того, что у меня есть Рене. Захотелось расцеловать её, прижать к себе крепко-крепко и не отпускать. Я не чувствовала отчуждение после секса, не хотела как можно скорее выпроводить партнёршу за дверь и забыть всё произошедшее. Я не чувствовала одиночества. Ведь я... Люблю её. Да, кажется, я действительно могла сказать, что люблю её. Я приоткрыла глаза и взглянула на неё. Она улыбалась краешками губ во сне, медленно дышала и сжимала мои плечи. Такая прекрасная, милая и невинная. «Чёрт, да как можно её не любить?», – подумала я и улыбнулась. – Рене, – шепнула я. – М? – она легонько вздрогнула и удивлённо уставилась на меня. «Зачем я окликнула её? Я ведь даже не подумала об этом», – сразу пронеслось у меня в голове. Эта мысль обожгла меня изнутри, но теперь отступать было поздно. – Я-я-я-я... Я люблю тебя, – произнесла я и закусила губу, как будто сказала что-то, что ей не следовало знать. В груди что-то пекло. Одновременно приятно и очень больно. Почему мне всегда так тяжело давались признания в любви? Рене расплылась в улыбке. Такой счастливой я видела её очень редко. Она несколько раз поцеловала мои щёки, а затем заговорила: – Моя милая, прекрасная Ру... Я тебя тоже очень люблю! Она положила руки мне на шею, притянула к себе и увлекла в медленный, невероятно чувственный поцелуй. Я почему-то почувствовала, как к глазам подступили слёзы, но зажмурилась, чтобы не выплеснуть всё наружу. – Я не знаю, – проговорила я, когда мы отстранились друг от друга, – может, я слишком рано об этом сказала... Рене приставила указательный палец к моим губам, не дав мне закончить фразу. – Не бывает «слишком рано» и «слишком поздно» для признаний в любви, кто бы что ни говорил. Раз ты почувствовала, что хочешь сказать мне об этом, значит, время пришло. Столько сомнений, столько тревоги, столько горечи – всё это ушло после её слов. Я смотрела ей в глаза, запоминая каждое. Это меня расслабило. – И я очень рада, что ты это сделала, – призналась она и снова улыбнулась. – Я безумно ценю то, что ты стараешься говорить мне такое. Моя любимая, замечательная Рене... Мой лучик света, озаряющий мою печальную жизнь, мой нежный цветочек, которым я готова любоваться вечно. Мне оставалось только лежать, глядя на неё, и думать, как же мне, чёрт возьми, повезло с ней. Я провела рукой по её волосам и коротко чмокнула её в лоб. Прижалась к ней ближе, обвила её спину руками и пристроила голову между её щекой и надплечьем. Стало тепло и снаружи, и внутри, у меня в душе. И когда я последний раз чувствовала себя настолько любимой и нужной?