Колдофото на память

— Ка-а-ак же я устал! — Сынмин плюхается на свою кровать, лицом зарываясь в подушку, и очень странным образом, почти не шевелясь, а просто дёргаясь, пытается стянуть с себя форму для квиддича. Хёнджин смотрит на него поверх книги по ЗоТИ, которую ему прислала матушка. У него под боком лежит недописанное эссе, и слизеринец сейчас пытается выделить для себя главное из учебника, чтобы наконец закончить работу и со спокойной душой сдать завтра профессору. Эссе Сынмина готово уже два дня как, и Хёнджин честно не понимает, как он успевает это всё. Сынмин тем временем путается в рукавах собственной кофты и издаёт мученический стон, окончательно бросая какие-либо попытки раздеться. Хёнджин смеётся себе под нос. Он откладывает книгу, положив на нужную страницу закладку, и идёт к Сынмину. — Подними руки. — Что ты собираешься делать? — Бурчит Сынмин, но просьбу выполняет. — А сам как думаешь? — Хёнджин закатывает глаза и осторожно помогает Сынмину вытащить руки из рукавов и снять наконец форму. — Пытаюсь быть заботливым бойфрендом. Сынмин мычит в подушку. — Мы «встречаемся» всего три дня, а это уже распространяется на наши взаимоотношения вне чужих глаз? Мне нравится. Хёнджин убирает его вещи в шкаф, не забывая при этом наигранно возмущаться, а затем возвращается к своему эссе. — Как прошла тренировка? — Между делом спрашивает он. Сынмин с кряхтением садится на кровати. Снимает очки и, принявшись их протирать, начинает рассказывать о том, какой в их команде неловкий вратарь и что ему срочно нужно искать замену, о том, что они проводят отборочные и уже имеют виды на пару хороших охотниц и ловца. — Вообще, — подводит итоги Сынмин, — я думаю, у нас есть все шансы получить кубок в этом году. По крайней мере, если мы найдем нового вратаря, то шансы увеличатся процентов на пятнадцать. Хёнджин посмеивается и ставит точку в своей работе. Слава Мерлину, он закончил. — Давай, капитан, вали всё на других игроков, — поддразнивает он, и Сынмин взвивается. — Ложь и провокация! — Восклицает рейвенкловец, чуть не падая с кровати. — Я провожу точный анализ и делаю выводы, что будет лучше для команды! — Продолжай оправдываться, — усмехается Хёнджин. Пуф! В него прилетает подушка. Хёнджин настолько растерян, что даже не сразу понимает, что Сынмин уже на его кровати со злобной ухмылкой и ещё одной подушкой в руках. — Я вызываю тебя на дуэль, несчастный слизеринец! Возьми свои слова обратно! Хёнджин едва успевает уклониться от нового удара. Он хватает подушку, которая буквально только что прилетела ему в лицо и наносит ответный удар. Вообще-то, Хёнджину не положено драться подушками. А также при этом кричать и хохотать во весь голос. Увидь это его дедушка — страшно отругал бы. Но дедушки здесь нет. Здесь только он, Сынмин и перья, которые летят из подушек. Проходит минут десять точно, прежде чем они оба абсолютно без сил падают на кровать. Мелкие пёрышки продолжают медленно падать на пол, и Хёнджин тянется за палочкой, чтобы их убрать. — Ты выжал из меня последние силы, — жалуется Сынмин. — Я больше не могу шевелиться. Всё! Сегодня я сплю на твоей кровати. Хёнджин моргает. А спустя секунду на его лице расползается хитрая ухмылка. — Отлично, новая жертва! — Восклицает он, обхватывая Сынмина руками и ногами. Сынмин удивлённо моргает, и Хёнджин ожидает, что он попытается вырваться, но рейвенкловец лишь копирует улыбку Хвана и обнимает его в ответ. — Кто ещё чья жертва, — тянет он и разливается зловещим хохотом. Хёнджин думает, что шляпа, возможно, немного ошиблась, отправив Сынмина на Рейвенкло вместо Слизерина, где этому хитрецу самое место. В голове тут же появляется образ Сынмина в форме змеиного факультета. Салазар, а ему бы так подошёл зелёный… За этими размышлениями Хёнджин не замечает, как проваливается в сон. Сначала ему кажется, что он всё же не уснул. Тело ощущается странно тяжёлым, словно бы он выпил, но он может контролировать свои конечности и мысли. Но глаза открыть получается не с первой попытки. Хёнджин обнаруживает себя сидящим в кресле возле камина в месте, очень похожем на общую гостиную восьмого курса. Вдоль стен тянутся книжные шкафы, много кресел и столиков, пара длинных диванов, мягкие ковры на полу. Мерлин и Моргана, действительно общая гостиная. Хёнджин с трудом поворачивает голову в сторону окна. Там, на подоконнике, сидит что-то. Оно похоже на человека, но какого-то… Неопределенного. его очертания ужасно размыты, а он сам словно бы слегка светится изнутри. В руках человек держит книгу. Словно почувствовав на себе взгляд Хвана, человек поворачивается к нему. Лица нет. Точнее, оно есть, но его черты размыты настолько, что абсолютно невозможно понять, как он выглядит. — Ох. Точно. Ох. Человек говорит, но его рот не шевелится, а его голос… Его нет. Хёнджин скорее даже чувствует, чем слышит то, что он говорит. Хёнджин понимает. Человек на подоконнике — его соулмейт. Родственная душа, посланная Вселенной, чтоб её. сердце начинает биться громче и болезненнее, голова гудит, а в руки словно начинают легонько тыкать иголками. Хёнджин не хотел этого. Не сейчас, не так. Он открывает рот, собираясь сказать что-то. — Блять, — срывается с его губ прежде, чем он успевает что-либо сообразить. Хёнджин хлопает себя по губам, а его соулмейт заливается смехом, который почему-то вибрацией отдаётся в теле Хёнджина. Это не неприятно, но определённо не то, что Хёнджин хотел бы сейчас чувствовать. — Я уж думал, что этой встречи никогда не произойдет, — говорит соулмейт. — Я надеялся, что так и будет, — выпаливает Хёнджин, поднимаясь с кресла. Тело всё ещё тяжёлое, но заставить себя что-то делать с каждым новым движением становится всё легче. — Ты не хотел встретить своего соулмейта? — Тянет расплывчатый человек. Хёнджин качает головой. — Я считаю, что я сам должен решать, с кем мне быть, а не Вселенная. — Не думаешь, что вселенная лучше знает, кто подходит друг другу? — Ну уж нет! — Хёнджин резко разворачивается и идёт к окну, чтобы ткнуть своего соулмейта в грудь. — Я сам решу, кто мне подходит. идеально или нет — мне плевать. Я буду с этим человеком, потому что я этого хочу! Злость окутывает Хёнджина с такой силой, что он, кажется, ещё немного, и разобьёт что-то, наплевав на сдержанность. — Брейк, я понял, — его соулмейт вдруг поднимает руки в примирительном жесте и, кажется, усмехается. — Меня тоже это всё не особо радует. Хёнджин смотрит на размытые черты лица. Пытается разглядеть хоть что-то, но чем дольше он пытается, тем сильнее у него начинает болеть голова. О, Великий Салазар. Хёнджин возвращается в кресло и начинает оценивать ситуацию. Они в общей гостиной, значит, это кто-то из его однокурсников. Ну, либо кто-то, кто уже выпустился. Хёнджин надеется на первое. — Ты… — Хёнджин замолкает на секунду. — Как к тебе обращаться? Соулмейт задумывается. — Если ты про местоимения, то я парень. Так и обращайся. Имя сказать не получится, даже если очень захочется, так что… Называй меня Би? — Би? — Хёнджин поворачивает голову к соулмейту, который вновь погружается в книгу. — Одна буква типа? — Ага. Чтобы сильно не мудрить. А ещё ты не можешь быть уверен, относится ли эта буква к моему имени. Хёнджин кивает, переводя взгляд на свои руки. — Справедливо. Хорошо. Я тоже парень, если тебе это важно. Называй меня… Джей? — Джей-Би, — «Би» смеётся, и Хёнджин тоже приподнимает уголок губ. возможно, этот парень не так плох. — Можем открыть свой лейбл однажды. — Отлично, у нас уже есть план на жизнь, — Хёнджин закатывает глаза, вновь поднимаясь и проходясь вдоль книжных полок. — На каком ты факультете? — Рейвенкло, — соулмейт перелистывает страницу книги. — А ты? — Слизерин, — произносит Хёнджин. многовато рейвенкловцев в его жизни стало, хах. — Что мы можем говорить о себе, а что нет? Би (предположительно) отрывает взгляд от книги и пялится на Хёнджина. — Ты совсем ничего не знаешь об этом, что ли? Хёнджин недовольно мычит. — Я знаю предостаточно. Могу рассказать тебе откуда идут корни, какая магия стала подпиткой системы родства душ и как отреагировали первые соулмейты, — заявляет он. — Но такое меня не интересовало. Говорю же, надеялся, что этого не произойдет вообще. — Да я понял, Мерлин, сколько агрессии… Мы не можем произнести свои настоящие имена, имена родителей и в принципе многие имена. Не можем описать свою внешность. Это основное. если вдруг ещё что-то — магия нас в любом случае ограничит самостоятельно. Хёнджин кивает. Он берёт с полки одну из книг и открывает её. Вполне можно почитать, неплохо, неплохо. Узнать бы ещё, можно ли пройти в спальню… В принципе, можно об этом спросить у Би. Но Хёнджин не успевает и рта открыть, как его резко, словно котёнка, дёргает за шкирку и буквально вышвыривает из сна. Слизеринец распахивает глаза и делает глубокий вдох. В комнате всё ещё темно, за окном ночь. Он моргает пару раз и пытается выровнять дыхание. Под рукой происходит какое-то движение, и Хёнджин вдруг осознаёт, что они спят в обнимку с Сынмином. Он с этими соулмейтскими штучками совсем забыл про это. Хёнджин немного отстраняется, чтобы посмотреть на лицо своего «парня» и обнаруживает, что тот забыл снять очки. Хёнджин с совсем несдержанной и определённо ужасно влюблённой улыбкой аккуратно снимает их и убирает на тумбочку. Он проводит по волосам Сынмина, кончиком пальца убирая волосы с глаз, и, поддавшись какому-то неясному порыву, тянется вперёд, чтобы коснуться губами лба парня. Сынмин что-то фырчит сквозь сон, крепче сжимая руку на теле Хвана. Хёнджин засыпает вновь с всё той же улыбкой.