Колдофото на память

Когда Хёнджин открывает глаза, он видит звёзды. Бескрайнее ночное небо раскидывается перед его взором, и несколько минут он попросту не может отвести взгляд. Так красиво. Он в астрономической башне. Хотя готов поклясться, что засыпал у себя в комнате с Сынмином под боком. Тело его слушается, а значит… Хёнджин поворачивает голову. Размытый человек лежит рядом. Замечательно. Хван медленно садится. — И вот мы снова встретились, значит. Би молчит. Хёнджин протягивает руку, чтобы коснуться его, но его соулмейт оказывается… Нематериальным. Хван теряется на секунду, а потом догадывается, что Би, вероятнее всего, ещё не уснул. Или, по крайней мере, не вошёл в ту фазу сна, когда родственные души могут попасть в одно пространство. Хёнджин поднимается на ноги и делает пару кругов по башне, чтобы тело более или менее привыкло к такому состоянию. Проходит несколько минут, Би всё ещё не спит, и Хёнджин, не придумав ничего лучше, идёт к краю башни. Осторожно садится, свешивая ноги, и задирает голову. Взгляд цепляется за одну звезду, соединяет с другими и находит созвездие. Ещё одно, ещё. Хёнджин прислоняется боком к одной из колонн. Было бы здорово привести сюда Сынмина. Чтобы не на занятии, а просто так. Ночью, только вдвоем. Ему, наверное, понравилось бы. По позвоночнику пробегает какая-то дрожь. Сзади раздается шуршание. О, так вот как оно ощущается. — Любуешься? — Соулмейт присаживается на корточки рядом. Хёнджин даже не оборачивается. Всё равно ведь ничего нового не увидит. Всё та же размытая фигура без чётких черт лица. Хёнджин со вздохом кивает и откидывается немного назад, опираясь на руки. — Красиво. — И нет тут ничего красивого, — Би фыркает, и Хёнджин достаточно резко поворачивается к нему, без слов требуя объяснений. — Это просто огромные шары газа где-то в космосе. Хёнджин кривится, возвращаясь к рассматриванию того, что он сам считает прекрасным. — Тебе говорили когда-нибудь, что ты душнила? — Я просто не вижу смысла восхищаться этим. — Что тогда тебе вообще нравится? — Хёнджин чувствует, как начинает нарастать раздражение. Нет, вселенная определённо не разбирается в людях. — Ты типа из тех, кто не отмечает праздники, потому что для него это день, ничем не отличающийся от остальных? — Я отмечаю праздники, — Би, судя по интонации, немного даже обижается. — Но звёзды это правда всего лишь… — Да плевать, ты понимаешь? — Хёнджин протягивает руку и у него получается схватить соулмейта за воротник. Не крепко, просто, чтобы тот посмотрел на него. — Перестань думать о том, что это, из чего оно, зачем и почему. Это красиво! Сядь рядом, чтоб тебя, и смотри на долбаные звёзды! Би бурчит что-то, но слушается. Они молчат какое-то время, а затем Би снова нарушает тишину: — Так ты из тех, кто, как это называется, ищет прекрасное в простом? Хёнджин тихо вздыхает и молча продолжает рассматривать небо. Нет, ну Сынмин точно оценил бы. У него есть вкус, в отличие от этого… — Ты решил меня игнорировать? Джей? Хёнджин вздрагивает. Он уже успел позабыть, что у него есть это странное буква-имя. — Не хочу отвечать, — тянет Хёнджин, болтая ногами. — Хочу смотреть на «огромные шары газа где-то в космосе». — Ну давай, упрекай меня этим всю жизнь. — Нужен ты мне, — Хёнджин закатывает глаза и провожает взглядом сорвавшуюся с места звезду. — Упала, — говорит очевидное он и указывает туда, где только что был её след. — Вообще-то, звёзды не падают, а… Би не успевает договорить, потому что Хёнджин, раздражённо цокнув, зажимает ему рот ладонью. — Ещё хоть слово, и я сброшу тебя с башни, клянусь родовым перстнем! Би, кажется, на него дуется. но зато больше не умничает. Хёнджин убирает руку и показательно брезгливо вытирает её о брюки. Итак, что он знает о своём соулмейте? Он рейвенкловец, восьмикурсник, судя по всему, и ещё ужасный зануда. А ещё он достаточно поздно лёг спать, потому что если Хёнджин с Сынмином улеглись только ближе к часу ночи, то сейчас должно быть где-то… Два? — Почему ты так поздно уснул? — Всё же интересуется он. — Заканчивал доклад по уходу за магическими существами, — Би пожимает плечами. Хёнджин выгибает бровь. — Его же только на четверг задали? — Лучше сделать всё заранее, а не в последнюю минуту, не думаешь? Слизеринец качает головой. Рейвенкло, что сказать. Очень сильно он этим кое-кого ему напоминает… В этот раз выдергивает из сна его намного мягче. Ощущение всё ещё очень странное, так что Хёнджин раскрывает глаза. перед глазами оказывается знакомый узор на балдахине. Сынмин размеренно дышит ему в шею, и это вызывает у Хвана улыбку. К Мордреду этого соулмейта и всё остальное. У него в объятьях спит его любимый человек (пусть тот этого сам и не знает), а всё остальное не имеет значения. Хёнджин прижимается щекой к макушке Сынмина и засыпает вновь.

🪄

Хёнджин взмахивает палочкой, обновляя заклинания, отталкивающие дождь, когда Сынмин пролетает мимо, и складывает руки на груди. Мерлин, лишь бы не заболел из-за тренировок в такую погоду. Минхо скачет вокруг, делая снимки. Хёнджин косится на уже ослабшие чары вокруг него и взмахивает палочкой ещё раз. Лучший друг ведь, все дела. — Джисони, улыбнись своему будущему любимому парню, — воркует Минхо, опускаясь на корточки рядом с Ханом, который уткнулся в книгу, защищённую от промокания магией. Джисон морщит нос и бросает на Минхо хмурый взгляд, но тот довольствуется и этим, успешно делая колдофото. — Слушай, почему ты постоянно таскаешь с собой её? — Хан кивает на колдокамеру. Минхо загорается и подскакивает, хватая Джисона за плечо. — Ты заинтересовался мной, ну неужели! Джисон обречённо стонет и встаёт со своего места, захлопывая книгу. — Вот ещё, — бурчит он и стремится уйти прочь. Минхо, впрочем, его такое поведение ничуть не задевает. Он вприпрыжку бежит следом и, догнав, вновь наводит на Хана объектив, но снимок не делает. просто смотрит. — Это последний подарок моего отца, — говорит он с лёгкой улыбкой. Хан косится на него. Звучит это не очень весело, но слизеринец продолжает скакать вокруг. — Моего отца вырастили магглы, — зачем-то начинает рассказывать он. Хану очень хочется сказать, что ему плевать, он не хочет слушать, но Минхо это вряд ли остановит. Поэтому Джисон просто продолжает идти вдоль рядов сидений, пока ли идёт следом. — Мы не знаем, магглорождённый он или нет — его взяли из приюта. Но суть не в этом. Он с детства обожал камеры, фотографии и всё, что с этим связано. Лет в девять у него появился первый маггловский фотоаппарат. Ты же знаешь, что фотографии, сделанные таким, не двигаются? — Хан фыркает, но кивает. — Потом отцу пришло письмо из Хогвартса, он начал изучать магический мир и узнал о колдокамерах. Представь себе, в каком он был восторге! О, подожди секунду! Минхо хватает Джисона за рукав его кофты, заставляя остановиться, а затем садится на корточки и наводит камеру на девушку-загонщицу. Она, ловко крутанув биту в руках, с силой ударяет по бладжеру, отправляя его в одного из охотников, и встряхивает мокрыми волосами. Минхо делает снимок и с довольной улыбкой подскакивает, размахивая рукой, чтобы привлечь внимание девушки. — Дорогая, не подлетишь на пару слов? — Кричит он. Девушка окидывает взглядом своих сокомандников и, пожав плечами, приближается к Минхо, зависая на метле в полуметре от него. Ли широко улыбается, показывая девушке камеру. — Я сделал шикарное колдо! Один галеон — и оно полностью твоё в цвете и лучшем виде! Ой, золотко, там бладжер… Девушка, щурясь, разворачивается, и вновь отбивает мяч. Минхо делает ещё один кадр. — Точно хорошо получилось? — Девушка суёт биту под мышку и, достав палочку, взмахивает ей, чтобы привести волосы в порядок. — Просто прекрасно! — Минхо энергично кивает. — Я могу сначала проявить и показать тебе, если хочешь? Рейвенкловка задумывается ненадолго, а затем кивает. — Где мне найти тебя? — Ты на каком курсе? — Минхо воодушевляется. — Шестом. — Ага, к нам в гостиную не попадёшь абы как, — бормочет ли себе под нос, а потом громче добавляет: — тогда в большом зале за слизеринским столом! Или через Сынмина спроси Хёнджина, он всегда знает, где я! Девушка кивает и, отсалютовав двумя пальцами возвращается на поле. Как раз вовремя, чтобы защитить спину охотницы от бладжера. Минхо успевает сделать ещё фото. — И зачем это? — Спрашивает Джисон, когда Минхо возвращается к нему, счастливо улыбаясь. Минхо пожимает плечами. — Я фотографировал её последние пару раз, как мы приходили сюда, — Признается он. — Снимки действительно хорошие, и я хочу отдать их ей. — За деньги? — Джисон вновь начинает свой путь, но теперь медленнее. — Это всего один галеон. Для неё это не деньги. — Если это не деньги для тебя, не значит, что для остальных… Минхо не даёт ему договорить, резко выскакивая перед ним. Он больше не улыбается, а его брови сходятся на переносице. — Джисон, я не знаю, за кого ты меня там принимаешь, но это не так. Я говорю, что для неё это не деньги, потому что я знаю, что это так. Я был старостой на пятом курсе, и тогда же стал одним из сотрудников «сплетника». Я знаю основную информацию почти обо всех, — заклинание от дождя начинает слабеть, и чёлка слизеринца немного намокает, но тот не обращает на это внимание. Его волосы меняют цвет с синего на фиолетовый. Хан не знает, что это значит. — Я сделал колдофото и я хочу отдать их ей. А ещё я знаю, что для неё не будет проблемой заплатить мне один чёртов галеон за мою работу. Она счастлива, я счастлив и я могу купить себе жидкость для проявления колдо, понимаешь? То, что я слизеринец не означает, что я ублюдок какой-то. И мне жаль, если что-то в моём поведении заставило тебя так думать обо мне. Джисон не знает, что отвечать. Он впервые видит Минхо таким… Серьёзным. Не гиперактивного и весёлого, с горящими глазами и улыбкой до ушей. И это странно. Джисон почему-то… Хочет, чтобы тот Минхо вернулся. С ним привычнее. Приятнее. — Я понял, — произносит наконец Хан, поднимая свою палочку, чтобы вновь наложить на себя (и на Минхо заодно) чары от дождя, — прости. Ты… Говорил про своего отца. Минхо смотрит на него несколько бесконечно долгих секунд, а затем его лицо расслабляется, волосы снова синеют, а губы растягиваются в довольной улыбке. — И всё же я тебе интересен! — Джисон закатывает глаза и идёт дальше, пока Минхо пристраивается за ним хвостиком. — На выпуск из Хогвартса бабушка и дедушка подарили ему его первую колдокамеру. Он был ужасно счастлив. На самом деле, он даже с мамой с помощью колдокамеры познакомился, — Минхо хихикает, когда они заходят в коридор под трибунами. — По крайней мере, так он говорил всегда. Он занимался съёмкой для одного журнала, а мама случайно попала в объектив. Он смотрел на неё и понял, что это любовь с первого взгляда. Минхо наводит камеру на Джисона, который снимает очки, чтобы протереть рукавом кофты, и поправляет чёлку. На несколько мгновений Минхо забывает, как дышать. — Ты очень красивый, — выдаёт он, когда Джисон возвращает очки на переносицу. Хан растерянно смотрит на него. — Ты не должен разбрасываться такими словами. — Я и не разбрасываюсь, — обижается Минхо, убирая колдокамеру в чехол, который до этого болтался на шее. — Я говорю то, что вижу. И я вижу, что ты ужасно красивый. Вот и говорю это. — Звёзды тоже красивые? — Зачем-то спрашивает джисон. — Ага. А ещё луна очень красивая сегодня! Джисон хмурится на это и ничего не отвечает. Ни звёзд, ни луны сейчас не видно из-за туч, но Минхо всё равно светится, как рождественская ёлка. — Той камеры сейчас, надо признаться, больше нет, — возвращается к рассказу Минхо. — Мне было чуть больше года, когда я тоже решил, что мне жизненно необходимо научиться снимать. научиться не научился, но камеру сломал. Я слишком мелкий был. не знаю, как отреагировал отец. Думаю, он ужасно расстроился тогда. — Минхо и сам немного грустнеет, а его волосы принимают более тусклый оттенок. — Первая колдокамера ведь, его любимая. У него на тот момент было ещё несколько, но та… Да, думаю, ему было грустно. В общем, у меня тоже с детства появилась страшная любовь к фотографии. И отец всеми силами старался, чтобы я научился снимать. Он научил меня всему, что знал сам. Даже показывал, как проявлять фотографии и какие жидкости нужно использовать. У меня есть несколько маггловских фотоаппаратов, великое множество рулонов пленок и даже свежий цифровой фотоаппарат. Но эта… Они заходят в школу. Минхо улыбается, но эта улыбка уже какая-то совсем грустная. Он касается кончиками пальцев камеры в чехле и вздыхает, собираясь с мыслями. — Эту колдокамеру отец вручил мне на платформе девять и три четверти перед тем, как я впервые отправился в Хогвартс. Попросил, чтобы я сделал ему подробный фотоотчёт. Сказал, что как только я приеду на каникулы, мы сделаем кучу колдо вместе. На тот момент это была последняя модель, я был так счастлив, ты представить себе не можешь. Но… Когда я приехал домой на каникулы, отца уже не было. Сердце Джисона болезненно сжимается. Мерлин, ну почему так… — Маггловская болезнь. Но даже наши маги ничего сделать не смогли. О том, что это произойдет, он знал, — они входят в гостиную (которая, спасибо, Мерлин, пуста) и Минхо падает в кресло возле камина. Джисон забирается с ногами на подоконник рядом. — Дома меня ждала посмертная записка и колдо. Отец просил прощения, что не сказал ничего мне и что мы так и не пофотографировались вместе. На колдофото… Помнишь, я сказал, что не знаю, как отреагировал отец на разбитую камеру? — Минхо поднимает влажный взгляд, и Джисон кивает. — Я соврал. Я знаю. Потому что на том колдофото был отец. Который сидел на полу, рядом с той самой разбитой камерой, и держал на коленях плачущего меня. Он смеялся. Потому что плевать ему было на эту камеру. Он любил её, да, но меня он всегда любил сильнее. И то, что я проявил интерес к тому, что было делом его жизни, сделало его счастливым. Даже если я немного всё сломал. Минхо вытирает рукавом слёзы, сорвавшиеся с глаз, и усмехается. — Я таскаю эту камеру с собой, потому что она поможет сохранить воспоминания. Она создаст историю. счастливую, грустную — не важно. Просто однажды у меня будет возможность так же, как и он когда-то, вытащить колдофото из ящика. И это сможет рассказать больше любых слов. Джисон не знает, что говорить. Он хочет сказать что-то, что-то сделать, потому что молчание и бездействие сейчас кажутся абсолютно неправильными. Тело кажется каким-то ватным и словно не хочет подчиняться, когда Хан слезает с подоконника и пытается сделать шаг в сторону Минхо. Проходит минута, не меньше, прежде чем Джисону удается подойти к креслу, в котором сидит, опустив голову, Минхо. Хан присаживается на подлокотник, опускает руку Минхо на плечо и притягивает к себе в объятья. Минхо на мгновение перестаёт дышать. затем его руки медленно заползают на спину Джисона. — И всё же, я тебе нравлюсь, — самодовольно бормочет Ли. Джисон закатывает глаза и стукает метаморфа по плечу. — Ещё хоть слово, и я уйду. — Молчу-молчу! Минхо утыкается носом куда-то в ключицу Джисона, а руками крепче прижимает его к себе. В камине тихо потрескивает огонь, по подоконнику стучит октябрьский дождь, а на цепях, за которыми долгое время было спрятано сердце Джисона, появляется трещина.