Космос в Затерянном Поясе: Акихабара

Конечно, я знал, что в этом мире будет больница. Даже если в этом мире люди могут жить вечно и даже раны легко залечиваются, но все же, наверняка будет место для помощи людям, если есть нечто серьезное. Например попасть под какое-то особое проклятие. Тем более я уже побывал в тюрьме для самых опасных Слуг, но есть и обычная, куда попадают за нарушения закона, но которую вполне можно покинуть. Сумев договориться с Ассасином, который готов в любой момент приступить к делу, и убедив Эрис, что с ним проблем нет, я вернулся назад, чтобы продолжить свои обязанности. И тогда же меня позвала Уцуми, чтобы рассказать интересный случай в городе. Готовился я ко многому. Только вот чего я точно не ожидал, так это того, что в местной психологической больнице… будет содержатся Слуга. Услышав это от Эрис, я решил, что она таким образом решила пошутить надо мной. Но она была полностью серьезна, от чего я так и замер там, где стоял, в той же позе, которой был до этой информации. Я встречал много Слуг, даже тех, кто умел только рычать, и тех, кто имел некоторые… странности… Но Слуга, которого приковали к кровати, и с которым ведут психологические приемы, в попытке ему помочь, потому что его состояние какая-то аномалия? Это и близко не тоже самое, что у Найтингейл с ее одержимостью спасением и Синей Бороды. — Этот мир не перестает меня удивлять. — Только и мог сказать я, принимая медицинскую карту Слуги, и внимательно изучая ее, пока шел по коридорам больницы. В отличии от Ассасина, который не скрывает своих намерений, этот не сделал ничего плохого и делать не планировал. Поэтому убить его или поместить в тюрьму в Подземном Мире было бы неправильно. Пришлось поместить его в больницу, надеясь, что удастся помочь, но пока безрезультатно, что я надеюсь исправить.

***

— Приятно познакомиться. — Сказал я, присаживаясь рядом с прикованным к больничной кровати Слуге, для размеров которого пришлось добывать крупную кровать. — Я могу обращаться к тебе по твоему классу, Берсеркер? Слуга как лежал без движения, смотря на потолок своим отстраненным взглядом, так и лежал, не обращая на меня внимания. Могло показаться, что его проблема в том, что он не замечает окружающий мир, но вот нет. Благодаря медицинской карточки, мне известно, что это наименьшая проблема, ведь… — Если ты не будешь идти на контакт, то у нас ничего не получится, Берсеркер. — Решив принять вид психолога, я сложил руки и даже сделал движение поправления очков. Которых у меня, понятное дело нет, но не получилось удержаться. — Или ты так хочешь остаться неузнанным… Сразу за этим последовала реакция. Если всего мгновение назад взгляд был пустым, то теперь на меня смотрела смесь непонимания и безумия. Само тело начало напрягаться, пытаясь вырваться, но бесполезно, данную кровать, в том числе веревки, укрепляла лично Уцуми Эрис. Даже Берсеркер на пике своих сил не сможет их порвать. — Коты? — Произнес раздвоенным голосом Слуга, причем слова он словно буквально выдавливал из себя. — Фуджимару Рицука, Мастер. — Кивнул я, оставаясь также спокойным. Ранее меня проинформировали о том, какие слова какую реакцию вызывают и когда он успокаивается. Похоже у него есть проблема со своим определением, того, что его так и не узнают. — А ты… Кто ты? — ВБооигн. — Сказал он, все таким же тоном, от которого трудно было разобрать, что он имел ввиду. Это как два человека говорят одновременно, от чего обе фразы смешиваются и становятся непонятными. — Ничего не понимаю, не буду скрывать. — Вдохнул я, понимая, что дело точно будет не просто. Благо этот Берсеркер был призван уже давно и местная больница уже успела сделать много записей и кое-как систематизировать некоторую часть. Совсем небольшую. — Но ты ведь Бог? Реакция стала еще более яростной, скорее даже взбешенный. Наступил на больную мозоль, да? Мне этого правда не хотелось бы, но иногда нужно принять невкусное лекарство, чтобы стало лучше. — Хорошо-хорошо, тебе не нравится, что я определяю тебя, как Бога. — Реакция чуть утихла, но он все еще был довольно разозленным. — Но ведь в тебе на самом деле Божественность, причем невероятно высокая… Даже не так, Божественность не от того, что в тебе течет кровь какого-то Бога, а потому что ты… — НЕт! — Вдруг выкрикнул он, и слово стало более отчетливо. Второй голос все еще присутствовал, но слабее. — Я Не БоГ! — Хорошо, ты не Бог, ты человек, теперь понимаю, это уже что-то. — Закивал я, все еще сохраняя свое спокойствие. После того, как я наблюдал реакцию Ланселота Берсеркера на Артурию, такой всплеск эмоций еще ничего. А уж когда он увидел… различных Артурий, в том числе похожих, я понял. Безумные Воины все еще могут осознавать и понимать окружающую реальность, которая может их обескуражить. — Скорее всего у тебя личная проблема с тем, что тебя принимают за Бога… Возможно это усугубляется Безумным Усилением, но это не значит, что тебе нельзя помочь. — ЧТо тебе от меня нужно? — Похоже мои слова все же возымели эффект и ему стало лучше, но он пока еще далек от того, чтобы стать полностью вменяемым. — Чтобы ты пришел в норму конечно же. — Честно признался. Конечно, мне нужны союзники-Слуги в предстоящей борьбе, но смотреть на такие страдания выше моих сил. Хочется помочь несчастному. — Но я просто человек, который может сделать что-то, но все зависит от тебя. Лишь ты сам можешь освободить себя от этих оков. — Не могу. Сиьнее меня. — Почти прохрипел Берсеркер, похоже ощущая какую-то внутреннюю боль. Горечь. — Тебя прокляли? — На мой вопрос он несколько качнул головой в знак отрицания. — Странно. Я бы понял, если какой-то Бог решил тебя за что-то проклясть, отсюда и ненависть… Хм, хотя прощение тоже может нанести удар. — На ум вновь пришел Ланселот. — Тогда это благословение? Оно принесло тебе проблемы? — Ндеа… — В этот раз это был неуверенный ответ, причем казалось что оба голоса в этот раз были запутанными. Один согласен, что это доставило проблемы, в то время как другой думает, что все же это было хорошим поступком. Но оба все еще сомневаются. — Скажи, ты любишь? — Мой вопрос заставил его замереть. Причем не как в момент начала, когда он был отстранен, а именно что осознать смысл слов. — Вижу, ты любишь. Но эта любовь привела тебя в нынешнее состояние, впасть в безумие… Но ты не видишь в этом злого умысла, скорее ты позволил себе впасть в нынешнее состояние. Но любимая ведь этого не хотела бы? — Н… е… т… — В этот краткий миг я ощутил прилив радости. Хотя и с огромным трудом, но голос был только один. — Она поддерживает тебя, ведь так? — Слабый кивок подтверждает, что я в верном направлении. — И если бы увидела тебя в нынешнем состоянии, то обязательно расстроилась? Не разочаровалась в тебе, но переживала. Ты же не хочешь, чтобы она плакала, ведь так? — Не… хочу… — Конечности расслабились. Он не пытался вырваться, а глаза стали чуть более осмысленными. Похоже он приходит к осознанию, но все еще удерживается в нынешнем состоянии. — Наоборот, надо ведь вызвать у любимой улыбку, ведь так? — Чуть наклонился вперед, говоря это шепотом, будто какой-то секрет. — Что она у тебя любит? Чем ты мог вызвать у нее радость, заставить смеяться? — Поэ… мы… — Голос стал еще более отчетливым. Значит мой план работает, катализатором возвращения его являются воспоминания о самом дорогом человеке. Если у Ланселота Артурия была причиной злости, то у этого Берсеркера наоборот. — О, так она любит творчество? — Теперь мой интерес стал еще больше. — Значит ты поддержал ее интерес? — Мои… поэмы… — При этих словах, не смотря на кажущуюся боль, Берсеркер улыбнулся. Улыбкой мечтателя. — Так ты сам их пишешь? — Не смог сдержать удивления, ведь такое ожидается от Кастера, но уж точно не Берсеркеров, но все же нет по настоящему ничего странного в таком. — Раз так, то наверное ты прекрасные поэмы пишешь. Прочтешь мне некоторые? — Конеч… но. — Произнес он практически нормально, значит почти получилось. Осталось сделать последний шаг и он наконец освободится. — А когда мы встретим твою любимою, ты прочтешь ей что-то новое, чтобы отметить ваше воссоединение. — При этих словах взгляд Берсеркера полностью прояснился. Более в нем ничего не выдавало психически нестабильного Слугу. — Да. — Произнес он чистым, даже мелодичным, голосом, такой вполне может быть у музыкантов. Не смотря на свой воинственный вид, внушительную фигуру, он более не казался тем, кто всю жизнь провел в бою. — Я напишу поэмы в ее честь… В честь нашего воссоединения. Облегченный вздох не вырвался из меня, я не думал о том, что справился со своей задачей. Зачем думать о чем-то таком мелком? Вместо этого я просто начал снимать путы с тела Берсеркера, потому что отныне ничто не должно его сдерживать.