Молибдат цинка

      Отходняк после временной «Ви» всегда был тем еще испытанием, но, похоже, в этот раз все оказалось гораздо хуже. Бутчера тошнило целый день, он едва стоял на ногах. Мигрень заставила его опустить жалюзи на всех окнах. Патриот находился в клетке, все еще угрюмый из-за пластины, помещенной обратно на глаза. Однако, в конце концов, он обеспокоился состоянием Бутчера — настолько, что снова заговорил с ним. Спросил, все ли с ним в порядке и мог ли он что-нибудь для него сделать.       Впрочем, Бутчер не имел права жаловаться. Он повадился использовать временную «Ви» по самым эгоистичным, идиотским, легкомысленным причинам — и получал от этого несказанное удовольствие. Отходняк был всего лишь расплатой за то, что Бутчер не только обратил себя в супера, но и тешил себя мыслью о том, что обычный секс — теперь, когда он занялся им под «Ви», — вероятно, покажется ему пресным.       Он рано лег спать: надеялся, что проснется без мигрени и ужасной тошноты. А еще — что это произойдет утром, а не в час ночи.       Когда он осознал, что открыл глаза не сам по себе, его чуть не схватил инфаркт. Из дома доносились странные звуки. Уловив запах чего-то похожего на расплавленный металл, Бутчер ощутил, будто все его внутренности сплелись в огромный тугой узел. Он понимал: подобное могло значить лишь одно. Он услышал шаги в коридоре, однако те не приближались к спальне, а, напротив, ускользали в сторону ванной. Следом раздались еще более подозрительные звуки.       Бутчер так и не потрудился отвесить жалюзи, поэтому в спальне стояла почти кромешная тьма. Сердцебиение Бутчера отдавалось у него в горле, а пульсирующая головная боль сменилась тягостным головокружением.       Значит, так все и закончится. Бутчер не боялся за себя, однако, когда он представлял, как после него Патриот наверняка уберет одного за другим «Пацанов», Звезду, у него в груди нарастало отвратительное чувство. Он подвел их, подвел грубо и по совершенно эгоистичным причинам — что вполне квалифицировалось как убийство. Все это было настолько себялюбиво: и навязчивая идея Бутчера самому убить Патриота; и его последующая неудача в попытке осуществить задуманное; и наконец, произошедшее сейчас. Бутчер предполагал, что недостаточно закрепил пластину, — вероятно, отвлекся на то, как жалобно Патриот умолял не надевать ее обратно. Что ж, подобного потворства своим слабостям Бутчер от себя не ожидал.       Он смог разглядеть Террора, неторопливо входящего в спальню. Бедный пес понятия не имел, что здесь сейчас произойдет, и Бутчеру было неприятно, что его питомца, вероятно, с минуты на минуту постигнет та же участь, что и его самого. Он намеревался встать с кровати, как вдруг в дверном проеме показалась темная фигура. Бутчеру казалось, будто он попал в кошмар. Он несмело надеялся, что сбросит его оковы, проснувшись.       — Ты чувствуешь себя лучше?       Бутчер едва сдержал смех. Что за идиотский вопрос?       — Какого хрена ты делал в ванной перед тем, как пришел сюда? — задал столь же неуместный вопрос он.       Патриот вздохнул и зашел в комнату, но направился к комоду.       — Мне нужно было зеркало, чтобы освободить руки.       Бутчер правда подозревал, что это был лишенный здравого смысла сон, — учитывая, какое именно направление принимал разговор. Бутчер наблюдал за Патриотом, или, скорее, за его темным силуэтом: последний был единственным, что Бутчер мог разглядеть во тьме. Он видел, как Патриот рылся в ящиках. Должно быть, он сохранял прекрасное зрение даже при крайне слабом освещении. Еще одно из многочисленных преимуществ этого монстра.       — Ты что-то там забыл? — наконец спросил Бутчер. Он удивился тому, насколько спокойно звучал его голос.       Когда Патриот резко повернул голову, Бутчер невольно напрягся. Особенно — когда заметил, что где-то глубоко на дне зрачков Патриота пряталось едва уловимое красное свечение, вероятно, различимое только в подобной темноте. Пластина была определенно снята — как будто раньше у Бутчера оставались сомнения.       — Да, было бы неплохо раздобыть одежду. Я подумал, что после всего, через что мы прошли, ты не пожалеешь для меня рубашку и пару джинсов.       Бутчер понятия не имел, как продолжать разговор, но решил подыграть, пока был жив.       — Поищи в шкафу. Если нужны боксеры — они в верхнем ящике.       Он разглядел, как Патриот, точно по указанию, полез в ящик и натянул боксеры.       Наконец, Бутчеру осточертело бессмысленное шоу ужасов. Не горя желанием мешать этому чудовищу, он поднялся с кровати со стороны, противоположной комоду, и обошел комнату, намереваясь включить свет. Он сощурился от внезапного его обилия, а затем увидел Патриота роющимся в его шкафу — и стоящим в его же боксерах. Бутчер наклонился, чтобы, возможно, в последний раз погладить Террора. По крайней мере, это смахивало на своего рода прощание. Бутчер задумался, имелась ли у него возможность хоть как-то увеличить свои шансы на выживание, но выходить из комнаты, пока Патриот был занят натягиванием джинсов, было бессмысленно. Он сделал выбор в пользу черной рубашки на пуговицах, наверняка самой сдержанной из тех, что имелись у Бутчера. Застегнув пуговицы до самого воротника, Патриот поднял взгляд.       — Ну? — установив зрительный контакт, выпалили в унисон они.       Бутчер засмеялся от нелепости происходящего.       — Я не собираюсь тебя убивать, так что не знаю, почему ты так взбудоражен, — пробормотал Патриот.       — Тогда что ты собираешься делать? — все еще недоверчиво спросил Бутчер.       — Вообще-то, я хотел обсудить это с тобой, — ответил Патриот.       Он не улыбался, его лицо было непроницаемо, и Бутчер понятия не имел, что тут можно было обсуждать.       — Не могли бы мы перенести разговор в гостиную? Прости, но сейчас мне крайне необходим чай. Признаюсь, когда я увидел, как ты ковыляешь в темноте, у меня пересохло в горле.       Патриот пожал плечами и, миновав Бутчера, вышел из комнаты.       Пока Бутчер кипятил воду, он то и дело поглядывал на развернувшееся в гостиной странное зрелище: Патриот сидел за столом в гражданской одежде — похоже, в своей новой, — и с некоторым презрением рассматривал свои отросшие ногти.       — Приступим. — Бутчер уселся с чашкой чая на стул напротив Патриота. — Что ты хотел обсудить, любовь моя?       Наверное, разговаривать подобным тоном с супером, который мог в любую секунду выжечь ему мозги лазером, было излишне дерзновенно, но Бутчер ничего не мог с собой поделать.       — Я много об этом думал, но мне нужна твоя поддержка. — Патриот, вероятно, заметил недоумевающий взгляд Бутчера и пояснил: — Много думал о том, что буду делать, как только мне удастся освободиться. О том, кто мои друзья, а кто, так сказать, враги. Если спросить меня — я ни в коем случае не хочу работать на компанию, которая пыталась убить меня. И я также не хочу, чтобы «Воут» крутились вокруг Райана. И ты мне очень нравишься, Уильям. Я бы сказал, что влюблен в тебя, независимо от того, чувствуешь ты то же самое по отношению ко мне или нет.       — Замолчи, — поморщился Бутчер. — Пожалуйста, замолчи. Ты был в изоляции и…       — Я буду говорить то, что мне вздумается. Считай это одним из преимуществ того, что ты больше не можешь запихнуть меня в клетку. А скажу я вот что. Чего я хочу, так это быть с тобой в отношениях, и я готов следовать твоим правилам, если это сделает тебя счастливым.       — Какие отношения…       Патриот вздохнул, словно был раздражен необходимостью вдаваться в подробности, но продолжил.       — Я хочу, чтобы мы растили Райана вместе. Я хочу продолжить то, что происходило между нами здесь. Но у нас получится только в том случае, если ты сделаешь инъекцию препарата «Ви».       — Да, извини, здесь я пас. Это последнее, что я…       — Я знал, что тебе не понравится идея, но выслушай меня. — Очевидно, пизда продумал разговор до конца. — Я могу назвать по крайней мере четыре причины, по которым это может тебя заинтересовать. Причина первая: ты думаешь, будто я порочен от природы, и что эта природа неизбежно приведет меня к неверным поступкам. Я с тобой не согласен, но мы можем обсудить это в другой раз. Я предлагаю тебе отличный способ убедиться, что меня можно держать в узде. Я ценю твое мнение — настолько, что не хочу, чтобы ты сердился на меня. И я также предлагаю тебе способ сравнять физические возможности.       — Если я в принципе переживу инъекцию…       — Причина вторая, — прервал Патриот попытку Бутчера заговорить. — Теперь, когда я в курсе, что обычное антикоррозионное покрытие, которое может заказать в интернете любой идиот, нивелирует мои способности… Ты ведь понимаешь, что я гораздо больше обеспокоен тем, смогу ли я защитить себя и Райана от «Воут». Похоже, на тебя не подействовало это дерьмо, молибдат цинка — да, я уже осмотрел сарай, — так что это моя защита от «Воут» и тех, кому они продадут или подарят сведения. Если ты введешь себе «Ви», то, безусловно, сможешь лучше защитить Райана.       — Это ты убежден, что мы не сможем укрыть его от «Воут», не я.       — Причина третья: ты хотел стереть «Воут» с лица земли. Теперь я с тобой солидарен. Думаю, имеет смысл сделать это вместе.       — И как мы это сделаем?       — Не будем сейчас об этом. Однако поверь, у меня есть кое-какие идеи. Но, опять же, мне нужен кто-то обладающий силой, способный прикрыть мне спину — раз уж у меня есть слабости, о которых они знают.       Наконец, после монолога Патриота наступила тишина.       — И какова твоя четвертая блестящая причина? — спросил Бутчер, допивая остатки чая.       Патриот искоса посмотрел на него, прежде чем улыбнуться.       — Мне понравилось то, что произошло позавчера. Думаю, это было взаимно. Нет причин, чтобы останавливаться на одном разе.       Бутчер попытался переварить все, что предлагал пизда, и, наконец, кивнул.       — Что, если я откажусь? Чем ты мне угрожаешь?       Патриот удивил Бутчера тем, как резко вздохнул и развел руками.       — Ничем, ладно?! Я не хочу угрожать тебе, Уильям. Но если у тебя есть идея получше, как мы можем вырастить и защитить нашего сына, то скажи мне. Да-да, нашего. Он твой тоже.       Бутчер подумывал выпалить что-то вроде «Держись от него подальше», но прикусил язык. Все эти переговоры посреди ночи казались сюрреалистичными. Было странно видеть Патриота в его собственной одежде, предлагающим подписать ебучий пакт и просящим Бутчера навсегда стать тем, кого он ненавидел. Но Бутчер должен был признать: разумное зерно в словах Патриота присутствовало. Впрочем, Бутчер не мог мыслить достаточно ясно, чтобы указать на недостатки.       — Где ты планируешь получить «Ви», если не собираешься снова быть у них на побегушках?       — Не беспокойся об этом, у меня есть тайные запасы.       — Уверен, к этому времени они все были уничтожены.       — Говорю тебе, не беспокойся. Хотя к черту. Ты не обязан верить мне на слово.       Патриот резко встал и вышел из дома. Прежде чем Бутчер успел понять, что к чему, он услышал знакомый звук. Патриот взлетел на полной скорости.       — Черт возьми.       Бутчер не был уверен, куда он смылся, но нужно было срочно придумать что-то в его отсутствие. Если Бутчер прямо сейчас введет себе временную «Ви», сможет ли он сразиться с Патриотом и посадить его обратно в клетку? Та была разрушена, и, похоже, у Бутчера оставалось не так много МЦ под рукой. Лужи расплавленного белого металла, выжженного на полу по всей гостиной, — увидев дом, Мэллори будет в ярости, — ничего из этого не принесет пользы.       Бутчер не успел целиком уйти в размышления. Он услышал, как Патриот приземлился.       — Мы остановились в милом городке. Недостаточно знаком с городами Западного Джерси, чтобы припомнить название, — прокомментировал он, вернувшись в дом.       Бутчер не мог не быть впечатлен фотографической памятью — или же биологической GPS-навигацией, — которой обладал Патриот.       В руке у него находился пузырек с чертовой синей жидкостью, а также несколько шприцев.       — Вот, смотри. Говорил тебе ни о чем не беспокоиться.       — Я подумаю об этом, — нехотя признавая, что на самом деле ничто не мешало Патриоту сделать Бутчеру инъекцию, отрезал тот. Еще одна причина вести себя спокойно.       — Как долго ты планируешь думать?       — Ты куда-то спешишь? — спросил Бутчер.       Патриот поджал губы, но покачал головой.       — С твоего позволения, я посплю и дам ответ утром. Не могу ясно мыслить посреди ночи.       — Ладно, — пожал плечами Патриот.       Когда он отстал с расспросами и последовал за Бутчером в спальню, тот испытал странное сочетание страха и веселья. Он открыл жалюзи, но выключил свет. Проследил за тем, как Патриот снял все, кроме боксеров, и как лег на одну сторону кровати.       — Ты собираешься спать здесь? — осведомился Бутчер, подступая к кровати с другой стороны.       — Ты мне не рад? — огрызнулся Патриот.       Бутчер пожал плечами. Они лежали лицом к лицу, уставившись друг на друга.       — Если я приведу тебя к Райану, ты расскажешь ему, что я с тобой здесь делал? — поинтересовался Бутчер.       — А как ты думаешь? Разве что ты не рассказал ему о произошедшем между мной и Беккой…       — Не рассказал. Хотя я не люблю лгать. Я поступил так в первую очередь потому, что хотел защитить его от мысли, якобы он нежеланный ребенок.       — Ну, тогда я тоже защищу его от некоторых мыслей. Он не узнает, чем дядя Билли любит заниматься в свободное время.       Бутчер вздохнул.       — Как ты намерен объяснить ему свое восстание из мертвых?       — Так же, как объясню прессе. Вернулся с задания, слишком сильно страдаю от ПТСР, поэтому не могу говорить о произошедшем. Навешаю лапши, почему не собираюсь возвращаться к работе на «Воут».       Бутчер серьезно сомневался, что сможет снова заснуть теперь, когда в его голове роились сотни мыслей. Некоторое время он и Патриот лежали в тишине, просто глядя друг на друга в залитой лунным светом комнате.       — Ты собираешься сменить имя, раз уж оно — часть торговой марки «Воут», а ты от всего этого отделяешься? — внезапно заинтересованный, спросил Бутчер.       — На какое?       — Без понятия, мне просто интересно, задумывался ли ты об этом.       — Я посплю и дам ответ утром, — бросил Патриот, переворачиваясь на другой бок, к Бутчеру спиной.