🎸🎸🎸
Тэхён, не скрывая иронию, выгибает бровь, принимаясь скептически рассматривать омегу, улыбающегося на пороге. Что за клоун, вывалившийся из пыльного сундука бабки? Полупрозрачная рубашка противного персикового оттенка с кружевами на рукавах и воротнике, светлые укороченные брючки с коричневым тонким ремешком на талии, лакированные ботиночки, шёлковый шарфик на шее. Винтажная кукла из цирка уродцев, честное слово. А запах… Что-то очень знакомое и до жути банальное. Мята с лаймом? Да, точно. Ходячий коктейль «Мохито». Странно, что в зелёный цвет не вырядился, чтобы соответствовать. — Чонгук, я правда соскучился, — так обыденно произносит тот, разжимает длинные пальцы, на ногтях которых аккуратный маникюр, и отпускает влажную ладонь Тэхёна, принимаясь тянуться к Чонгуку, чтобы обнять. — Уверен, ты тоже. Альфа закатывает глаза и уворачивается, но не отходит, оставаясь стоять на месте. Словно защищает свою территорию. Будто так и норовит показать Тэхёну, что не намерен убегать и прятаться. Отстаивает их территорию. — Кажется, мы с тобой уже всё обсудили, — холодно обозначает Чон. — Иди в спальню, — поворачивается к Тэ и произносит уже с заметной мягкостью, кивая вглубь квартиры. — Я сейчас вернусь. — Обсудили что именно? — влезает Николас, хитро ухмыляясь. — Чонгук, принять единоличное решение о нашем расставании — это вовсе не обсудить, а… — Не припомню, чтобы мы были в отношениях, — басовито перебивает его Чон. — О, правда? Неужели? А я что-то не припомню, чтобы ты также говорил, когда трахал меня. — А что… — губы Тэхёна расползаются в широкой, но нервной улыбке. — А что происходит, Чонгук? — смотрит в упор на наглого омегу перед собой, не отводя растерянного взгляда. — Какого… — А ты ещё не понял? — Николас злорадно хмыкает, прикладывая ладонь к своей груди, и чуть наклоняется к Тэ, сокращая между ними дистанцию. — Я — омега Чонгука. Мы вместе уже где-то… — притворно задумывается. — Около года. Может, чуть меньше, но не суть. А потом вдруг появился ты. Интересный, конечно, расклад. Неожиданный даже, я бы сказал. Понимаешь ли, я уезжал в отпуск. Видимо, пока меня не было, Чонгуку пришла в голову мысль, что необходимо на это время найти того, кто будет раздвигать перед ним ноги, чтобы его член не скучал, и тут подвернулся ты, — оценивающе пробегает по нему зелёными глазами. — Но я вернулся, так что в ваших услугах… Ким даже не дослушивает, а молча делает выпад вперёд, хватает Николаса за кружевной воротник, с рывком притягивает к себе, а после резко отталкивает, выпихивая на лестничную площадку с такой силой, что тому кое-как удаётся устоять на ногах и не завалиться на пол. — Тэхён, — тут же вмешивается Чонгук, возвышаясь над ним сзади, и крепко обхватывает обеими руками за талию, удерживая возле себя. — Не стоит. Оставь его. Он несёт чушь. На лестничной клетке раздаётся звонкий смех омеги, который вызывает ещё больше ярости у Тэхёна и стойкое желание как следует навалять ему. Провоцирует же, гадёныш. Сам напрашивается. — Пусти, — сквозь зубы шипит Ким, пробуя вылезти из объятий Чона. — Отпусти. Сейчас же, блять! — Не нужно, малыш, — Чонгук коротко целует Тэ в макушку и разворачивается вместе с ним, затаскивая его в квартиру. — Иди в спальню. Я сам разберусь, — спокоен, будто ничего не происходит, словно всё под полным контролем, но это злит всё острее. — Сейчас я вернусь. Ким был бы кем угодно, но только не собой, если бы так просто решил сдаться и плюнуть на возникшую неразбериху, но почему-то именно сейчас захотелось поступить так и никак иначе. Нет желания бежать за Чонгуком, вылетая в подъезд, чтобы продолжать сыр-бор. Нет желания устраивать потасовку и выяснять, кто прав, а кто виноват. Нет желания опускаться до этого дерьма и пытаться что-то доказать, отстаивая свою честь и достоинство. Пропало. Какой в этом смысл? Ради чего? Уподобляться этому идиоту, который явно специально подливает масло в огонь, стараясь задеть? Нет уж. Тэхён выше этого. Тэхён не станет. Во всяком случае, теперь уже точно нет. Чонгук пропадает за металлической дверью, плотно закрывая её, а с лестничной клетки начинают доноситься их голоса. Странно, но нет даже желания подслушать разговор, чтобы сделать хоть какие-то выводы. Плевать вообще. Пусть разбираются сами. Тэ слишком устал после концерта. Жутко хочется спать. А ещё — просто свалить домой. Чон показывается на пороге спальни минут через десять, а такое ощущение, будто прошёл уже час, не меньше. Скрещивает руки на груди, опираясь о дверной косяк, и шумно выдыхает. — Малыш… — Не называй меня так, — с холодом в бархатном тембре осаждает его омега, надевая футболку и застёгивая ширинку на узких рваных джинсах. — За вещами заеду на днях, — решает не тратить время на сбор чемодана, хватает с кресла белую кожаную куртку и тихо произносит, останавливаясь напротив альфы. — Дай мне пройти. — Тэхён, я понимаю, что ситуация, мягко говоря, не самая приятная, но давай мы спокойно всё обсудим, хорошо? — чуть наклоняется к нему, заглядывая в глаза. — Я всё объясню. Я всё объясню… Какая же убогая фраза. Просто идиотская. Именно она и присутствует во всех дешёвых мелодрамах и глупых любовных романах. Неужели нельзя придумать что-нибудь поостроумнее или поинтереснее? Неужели тот, кто произносит это злосчастное «я всё объясню» вслух не понимает, что тем самым сжигает последний мост и уничтожает остатки всякого доверия? Да идите к чёрту со своими объяснениями. Кому они вообще сдались? — Дай мне пройти, — повторяет омега, увиливая от пристального взгляда. — Я не хочу разговаривать. Я хочу лечь спать. — И это правильное решение, — соглашается с ним Чонгук и протягивает руку, чтобы поправить волнистые тёмные волосы, но и сейчас Тэ уворачивается, не позволяя к себе прикоснуться. — Поговорим утром. — Я хочу лечь спать у себя дома. В своей комнате. Отойди от меня, Чонгук. И что теперь делать? Попробовать сгладить углы? Но как? — Малыш, но ты дома. И ты в своей комнате, — альфа всё равно настойчиво тянется к нему и пробует обнять, на что Тэхён, сжимаясь, как колючий ёжик, отпихивает его от себя. — Если ты не дашь мне выйти из квартиры прямо сейчас, я разъебу сначала твои гитары, а потом твоё старое еблище, — сохраняя прежнюю холодность, предупреждает его Тэ, начиная откровенно грубить. — Отойди от меня, — пробует протиснуться между альфой и дверным косяком. — Уйди. Чонгук еле сдерживает довольную ухмылку. Фразочки в стиле его омеги. Ну, как его не любить, а? — Ну, допустим, — Чонгук не унимается, спуская всё на шутку, дотрагивается пальцами до подбородка и наклоняется, чтобы поцеловать, но в эту же секунду твёрдый кулак прилетает прямо в его переносицу, да так сильно, что Чон зажмуривается от неожиданности и резкой боли, делая шаг назад и наконец-то освобождая путь. — Ты что, тупой? — злобно рявкает на него омега, проходя в прихожую, ловко хватает с пола свои кеды, открывает железную щеколду и босиком выходит в подъезд, обуваясь уже за пределами квартиры. — Старый мудак, — бросает, даже не оборачиваясь. — Ещё раз ко мне прикоснёшься — выбью зубы, — с несдержанным рывком поправляет на себе кожаную куртку, подходит к лифту, нажимает на кнопку вызова и поднимает глаза вверх на маленький экран с мигающими на нём цифрами и стрелочками, уныло осознавая, что лифт будет добираться до его этажа бесконечно долго, поэтому уверенными шагами идёт к «чёрной» лестнице, распахивает дверь и стремительно несётся вниз, перепрыгивая через ступени. Чон распахивает глаза и несколько раз моргает, морща лоб от едкой боли, пульсирующей в носу. Вот действительно… Как его не любить-то?🎸🎸🎸
Джин сонно плетётся вниз, спускаясь из своей комнаты, когда слышит, как хлопает входная дверь. — Что случилось? — зевает, щурясь в полумраке. — Тэ, ты чего? Который час? — ищет в кармане пижамы свой телефон, вспоминая, что он остался на тумбочке у кровати. — Ты чего приехал-то среди ночи? — с нескрываемым удивлением. — Ничего, — сухо, коротко и вполголоса. — Доброй ночи, — и сразу же прячется у себя, запираясь изнутри. Ну-ну… Как же. Альфа устало вздыхает, поднимается на второй этаж, решительно хватает смартфон и набирает номер. — Ну и? — нетерпеливо спрашивает, как только на том конце провода наконец-то звучит «алло». — Дома? Всё в порядке? — Чон, это я у тебя должен спрашивать, всё ли в порядке, — включает торшер и плюхается на кровать, потирая заспанные веки. — Тэхён дома? — с расстановкой в командном голосе. — Только пришёл, — Джин убирает от уха телефон и вглядывается в светящийся экран — почти три часа ночи, чёрт бы их побрал. — Что случилось у вас? Давай рассказывай, — зевает, причмокивая, и тут же становится серьёзным. — Чон, блять, мне ваши ночные похождения туда-сюда вот вообще не всрались. После концерта ты лично мне сказал, что вы едете к тебе. Какого хрена, я тебя спрашиваю, мой брат заявляется среди ночи и… — Утром приеду. Доброй ночи, — низко хмыкает Чонгук и завершает вызов, не давая Джину даже договорить. — Доброй ночи, — цедит сквозь зубы, откидывая телефон на матрас. — Доброй ночи, блять, — пародирует обоих, кривясь. — Она была доброй, пока вы не свалились на мою голову. Джин снова спускается вниз, подходит к комнате младшего брата, поднимает руку, сжимая пальцы в кулак, и аккуратно стучит в дверь. — Открой-ка, Тэ. Что у вас случилось? — взволнованно. — Дай мне зайти. В ответ тишина. — Тэхён, я знаю, что ты не спишь, — настойчивее. — Что произошло, м? Почему ты вернулся среди ночи? Тэхён утыкается лицом в подушку, так и рухнув в кровать в одежде, и решает для себя абстрагироваться и просто не слушать, чтобы ни в коем случае не вступать ни в какие разговоры, иначе он точно не сдержится и наговорит лишнего. Нужно, чтобы эмоции поутихли. Необходимо оставаться холодным. Уж слишком хорошо он знает брата, который носится с ним, как курица с яйцом. Расскажи он сейчас правду, и Джин непременно соберётся и поедет к Чонгуку вершить своё правосудие. — Как вы мне дороги! — недовольно фыркает, утрируя. — Больше даже не надейся на то, что я тебя куда-то отпущу. Со взрослым альфой он собрался жить! Серьёзные отношения у них, ты погляди. Переезжает он! Ну-ну, как же! — сыпет нравоучениями. — Мне эти ваши американские горки нахрен не нужны, ты понял? Что ты молчишь-то?! Я добьюсь хоть каких-то объяснений происходящему? Один молчит, второй ничего толком сказать не может. Как дети малые! Он тебя обидел? — внезапно вкрадчиво и тише. — Ну-ка открой дверь, — начинает дёргать за ручку. — Джин… — устало тянет Тэ, закрывая глаза. — Пожалуйста, просто иди спать. Утром. Всё утром… — Утром, блять, — поучает, как беспокойная мамочка. — Вот и устраивали бы свои разборки утром, а не в три часа ночи после концерта! Я тебе сказал! — с угрозой в голосе. — Будешь жить дома, Тэхён, раз приехал. Я тебя предупреждал. Больше никаких переездов ни к каким Чонгукам. Об учёбе надо думать, о будущем, о музыке, в конце концов, а не о всякой ерунде, которой забита твоя голова. Тэхён накрывается одеялом прямо с головой, полностью прячась под этим пышным облаком. Сейчас это даже слушать невыносимо. Тошнит от каждого слова. Джин переживает, да. Он действительно любит Тэхёна и волнуется за него. Но порой слишком чересчур. Иногда, где стоило бы просто выдохнуть и промолчать, выждать время и быть мудрее, чтобы не усугублять и без того паршивую ситуацию, его начинает нести. И это так раздражает. Джину кажется, что он поддерживает Тэ, оберегает, но на самом деле он делает всё возможное, чтобы захотелось окончательно закрыться от него и не делиться никакими своими мыслями. Кому захочется говорить о сокровенном и рассказывать о наболевшем, если в ответ одни лишь упрёки и бесконечные нравоучения? Верно, никому. Скорее бы уснуть, чтобы не слышать, не думать, не чувствовать. Тэхён предпринимает наивные попытки забыться, отвлечься, но боль, скопившаяся в груди, не позволяет. Больно. Правда… Очень больно. Ощущать себя преданным любимым человеком — это губительно больно. Кажется, будто тебя запинали ногами, выкинули на улицу в грязь и облили из ведра с помоями. Хотя нет. Даже в этом случае не так больно, как сейчас. А ведь он действительно любит Чонгука. Тэ и до этого это знал. Но теперь… Теперь эти чувства стали иметь совершенно другую ценность для него. Он открылся этому альфе. Доверился. Посвятил во все свои тайны. Поделился тем, о чём не решался рассказать никому. Позволил себе стать рядом с ним омегой, сбросив все маски притворства и лжи. Впустил в своё сердце. Отдал свою девственность. А он… Всё это время врал? Использовал? Морочил голову? Хочется свернуться в крошечный клубочек и тихонечко заскулить себе под нос, давя накатывающиеся слёзы. Как же, чёрт возьми, обидно. Почему?.. Ну почему же так нестерпимо больно внутри?! Неужели это навсегда? Неужели теперь не избавиться от этой разрушительной пустоты?🎸🎸🎸
Джин подкрадывается к комнате младшего брата, когда ещё на лестнице замечает, что дверь в спальню омеги приоткрыта. Упустить такую возможность точно нельзя. Бесшумно подходит и, затаив дыхание, осторожно заглядывает внутрь. Яркие лучи утреннего солнца бьют в окно, заливая помещение светом, и падают на голые стены, которые ещё вчера были снизу доверху завешаны плакатами и постерами с изображениями Чон Чонгука. О как. А вот это уже действительно интересно… Тэхён не трогал их несколько лет и не позволял никому даже перевесить хотя бы один, а тут такое зрелище. Альфа приоткрывает дверь чуть шире и замечает, как некогда бесценные глянцевые фотографии с кумиром и, по совместительству, любимым мужчиной бесхозно разбросаны по всему полу, напоминая ворох порванной разноцветной и смятой бумаги. Джин переступает порог комнаты и замирает, видя своего младшего брата сидящим на полу среди этого мусора и опустившим голову так низко, что спутанные пряди почти полностью закрывают его лицо. — Тэ… — в груди всё тут же сжимается. Когда он в последний раз видел его в таком состоянии? Если постараться вспомнить, то так и наклёвывается ответ, что никогда. — Тэхён… — медленный шаг к нему. — Что произошло? — растерянно оглядывается вокруг себя. Тэ молчит. Ни слова в ответ. По-прежнему так и сидит в этой позе, даже не шевелясь. — Он тебя обидел, да? Ты же знаешь, малой, только скажи, и я порву его в клочья. Что он сделал? — козёл отпущения уже найден. Молча вертит головой и тихо всхлипывает, сразу же замолкая. — Тэхён… — Джин присаживается на корточки рядом, аккуратно кладёт ладонь на волнистые волосы и слегка трепет их в жалкой попытке взбодрить. — Эй, ну чего ты, м? Расскажи. Слышишь? Расскажи мне, что произошло? — Все альфы такие сволочи, да? — глухо и так скомкано. — Все, как Чимин?.. У Джина спирает дыхание, а в голову начинают пробираться самые пугающие и отвратительные мысли, которые только могли возникнуть. — Что он сделал? — строго, как никогда. — Говори, — нетерпеливо тянется рукой ко лбу и зачёсывает волосы брата назад, рассматривая заплаканное лицо перед собой на наличие синяков или ссадин. — Клянусь богом, если ты мне не расскажешь сам прямо сейчас, Тэхён, я… — Не надо, — поднимает на него мокрые глаза, хлопая слипшимися длинными ресницами. — Я уже сам ему вмазал, — хмыкает, а на губах появляется горькая и переполненная обидой грустная ухмылка. — Так что… всё в порядке. — Что случилось? — громко прорыкивает альфа, глядя в упор на него. — Мне что, каждое слово из тебя вытягивать? За что ты ему вмазал?! Что он натворил?! — Ничего такого… — пожимает плечами, а взгляд становится стеклянным и направленным в одну точку — в никуда. — Просто помимо меня всё это время у него был омега… А в остальном всё правда в полном порядке, — хриплый и короткий смешок, чтобы только не разреветься опять, тем более перед Джином. — С чего ты это взял? — Джин сдвигает тёмные брови, недоверчиво щурясь. Чон может быть тем ещё мудаком, но вот славы о том, что он прыгает по омежьим койкам, за ним не замечена. — Он сам пришёл. Николас… — с убивающим презрением цедит сквозь зубы. — Мы только собирались лечь спать, а он завалился среди ночи, весь такой расфуфыренный, весь такой с бабкиной иголочки, — вспоминает этот пыльный образ, кривя лицо. — Он сам сказал, что омега Чонгука, что они встречаются, а я лишь замена, пока он был в отпуске. — Николас?! — поджимает губы Джин, облегчённо выдыхая. — О, господи! — плюхается на задницу рядом с братом, усаживаясь на пол. — Я его знаю, Тэхён, — ловит вспыхнувший взгляд на себе. — Он никогда не был омегой Чонгука. Даже близко. Трахались, да, не спорю… Подожди, — видит, что тот намеревается что-то ответить. — Но это было давно. Несколько месяцев назад. Тэхён, прежде, чем ты навыдумываешь себе ещё что-то, позволь мне объяснить тебе кое-что. Чонгук — взрослый альфа. Неужели ты полагал, что все эти годы он играл в монаха? Конечно, у него были омеги. Конечно, он с кем-то спал. И это абсолютно нормально, — ласково щёлкает его пальцем по кончику носа. — Он взрослый мужчина и достался тебе не девственником. И что теперь? Каждого омегу, с кем он был, записывать в претенденты для крепких и серьёзных отношений, м? Я не защищаю его, если ты так думаешь. Нет. Я просто хочу донести до тебя, что не всегда стоит рубить с плеча. — Я не дурак. И я не малолетний ребёнок, Джин. Я понимаю, что до меня у Чона кто-то был. Я прекрасно знаю, что до меня у него были и отношения. Это нормально, ты прав, — соглашается с ним. — Но… Этот Николас прямым текстом сказал, что… — Этот Николас прямым текстом уже однажды говорил, что встречается с Юнги, — иронично приподнимает бровь. — А знаешь, как было всё на самом деле? Они просто познакомились в баре Чона, изрядно нажрались там и поцеловались. И всё. Как думаешь, это можно назвать отношениями? — Но… — Ладно. А что Чонгук-то говорит по этому поводу? — переходит к самому главному. — Я не стал его слушать, — честно признаётся Тэхён. — Я собрался и уехал домой. — Это взрослый поступок, — саркастично хмыкает Джин и снова трепет волосы брата. — Выслушай его. Дай ему возможность всё объяснить. Я уверен, что никаких отношений с этим омегой у него нет и не было. А если и были, то очень давно. Чон не падок на мимолётный секс и сомнительные связи. В душе он романтик, — еле удерживается, чтобы не засмеяться. — И мы оба прекрасно знаем, что последние три года он ждал тебя. В сердце ёкает, и Тэхён, пряча улыбку, снова поднимает глаза на Джина. — Ждал меня? — Без всяких сомнений. Вопреки всем твоим подколам, шуткам и попыткам задеть его. Ждал, пока тебе стукнет восемнадцать. И дождался. Неужели ты думаешь, что он готов вот так вот запросто потерять тебя и променять на кого бы то ни было? Тебя, — слегка тыкает его в плечо. — И это при условии того, что он даже не догадывался, что ты омега. Он влюбился в тебя, будучи уверенным, что ты альфа, Тэ. И продолжал жить надеждой, что быть может когда-нибудь что-то и получится из этого. Это вызывает доверие. Или ты не согласен? Тэхён прикрывает глаза, вытирая со своих щёк слёзы. Быть может, всё именно так, как говорит Джин. Вполне возможно, что Чонгуку нужно дать возможность высказаться и объясниться. Но только после того, как он его получит. Ох, это будет сладкая месть за бессонную ночь и порванные плакаты, которые теперь днём с огнём не сыщешь ни на каких фанатских сайтах ни за какие деньги.Продолжение следует…
😈