***
Лионель не понимала, где находилась и что делала здесь, у самой линии прибоя. У её ног плескалось лазурное море и одурманивающе пахли цветы. А вода… Вода казалась такой живой. Ластилась к ногам как котёнок, а у самой была такая мощь, что трудно было и представить её всю сразу. «А ведь правда, — на минуту призадумалась она. — Какое дело морю до всеобщих человеческих проблем? До нового Апокалипсиса, до войны, до небесных распри? Хоть сколько прольётся крови и слёз, а всё вода смоет. О многих людях и памяти не останется. И даже если совсем никого не станет из людей, что с того морю? Оно таким и останется — спокойным, величественным. Но как я тут оказалась и что это вообще за местность? Это явно не Париж». Растущие вдоль берега олеандры, раскачивались на ветру, разнося свой сладкий медовый аромат крупных розовых бутонов. Но они не отвечали на немые вопросы девушки, как бы ей того не хотелось. — Из олеандра здесь растут целые аллеи: ядовитые, смертельные лабиринты, — услышала она вдруг чей-то голос и, обернувшись, увидела невысокого мужчину с кудрявыми, цвета спелой пшеницы волосами, в джинсах и болотного цвета курточке, — ведь одна капля сока из ветвей уже может довести человека до гроба. Смертоносная красота природы, — в медовых глазах незнакомца заплясали чёртики с бесенятами. — Я сплю? — спросила с тревогой Лионель, лихорадочно озираясь по сторонам и ища глазами хоть что-то (палку, камень), чем можно было, в случае чего, защититься. — Нет, Лионель Сюзанна Эрмье, — ответил незнакомец, с усмешкой наблюдая за всеми её действиями. — Это реальность. Самая реальная реальность. — А где это я тогда? И кто вы? — продолжила закидывать вопросами мужчину Лео. — Откуда вы знаете моё имя? Да ещё и полное. Он вытащил из кармана курточки шоколадную конфету, с шуршанием развернул её и съел в один укус. — Гавриил, — ответил. — Меня зовут Гавриил. Лионель изумлённо приподняла брови и уточнила: — Архангел, что ли? — Виноват, — как о чём-то само собой разумеющемся ответил мужчина. — Зачем я здесь? — В Греции? — Греция? Удивительно. Устав стоять, девушка непроизвольно села на песок и тяжело вздохнула. Обилие новой информации начинало напрягать, а новые встречи утомлять. Сознание же вообще отказывалось воспринимать ангельский мир и его законы. — Я хочу тебя предупредить, карамелька, — Гавриил плюхнулся рядом и, сотворив прямо из воздуха шоколадную конфету в виде сердечка, протянул её Лео, — не привязывайся к Бальтазару, а Кастиила и демона Кроули остерегайся. От них тебе беды грозят. — Что всё это значит? — в недоумении спросила обескураженная Лионель. Она взяла у архангела сладость, поднесла было ко рту, но в последний момент передумала и всучила ему конфету обратно. — Не боись, Лео. Внутри конфетки вишенка, а не яд, — шутливо улыбнулся Гавриил, добавив: — Бальтазар мой друг. Когда мы жили в Эдеме, в далёкой юности, я больше всего общался с ним и Кастиилом. Бальт с юности привлекал ангелесс и пользовался среди них определённой популярностью. Короче, он позволял им в себя влюбляться, а потом бросал. Не думаю, что сейчас этот ловелас как-то изменился. Поэтому смотри в оба. Она нахмурилась, пропуская золотистый песок сквозь пальцы, и спросила: — А почему вы заговорили на эту тему? И почему решили предупредить? — Я говорил уже: потому что Бальт мой друг, а ты с ним тесно общаешься. Я всё вижу и за всем слежу, Лионель. На то я и архангел, три-икстер, — сказал Гавриил и поиграл бровями. «Не могу же я сразу, вот так сходу, сообщить ей, что я — её настоящий папанька, — пронзительной стрелой пронеслась в голове его мысль. — И что явился я, чтобы защитить малышку нефилима. Гражданская война в Раю, Рафаил, Кас — сплошные опасности. А душа? Да, она же умудрилась и её Бальтазару продать! Наворотила дел, а мне расхлёбывать. Думать надо. Думать». — Я вас поняла, — молвила девушка, пытаясь как-то закончить не совсем понятный разговор. Но так, чтобы и не разгневать архангела, — да, она боялась столь могущественного существа, хотя Гавриил и выглядел на первый взгляд безобидно. Но то было ошибочное суждение: архангелы считались непоколебимыми и не знали пощады. Это было самое грозное небесное оружие. — Вот и очешуенненько, медовенькая, — задорно улыбнувшись, ответил он. — А теперь возвращаемся в Париж. Да, чуть не забыл: сохрани нашу встречу втайне, ладно? О ней пока никому не стоит знать. Никому. Всему своё время. Лионель закивала. Архангел прищёлкнул пальцами и перенёс её обратно в особняк Бальтазара.Глава 4. Эдемская встреча
24 марта 2023 г. в 20:26
Главным достоинством Монмартра, где очутились ангел и девушка, можно было назвать его атмосферу: уютные улочки — свидетели богемного прошлого, блошиные рынки и маленькие кафе, весёлые кабаре и галереи уличных художников. Всё это вместе создавало то обаяние Парижа, за которым многие ехали в этот город.
Лионель, держа за руку Бальтазара, неспешно спускалась вниз по причудливой, длинной улочке, любуясь милыми каменными домами с увитыми виноградом и вьющимися цветами балконами мимо которых они проходили.
— То есть Кастиил не захотел преклонять колени пред архангелом Рафаилом и поэтому взбунтовался? — щурясь от яркого солнца, поинтересовалась она.
— Не просто взбунтовался, дорогуша, — поправил Бальтазар. — Он порвал райскую конституцию, сжёг её страницы. Он доказал всем, что свобода существует. Сладкая, абсолютная свобода. Свобода слова, мысли, выбора…
— А чем плох у власти Рафаил? — наивно спросила Лионель, взглянув на Бальтазара с детским любопытством.
— Он заложник прошлого, — скептически усмехнулся ангел. — Старина Рафи хочет выпустить Люцифера и Михаила, своих старших вечно враждующих братюнь-архангелов, из адской клетки и перезапустить Апокалипсис, превратив эту планету в огромное кладбище. Кастиил и ангелы, которые пошли за ним, сопротивляются. Военным путём.
Когда они завернули за поворот и перешли дорогу, выйдя к знаменитому на весь мир кабаре Мулен-Руж — «дворец порока и разврата», как прозвали его парижане, в виде красной мельницы, девушка заметила небольшой разноцветный ларёк со сладкой ватой и попкорном.
— Хочешь сладкой ваты? — спросил ангел и кивнул в сторону низенькой женщины-продавщицы.
— Хочу! — возвестила Лео тем непререкаемым тоном, которым могут говорить лишь маленькие дети, точно зная, что взрослые обязательно исполнят их желания.
— Представляю, в какой восторг тебя приведут здешние ярмарки с каруселями, — мужчина засмеялся.
И без колебаний купил девушке желанную сладость. Вата оказалась очень вкусной: чернично-клубничной. Казалось, что её можно есть на завтрак, обед и ужин.
Вскоре сладость была съедена. Лионель вытерла липкие руки влажными салфетками и направилась в сторону площади Пигаль. Известность площади принёс знаменитый район Красных фонарей, который всегда привлекал любителей «взрослых» развлечений со всего мира. Бальтазар побежал догонять девушку, чтобы та ненароком не затерялась в толпе туристов или не стала жертвой местных малолетних воришек-беспризорников, бродяг и цыганок-шарлатанок.
— Зачем Рафаилу нужен Конец Света? — вернувшись к их разговору о делах небесных, принялась вновь задавать вопросы девушка. — Я думала, что архангелы наоборот должны защищать и оберегать человечество, а не губить его. И какая опасность во всём этом для тебя?
И удивилась собственному вопросу. Она невольно стала переживать за судьбу Бальтазара? Какого?.. Лионель на миг прислушалась к себе, пытаясь понять, как же она к нему относится? И с изумлением обнаружила, что он ей… уж совсем не противен.
— Он приверженец традиций, — не сводя глаз с зажигательного танца длинноногих, обворожительных уличных танцовщиц, которые таким образом зарабатывали себе на хлеб, ответил Бальтазар. — Рафаэлло готов на всё ради осуществления плана Михаила и установления «мира для ангелов». Очень уж братишку Мишку любит и подчиняется ему. А братишка этот, веря в Великое Сражение с Люцифером, чуть не уничтожил Землю, ведь «так велел Творец». Вот и Рафаил считает, что Апокалипсис угоден Богу. Ты спросила, что может быть мне? Пока сложно ответить.
— Вот оно как… — бросив пару монет в лежащую на асфальте шляпу аккордеониста, который исполнял знаменитую мелодию «Под небом Парижа», сказала Лионель. — Страсти у вас там, в Раю, покруче мексиканских сериалов. А что за оружие ты спёр? Важное?
— Очень могущественное, — ехидно ухмыльнулся ангел. — Посох Мойсея, камень Лота, способный превратить человека в соляной столб, клинок, убивающий Судьбу, ну и ещё парочку игрушек. Они все пылились в небесном хранилище, но ровно до момента, пока я туда не добрался.
— Бессовестно обчистить хранилище, — тихонько захихикала Лео, добавив: — Ты тот ещё шлемазл. Кстати, а Судьбу разве можно убить?
— Таки-да, милочка.
За беседой ангел и девушка даже не заметили как пересекли бульвар Клиши наискосок и добрались до площади Тертр — финальной точки их путешествия.
Когда-то площадь Тертр была окрашена кровью преступников: здесь работали палачи и гильотины. Сейчас же это был милый уголок французской столицы, где ничто уже не напоминало о страшном прошлом. В первой половине XX века тут жили известные художники, и площадь считалась центром современного искусства.
Помимо всего прочего, любой прохожий мог тут же, прямо на площади, получить от быстрого уличного художника свой портрет на фоне Мулен-Ружа, Сакре-Кёра, знаменитого на весь мир и узнаваемого собора парижской Богоматери или Эйфелевой башни.
Но ошеломление у Лионель вызвало не это, а то, что Бальтазар захотел самостоятельно написать её портрет. Для этого он договорился с одним из уличных художников, отсчитав тому несколько евро на кофе. Да и в целом финансово отблагодарил за кисти, мольберт, холст и акварель.
Ангел попросил Лионель стать в трёх шагах от себя, спиной к солнцу. Тенью — к нему.
— Давненько не брал в руки карандаш и кисти. Картишки — да, покерные фишки — да, но кисти… — молвил Бальтазар, и пальцы его, легко сжимавшие карандаш, полетели по плотному листу бумаги, за считанные секунды обозначив овал лица девушки.
— Кто бы мог подумать, что ты ещё и в живописи разбираешься, — ответила Лео, поправляя волосы правой рукой.
В воображении ангела застыло и навсегда отпечаталось это почти непроизвольное движение. Выражение лица мадемуазель Эрмье стало слегка задумчивым и нерешительным; в нём невозможно было отыскать ни капли, ни тени кокетства — и это придавало ему особый шарм. Движение и поза были явно женскими, кокетливыми. Нет, Лионель не собирала вокруг себя толпу мужчин. Более того, зачастую она не вызывала интереса у противоположного пола. И кавалера у неё уже давно не было. Но сам факт того, что кокетство у неё-таки присутствовало, делал девушку привлекательной. Бальтазар перестал размышлять и быстро дорисовал её портрет, сверясь с собственным ликующим воображением.
— Держи, дорогуша, — ангел протянул ей портрет.
Ему было за него не стыдно. Лионель взяла рисунок и, оценив его, заулыбалась.
— Очень похожа. Прямо Пикассо, — сказала она.
— Мне просто с моделью повезло, — молвил Бальтазар, в своей излюбленной манере игриво подмигнув.
Девушка зарделась. Краснела она легко: вспыхивала ровным румянцем и быстро отходила.
— А теперь пора домой, — сообщил ангел.
Лионель согласно кивнула. За всё время прогулки по Монмартру её поразил ураган позитивных эмоций, которые она совершенно не ожидала испытать в компании Бальтазара. Но ему удалось подарить ей праздник. А вообще пока для неё этот непредсказуемый ангел оставался закрытой книгой.