***
На следующий день Феликс всё же решает показаться в универе. Не то чтобы он послушал свою горячо любимую мачеху, принял к сведению и обдумал своё поведение. Просто он не хотел провоцировать ещё большие домашние ссоры. Особенно с отцом, с работодателем его возлюбленного. Ведь злой отец мог гарантировать проблемы Хёнджину. Со всех сторон Феликса, как и обычно, облепили воздыхатели и фанатики, которых Ликс терпеть не мог. Какое-то время, в первый год обучения, он старался держать перед ними лицо: был самим воплощением дружелюбия, обожающим внимание и свою популярность. Но то было до первого скандала. Потому что фанатизм всегда может резко поменяться и обернуться ненавистью. Фанаты не знают середины. Либо люто любят, либо люто ненавидят. Так что теперь Ли их игнорирует. Сильно им не хамит, в драки старается не ввязываться, хотя иногда чертовски хочется… Вообще для себя парень весь универ поделил на три большие группы. Первая — те самые фанатики. Глупые люди, которые подкупались на известность и красивое личико с деньгами. И которые легко переобувались только от того, что ты как-то не так на них глянул. Вторая — те, с кем Феликсу надо было общаться. Именно «надо». Потому что то были богатые детишки папиных партнёров и конкурентов. Первые две группы вызывали в Феликсе отвращение и лютую ненависть. Первых старался игнорировать, как было сказано чуть выше, вторым улыбался через силу. А вот на третью группу парень поглядывал с грустью. Умные люди. Адекватные. Хотя и немного предвзятые. Но он хотел общаться с ними, а вот они с ним не очень. Потому что для них он был той самой отвратной второй группой. Вёл себя соответствующе. Он бы мог прекратить, мог бы не ввязываться в вечные скандалы, не учинять беспорядков… Но он боялся остаться совсем один. В новой компании не примут, а в старой, чтобы не выгнали, надо строить из себя мудака. Замкнутый круг. Который однажды разорвал Хёнджин. Он появился в их доме внезапно, пару лет назад. Всё, что о нём знал Феликс на то время — он ботан, он из довольно бедной семьи. Поступил благодаря уму и трудолюбию, а не благодаря связям отца или ещё кого бы то ни было. И он был чертовски красив. А ещё старше по возрасту. На этом познания Ликса заканчивались. Правда, были у него сомнения на счёт собственных выводов. Ведь отец выбрал этого парня, ещё совсем молодого, который даже не выпустился из университета, своим личным секретарем. А это о многом говорило! Ликс поначалу игнорировал нового человека в доме, но потом он начал медленно проникаться к нему. Джинни был очень забавным, добрым и открытым. Он смог растопить сердца всех членов семейства Ли-Вуд. Даже мелкий вредный брат «Лютик» играл с ним! Джинни не скупился на добрые слова, не относился предвзято. Феликс захотел подружиться с ним и не заметил, как пропал, влюбившись беспамятно и бесповоротно. Благодаря ему он узнал о человеческой доброте, о поддержке, узнал о существовании той самой третьей группы, к которой относился Джинни и захотел стать её частью. Вот только было ли ему, такому засранцу, там место? — Хэй! — на плечо бесцеремонно упала рука одного из «друзей» Ли. Феликс посмотрел на него через не хочу. Тот, как и обычно, как и полагается всем богатеньким, улыбался во все 32, ничем не обременённый, одет был по последнему писку моды и во всё самое дорогое. Весь светился. Ведь проблем в его жизни не было, а если были, то это решалось при помощи денег. «Друг». Да, именно так, в кавычках. Сын какого-то папиного партнёра. Ни Феликс не считал Ю Сынсока другом, ни Ю Сынсок не считал его таковым. Но они оба богаты, успешны, их отцы дружат, следовательно, им вместе по одной дороге. Пусть и толкаясь. Пусть и друг друга кидая под поезд. — Видел? — и парень протянул ему смартфон. Без особо сильного желания Феликс взглянул в него. — Твоего бывшего задержали. Вождение в нетрезвом виде, домогательства… — слишком довольно пояснил Сынсок. И что забавного в этом? Если честно, то этого бывшего Ликс помнил плохо. Они повстречались всего-то с неделю, пока отец Феликса не запалил и не устроил разнос сыну. Но Ёнбок не помнил, чтобы всё с этим бывшим было настолько плохо. Наверняка опять пустые обвинения. Про самого Феликса ведь чего только не писали. Он якобы даже к девушке когда-то приставал. И пофиг, что новости до этого обычно пестрили об его гомо-ориентации. Когда надо кого-то оклеветать — логика умирает. И гею просто достаточно высказать одной дуре, на очередном отцовском вечере, какая она дура, чтобы утром читать о домогательствах с его стороны. Ли диву давался с этого. Как одно из другого вытекло? — Потрясно. — бесцветно отвечает Феликс и лениво сбрасывает с себя чужую руку. Своего «друга» он ждать не хочет и идёт на пары в одиночестве. Не то настроение сегодня. Как и весь последний месяц.***
Утро в доме босса встречает Хёнджина внезапным вызовом в личный кабинет Ли-старшего. Он даже в свой заскочить не успевает. Сердце ёкает от страха. Если честно, у парня было какое-то плохое предчувствие. Он вчера с кем-то не так переговорил? Он забыл к кому-то зайти? Он что-то не отдал? Или что-то не забрал? С замиранием сердца Хёнджин тихо стучится в дверь. — Заходи. — слышится с той стороны, и парень отпирает дверь. Проклятье. Голос босса слишком какой-то строгий, значит всё действительно плохо. Мужчина с заметной сединой в волосах в строгом костюме сидел в своём огромном чёрном кожаном кресле. Весь его облик в целом пугал. Он был тем самым боссом, перечить которому никто не смел. Кроме его сына Феликса, конечно. — Хотелось бы узнать, что произошло. — тихо говорит он, поднимая свой тяжелый взгляд на своего помощника. В голосе сталь. Этой сталью можно золото резать и бриллианты крушить. Хёнджин хлопал глазами, искренне недоумевая о чём конкретно его спрашивают. Мужчина прочитал это по его лицу, поэтому с тяжёлым вздохом подозвал к себе и указал в свой монитор. Джинни неуверенно подошёл и заглянул в экран компьютера. Там были ответы от партнеров на пригласительные. Кто-то отвечал шутливо, кто-то недоумевал, а кто-то и вовсе отказался явиться, выражая своё недовольство в весьма агрессивной манере. Всё бы ничего, вот только Хёнджин ни одного письма не отправлял. Его как раз вчера прервали в процессе написания. Он планировал этим утром закончить… Погодите-ка. «Боже, Феликс!» Он оставил вчера компьютер и парня в кабинете! Ликс доделал работу за него! «Господи!» — Я… — начал Хёнджин. Нужно было придумать хоть какое-то объяснение. Он не хотел, чтобы влетело Феликсу. Ли Джихо, отец Ликса, ни за что не должен узнать о причастности своего сына к этому. Они и так ругаются сильно. Да и какой работник из Джинни, если он допустил вмешательство Ли-младшего в свою работу? Что подумает босс? Джихо не знает об их отношениях. Он вообще думает, что они даже не общаются. А, следовательно, это Джинни не доглядел за собственным кабинетом, если туда вошёл посторонний и наделал делов. И значит сотрудник из него такой себе. Поступок безответственный, понимал парень, а ещё, что он точно остался без премии. Дай боже придумает сейчас, как исправить ситуацию и хотя бы останется при своей должности. А маме путёвку и Феликсу подарок… Купит из своих сбережений. Поживёт месяцок другой на минималке. Может у Минни займёт. Или у Бан Чана, своего второго друга. — Я… Простите, пожалуйста, — кланяется. — Я не доглядел. Моя ошибка. Мне не стоило отправлять в таком виде. Я сейчас же всё переделаю. — Как ты планируешь вернуть тех, кто уже написал отказ? — строго спрашивает босс. — Напишу извинительные. Прямо сейчас этим займусь. Я всё исправлю. Сделка обязательно состоится. — Надеюсь, ты понимаешь, что такая ошибка может оставить тебя без работы? — Да. — тихо отвечает Джинни, сглотнув. Он так много работал и учился. Всё ради того, чтобы получить одну из самых престижных должностей. И сейчас он мог потерять всё. И Феликса в том числе. С этой работой у них были точки соприкосновения. Он мог разбогатеть в будущем, заиметь своё имя и тогда Ликсу не было бы стыдно, он бы свободно и гордо мог рассказывать о своём парне, а не скрывать его, как сейчас. — Я пойму, если вы меня решите уволить. Это полностью моя вина. Но… Пожалуйста дайте мне ещё один шанс! — парень ещё раз сделал глубокий поклон. Ли Джихо молчит некоторое время, раздумывая. Джинни мысленно успевает помолиться всем богам. — Ты — хороший работник. Самый ценный из всех, кто когда-либо со мной работал. Один из лучших. Джинни кивает, боясь поднять взгляд на босса. Ему выносят сейчас настоящий приговор. — Поэтому мне жалко будет потерять такого сотрудника. Твоя задача — всё исправить. Хёнджин выдыхает. Ему дали ещё один шанс. — Да! Безусловно! Я всё исправлю! — обещает он, ещё несколько раз поклонившись. — Ты можешь быть свободен. — говорит Джихо, и Джинни как можно скорее покидает кабинет. Ему необходимо исправлять их с Феликсом косяк сейчас же! Как только за парнем закрывается дверь, мужчина заметно расслабляется, как позволяет себе в одиночестве, на лице разглаживаются мелкие морщинки и расцветает лёгкая улыбка. — Вот так значит? — говорит он в пустоту, теребя в руках ручку. — На себя вину взял? Мужчина тихо смеётся. Ему интересно понаблюдать дальше.***
Сынмин был в шоке. Его ответственный друг прогулял занятия. Впервые за почти шесть лет учёбы. Четыре года бакалавриата и полтора магистратуры. Этот парень посещал всегда и всё. Сейчас не было такой необходимости часто посещать университет, потому что последний год магистратуры — лишь редкие лекции перед экзаменами, а в основном исключительно самоподготовка под наблюдением преподавателей. Сегодня случилась впервые за месяц лекция, и Джинни не явился. Это на него не было похоже. — Может, заболел? — предположил Бан Чан, ещё один их друг и одногруппник. Сынмин внимательно на него глянул исподлобья, как бы вопрошая: «серьёзно?». — Ну да, — понял свою ошибку парень и стушевался, — я херню сморозил. Джинни бы предупредил, если бы заболел. — Именно. — кивает Минни, пялясь в свой смартфон. Трубку Хёнджин тоже почему то не брал. — Если он и заболел, то только одной болячкой. Занозой в его заднице. — ворчит Ким. Чан хохотнул. Он прекрасно был осведомлён о личной головной боли их друга. О Ли Феликсе легенды ходили. В каких только скандалах этот второкурсник не был замечен. Как они, Хёнджин и этот богатенький пацан, вообще сошлись? Феликс — тот тип людей, которых Джинни всегда по максимуму избегал. И даже не смотрел в их сторону. Но тут вот случился сбой в системе. Да, пацан был симпатичным. Но на этом его плюсы заканчивались. Потому что далее следовали одни только минусы. Безответственный, эгоистичный, разбалованный богатенький и испорченный ребёнок. Так о нём отзывались все. Джинни, стоило им начать ближе общаться, постоянно оспаривал эти факты. Мол, они, Сынмин и Чан, всей картины не видят в целом, и на самом деле Ли Феликс вовсе не такой. В аудиторию зашёл преподаватель, объявив о начале занятия, и Минни отложил телефон в сторону. Он позвонит ещё раз после пары и, если друг так и не надумает ответить, то сорвётся к нему домой. Если Джинни там не будет, то он заявится в дом семейства Ли-Вуд. Никакая охрана его не остановит при этом.***
На обеденном перерыве «потеряшка» наконец дала о себе знать и ответила на звонок. — Слава богам! Я уже чего только не надумал! — ругался в трубку Сынмин. Чан навострил уши, прекратив жевать, и подвинулся поближе к Киму, чтобы тоже хоть чуть-чуть слышать разговор. — Ты что, рыдаешь там? — восклицает Сынмин. Чан замер и округлил глаза. Джинни что-то ответил, чем вызвал новую порцию возмущений от лучшего друга: — Я же слышу! Что случилось? — … — Тебя уволили? Глаза Бан Чана округлились в ужасе. — … Услышав ответ, Сынмин с облегчением вздохнул и покачал головой Чану, чтобы того тоже успокоить. Не уволили. Но угроза висит. Так сказал Джинни. Парень слишком многое отдавал этой работе. И вот так просто остаться ни с чем — для него было страшнее смерти. Он матери своей в глаза смотреть не сможет от стыда. — Это ведь Феликс, да? — спрашивает строго Сынмин. Он не верил, что Джинни мог так чертовски сильно накосячить сам. Минни готов был руку дать на отсечение, что Хван опять покрывал своего недобойфренда. Который, к слову, сегодня явился на занятия и сидит сейчас в окружении таких же богатеньких деток, громко смеясь с ними. Ему, блять, весело! Пока Джинни там чуть ли не рыдает, исправляя даже не свой косяк. Сынмин чувствовал, как кровь в жилах закипает от злости. «Феликс тут ни при чём.» — ответил ему Хван. Ну конечно. Ни при чём он. Закончив разговор, Сынмин медленно положил трубку на стол. Чан замер, с ужасом понимал: сейчас что-то случится. Он видел этот, полный ярости взгляд, направленный на Ли Феликса. — Давай не будем рубить сгоряча? — робко предлагает он, но Сынмин уже подскочил со своего места и направился прямиком к столику популярных деток. Один из друзей Феликса, Ю Сынсок, заметил приближающегося парня раньше самого Ли и закричал: — Хэй! «Отстой» кушает вон там! — и пальцем ещё указал на местечко около мусорки. Другие из его компании посмеялись. Ни о каком уважении, хотя бы к старшинству, речи ни шло. Плевать он хотел. Он же богатый, и ему всё можно. Ким Сынмин его даже взглядом не удостоил. Он подошёл к Феликсу и развернул того к себе: — Ну и что ты творишь? — строго спросил он. Ликс напрягся весь. Если честно одного из друзей Джинни он немного побаивался и какое совпадение! Именно ему, Сынмину, сейчас надо было подойти по душу Феликса. У старшего такой взгляд: всегда холодный, как казалось Ли, и тон голоса тоже. Если бы айсбергу нужно было человеческое воплощение, то это был бы Ким Сынмин. А сейчас он и вовсе походил на полыхающий от праведного гнева кусок льда. Феликс прочистил горло, чтобы пролепетать: — А… Что я творю? Он не припоминал, чтобы хоть как-то задевал лично самого Сынмина, так за что ему прилетело ни с того ни с сего? Ким смерил его тяжёлым взглядом и усмехнулся. Он давал обещание Джинни, что влезет в эту ситуацию? Давал. Джинни своему парню даст пинка сам? Не даст. Значит, это сделает Сынмин. — Слушай сюда. — одну руку он поставил у предплечья Феликса, чтобы если уж доминировать, то доминировать. — В душе не ведаю в какие игры ты играешь, но ты достал уже. Я понимаю, конечно, что тебе море по колено, золотые берега и из ложек золотых ты лопаешь каждый день. Но некоторым надо трудиться в поте лица, чтобы иметь всё то, что тебе досталось просто по праву рождения и за красивые глазки. Феликс сглотнул, пока его довольный «друг» снимал происходящее на камеру. Где-то позади самого Сынмина мельтешил ещё один приятель Хёнджина, кажется, его Бан Чаном звали. А ещё, кажется, ему не особо нравилось происходящее. Видимо он был в курсе, что Сынмин — тот ещё перец и умеет жечь не по-детски. А меж тем Ким продолжал: — И Джинни старался так много не ради того, чтобы, внезапно свалившийся засранец с золотой ложкой в жопе, всё похерил. Пока ты тут спокойно рассиживаешься со своими друзьями-дебилами, — довольный «друган» Сынсок, что снимал на камеру, резко сменился в лице, услышав оскорбление в свой адрес, — он там исправляет твой грёбанный косяк. Премию Джинни теперь не увидит точно, и сохранение его на должности, ради которой он столько старался, тоже на грани. Феликс сглатывает. Вроде бы последний месяц их ссоры он был паинькой. Никак не отсвечивал. Что он мог такого натворить? Да и если натворил сам Ликс, то причем тут Джинни? Почему это отец его вдруг уволить может? Разве Хёнджин не главный его любимчик? Ни один секретарь до этого не продержался на должности больше месяца. Они либо не выдерживали нагрузки, либо не сходились характерами с боссом. Хёнджин же уже два года отлично справлялся со своими обязанностями, и Феликс лично слышал, как его отец отзывался о Джинни, как о самом ценном работнике. Ничего отец ему не сделает, был уверен парень. Так чего на Феликса взъелся лучший друг Хёнджина? Ликс хочет что-то ответить, но и рта раскрыть не успевает, потому что Минни продолжает свой монолог, не желая выслушивать никаких отмазок. К тому же он должен был выговорится, туз в рукаве припрятанный выдать: — Возьми на себя чёртову ответственность и прекрати быть таким мудаком! Я вообще не понимаю, как Джинни тебя терпит после того, что услышал! Представляешь себе такую картину: он трудится день и ночь, зарабатывает деньги, чтобы соответствовать тебе по статусу. — усмехается Ким. — Хотя было бы чему соответствовать! На премию, которой теперь не видать, как собственного затылка, мечтал купить тебе дорогущий подарок на твой же день рождения и для мамы своей путёвку ещё. И всё это, — Сынмин делает паузу, наслаждаясь картиной чуть ли не всхлипывающего Феликса, — чтобы услышать, что он оказывается, цитата «жалкий бедняк и что ты и твой папаша его терпите только из жалости»! Услышанное, как гром среди ясного неба, ударило прямо в самое сердце. Феликс всхлипнул, у него задрожали губы. Он почти готов был разреветься. Да. Это он сказал когда-то. Это была его фраза. Он помнил. Но она не предназначалась ни для чьих ушей, кроме тех, кому он это тогда сказал. Хёнджин не должен был это услышать ни за что и ни про что! И кто-то из его окружения тем более. Но он услышал. Боже… Так вот почему он был обижен. Вот почему они месяц не разговаривали. Что же Феликс натворил? — И он, не смотря на всё это, всё ещё продолжает любить и покрывать тебя! — зло выплюнул Сынмин дрожащему парню, и, чтобы ещё чуточку добить, решил добавить. — Джинни слишком добрый и готов принять и понять всех и вся. Простить что угодно и кому угодно. И поэтому у него есть я. А я церемонии не люблю. Так вот, — Сынмин приближается к чужому лицу, хотя куда уже, и смотрит угрожающе прямо в глаза, — не смей к нему больше приближаться. От тебя одни проблемы, Ли Феликс. Иначе тебе не поздоровится. Ты меня понял? Вопрос был риторическим, да и Ликс не в состоянии был ничего ответить, полностью согласный с тем, что на него злились совершенно заслуженно. Но и Ким Сынмин не стал дожидаться ответа. Лишь злобно глянул ещё раз и, наконец, выпрямился, прекратив давить на парня. Компашка Феликса, которая отсняла всё на телефон, начала угрожать Сынмину, что мол его выходка попадёт в сеть и тогда «ему крышка». Ким же только смерил их холодным нечитаемым взглядом и, никак не отреагировав, развернулся, чтобы уйти как можно подальше от противной ему компании. Чан, что мялся где-то позади, виновато и сочувствующе смотрел на вздрагивающего и напуганного Ликса. Почему-то Кристофер всегда хотел верить Джинни, который говорил, что Феликс вовсе не такой плохой, каким хочет казаться, и что он очень чувствительный и ранимый, и вообще лапочка, пусть и со своей перчинкой. Кажется, Чан в этом только что убедился. Мальчишка выглядел глубоко несчастным сейчас. Но с другой стороны Чан был и с Минни согласен. Может надо слегка дать пинка парню, чтобы он прекратил доставлять неприятности людям вокруг, чтобы он изменился наконец? Изменился в лучшую сторону? Хотя, понимал Бан Чан, то, что сотворил сейчас Ким, — всё-таки немножечко перебор. Когда друзья Хёнджина отошли, подал голос довольный друган Феликса: — Не парься, чувак! — говорит Сынсок, ухмыляясь. — Я всё снял. Этот тип пожалеет ещё за свои наезды! — …удли… — совсем тихо говорит Ликс, проглатывая половину букв и сдерживая порывы разреветься. — Чего? — не услышал его приятель. — Я говорю удали сейчас же! — приказывает зло Феликс и резко разворачивается. — Ты чего? — оторопел Ю Сынсок. — Лохам место в канаве, ты сам говорил, и после такого видео он точно… Но договорить ему не удаётся. Взбешённый Феликс подлетает со своего места, выхватывает из рук парня телефон и бросает его со всей силы об пол. Смартфон разлетается на мельчайшие куски, и Ликс, который посчитал, что этого мало, дополнительно потоптался по несчастному аппарату, совсем превращая его остатки в крошку. Чтоб уж совсем и наверняка. — Да ты, блять, больной на голову! — кричит Сынсок, пока Ликс, свершив акт насилия над смартфоном, скоропостижно удаляется. Ёнбок понимает, что теперь точно остался без этих «прекрасных» друзей. И не то, чтобы он жалел о принятом решении. Давно надо было это сделать.