Звёзды над скалами и океаном

У Итэра запястья в кандалах. Ох, нет, не в прямом смысле, конечно. На его руках даже татуировок нет, чтобы можно было подумать о какой бы то ни было метафоре. Но Итэр эти кандалы чувствует, и тяжесть их порой кажется неподъёмной. И голоса. О, эти чёртовы голоса. Один низкий и тяжёлый как скала, как императорский указ, как само небо. Но речи сладкие, искушающие, подчиняющие. И Итэр вторит им, а люди вокруг ведутся, тянутся как мотыльки к свету, обращаются в подвластных любому движению пальцев марионеток. Он — не Итэр — этим наслаждается, тянет из других эмоции и чувства, иссушает до последней капли, а если вздумаешь воспротивится — переломит пополам. И хруст костей будет долго стоять в ушах, а левая рука нальётся свинцом. Загорятся на невидимых кандалах древние символы. [ М О Р А К С ] Второй голос тоненький, совсем ещё детский. Он звучит редко, потому что нечто сдерживает его там, внутри. Но иногда цепи ослабевают, и тогда Итэр чувствует, как пальцев на правой руке касается детская ладошка. [ А Я К С ] жмётся к нему так доверчиво-трогательно, что хочется поднять на руки и прижать к груди, потрепать нежно по рыжим вихрам. Но стоит только коснуться этих непослушных волос, как кожа зашипит и вздыбится красными волдырями, ибо на голове Аякса чистое пламя. Пламя, что живёт в его сердце и стремится вырваться наружу. Пламя, что питается чужой кровью. Пламя, что поглотит весь этот мир. Ожоги на правой руке — два имени, наложенные друг на друга так, что не прочесть. Звенят кандалы. Комната шатается из стороны в сторону. Итэр слышит, как остатки разума трещат и лопаются по швам. П о ж а л у й с т а х в а т и т 。 — Итэр? — сестра настойчиво стучит в двери. — Открой! О, бедная Люмин! Как же она не понимает, что её жизнь сейчас зависит от этого куска древесины? Потому что Аякс держит лицо Итэра в своих маленьких ладошках и наивным детским голосом говорит, что её надо бы разорвать, что эта назойливая девчонка постоянно мешает, что от неё давно пора избавиться. Итэр дышит загнанно, все силы уходят на то, чтобы оставаться на месте, вот так, прямо на коленях перед этим ребёнком. И не отрывать взгляда от его пустых синих глаз, потому что если прервать зрительный контакт, Аякс будет недоволен. А когда Аякс недоволен, вместо него появляется [ Ч А Й Л Ь Д ]. Чайльд страшный. Ужасно страшный. Чайльд — то самое пламя. Ему невозможно противиться. Поэтому — ради Люмин — Итэр стоит на коленях и не моргает. А Аякс всё просит: «Убей. Убей. Убей же её». — Итэр! — всё зовёт сестра. — Пожалуйста, тебе нужна помощь! «Она врёт». Тяжесть чужого голоса оседает на плечах, Итэр крупно вздрагивает. Пальцы Аякса впиваются в его лицо. Будь это Чайльд со своими когтями, Итэр уже лишился бы глаз. «Она врёт», — повторяет Моракс, и его холодные руки оплетают тело Итэра. Сердце в груди бьётся загнанной птицей. Итэр дышит через раз. Тело стынет от ледяных прикосновений. Моракс жмётся всем телом к спине, приникает к шее губами, и по загривку проносятся мурашки. «Она врёт». «Убей её!» Голоса — спокойный взрослый и истеричный детский, — смешиваются воедино. Итэр жмурится всего на мгновение, дав волю отчаянию. Ошибка. Какая же чудовищная это ошибка. Руки на его щеках увеличиваются в размерах и скользят ниже, прямо к горлу. Итэр в отчаянии распахивает глаза. Детское лицо Аякса меняется, как если бы в ускоренной съёмке включилось взросление человека. И сам он тоже растёт, вынуждая Итэра задирать голову, чтобы иметь возможность смотреть в глаза. Метаморфозы прекращаются, когда он становится дьявольски красивым юношей с чистым пламенем вместо волос. Чайльд улыбается: жуткий разрез от уха до уха с тьмой бездны вместо глотки. Руки сжимаются вокруг горла всё сильнее, Чайльд наклоняется ближе. В синих глазах ужасающая пустота. Итэр хрипит. Это чертовски больно, а ещё одно давление заставит его хребет раскрошиться в пыль. « т Е п Е р ь т Ы У б ь Ё ш ь ». Из червоточины вместо рта вылетает скрежет. Он въедается в мозг и превращает все мысли в бессвязную кашицу. Перед глазами скачут чёрные точки. Моракс за спиной вздыхает устало. Он кладёт холодные чёрные руки поверх ладоней Чайльда, ослабляя давление. Тяжёлый голос роняет приказ: «Убей». Итэр теперь безвольная марионетка, потому что противиться Мораксу нельзя. Чайльд тянет его за горло вверх — и Итэр поднимается с колен, шатаясь из стороны в сторону. Взгляд у него теперь такой же пустой. Чайльд стряхивает ладони Моракса и перекладывает руки на плечи. Когти впиваются в плоть. Алые брызги портят дорогой ковёр. Моракс толкает Итэра в спину. Шаг. Люмин всё ещё за дверью. Б е г и у х о д и п о ж а л у й с т а п р о ч ь 。 Итэр не издаёт ни звука. Шаг. Моракс поднимает ладонь Итэра и кладёт её на дверную ручку. Когти Чайльда впиваются глубже в плечи, достают до костей. В воздухе разливается предвкушение. Щелчок. Дверь скрипит. Чайльд победно воет. Моракс тихо отходит в сторону. Люмин в ужасе кричит.