Ирония Силы

      Все собрались на самой большой палубе для мероприятий. Огромная голограмма Сноука, мерцая, появилась над сценой с задернутым пока занавесом перед бесконечным морем офицеров и штурмовиков. Море шуршало, шевелилось и неуставно хихикало, и в воздухе ощущался… то, что генерал Хакс назвал бы концентрированным бардаком, но на самом деле — настоящий праздник. Правда, с алкогольными парами.       Каким-то образом (и, должно быть, кому-то, например, тому же Хаксу, еще предстояло узнать — каким именно — а потом наказать виновных) набраться успели абсолютно все. Не было на палубе ни одной трезвой души.       — Дорогие первоорденцы! — провозгласил мерцающий Сноук. — В пр… хр…       Внезапно что-то зашуршало, голограмма пошла помехами… и вдруг стала красной. А потом зеленой. Зазвучала тихая музыка.       — Показатели пр… хррр… Победы… тррр… ввврррр… Враг… шшшшш… джингл белссс….       Голограмма пошла розовым, потом синим и красным, а в итоге сделалась фиолетовой. С блестками. И начала пританцовывать.       Стоявший за кулисами генерал Хакс краснел, бледнел и молился Создателю, чтобы Верховный Лидер ни о чем не узнал. Это было ужасно! Самое же ужасное заключалось в том, что и Хакс… Хакс тоже не был трезв. Даже более того — он был пьян просто в полный крифф. Он вообще не помнил, как выбрался из этой проклятой кладовки, где его заперли с посылкой. Не помнил, почему он пах кошачьей мятой. Не помнил, когда успел выпить столько, что… ничего не помнил.       Он просто тоже внезапно упал в этот бардак — как всегда, “каким-то образом”, как это вечно случалось в ДДГ! — и теперь, получается, стал его частью. Этого бардака. Конечно, можно было сказать, что если не можешь остановить бардак — возглавь, а для этого нужно было как раз нажраться и стать его частью, но… Но!       Где Митака? Где Фазма? Где Рен, крифф его подери? Во всем виновато это повстанческое отребье, которое прислало ему… это. Краем сознания Хакс хотя бы ухватывал мысль о Миллисент и радовался, что закрыл ее в своей каюте, как раз когда все это началось. Впрочем… закрыл ли? Он не проверил дверь! Он так бежал, что не помнил, выключил ли воду, утюг, чайник, датапад с фильмами про… всякое, убрал сапоги из сушилки, крифф подери! Все, что он обычно по крайней мере раза три проверял перед уходом, чтобы избежать бардака. А теперь… оставалось только прикладываться к фляжке, которую он держал во внутреннем кармане. Что именно было в фляжке и где он ее взял, Хакс тоже не помнил. Но фляжка его спасала. Кажется, именно благодаря ей он не упал тут в обморок, наблюдая, как голограмма Верховного Лидера играет разными цветами под музыку, а штурмовики пританцовывают в такт.       Народ волновался. Верховный Лидер был… что называется, на разогреве, а теперь всем хотелось уже настоящего выступления. Это Хакс понимал, будучи уже частью бардака. И когда наконец неясный шепот и гул перетек в громкое и четкое “Просим, просим!” он сообразил, что пора подниматься на сцену. Кого еще могут попросить прочитать самую проникновенную речь в галактике?       Хватаясь за занавес, который почему-то так и не поднялся, Хакс кое-как дошел до середины. Надо было встать ровно и точно по центру, потому что иначе потом бы он мучился весь новый цикл осознанием того, что сделал что-то не идеально, но найти сейчас точный центр никак не получалось. И Хакс, снова хлебнув из фляжки, встал там, где встал.       — Бойцы Первого ордена! Братья! — выкрикнул он.       Чего-то не хватало. Что-то он не доработал. Опять. Как же это нервно!       — И сестры! — добавил Хакс.       Все одобрительно загудели. Вот так хорошо! Аудитория должна волноваться, внимать его идеологически выверенным речам!       — Прошедший ци… ик!... кл был для нас… непростым! Но, как сказал наш дорогой Верховный Лидер…       — Мяууууууууууууу! — неожиданно раздалось откуда-то сбоку.       Хакс обернулся и выронил фляжку. На него неслась Милли. О да! То есть о нет! Она жива и здорова, но она… Она с каким-то нечеловеческим… некошачьим ревом, тысячекратно усиленным динамиками, запрыгнула на него него.       — … сказал наш Лидер… мы выстояли… ай… Милли!       Мысли путались, язык не слушался, Милли драла его прическу. Как читать речь с кошкой на голове? Диверсия! Они за все ответят! Они… Теплая рыжая бестия закрывала ему обзор, Хакс неловко сделал шаг, запутался в чем-то — в занавесе или каком-то реквизите, который из-под занавеса вылез и подозрительно напоминал на ощупь чью-то руку, — покачнулся, хватаясь за что-то и…       Рухнул прямо в толпу. Его тут же подхватили.       — Говоряяяят, не повезееет, если Хакс тебе дорогу перейдееет, — запели динамики голосом Митаки. — Но пока наоборот! Только Хаксу почему-то не везет!       Раздались оглушительные аплодисменты. С кошкой на голове он плыл под музыку по людскому морю, передаваемый из рук в руки, смотрел в прозрачный потолок на черное звездное небо (удалось немного сдвинуть ошалевшую от кошачьей мяты Милли, чтобы открыть глаза).       А со сцены уже раздавалось что-то про массаж и твилечек. И голос был… Фазмы. Подвыпившей веселой Фазмы.       “Я умер, — подумал Хакс. — И попал в бардак. Которого всегда боялся. Меня… посмертно растворили в бардаке”.       Чуть приподняв голову, он все-таки взглянул на сцену. Так и было: Фазма в роскошном золотом платье из ауропальной ткани с открытой спиной стояла у микрофона. Откуда там оказалась стойка с микрофоном? Занавес за ней вдруг раздвинулся, сцена окрасилась красным, и свет прожекторов выхватил из темноты… рыцарей Рен.       Снова заиграла музыка, Фазма вдруг подхватила подол, подбоченилась, лихо притопнула ногой — крифф, на ней были еще и золотые туфли на высоченных каблуках! — и неожиданно запела:              Ах, Фазма, Фазма, Фазмочка,       С ней случай был такой!       Служила наша Фазмочка       В казарме штурмовской!       Работник воспитания       Все время носит шлем…       И ей никто внимания       Не уделял совсем!              — Представьте себе, представьте себе, — хором загудели Рены. — Не уделял совсем!       “Я точно умер,” — думал Хакс, поглаживая за ушами сползшую ему на грудь кошку. — “И растворился. Но, в принципе, в бардаке даже как-то… неплохо”.       — Магистр нам внимания не уделял совсем, — донесся со сцены нестройный хор рыцарей.       Кажется, Рены носили Фазму на руках по сцене, а она игриво взвизгивала и хохотала. Публика неистовствовала. Бардааак… Эталонный, классический… Куда смотрит Рен? Или Рена в его посмертном бардаке не оказалось? Хм… Интересно, как это связано?              И выстроились в ряд…       Глядят — сама красавица им выдает наряд!       Представьте себе,       Не может быть,       Сама дает наряд!              Песня воспламенила и без того разгоряченный народ. Все хохотали, подпевали, качались и хлопали в такт. Хакс даже думал, что сейчас его уронят, но нет — он по-прежнему хаотично, как и положено в бардаке, плыл по людскому морю без всякого смысла.       “Звезда!” — подумал Хакс, вглядываясь в черное небо, на котором вдруг стала стремительно разрастаться яркая точка. — “По имени солнце… Аустерлица… И я лежу… Что я несу, откуда это?”       Точка увеличивалась, разгонялась и неслась прямо на него, и это был…       — “Раддус”! — заорал Хакс, подпрыгнув и прижав к себе Милли.       — ….ус! — отозвалась толпа.       — Там “Раддус”!       Он хотел было призвать к оружию, приказать открыть огонь, но вдруг подумал, что… получается, что сначала это повстанческое отребье присылает ему… такое, а потом… потом летит сюда само? И генерал… смутился. И даже, кажется, зарделся. Но следующую мысли он обдумать уже не успел, потому что корабль содрогнулся, что-то рвануло, хлопнуло, и яркая вспышка оглушила, ослепила и лишила его сознания.       

***

      — Это… мне? — Рей перебирала коробки, не веря своим глазам. Подарки. Под странным конусообразным деревом лежали подарки. Для нее. И огоньки. И вкусная еда. И… он..       — Тебе… — ответил Кайло. Кажется, он и сам был озадачен.       — И… это же… что это?       Она взяла самую большую золотую коробку. На ней была размашистая надпись “Кире Рен. Девочки должны себя иногда баловать! С Новым циклом! К. Ф.”       — Ой…       Кайло наклонился к ней, тоже разглядывая коробку.       — Это… от капитана Фазмы, — пояснил он. — А Кира Рен…       Рей поспешно кивнула. Лучше не продолжать. Воспоминание о том, как ее — пьяную и в плаще с прорезанными дырками для глаз — Кайло стал называть Кирой…       Позорище! Но… веселое позорище? Крифф, что же теперь делать? Как себя вести? Она же не могла предать идеалы Сопротивления! Она была джедаем! Надеждой галактики! Но руки как-то сами вскрыли коробку и вытащили…       Что-то белоснежное, непонятное, легкое, воздушное. Из какой-то чудесной переливающейся ткани. Одежда, достойная надежды галактики, потому что Рей оказалась бы в ней такой сияющей…       — П-п-примеришь? — неожиданно запинаясь, произнес Кайло. — А то на п-праздник…       Она кивнула и убежала в рефрешер. Неловко взяла воздушное и переливающееся в руки. Крифф! Это же настоящий лашаа-шелк! Это явно очень дорого, и она никогда!.. Как с этим разобраться… Но, на ее удивление, наряд сел на нее как-то сам собой. Пара застежек, пояс, браслет из бронзия, к которому крепилась ткань… Не стесняя движений, как вторая кожа, словно она в этом родилась — так удобно, легко и… у нее была юбка? Это платье?! Рей глянула на себя в зеркало и зажмурилась. Нет, это невозможно! Она просто… как в этом выйти к нему? Он же будет… смотреть! Разглядывать! И в таком виде она точно не сможет дать отпор, схватить посох или меч, она как-то… не могла собраться, когда на ней было такое. И вообще не могла собраться. Как будто какой-то теплый мягкий свет разливался внутри. Спокойствие, принятие и еще что-то… баланс?       Нет, нет, это неправильно! Она не должна поддаваться. Рей погладила складки своего нового наряда. Такая мягкая, струящаяся между пальцев ткань, по ощущениям как будто… ну, как она представляла… то есть она не представляла, конечно, но… черные пряди волос, они же тоже были такие…       Ладно, все! Она выдохнула. Одну ночь можно себе позволить. И лашаа-шелк, и мысли про его волосы, и мягкий свет, и праздник.       Ей все равно нечего надеть! Кроме черного халата, который велик и все время распахивается. А они ведь собирались праздновать? Не надевать же грязное, что она сняла, когда пошла в душ…       Зажмурившись и глубоко вдохнув, она толкнула дверь в гостиную. Сделала несколько неуверенных шагов. Надо было открыть глаза, потому что иначе она бы точно споткнулась и свалилась на это конусообразное нечто в шлеме и с плащом, но…       … но неожиданно ее поймали объятья темной стороны. И Рей в них замерла, слушая только, как шуршит лашаа-шелк, и, приоткрыв глаза, смотрела, как белое и сияющее лежит на черном, когда ее рукав коснулся рукава Кайло. И это было так красиво...       — А это… — Он смотрел на нее сверху вниз, когда она наконец решилась на него взглянуть. — … от меня. Я давно хотел, просто не знал, когда, ну и… Рены тут нашли и поставили, я просто… там записка была…       Рей взяла из его рук маленькую коробочку, едва понимая, о чем он так сбивчиво говорит. Дрожащими пальцами развязала ленту, быстро взглянув на карточку, где каллиграфическим почерком было выведено “Моему прекрасному джедаю”.       И наконец, открыв коробку, достала бархатную подушечку с сияющим золотым кайберкристаллом. Сердце как-то само забилось часто-часто, а губы расплылись в улыбке.       — Нравится?       Рей закивала и тут же закусила губу.       — А я… а я тебе ничего… — Она расстроилась. Она ведь выступает за справедливость, верно? Как так получилось, что он готовил ей подарок, а она… Кайло наклонился к ней близко-близко, внимательно вглядываясь в глаза.       — Ничего… — выдохнул он. — То есть… ничего страшного. Я… просто…       Он смотрел на ее губы так, что… все было понятно.       Мой лучший подарок — это ты…       Рей зажмурилась на мгновение, потому что сейчас… потому что если вспомнить то видение, где они были оба падаванами, то…       Она привстала на цыпочки, потянулась и… просто рухнула ему на грудь, потому что корабль вдруг дрогнул, накренился, все вспыхнуло.       А они вдвоем кубарем покатились прямо под Вейдера.       

***

      Они лежали в темноте. Он — на полу, Рей — на нем. Рядом… рядом лежало и потрескивало тусклой красной гирляндой дерево-Вейдер, которое каким-то чудом не зашибло их обоих.       Что-то настойчиво пищало. Аварийное предупреждение.       Кайло подождал еще какое-то время — просто потому что хотел лежать с Рей, а не… а не вот это все! — и наконец вытащил датапад.       — Крифф! — простонал он. — В нас впилился… “Раддус”! Сейчас начнется…       — Мы должны предотвратить кровопролитие! — почему-то грустно отозвалась Рей, но с места не сдвинулась. Только поудобнее устроилась щекой у него на груди.       Впрочем, он все сам прекрасно понимал. Никакое кровопролитие они не остановят. Им придется вернуться к своим старым ролям. Надежда сопротивления. Правая рука Сноука. Они снова будут по разные стороны баррикад. Крифф! Ну почему? Он почти встретил Новый цикл так, как мечтал, почти получил то, о чем мечтал… И Рей, кстати, тоже же хотела… И вот теперь… Его захлестнули гнев и отчаяние, тьма словно всколыхнулась внутри и…       … и тут вдруг в голову толкнулось видение. Высокие темные скалы, песок. Черное звездное небо. Тихий шум прибоя. Из-за камней, где в небольшом гроте горел костер, доносились разговоры и смех падаванов, а они с Рей стояли тут. Вдвоем. Одни. И никого рядом.       Он обнял ее, притянул к себе, едва различая в полутьме ее лицо. А она вдруг обхватила его за шею и, закрыв глаза, потянулась к нему. Они целовались — там, в видении, и здесь, в реальности, и это было нежно и горячо, так хорошо и правильно, и невозможно было оторваться. И не нужно. Он видел, чувствовал, что чувствует она, и знал, что она видит, что чувствует он, и это обоюдное желание, и нежность, и восторг, и удовольствие — все слилось в одно головокружительное единение.       Они оба выдохнули, чуть отодвинувшись, чтобы тут же сделать это снова.       И осталось только черное звездное небо и они двое.       — …Не позволю никому испортить мой праздник, — решительно сказала Рей, когда наконец нашла в себе силы от него оторваться. Кайло с удивлением отметил, что у его протрезвевшего и уже даже не особенно похмельного джедая вновь появилась решимость действовать. В голосе у нее звучали знакомые нотки — и, крифф, как же он любил это ее упрямство и желание добиться своего. — Пошли с ними разбираться! Я хочу… огоньки! И песни, и танцы и… праздник для всех!       — И?       — И… все это вместе с тобой! Помнишь, что ты обещал? Пьяное обещание тоже считается! Что все будет по-новому?       — Помню, — улыбнулся он и вздохнул. — И… сдержу свое слово.       Она приподнялась и протянула ему руку.       

***

      Они ворвались в общий зал рука об руку, готовые уже призвать Силу и броситься между двумя армиями… и замерли.       В зале было полутемно.       Аварийное освещение включилось только наполовину, но все равно можно было разглядеть, что происходит.       Нос “Раддуса” въехал прямо в середину сцены, раскроив пополам проекционный щит для трансляции голограммы Сноука. Разлом искрился и сиял, время от времени выпуская вспышки ярких искр. Вокруг него сновали аварийные дроиды, чинившие обшивку.       Кайло изумленно пригляделся. Никто ни с кем не дрался. Наоборот, все… разливали по бокалам напитки?.. На сцене же, вернее, на красующемся теперь носу “Раддуса” стояла Фазма в золотом платье. А рядом с ней — Амилин Холдо. Кайло ее узнал по фиолетовым волосам — давняя подруга его матери с Гаталенты и ныне вице-адмирал Сопротивления.       Крифф подери!       Но не успел он даже ахнуть, как динамики вдруг затрещали, и голос пьяного Митаки объявил:       — Танцуют… этта… все!       — И поют! — заорала Фазма. — Понеслооось! У всех налито? С Новым циклом, галактика!       Зал взорвался бодрой, зажигательной музыкой. Откуда ни возьмись появился тот самый бело-рыжий сопротивленский дроид, пища, подлетел вверх и, закрепившись где-то на балке, принялся испускать прыгающие разноцветные лучи, отчего по всему залу заплясали пятна света.       Притопнув ногой, Фазма схватила в одну руку микрофон, а другой махнула Холдо, которая тоже вдруг подбоченилась.       — В этой жизни как умеешь, так и вертишься! И не думай, что всегда тебя ждала! И–и-эх!!! Все мы, бабы, стервы, нрав у нас такой!..       Кайло, сжимая руку Рей, просто стоял и хлопал глазами, глядя, как сопротивленцы и первоорденцы задрыгались, как припадочные, подпрыгивая и пританцовывая, кто как мог, все в разноцветных пятнах света.       Но когда он наконец пришел в себя, чтобы что-то сказать… дроид выпустил прожекторный луч и выхватил их с Рей из толпы. Остальной свет погас. Раздались хлопки, свист, смех и крики: “А я говорил!”       — А шшшо это у нас такое? — прозвучало в микрофон. Фазма показала рукой в толпу, и Кайло даже не сразу понял, что показывала она именно на него и Рей.       — Какие эвочечки милые! Пдарок всей галактике!!! — подхватила Амилин, умильно складывая руки на груди. — Мимимишки моииии….       — Нет, ну ты посмотри, а! — не унималась Фазма. — Свршшшилось?       — Или ешшшо нет? Мы хотим посмотреееть! — Холдо от нее не отставала. Что удивительно, обе были… под абсолютно одинаковым градусом.       — Горько! — решительно объявила Фазма и обернулась к Холдо, так что они заорали вместе: — Горькоооо!!!       — Погодите! — раздался голос Митаки, остановив начавшееся было беснование толпы. — Сначала хор рыцарей! Они просили!       На сцену вышли Рены. Курук махнул рукой, и заиграла музыка.              Что происходит в галактике? — Просто Рейло!       Просто Рейло, полагаете? — Да, полагем!       Все мы надежды на это союз возлагаем,       Сделай, Создатель, чтоб нам наконец повезло!              И Рей… вдруг рассмеялась. Это все было так абсурдно, так невозможно, так празднично… Не по правилам! Так, как никогда не было. Так… как они оба хотели?       Он тоже засмеялся, глядя в ее счастливые, светящиеся глаза.              Илум серебряный, шар с мегапушкой внутри.       Маски и белые шлемы по кругу, по кругу…       Бал начинается, дай же, джедай, ему руку!       И раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…              Кайло протянул ей руку… И она, не сомневаясь вложила в нее свою. И они закружились в танце, не обращая внимания на то, что происходит вокруг.              Они почти не заметили, как на сцене оказался Люк и запел песню “Если племянника нету, то ситхом ему и не стать” , а потом откуда-то появился Хан и затянул: “Никого на звездолете, кроме виски и меня…” Не заметили, как все прыгали и скакали, не заметили, как растрепанный Хакс в углу обнимался с По в медленном танце, пристроив на плечо кошку, а Финн заунывно и фальшиво тянул, появившись откуда-то сбоку: “И на меня внимания никто не обращал. Тожееее!” Они не заметили появления призраков Силы, суеты за сценой и криков: “Учитель!” “Руку отрежу!” “Сам отрежу, сам и починю!” “Ты был мне как брат!” “Да какого криффа ноги-то?… Твою галактику!” “Где Падме, гад?!”       Они не обратили ни малейшего внимания на дроидов, уносивших куда-то золотой халат располовинившегося при столкновении с “Раддусом” Сноука, из которого сыпалось что-то похожее на конфетти.       Они просто… были счастливы.       А потом вдруг Лея запела про "Пять минут", и все засуетились.       — С Новым циклом! — он поднял бокал с чем-то шипучим.       — С Новым циклом! — ответила Рей.       А то, что они не сказали друг другу словами, они и так отлично поняли.              P.S.       — Вы думаете, я легкомысленная? — вздохнув, спросила Рей. — И поступила… неправильно?       Лея поморщилась, потерла висок и выпила какую-то таблетку, взглянув ненароком на датапад, где высветился первый день нового цикла.       — Иногда, — вздохнула она в ответ. — Только что-то неправильное и может… спасти галактику.