***
Спустя неделю Мокривский стал подмечать, как Некоглай превращался в нервного и капризного ребёнка, что периодически хватал вейп и дымил, пытаясь успокоиться. В сторону Ромы тот вообще не смотрел. — Да уж… Вот же хуйня. Сам Рома ко всему этому… относился. Это же и для здоровья полезно, и просто… ну уже с 2011 же, NNN этот. Но было сложно. Поочередно в голову заползали мыслишки о том, как Лебедев его касается, и это давала жаркие волны снизу. Душ спасал — хоть ему спасибо. А вот Коле было явно тяжело. Он даже стал заниматься йогой, пил много воды и смотрел «Беременна в 45» и «Давай разведёмся». Пичкал себя подобной хренью по полной, короче. Это было сложно.***
Утром стример встал с ощущением тотального пиздеца, и жуткого тактильного голода. За невозможностью даже обнять Колю — он то на диване спал, Мокрица сходил с ума. Хотелось ласки и тепла, а было только один + пять (15) ноября. Хотелось утопиться. Зайдя на кухню, он заметил, как тиктокер мучает яблоко, тыча в него ножом и дико смотря на то, что делал. Совсем уже с ума сходит. Достав из шкафа розовые шарики, Рома залил те молоком, и поставил чашку в микроволновку. Лебедев глубже ввёл нож в несчастное яблоко. Мокривский не выдержал. — Эй! — возмущённо вскрикнул шоумен, видя как его яблоко забрали. Рома лишь устало закатил глаза, и двинулся к пикающей сзади микроволновке. — Ты чего делаешь, пидор? — Сам пидор. Крыша едет — займись чем-нибудь. — Да чем? — протянув руку, Некоглай выхватил из вазы второе яблоко — красное, и смачно от него откусил. — Apple себе купить, что-ли? — Тебе зачем? У тебя уже их три. — Будет четыре. Ну Ром, я заебался…– заныл тот, от чего Мокрица озлобленно скривился и с грохотом поставил чашку с завтраком на стол. — Я дрочить хочу. — Держись. Я тоже. — И тебя хочу, — надув губы, парень потянул пальцы к чужой руке, норовясь погладить, но стример вовремя одёрнул. — Да блин! — Не поддавайся соблазну. Ты ещё в том году Никите проспорил слить свой член в интернет, давай на этот раз без таких казусов. Что он на этот раз придумал? — Ой, да ладно, че ты паришься? — нервно хмыкнул Лебедев, криво усмехаясь. — Я ему не проиграю. Да и подумаешь, желание. Какое-то наше с тобой хоум видео… — Что?! — вскинулся Мокрица, что даже облил себя молоком из ложки. — Коля! Въебать бы тебе — перестанешь, может, наконец-то со всеми спорить? — А что-о? Ну а если выиграю, то он… — Будет участвовать в очередном твоём тупом челлендже: надень юбку и просиди в зоопарке в таком виде двадцать четыре часа? — Я те А4, что-ли? — Ты мне долбоеб, что-ли. — стример подавил тяжёлый вздох, а затем отложил недоеденную порцию в сторону, и, опустив взгляд на возлюбленного, вынес вердикт. — Тебе надо потренироваться в воздержании. Заметь, твоя нога начала гладить меня сама по себе. Убери, пожалуйста. Осознав услышанное, тиктокер быстро заглянул под стол, а затем резко одёрнул ногу. — Бля… извини, оно само так… вышло. — шоумен судорожно сглотнул, пытаясь унять быстро-колотящееся сердце. Рома был так близко. Казалось — пальцем тронь, и он не сможет сдержаться. Поэтому им срочно надо было разойтись. — Пойдём вместе поток запустим? А надо было ведь… ладно. Вопреки ко всему, Коля сказал то, что было алогично тому, что он хотел сказать. Как обычно. Мокрица явного подвоха не заметил. Наверное, у него был заложен нос, потому что было непонятно, почему при всех своих прокаченных дедуктивных способностях разоблачитель не почувствовал плавающих в атмосфере феромонов Кольки. А они там были. Ох как у кое-кого ручки то тряслись.***
Рома наклонился, лишь чтобы включить компьютер. Каких либо других причин у него не было. У Некоглая причина сорваться и повестись была. А также причина крепко сжать себя коленями. Член встал. Хотелось разрядки. И кто там про здоровье то затирал? Нервы у него явно не в порядке. И не в порядке вещей то, что он стал красться к своей жертве, как хищник. Хоп — и его руки оказались на чужой талии. Мокрица встрепенулся. Было сложно не заметить пышущее в его шею горячее дыхание, очень весомо ощутимый стояк, упирающийся в зад, и лапающие сзади ладони. Было сложно. — Коль. Только пятнадцатое. Ты серьёзно хочешь сдаться? Как же наше видео, а? — обернувшись, спросил разоблачитель. В карих глазах напротив плескалась дилемма из: я хочу, и: блять, нельзя. Лидировало первое. Примкнув к белой шее, парнишка оставил на ней первый поцелуй, увлекаясь и идя дальше. Мокрые поцелуи током пробивали Мокрицу, проползая по всему телу. Он шумно задышал: это нужно было остановить. — Ты что, слабак? А? А вот это подействовало. Николая будто водой холодной окатило: последний раз лизнув чужое ухо, он с разочарованным стоном оторвался, и, бросив на партнёра тяжёлый взгляд, отошёл подальше, пытаясь восстановить дыхание. — Ты прав. Во-первых, это вопрос выдержки, а во-вторых… — Да. Не хотелось бы, чтобы Катана наше порно постил в соцсети. — недовольно хмурясь, проворчал стример, указывая на выход из комнаты. — Давай постримим вместе через… неделю. Когда там тридцатое?***
— Ура-а-а-а-а!!! — вот с таким криком встречали проснувшегося Мокривского утром. Тот, недоумевая вообще, что происходит, поднялся на локтях, и, посмотрев расфокусированным взглядом перед собой, увидел бегущего на него Некоглая, что счастливо лыбился и махал руками. В левой был телефон — символично, да? — Чё ура то, блять? — сонно вопросил Роман, наблюдая, как тот стремительно приближается ближе. — Сегодня тридцатое! Это значит, конец недрочабря! — И? Дай мне поспать хоть пару минут! — недовольно просипел Мокрица, показушно накрываясь одеялом. Его тут же отбросили. По телу парня пробежались мурашки — очень уж сильно чувствовалось чужое нетерпение. И желание. — Ну что?! — Не понимаешь, что это значит? — склонившись над чужим ухом, проговорил Лебедев, и поддел его губами. Рома задрожал. Кажется, Коля хорошо чувствовал его страх и трепет. Было нетрудно догадаться, как ему хочется его взять. Сильно же ему сейчас достанется, после такого долгого воздержания. И отказаться не получиться — самому хочется. Очень. — Н-ну…– залепетал стример. — Катана теперь не выложит наш хоуми видос. Так в-ведь?..– он ощутил холодные пальцы, скользнувшие по спине. Позвонки, ребра… он ощупывал всё. Был везде. Руки, холодные и нежные, мяли бока и трогали обжигающую кожу того парня, которым Коля не мог наслаждаться весь этот месяц. Адский месяц. — И не только. Тише, Ром. Расслабься. Мы долго этого ждали. Целый месяц в Азкабане. Скользнув ниже, Коля приподнял белую футболку выше, и стал марить изящную спину сладостными поцелуями, слыша тяжёлые вздохи. Рваные… они так возбуждали. Мокривский закрыл глаза. Он почувствовал, как с него спускают боксеры, ощутил, как стало прохладно внизу. Язык скользнул по левой ягодице, другую же стала мять правая рука тиктокера, что наслаждался сие процессом как только мог. Бегло целовал, приближаясь к проходу, пытался вложить в свои действия как можно больше нежности и чувств, хотя хотелось большего. Хотелось грубо. Хотелось жестоко. Лебедев лишь мягко раздвинул филейную часть, и скользнул языком, смачивая колечко мышц. Прикрыв рот рукой — Мокрица застонал. Ощущения были просто невероятные, после злостных недель терпения и недрочки. Никакого совокупления — пиздец просто. Особенно, когда язык заменился пальцами, а те — чем-то твёрже и весомее. — Ты же так любишь? — прошипели ему в губы, подняв за подбородок и входя сзади. Под одеялом было теплее, но даже и без него, в самую холодную стужу и самый сильный ветер Роме Мокривскому обязательно было бы жарко. Под этим жадным, всепоглощающим взглядом. Под властными руками. Когда он внутри. Двигается так тепло и горячо, что до костей пробирает. Стонет и шипит в твою шею так, что ах… распаляет. Разжигает страсть в грудной клетке, пускает тёплые молочные волны внутри, давит тебя в грааль — святой и непорочный. Неприлично приятный. Гармонично подвластный. Соблазнительный. И Коля здесь — жертва соблазна. Или Рома. Пару толчков, где разоблачитель позволил себе проявить инициативу и насаживаться сам — Некоглай скрутил чужие запястья и вцепился в кремовую шею клыками, оставляя фиолетовые засосы и багровые синяки. — Пожалуйста…– прошептал Рома, словно хотел попросить остановиться. — Пожалуйста, не томи. Скорее. — А говорил, что не ждал этого. Мокрица хмыкнул. Он то ждал. Но не так явно это демонтировал, как сам шоумен, когда буквально жрал его глазами весь этот голодный месяц. Голодный и холодный без тёплых объятий. — Ну и? Че тебе Катана проспорил? — спросил уже после Мокривский, удобно устраивая голову на груди своего парня. Давно они так не лежали вместе. — Да так. Заставил его стать оператором нашего нового видео. — Какого видео? — подозрительно проговорил разоблачитель, поворачиваясь к накрутчику и суживая глаза. Лебедев лишь очаровательно улыбнулся. Вот же чертёнок. — Порно, конечно. — Коля!