На Олимп вход воспрещен

      Вообще, зная, что ты потомок самого Зевса, тебя должны бояться, ну или хотя бы уважать. Но только если ты не потомок Зевса - Антон Шастун.       Антон ещё в олимпийской школе решил, что восхождение на Олимп ему вот совсем не сдалось и намного лучше остаться на земле и жить в своё удовольствие.       Для кого-то, конечно, удовольствие - хлестать кислое винище, слушать арфы и шарохаться по Олимпу как неприкаянный, или, того хуже, сражаться со всякими нечистями, но только не для Антона. Нет-нет, увольте. Он ещё после окончания школы олимпийцев хотел уехать куда-нибудь под Саратов в деревню и жить там, лицезрея бескрайние поля и леса. Но Зевс был непоколебим, как, в принципе, и всегда, поэтому запихнул его в олимпийскую академию.       Первые дни Антону тут не нравилось, скукота полнейшая: ранние подъемы, невкусная еда, алкоголь хрен пронесёшь, - ну, кроме вина: вино для Олимпа лучше воды, а Антон за последний год очень полюбил пиво - постоянные тренировки и учеба. Он вообще не понимал, кому в 21 веке нужна стрельба из арбалета, владение кнутом и греческий язык. Из последнего парень знал только салат и цифры до десяти. Но потом он увидел Арсения и решил, что может тут и задержаться. Арсений тоже был первокурсником, учился с ним в одной группе. Он был также, как и Антон, потомком одного из верховных - Аида. Если силой Антона было хлестать пиво и пускать слюни на Арсения, то у Арсения способностей было столько, что Шастун даже завёл тетрадку, чтобы записывать туда всё, что умел этот парень. Начиная от стрельбы резиночкой по картам, заканчивая воскрешением мертвых. Хотя последнее явно было нечестным, ибо никто кроме Аида и его потомков этого делать не мог, а соответственно, эту суперсилу Арсений получил ещё при рождении.       Но будем честны: даже к тридцати годам не все могут развить хотя бы наполовину дар, доставшийся тебе с рождения. Антон вот должен был метать молнии, но он даже зажигалку с колёсиком не с первого раза мог зажечь. А Арсений к восемнадцати годам смог преисполниться в своём умении настолько, что одним нехилым щелчком пальца мог оживить среднее животное - Антон не видел, но ему рассказывали. Убивать он, кстати, тоже мог. Кажется, убивать он научился даже раньше, чем воскрешать. Арсению не так повезло, как Антону, и он учился не в обычной школе олимпийцев, а в той, в которой до седьмого класса готовят сражаться, а бросают по разным уголкам мира, чтобы ученики устраняли мелких тварей, вроде гарпий. Там хочешь - не хочешь, а научишься убивать. Не с помощью суперсилы - так мечом. Арсений превосходно владел и тем, и другим. Ходил слух, что он один убил огромного Василиска голыми руками, будучи в девятом классе, и из-за этого не пришёл на выпускной.       Кроме того, что Арсений был великолепен во всем, он был ещё и красив, хорошо слажен физически, а соответственно, даже если он не пойдёт по стопам верховного родственника, точно заполучит место на Олимпе или будет сражаться со всякими горгонами, химерами и другими тварями.       И, что странно, Арсений вообще не был занудой или заучкой. Он совмещал в себе все, а как парню это удавалось, одному Зевсу (ну, или Аиду) было известно.       Вообще, Попов не особо хорошо сходился с людьми, всегда держался в стороне и практически ни с кем не общался, но двух друзей всё же имел – Егора и Серегу. Но несмотря на необщительность, Арсений по земным меркам был самым настоящим крутым парнем - тем самым, который в бомбере шёл по школе, и все ссали кипятком (даже Антон). Шастун больше всех. Он вообще готов был зассать всю академию, только бы Арсений обратил на него внимание. И пару раз Арсений обращал.       Первый: Антон наблевал на Арсения на посвяте, когда, чтобы придать себе уверенности, дабы подкатить к Попову, перебрал с вином, от которого его всегда рвёт.       Второй: нечаянно, опять же, выпендриваясь, чтобы склеить Попова, стрельнул ему в плечо из арбалета, за что его Арсений чуть не убил. Не буквально, конечно: не то что бы он сжал кулак, а у Антона кончился воздух - нет. Он взял свой арбалет и бегал за Антоном по территории всей академии, стреляя в него. Он, кстати, ни разу не попал и что, естественно, было специально, потому что Арсений мог с пятидесяти ярдов попасть белке в глаз.       И третий: он решил, что охренительной идеей будет подать заявку на марафон олимпийцев, в котором участвовал Арсений. Антон пришёл последний. Ну, как пришёл...все уже закончили, а он и половины не пробежал, ещё и заблудился в лесу, поэтому, вместо стандартного пиршества по случаю окончания олимпийских игр, все шароёбились по лесу и искали Шастуна. Нашёл его, валяющегося под кустом со сбитым дыханием и искусанным комарами телом, Арсений. Он закинул парня на плечо, и притащив в лагерь, бросил около входа, а сам отправился отдыхать. Антон тогда достиг оргазма едва ли не сто раз, пока Попов его нёс, крепко придерживая за задницу, чтобы тот не свалился.       Никто, кроме соседа Шастуна по комнате Эдика Выграновского, которого Антон вот уже почти два года терроризировал своей любовью, не знал, что Антон тайно влюблён в Арсения, тем более сам возлюбленный.       Хотя, стоит упомянуть, что однажды Антон ему чуть не признался в чувствах. На одном из пиров Шастун опять перепил и поперся рассказывать Попову, как он его любит. Благо, никто не понял, что именно сказал парень, ведь ввиду своего состояния, тот не был способен членораздельно говорить и издавал лишь звуки, похожие на мычание. А потом, когда Арсений попытался уйти, скорее всего, не желая снова быть обблеванным, Антон повис на его ноге как панда. Ухохатывались тогда все посетители пиршества, ведь, мало того, что ситуация сама по себе была очень комичная, Попов тряс ногой как собака, а Антон вцепился в неё пьяной мертвой хваткой и бессвязно что-то бормотал.       И так: в каждодневных тренировках, на которых Антон только набивал себе шишки, учебе, от которой у него голова пухла и в постоянных страданиях по Арсению: - прошло почти два года. Близилось окончание второго семестра, а это значило, что скоро им придётся идти в недельный поход на нечистей. Антон еле пережил свой первый, когда в напарники ему достался Эдик Выграновский, а в противником выступила ледяная вода и огромная Сцилла.       Вообще, до того, как Антона отправили в этот поход, он даже не знал, кто такие эти сциллы, ибо являясь не самым прилежным учеником, во время лекций об этих существах благополучно дремал. А когда увидел огромное склизкое чудовище с двенадцатью лапами и шестью головами, до жути испугался. Она ещё и визжала так, что парень потом неделю ничего и никого не слышал. А все почему? А потому, что он забыл беруши, которые им предусмотрительно выдали, на тумбочке в комнате. Конечно если бы не Эдик, парень бы точно не выжил там. Выграновский почти четыре дня мудохался с этой штукой нанося ей точечные порезы в уязвимые места, пока Антон, свернувшись калачиком и накрывшись дождевиком валялся в лодке. Вдвоём они управились бы быстрее, но это если бы Эдику в напарники достался кто-то другой, кто-то кто не Антон, даже от дегенерата Гудкова было бы больше пользы, чем от Антона. Если бы Антон вышел на сциллу, то была вероятность процентов так в сто, что Эдику пришлось бы сначала спасать Антона, а потом только убивать сциллу. *** - Шаст, вставай, у нас сбор группы через десять минут, - тряс за ногу парня Эдик в попытке растолкать его. - Еще полчасика, - промычал Антон и перевернулся на другой бок. - Какие нахрен полчасика? Вставай тебе сказали! – заорал Эдик и Антон от неожиданности свалился на пол. Шастун кое-как поднял свои кости с пола, кинул на кровать одеяло, которое за ночь сбилось и больше походило на мешок с картошкой и поплелся в душевые умываться. Он пару раз плеснул себе в лицо водой, в надежде что это хоть как-то приведет его в чувства, наспех почистил зубы и пригладил мокрой рукой волосы. Выглядел он не симпатичнее бомжа с помойки, но тут и красоваться ему было не перед кем. Если только перед Арсением, но после того, как он наблевал на него, в красовании не было никакого смысла. Эдик сидел в комнате на кровати и собирал все свои многочисленные магические клинки в ножны. Каждый вечер Выграновский упражняется в меткости и в такие моменты лучше или вообще не находиться в комнате, либо сидеть пригнувшись и надеяться, что он не попадет им в тебя, за разбросанные носки или грязные кружки. В противном случае верная смерть тебе обеспечена. - Шаст, три минуты, - бросил он не оборачиваясь. Он точно знал, что это Шастун. К ним в комнату заходили часто, и все, кому не лень, но за пару минут до общего сбора вряд ли кто-то решил бахнуть пивка или рассказать анекдот. А еще Эдик потрясающе умел чувствовать существ. Олимпийцы, Боги в каком-то роде тоже существа, может не такие жуткие как сцилла, хотя попадаются и хуже, но все же не люди. - Да мне одеться, только подпоясаться. А по какому поводу общий сбор? До распределения еще три дня. - Не знаю, просто Ирка забежала и сказала всем собраться в главном зале, - пожал плечами Эдик, закрывая последний кейс с клинком и наконец поворачивая голову на Антона. Выграновский поморщился, смотря на голозадого Шастуна, который с интересом разглядывал свои трусы около шкафа, выбирая какие ему надеть в этот не особо чистый четверг. Вообще за два года их существования в одной комнате они привыкли к друг другу настолько, что голой жопой их вряд ли можно было удивить, а тем более Выграновского, он видел жоп больше чем кто-либо другой во всей академии, просто тощая задница Антона вряд ли могла вызвать другую реакцию. Да и они все-таки находились в Олимпийской академии тут мало кого можно удивить наготой. По законам Древней Греции всех приучали не стесняться и не скрывать своих тел, потому что каждое тело прекрасно, все идеальны, особенно божественные существа и тд и тп. И от этого отношения между учениками в академии носили довольно интимный характер, все так же по законам Древней Греции. Все трахались со всеми и это было в порядке вещей. Не потому что у них тут Садом и Гоморра как в библии, скорее все просто таким образом выпускали пар. Потому что, когда за день убиваешь несколько гадюк, бежишь кросс, а потом до ночи учишь латынь, секс – это возможно единственная радость в жизни, в противном случае можно и кукухой поехать. Антон вот поехал, он не был конечно девственником. До академии у него были одни недолгие отношения, которые ему нахрен были не нужны, но там был принцип: у всех есть и у меня будут. Еще была одна одноклассница, с которой они дружили и трахались, потому что для здоровья полезно, да и секс по дружбе – это просто прикольно. И еще он однажды переспал на вписке с каким-то пацаном, имени его он не знал или забыл, да и секс был не таким уж и офигенным, чтобы потом искать этого пацана, поэтому это был просто перепих на одну ночь. Как говорится сунул, плюнул и забыл. А когда он попал в академию то встретил Арсения и дал себе обещание ни с кем не спать, кроме Арсения, потому что любит он только Арсения, а спать с кем-то кто не Арсений - это измена, а Антон был очень верный. Поэтому вот уже почти два года Антон спал только со своей рукой, потому что с самим собой можно, это вроде как не измена, а если и измена, то Антон не знал, он не виноват, просто так получалось. А вот Эдик мог трахнуть кого угодно, поэтому практически каждый знал все его татуировки наизусть, а он мог по задницам на глаз или ощупь определить кто перед ним стоит и даже не надо было прибегать к божественным силам. Кстати татухи – это не просто татухи. Каллиопа еще в детстве наложила на него оберегающее заклинание от влюбленности, что бы не получилось, как с Орфеем и почему-то Антону казалось, что в этом и был корень зла во всех этих Эдиковских беспорядочных половых связях. Он был потомком Каллиопы и Диониса. Как уж их родственники сошлись никому не известно, но Каллиопа сразу же после рождения забрала мальчика себе. И пожалела. Эд оказался не самым удачным ее потомком, потому что эпическая поэзия у него совершенно не выходила, а вот бухать и читать реп – это да пожалуйста. Как муза не билась с ним – это было бесполезно и бросив все усилия отправила его в школу олимпийцев, где Эдик на удивление Каллиопы преисполнился во всех боевых искусствах. Его меткости позавидовал бы любой сокол, орел, да и чего греха таить любой олимпиец. Не завидовал только Арсений, потому что он в меткости не уступал тому ни на шаг, хоть и явно старался для этого больше Эдика. Выграновскому было в принципе так же похер на свое будущее, как и Антону. Писать стихи, петь или воевать, плевать, куда муза запихнет, туда и пойдет. Антон натянул на себя спортивные штаны, футболку, которая была не самая мятая и под рассказ Эда о том, как он вчера отжигал с какой-то очередной первокурсницей двинулся в главный зал. Учебные корпусы были разбросаны по территории всей академии, и кто решил, что будет прикольно ставить им пары греческого в третьем, а следом стрельбу из лука на полигоне седьмого, которые находятся в разных концах академии одному Зевсу известно. Но вот то, что главный зал находился прямо напротив их общажного кампуса – явный плюс. Они зашли в большое помещение, в котором уже копошилась большая половина их группы и найдя укромное место на четвертом ряду, за огромными спинами потомков титанов Илюхой Макаровым и Нурланом Сабуровым притаились там. Антон окинул взглядом всех присутствующих и не найдя своего голубоглазого возлюбленного немного сник. Он любил просто так вот позалипать на него, пока тот что-то зубрил или упражнялся, или просто сидел и тупил в стену. Антону много было не надо, он в принципе человек был неприхотливый. Эдик, заметив понурого друга немного напрягся, зажмурился, как будто хочет в туалет, а потом повернулся и толкнув парня плечом привлекая внимание радостно проговорил: - Раз… два… три… В этот момент в зал вошел Арсений. Как всегда, выглядел он идеально. Черная шелковая рубашка, застегнутая на все пуговицы, струилась по телу, а ее воротничок стягивал горло настолько, что даже не был заметен кадык. Антон бы очень хотел зубами разорвать этот воротник как зверь, припасть губами к этой белоснежной коже, посасывать ее, покусывать, целовать, оставлять следы своих зубов и слюни, не просто так, а что бы все видели, что Арсений и Антон… ну вы поняли и не смели к нему даже пальцем прикасаться, нет даже на пушечный выстрел подходить. На нем также были черные джинсы с дырками на коленях, явно не вписывающиеся в регламент о внешнем виде учеников, но и никого не бесившие, а Антона и вовсе они сводили с ума. Эти острые коленки частенько снились парню и была бы его воля, он бы запретил Арсению носить штаны. Не в принципе штаны… хотя нет, он бы запретил Арсению носить штаны и трусы и вообще любую одежду, но только если бы они жили вдвоем на лазурном берегу Ниццы, а не в дурацкой олимпийской академии под Питером, где летом хотелось повеситься от жары, а зимой застрелиться от холода. Бледность его кожи вообще была для Антона загадкой. Раньше он никогда такого не видел. Все Олимпийцы или люди, имеющие к Олимпу хоть какое-то отношение, даже все здесь учившиеся, кроме Арсения, имели красивый не бросающийся в глаза бронзовый загар, а Арсений был белый как фарфоровая кукла. Только родинки, на щеке и шее разбавляли его анемичность, как шарики «Несквик» молоко. Приятно уложенные, черные как смоль, волосы, даже челка у него не была растрепана, хотя он скорее всего не как Антон встал десять минут назад, а уже успел и на пробежку сходить, и в душ, и на завтрак, а волосы все равно в идеальном состоянии. Антон невольно вспомнил свою помятую рожу в зеркале и скривился. Он опустил голову и заметил на футболке пятно, происхождение которого он не знал и надеялся, что оно хотя бы не жирное и он сможет вывести его дешевым порошком, который закупали в академии. Арсений шел в сопровождении своих друзей – Егора – потомка Эрато – музы любовных песен и Матвиенко. Серега был не потомком, а сыном, внебрачным правда, но кто их там на Олимпе разберет, что у них и как, так вот, он был сыном Гефеста. Попов в принципе общался только с ними, от остальных конечно не шарахался как от чумных, но и близко не подпускал. Все на уровне привет, как дела, пока. Почему Арсений выбрал именно Булаткина понятно – они жили в одной комнате, а Матвиенко, ну просто Матвиенко, почему бы нет. Что с одним, что с другим у Антона были натянутые отношения. Егор ему не нравился чисто по определению. Ходил слух, что они с Арсением встречаются и уж извините простите, но ревность штука конечно глупая, но сильная. А Серега, он вообще нормальный, но однажды Антон заржал на стрельбе из лука над тем, как у него воспламеняется пучок, когда он злится. А злиться было над чем, он три раза не попал в мишень и как сын САМОГО простить себе этого не мог. И Антону не мог простить, что тот один из всей группы стоял и ржал как идиот. У Антона после этого еще пару недель ожог с задницы не сходил. Над ним сжалился Димка Позов и залечил, дар ему передался от Асклепия. Хотя Диман был и не прямым его потомком, а всего лишь на четверть – лечил он лучше их академной медсестры. Антон тяжело вздохнул, наблюдая за тем, как Арсений ржал с какой-то шутки Егора и утыкался ему в плечо в попытке скрыть этот самый смех. - Да ладно тебе, - приободряюще обнимая за плечи Шастуна сказал Эдик, - мне вот кажется, что они не ебутся. – Антон на это лишь тяжело вздохнул, еще больше скрывая голову в плечах. Громко топая в зал зашел Павел Алексеевич – их куратор. Он был каким-то там *седьмая вода на киселе* братом Зевса. Скорее всего именно поэтому Антона с его показателями до сих пор отсюда не выгнали. Парень конечно не особо рассчитывал на заботу «папочки», но, когда у Шаста вместо двойки по греческому в конце прошлого курса нарисовалась тройка он мысленно поблагодарил верховного, за то, что ему не пришлось таскаться пол лета на консультации, а потом пересдавать. - Всем здравствуйте, - фыркнул Павел Алексеевич, - голос его громким эхом отражался от стен зала и разносился по всему помещению так, что оглушал и тут же привлекал внимание. Вообще Воля не всегда так говорил, он использовал какое-то заклинание, Антону про него рассказывали, но он не запоминал. Курс заклинаний у них был дополнительный, по нему экзамен сдавали только те, кто хотел, ну или кому он был нужен, а Антон и не хотел и не нужен. – Я собрал вас всех для того, чтобы напомнить, что через три дня пройдет обряд распределения. Я посмотрел списки и ужаснулся, мало того, что многие из вас еще до сих пор не сдали нормативы и бои, так еще не все подали документы на распределение. Поэтому попрошу с этим поторопиться. В противном случае… - он не договорил, лишь зыркнул на верх. Под потолком зала образовалась огромная серая туча, грохнул гром, от которого многие, так и не привыкшие к таким спектаклям вздрогнули. Только не Шастун, у него сила была такая же и, если бы он ее хотел развивать, возможно мог бы даже посоревноваться с Павлом Алексеевичем, но оно ему не надо. В темном облаке заискрились молнии, сдерживаемые только лишь взглядом Воли, кстати фамилия у него была явно говорящая, он был человек железный, волевой, и он, опустив взгляд на своих учеников продолжил, а туча так же быстро, как и создалась растворилась. - Я думаю вы понимаете насколько это все важно и серьезно. На первом курсе вам прощали многое, но сейчас… вы уже не дети, дети, поэтому относитесь серьезней к обучению, в противном случае вы так и останетесь на земле, беспрестанно бегая по свету в ожидании, когда за вами поднимется Аид, - на упоминании бога он зыркнул на Арсения и тот как-то неосознанно опустил голову, как будто в чем-то провинился. Антон очень сильно хотел бы беспрестанно бегать по земле занимаясь какой-нибудь не особо напряжённой работой, но у него никто не спрашивал. Потенциал у него был большой. Сам Зевс сказал, что из него мог бы получится неплохой воин или даже бог, но Антону политика и войны были не интересны. Поэтому несмотря на то, что многие науки ему давались легко, а навыки были заложены на подкорке с рождения он совершенно не старался что-то делать. Таскаясь по академии как неприкаянный и получая заслуженно-незаслуженные тройки. Как только Воля всех распустил Антон метнулся в комнату и принялся искать на захламленном столе свое криво написанное заявление на распределение. Он, после прошлогодней сциллы, очень надеялся, что, если он не подаст заявление никто не заметит, что кого-то не хватает и его пронесет. Их в группе нечетное количество и, если не повезет придется идти с кем-то не из своих, с кем-то с третьего или с первого курса. Хуже конечно идти с первокурсником. Антон и сам не хрена не знал, а если попадется кто-то не из смышленых, то поминай как звали. И ладно если им выпадет какая-нибудь гарпия, они отделаются синяками, укусами, царапинами, максимум сломанными костями, а если циклоп или не дай Зевс потомок Тифона, с ним сам Зевс еле справился, что уж говорить о двух желторотых вояках. Еще был шанс, что придется идти одному, но тогда Антону точно не выжить. Ну или можно было бы спрятаться где-нибудь в лесочке и не пройти экзамен, а это сродни смерти. Потому что потомок самого Зевса, который не прошел испытание второго курса – это позор всего Олимпа. И пусть Антон сам часто позорился. Позорить весь пантеон — это слишком. Найдя на столе измятый листок со своим заявлением, он вытащил из рюкзака документы, подтверждающие причастность к божественному пантеону и быстро, рванул в приемку. Вообще ему все так же не хотелось туда идти, не хотелось отдавать заявление, но и раздражать лишний раз Волю тоже не хотелось. Он свою силу не развивал, поэтому если бы тот стал метать в него молнии, Антон смог бы защититься только молитвами или зонтиком. Зайдя в корпус где находилась приемная комиссия и быстро найдя нужный кабинет, парень еще раз разгладил, все такой же как из жопы, листочек и предварительно постучав вошел. Как вошел, так же захотел и выйти, потому что тетки, имени которой Антон не знал или забыл, забирающей документы не было, а вот Арсений был. Он сидел на одном из трех стульев около стены, ровно по середине и в руках держал заявление и документы. Антон вдохнул, выдохнул и натянув на себя улыбку, больше походившую на нервный тик, чем на акт дружелюбия, прошел и сел рядом с Арсением. За два года обучения они перекинулись лишь парочкой фраз, если не считать конечно того, как Антон признавался ему в любви и блевал на него. У них были совершенно разные компании и даже на общих пирах они не тусовались вместе, лишь изредка встречались около общего фуршетного стола, но не разговаривали, даже не кивали друг другу. Антон потому что боялся опозорится, Арсений скорее всего потому что испытывал к Антону отвращение. Попов сидел, закинув ногу на ногу и бесстыдно светил открытой коленкой стараясь сделать вид, что Шаста тут не существует. - Ты мог бы так не пялиться? – разрезал тишину Арсений и Шастун дернулся, как будто он занимался чем-то непристойным и его застукали. От рассматривания Арсеньевских коленок у Антона в голове плыли картинки, как он дотрагивается до бледной кожи, ведет по ней пальцем, нарочно щекоча и растягивая дырку на джинсах еще сильнее. - Извини, просто… - Антон не знал, что просто, говорить о том, что его будоражат коленки Арсения глупо, он конечно идиот, но не настолько. Он просто замолк и сник, уставляя взгляд в пол, хотя так и тянуло вновь взглянуть на Арсения, хотя бы мельком. Поэтому он наигранно потянулся и нарочито поворачивая голову в его сторону, как будто разминал затекшую шею и быстро поймал взглядом, как тот невольно рассматривая что-то в документах, которые видел скорее всего миллионы раз покусывал губы. У Антона губы все потрескавшиеся, а у Арсения наоборот, какие-то слишком увлажнённые, мягкие, хоть и бледные, как и он сам. Оттеняли эту бледность еще и длинные, черные ресницы, которые изгибались, как талия Кузнецовой и выглядело это поистине божественно. Каждый потомок Бога был наделен какими-то качествами: кто-то красотой, кто-то умом и мудростью, кто-то талантом, кто-то врождёнными способностями в боевых искусствах, но Арсений каким-то чудом воплотил в себе их все. Он как будто был потомком ни одного Аида, а всех двенадцати, всего небесного пантеона и это с одной стороны пугало, а с другой восхищало. Его глаза были направлены вниз и Антону не удалось рассмотреть какие они сегодня. Это кстати еще одна особенность Арсения у него менялся цвет глаз. Они могли быть голубыми, серыми, серо-голубыми, даже изумрудными. Антон не знал, с чем это связано, но то что все они невероятно красивые – это факт. Так же, как и то, что у него в зрачке всегда бился маленький голубой огонек. Эдик говорил, что это фигня и не было там ничего, но Антон точно это знал, потому что пару раз сталкивался с Поповым нос к носу. - Если ты не перестанешь пялиться, - вновь прерывая тишину и выводя Антона из его мыслей прошипел Арсений, - я тебя придушу, и ты потеряешь сознание. - Прости, - вновь стушевался Антон и опустил взгляд в кроссовки. На Арсении черные замшевые кеды на белой подошве, которая вычищена до блеска, а Антон свои кроссовки мыл от силы раз пять за этот год, поэтому от кремового от них осталось только это слово на коробке, в которой он теперь хранил заначки со всякими сладостями и орешками. Антон ерзал задницей на стуле, не зная, как ему сесть, то закидывал ногу на ногу, то сползал жопой на самый краешек сидения и чувствовал себя неловко. Он вновь кинул несмелый взгляд на Арсения, но тут же отвел его. Они находились вот так наедине не так часто, а если быть честным, то вообще впервые и это был неплохой шанс наконец-то с ним поговорить, но Антон не знал, о чем. Перебирал в голове темы, но все казались скучными, глупыми, неуместными. - А я думал, - начал все-таки он заведомо готовый расстраиваться что Арсений не ответит, - ты первый был в очереди заявление подавать на распределение. Антон затаил дыхание, Арсений молчал и Шастун уже хотел опустить голову, как вдруг Попов наконец повернулся, смотря на него не особо дружелюбно, но и не как на кусок говна: - Дел было много, замотался и вот, - пожал плечами Арсений и вдруг заметил пятно на футболке Шаста, скривился, а потом и вновь опустил взгляд обратно в документы. Глаза его сегодня были ярко-голубые, как небо в хороший летний день и Антон немного растворился в этой голубизне. Он покраснел, одергивая футболку так, чтобы пятно попало в складку и его было не видно и принялся быстро перебирать мысли и вопросы для дальнейшего развития диалога. Вот так заканчивать глупо, да и хочется пообщаться побольше, но он не знал, что сказать и спросить, уже потерялся, как вдруг буквы сами начали складываться в слова, рот начал работать отдельно от сознания и мозга Антона и он проговорил: - А я вот думал, что меня пронесет и никто не заметит моего отсутствия ни на распределении, ни на самом походе. - Угу, - кивнул Арсений так и не поворачиваясь к нему лицом в очередной раз вчитываясь в то, что написано в документах. Антону было обидно и хотелось вырвать у него эти листы из рук и закричать: «Эй, я вообще то тут, и я с тобой разговариваю!». Но он этого не сделал. Повисла тишина, которая давила на Антона, и он уже был готов сорваться с места и убежать, как дверь открылась и вошла та самая женщина, имени которой Антон не знал. Она быстро приняла документы, правда сначала у Антона, смотрела на его измятое заявление как на что-то мерзкое, держала его двумя пальцами будто боясь испачкаться. Шастун заметил, что Арсений косится и немного посмеивается и от этого стало стыдно вдвойне и как только женщина заполнила все бумаги и отпустила Антона, тот вылетел из кабинета со скоростью света в желании испариться. Так как все экзамены и зачеты они сдали еще неделю назад, делать было особо нечего. Точнее, это Антону было нечего делать, потому что остальные во всю готовились к походу. На полигонах было просто не протолкнуться, ребята забивали время, вписывая свои фамилии в листы, которые висели на корпусе. Это придумал Воля, чтобы никто не ругался, ну и не сидел, не ждал по пять часов, пока кто-то натренируется. Антон естественно всем этим не занимался, он и бои то с нормативами не сдавал, потому что надеялся, что пронесет. Поэтому, он нашел Шеминова, который занимался с ними боевыми искусствами, дождался своей очереди на полигоне и взяв с собой Эдика, для поддержки пошел сдавать нормативы. Шеминов мужик был прикольный. Любил посмеяться с ребятами, часто прощал им многое, если мог чем-то помочь, то помогал, не отказывал. Работал он в паре со своей женой Дариной, вот она Антону не особо нравилась. Высокомерная надменная, постоянно фыркала на всех и практически ни с кем не общалась. Единственно, что бесило всю академию в этой парочке, так это то, что они воняли морской капустой. Любили ее, наверное, но блин жвачку то уже сколько лет назад придумали. Если кросс он еще как-то пережил, то вот бои это была вообще не его сильная сторона. Шастун очень плохо владел мечом, кнутом, ножом, копьем, да что уж там говорить, он даже иголкой плохо владел. Если у него что-то рвалось он это выбрасывал, потому что проще было избавиться даже от любимой шмотки, чем исколоть себе все пальцы и все равно выкинуть ее. Стас, он почему-то терпеть не мог, когда кто-то зовет его по имени отчеству, вытолкал еле дышавшего Антона на полигон, вручил ему огромный меч, который явно был тяжелее самого Антона и создал перед ним образ циклопа. Огромный мужик, который как будто впавший в анабиоз просто стоял с закрытыми глазами, не особо пугал парня, но как только Шаст двинулся с места циклоп открыл все свои три глаза. Непонятно почему во всех мультиках у них он один, хотя на самом деле не у всех циклопов один глаз, у многих, самых опасных два обычных глаза, как у бога или человека и огромный на лбу, из которого они пускали огненные столбы, напрягая мышцы. Вообще не все циклопы плохие. Антон помнил, как в детстве, в их редкие встречи с Зевсом тот вспоминал их с толикой грусти и уважения. Просто спустя столько лет многие озлобились и причиняли зло ни в чем неповинным обычным людям, а этого Зевс даже в память о предках простить им не мог. Именно как во всех писаниях, циклоп резко двинулся на парня и поднатужившись стрельнул в него огненным столбом, который обдавал теплом кажется даже Шеминова с Выграновским, сидевших на траве в теньке под деревом. Шастун быстро плюхнулся на землю и перекатился поближе к циклопу, пока тот был дезориентирован дымом и огнем, хотел перерубить ему ноги, но меч был тяжелым и поэтому он лишь резанул по коже циклопа привлекая к себе внимание. Подняться времени не было, поэтому Антон, прижав к себе меч, начал кататься по полигону, как колобок, постоянно выскальзывая из-под взгляда циклопа. Выглядело это явно уморительно, потому что сквозь рев и пыхтение нечисти он отчетливо слышал заливистый смех Шеминова. Антона это не хило так разозлило и когда циклоп на своих небольших, но массивных ногах подбежал, хотя это было сложно назвать бегом, к парню, тот наконец раскрыл руки, хватаясь сразу за ручку меча и воткнул его прямо в брюхо циклопу. Почему-то Шаст думал, что он должен был в этот момент раствориться в воздухе, как и все воображаемые нечисти, с которыми тренировались ребята, но тот заревел пуще прежнего и с грохотом свалился на землю. Антон наконец встал, отряхнул штаны и уставился довольно улыбаясь на Шеминова. - Нет, Шаст, сзади! – закричал Выграновский и вскочив на ноги резко метнул нож. Вообще носить с собой оружие на территории академии запрещено, если ты не на полигоне и, если это оружие не собственность академии, но Эдик плевать хотел на все эти правила. Клинок пролетел в миллиметре над головой Антона, цепляя волосы на макушке, Шастун обернулся, за ним стоял циклоп, в третьем глазу ярко сверкал зеленым цветом, цветом заговоренной его магией, нож Эдика. И тут как раз циклоп растворился, а нож резко вернулся к Эдику в вытянутую руку. - Шастун, - закричал Шеминов, поднимаясь с земли и направляясь к нему, - тебя что не учили, что чтобы убить циклопа ему надо выколоть глаз? - А? – Антон об этом совершенно забыл, или не знал. Он помнил, что некоторых существ не так-то и просто убить. А иные и до сих пор живы, потому что никто так и не придумал, как их наконец-то отправить в царство Аида. Поэтому, они расчленённые, разнесены по всему свету или заточены в Тартаре сдерживаемые магическими амулетами или цепями. - Ты как собрался идти в поход? Этот бы тебя конечно не убил, но точно бы покалечил, а там тебя и вовсе разорвут. - Да я это, тупанул, что-то, - пожал плечами Антон, поднимая с земли меч и протягивая его учителю. - Значит так, - рявкнул Шеминов, - бой ты не сдал, но и отстранять тебя не в моей компетенции. Поэтому будешь ходить до похода тренироваться. Надеюсь тебе Эдик достанется в напарники, а в противники какая-нибудь гадюка. Эдик Антону точно не достанется. Напарник менялся каждый поход, можно конечно подать официальный отказ от напарника, но для этого нужны основания, которых у Антона нет, да и кого бы взять кроме Эда тоже не понятно. Антон устало кивнул и поплелся обратно в кампус, ему хотелось бахнуть пару бутылок пива и смыть с себя налет сегодняшних позоров. Эдик над ухом говорил, что тот молодец и другие успокаивающие речи, но Антон его не слушал, потому что это бессмысленно. Он же сам виноват, чего уж греха таить он сам нихрена не делал, поэтому ничего и не получалось, к чему эти утешения, хотя обидно немного. Много. Следующие два дня для Антона пролетели незаметно, потому что Антон был в жОЙской запаре. Шеминов гонял его по полигону, как сидорову козу, правда кажется сжалился над ним и давал ему легких существ, с которыми справился бы и первокурсник. И Антону было конечно обидно, но лучше так, чем сломать себе что-то в драке и потом слушать как вся академия с этого ржет. Вечером перед распределением должен был состояться очередной пир по случаю окончания обучения. Уже утром их распределят, дадут сутки на сборы и подготовку и вручат подсказки для выявления нечисти. В основном это какие-то вырезки из газет или новостные ролики, где тварь конечно не видно, но по признакам можно определить, с чем им придется сражаться. Академия не только заставляла ребят биться с нечистями, но и уметь их вычислять и определять, поэтому каждой паре давалось три подсказки – две словесные и предмет, который должен помочь в борьбе. В прошлом году это были беруши, но Антону они, как вы помните не помогли. Антон думал, что они идут охотиться на сирену, ну или на стаю сирен, а Эдик вообще ничего не думал, ему было плевать. Он пару раз пробежался по строкам о затонувших кораблях и согласился с версией Антона. Антон долго стоял под горячими струями воды, пытаясь смыть с себя кажется коркой налипший пот и пыль с полигона. Сегодня был последний вечер, когда он мог позалипать на Арсения. Завтра после распределения они уже не пересекутся. Арсений с присущей ему любовью к учебе и боям будет сначала сидеть в библиотеке разгадывая нечисть, а все оставшееся время тренироваться, прерываясь лишь на сон, душ и обед. В прошлом году он ходил один. Ему хотели дать кого-то со второго курса, но он написал отказ и поперся в одиночку. Ему достался один из Лестриконов – огромный людоед, который то ли отбился от семейства, то ли просто хотел жить отшельником. Арсений всего лишь спустя два дня похода принес его голову к воротам академии, за что получил похвалу от Воли. А что, вообще-то очень заслуженно, он закончил задание первым, даже четверокурсники еще не вернулись, плюс еще и в одиночку, ему кажется даже грамоту выписали, хотя у того их скорее всего огромное количество. Вообще Антон безумно переживал за Арсения, он на том походе выел Эдику мозг чайной ложкой, даже порывался бросать сциллу (тогда еще думал, что сирену) и бежать помогать Арсению, потому что работать в одиночку тяжело. Можно, но тяжело. Но помощь Арсению была нужна так же как собаке пятая нога, и пусть великан пробил ему голову валуном, который на него скинул и у Арсения было сотрясение, а также вывихнул ему руку, но Попов даже не остался в госпитале. Как только его осмотрели и сказали, что травм, связанных с риском для жизни нет и подписали документы о выполнении финального экзамена, Арсений взял свои вещи, которые кажется собрал еще до ухода в поход и уехал на каникулы. Антон даже с ним не попрощался, он приехал гораздо позже, бегал по кампусам и корпусам искал его, думал, что тот еще не вернулся и умирает, где-то один придавленный валуном, но потом Эдик по своим связям, естественно половым, выяснил, что Арсений уже давным-давно дома, отдыхает и Антону полегчало, хотя и тут же погрустнело. Ему и сейчас было грустно. Сегодня последний день, а это значит, что они опять расстанутся на все каникулы. Антон поедет к бабушке в Воронеж, потому что родители на Олимпе, а туда ему пока вход воспрещен, хотя почему пока, ему туда всегда будет вход воспрещен. А Арсений… Антон даже не знал, откуда он, куда ездит на каникулы и какие у него планы на будущее. Шастун конечно надеялся, что в планах Арсения было всю свою оставшуюся жизнь жить вместе с Антоном в Воронеже, но шестое чувство подсказывало, что восхождение на Олимп или вступление в воины ему ближе, бабушкиных пирожков. Иногда, когда Шаст включал мозг он понимал, что Арсений вообще не о Воронеже мечтал, тогда он надеялся, что Попов последует примеру своего родственника и спустится в царство мертвых. Будет там охранять покой покойных, тогда был шанс, что, когда Антон умрет, пусть даже через сто лет, они воссоединятся и проведут вечность вместе. Антон закрыл воду и высунулся из кабинки, в соседней кто-то точно стоял, не мылся, а именно стоял, потому что шевеления не было слышно, а вот как капли воды разбивались о тело было. Шаст стянул полотенце с крючка и наспех вытираясь повязал его на бедрах. В зеркало смотреться все еще не хотелось, потому что выглядел он еще хуже, чем два дня назад. Синяки под глазами, прыщ на щеке, еще и заебавшийся в край. Он оперся руками на раковину и все-таки принялся всматриваться в отражение. Его мокрые волосы были сбиты в колтун и большим пучком гнездились где-то на макушке, а трехдневная щетина проходила плешами и от этого он становился похожим уже не на бомжа, они намного симпатичнее, а на какого-то блохастого пса с той самой помойки. Дверь в душевую кабинку открылась и из нее вышел Арсений. Он был голый, все такой же бледный, практически сливался с кафелем и мокрый. Только россыпь родинок, темные волосы на лобке и голове и розовые стоящие колом соски выделялись на фоне. Если бы не это все, Шастун бы точно потерял Арсения в душевой. У Антона от одного вида парня внизу все завязалось тугим узлом и стало тяжело дышать. Сам Антон был весь красный, как рак, потому что мылся практически в кипятке, а кожа Арсения снова словно молоко и от этого становилось еще хуже. Попов взял полотенце и не вытираясь повязал его на бедрах. Антон лишь мельком в запотевшем зеркале успел увидеть его член, но рассмотреть не смог, а поворачиваться и пялиться неприлично. Да и Арсений мог и вправду его задушить, лучше было не рисковать. Он одарил Шастуна взглядом и собирая свои вещи, удалился из душевой. А Антон стоял и не мог вздохнуть, то ли Арсений реально телепатически его придушил, то ли это было возбуждение, накатившее на парня так не вовремя. Он вновь посмотрел на себя в зеркало и лишь простонал, опуская голову. Вообще олимпийские пиры в академии – это весело. Играет музыка, не бесячие арфы, как на Олимпе, а что-то из раннего Выграновского или Булаткина, все смеются, пьют вино, закусывая его сыром и, прости Зевс, виноградом. Антон вообще всегда считал это тупостью – закусывать виноград виноградом, но его никто не спрашивал. Он сидел весь вечер, как сыч, на лавке в самом углу зала и пристально наблюдал, как Арсений, опрокидывая в себя очередной стакан жался к Егору что-то ему рассказывая, как тот мирно улыбался и приобнимал его за плечи. По хорошему Антону бы на это не смотреть, потому что это была самая настоящая пытка, но как говорится, Зевс терпел и нам велел. Поэтому он лишь приложил губы к фужеру, ощущая, как искусанные и обветренные они начинают печь и продолжал смотреть на это безобразие. Песня сменилась, Арсений чуть ли, не подпрыгнув от радости, ставя стакан на стол понесся в самый центр танцпола. Его тут же облепили другие студенты и Антону лишь изредка удавалось рассмотреть, как тот выгибался, как вел рукой по торсу, приподнимая полы объемной футболки и, если бы Шастун сидел ближе, он бы точно разглядел тазовые косточки. В голове всплыла их минутная встреча в душе, и Антон вновь приложился к вину. - Ты бы не налегал, - плюхнулся рядом Эдик, кивая на бокал с вином, - ща весь официоз закончится и к нам пойдем. Я уже всех собрал. - Кто будет? - Да не много, человек пятнадцать, - пожал Эдик плечами. - Я спросил не сколько, а кто? – рявкнул Антон, потому что Егор вот уже в наглую терся об Арсения в танце и это бесило. - Да много кто, я всех и не упомню. - Ладно, - сдался Шастун и наконец опустил голову. Смотреть на то, как любовь всей его жизни по-блядски лапают – это было выше его сил. - Да не кисни ты, - толкнул его Выграновский и улыбнулся, - нет у них ничего. - Ага, - кивнул парень и одним глотком допил все вино в бокале. - Не веришь мне, но потом скажешь, что я был прав, - Эд поднял палец, как бы в доказательство своих слов и потащил Антона к столу. Когда Выграновский говорил про пятнадцать человек он явно соврал, потому что в их небольшой комнате было не пропихнуться. Все сидели и стояли где придётся и из-за этого было некомфортно. Эдик что-то вещал с табуретки, - напоминая маленького мальчика, который на новый год рассказывал стишок деду морозу, но потом он начал говорить о том, как затрахался учиться и все встало на свои места. Антон сидел на своей кровати зажатый с одной стороны Ирой Кузнецовой, которая смеялась и рассказывала что-то Позову, а с другой Макаровым, который со своей широкой спиной лучше бы в коридоре стоял. Закуски они натырили на пиру, а вот с пивом и другим алкоголем пришлось заморочиться Эдику. Он Каллиопе не рассказывал, но для него превратить воду или другую безалкогольную жидкость во что-то что имеет градус, что угодно, раз плюнуть. Правда бутылок у них не было, поэтому все наливали себе из эмалированного тазика большим половником, честно или не очень позаимствованным в столовой. Вообще-то Антону и правда от этой атмосферы стало немного легче, алкоголь его расслабил, а задушевные беседы немного отвлекли. Дверь открылась и в комнату вихрем влетели Егор и Сережа, радостно что-то выкрикивая и смеясь. У Антона все его спокойствие сняло как будто «новопассит» перестал действовать. - Ну наконец-то, - напрыгнул на них Эдик, - а я уж думал придется за вами тащиться. – Антону от этого дружелюбного тона захотелось метнуть в Эдика Эдиковский нож, потому что он его друг, а не этих двоих. – А где Арсений? – зыркая на Антона громко спросил Выграновский, подхватывая Егора под локоть и таща к тазику с пивом. - Не захотел идти, - пожал плечами Булаткин, - сказал устал и хочет отдохнуть. Почему-то Антону это показалось полнейшим бредом. Арсений не уставал, даже когда на спор с Шеминовым двое суток дрался с кентаврами, а потом на пары пошел. Шастун фыркнул в сторону Булаткина, но из-за гула этого никто не слышал, он выпутался из объятий Иры, которая уже пьяненькая и обнимала его так, как будто он ее лучшая подружка, хотя они всегда мало общались и быстро ретировался из комнаты. Настроение пропало окончательно, он выбросил стаканчик в урну в коридоре и побрел по пустующему кампусу. Практически все были у них в комнате и можно было уже не контролировать сведенные от злости и негодования брови к переносице, а также пар, струящийся из ушей и носа. Он вышел из домика и поплелся к дальнему корпусу, где нет камер и он смог бы спокойно покурить. Вообще Шаст не так часто курил, в основном когда пил или нервничал, сейчас оба фактора сложились. Он плюхнулся прямо на землю, откидываясь на холодную стену и прикурил. Вечер теплый, даже листочки не шелестят от ветра, только приглушенный гул из их кампуса и не давал насладиться природой. Луна ярко светила и Антону почему-то это не нравилось. Такое чувство, что с нее на него смотрел Зевс и разочарованно качал головой. Он фыркнул и опустил взгляд в землю, ковыряя носком кроссовка траву, пачкая ее в грунте и в этой же траве затушил сигарету, а бычок убрал в пустую коробку, которую носил специально, чтобы не мусорить. Он встал, еще раз посмотрел на луну и уже собирался уходить, как где-то за углом кто-то тяжело и томно вздохнул. Шаст сначала не смел пошевелиться, надеясь, что там никто не трахается и он не помешал божественному соитию, но потом все-таки оттаял и тихо, практически на цыпочках подкрался к углу здания. Он заглянул аккуратно, боясь спугнуть и даже открыл рот от удивления. На траве сидел Арсений, в его руках бутылка с вином с пира, он сидел в одиночестве и смотрел на луну. Шастун уже хотел уйти, как вдруг какая-то неведомая сила под названием лишний стакан пива и безрассудство потянула его к Арсению. - Если ты пришел блевать, прошу тебя только не на меня, за полигоном есть отличные кусты, - фыркнул Попов, не поворачивая головы на Антона. - Откуда ты знаешь, что это я? - Догадался. Антон сел рядом, не слишком близко, чтобы не нарушить личное пространство Арсения, но и не слишком далеко, чтобы прекрасно видеть его. - Почему ты тут, а не со всеми, не с… - Антон замялся, но все же продолжил, - Егором? - Хочу побыть один. Да и… - он усмехнулся, как будто горько, - вряд ли кто-то обрадуется, если я приду. - Почему? – Антон вытаращился на него не понимая. - Потому что кукуруза, - проговорил Арсений и припал губами к горлышку бутылки втягивая в себя вино. Его кадык ходил под кожей и Антону практически физически было больно от того, что он не мог припасть к нему, перемежая поцелуи с укусами. - Ка…ка…я ку…ку…ру…за? – еле выговорил Антон, стараясь выглядеть как обычно, но даже сам понимал, что выглядит как идиот. - Ва…ре…ная, - передразнил его Арсений и прыснул с этого, - ладно забей. Дашь сигаретку? - Ты куришь? – Антон еще больше удивился, а его глаза практически лопнули от натуги. - Иногда. Не часто, когда тоскливо. - Тебе тоскливо, почему? – не унимался Антон и протянул пачку с зажигалкой. - Забей, - разлился Арсений в благодарственной улыбке и вытащив из пачки одну сигарету вернул ее Антону. Он прикурил, изящно выпуская дым изо рта и кажется еще никто так сексуально не курил, а Антон знал многих курящих. В свете луны его цвет лица отдавал как-то болезненной бледностью и это было так по-аристократически и так красиво, что Антон засмотрелся, перемещая взгляд по всему его лицу, от милого носа, приплюснутого на конце, на который так и хотелось нажать, как на дверной звонок, на глаза с пышными ресницами и губы, сложенные в трубочку. Весь его внешний вид завораживал и заставлял кровь стынуть в жилах, и Антон невольно брякнул: - Ты похож на девственный труп, настоящий повелитель загробного мира. Арсений повернулся на него, посмотрел, как на придурка, поджал губы, а потом рассмеялся. - Ты идиот, Шастун, - сквозь смех выговорил он и бросая окурок под ноги встал. Антон поднялся за ним и наконец понял какую глупость он сказал. - Прости, я не это имел ввиду, я… - Ой, избавь меня пожалуйста от объяснений, - фыркнул Арсений и побрел в сторону кампусов. *** Эдик ржал. Антон только на утро смог рассказать Выграновскому о том, как вчера встретился с Арсением и как в очередной раз опозорился перед ним. Эдик ржал, а вот Антону вообще было не до смеха. Он уже столько раз творил хуйню, что даже призрачная надежда, что они когда-нибудь будут вместе растворялась и от нее оставался лишь легкий шлейф пыли, как от пледа, который встряхнули перед открытым окном. Вся их группа толпилась перед входом в главный корпус. Там были перваки. Они первые на распределение и как только Воля с ними закончит, тут же запустит их группу. Антон огляделся и наткнулся на грустный голубой взгляд, уставленный куда-то в землю. Около Арсения стояли Егор и Сережа и первый что-то рассказывал, смеялся, а второй поддакивал и тоже смеялся. Не смеялся только Арсений и это напрягало. Антон не идиот и понимал, что это не из-за него. Арсений его возможно и за человека, то есть за бога не считал, но почему тот грустил хотелось узнать до зуда под черепной коробкой. Наконец-то двери открылись и оттуда вывалились два десятка первокурсников, а следом за ними вышел и Воля. - Второй курс, проходите, - кивнул он и зашел обратно. Антон мысленно молился, чтобы ему достался Макаров или Позов на худой конец, потому что первый сильный, а второй умный. Но Диман пошел с Матвиенко, а Илья с Кузнецовой. Нурлану достался какой-то первак и, хотя бы от этого стало немного легче. Антон был на нервах, в какой-то момент он вообще перестал слушать, лишь краем глаза заметив, как встал Эдик и пошел вместе с Егором к Шеминову, сидевшему за столом, уложенным подсказками, забрал бумаги, и последняя надежда на его спасение пропала. Эдик все-таки не с ним. - Антон Шастун, - произнес Воля и парень встал, он взглядом окинул зал и понял, что все уже по парам, остался только он и... – Арсений Попов. Антон смотрел и не мог поверить своим глазам. Арсений стоял в таком же шоке, постоянно переключая взгляд то на Шастуна, то на Волю, но все же двинулся к трибуне Стаса и забрал листы. Антон так и остался стоять на месте прибывая в шоке, но кажется, что всем было плевать. Арсений не пошел к нему, а вернулся на свое место, рядом с Егором. Как только Воля закончил речь о безопасности и еще о чем-то все встали. Антон тоже встал и увидел, как Арсений несся к Воле, практически сшибая все на своем пути. - Павел Алексеевич, пожалуйста, только не с Шастуном! – чуть ли не умолял он. - Арсений, это решено. - Я пойду один. – проговорил парень, но Воля и слушать не хотел. - Ты в прошлом году уже ходил один и…. - И со мной ничего не случилось, - перебил он. - Да, но ты должен научиться работать в команде. - Пожалуйста только не Шастун, он же… он же… он же идиот, - как – то чересчур громко и злобно выплюнул Арсений и у Антона практически остановилось сердце. - Арсений, - взорвался Воля, - это решенный вопрос. Покинь зал. Попов развернулся и только сейчас увидел по-щенячьи большие и расстроенные глаза Антона, который еще секунду смотрел на него, а потом резко сорвался с места и побежал в кампус. *** - Да ладно тебе, Тох, ты ж знаешь, что Арсений всегда хочет работать один, ты тут не причем. - Он сказал, что я идиот, - приподняв одну бровь проговорил Антон. - Можно подумать, это впервые, - не унимался Эдик. - Я понимаю конечно, что я не особо силен в охоте и… - Шаст, ты на него наблевал, - Антон поджал губы, - вряд ли тут дело в том, что ты не умеешь как Аид по щелчку пальцев убивать. И Арсений кстати тоже. – Антон вытянулся и посмотрел на Эдика, не понимая, о чем тот говорит. – Нет, он конечно может, но Лестрикону он, например, отрубил голову. - Лестрикон – нечисть, его нельзя убить по щелчку. - Ну я об этом и говорю, что не все идеальны и он, и ты. - Да дело не в идеальности. Он не хочет даже попытаться со мной поработать и… Стук в дверь перебил Антона. Вообще к ним в комнату никто никогда не стучал, здесь всегда был проходной двор и это напрягло. Эдик быстро притянул клинок к себе в руку и кинул встревоженное, но громкое «Войдите». Дверь открылась, а на пороге стоял Арсений, он держал в руках несколько книг и какие-то листы, скорее всего с подсказками. - Привет, - покусывая губы сказал Арсений, - я был в библиотеке и, - он наконец-то сделал шаг вперед и зашел в комнату оглядываясь и кривясь, осматривая разбросанные вещи и мешки с мусором, который ребята до сих пор не выкинули после ночных посиделок, потому что лень. - Я это… - встал с кровати Эдик, попутно убирая нож в ножны, - меня там Егор ждет, короче я пошел, - и он быстро ретировался из комнаты. Антон сидел без движения, пялясь в пол, как будто за два года в этой комнате он не изучил каждую царапинку. - Антон, я принес нам материалы, отобрал в библиотеке только нужные книги, чтобы не заниматься мартышкиным трудом и… - Зачем? - Наконец-то поднял голову Антон и посмотрел на все еще стоящего Арсения, который как будто не знал куда ему прислонить свою пятую точку, чтобы не испачкаться, - Ты же не хочешь со мной работать. - Антон, - тяжело вздохнул Арсений, - дело не в тебе… - Дело не в тебе, дело во мне, да, да, знаю эту фигню. - Это не фигня, - замотал головой Попов, все-таки присаживаясь на кровать, совсем на край, максимально далеко от Антона, - это правда. Я работаю один и не нуждаюсь в помощниках, мне так проще, не нужно ни за кого переживать и можно спокойно сосредоточиться. - А за себя? За себя ты не переживаешь? - Это не важно, - усмехнулся Арсений, - ты говорил, что вообще не хочешь идти в этот поход, да? - Ну и? - Так вот, я подумал, может быть я один схожу, а потом скажем, что ты был со мной? – Арсений улыбнулся, как-то наигранно дружелюбно и это взбесило. - Нет, - фыркнул Антон. - Но ты же не хотел идти. - А сейчас хочу, понятно, - Антону реально сейчас очень хотелось в этот поход, потому что побыть наедине с Арсением целую неделю, это же практически подарок богов. - Ты не понимаешь! - Я может чего-то и не понимаю, объясни мне тогда, хотя это неважно, ведь Воля сказал, нам надо быть командой, поэтому будем командой. – Арсений стушевался и прижал к себе книги еще сильнее. - Но мне лучше работать одному и Воля… он даже не принял мою отказную, представляешь? – Арсений сказал это так, как будто Антон должен был вскочить и закричать: «Да ты что!? Как он посмел? Пойдем я набью ему морду!», но Антон этого не сделал. - Ты писал отказную от меня? - Не от тебя, а от… тебя, - смирился Арсений. - И какой же была причина? - Это не важно, он ее не принял и… - Нет, важно, я хочу знать! – Антон даже и сам не понимал, нахрен ему это знать, просто если Арсений и там написал «Я не пойду в поход с Шастуном, потому что он идиот и угробит нас обоих.» будет еще обиднее и тогда можно будет еще больше пострадать, и поныть Выграновскому. - Я сказал, что это не важно, - процедил Арсений и его глаза зажглись новым светом, меняя небесно-голубой оттенок, на синий, подобный густой краске. – Вот, - он протянул листы с подсказками, - прочти и скажи, что ты думаешь. Антон быстро пробежался по строчкам, в которых не было по сути никаких подсказок, растерзанные тела, следы кого-то большого, но ни фотографий следов, ни любых других фотографий нет. Только вода, морская на местах преступления, а еще перья и другая чепуха, которая скорее всего не имела никакого отношения к нечисти. - Мне кажется, - начал Арсений, видимо заметив замешательство на лице Антона, - это потомок Немейского льва или Орф. - Орф убит, - изогнул бровь Антон. – Геракл… - Геракл – идиот, - фыркнул Арсений, - если бы он думал о чем-то кроме подвигов, сейчас бы не было столько потомков нечестий, да и самих нечестий. - Но… - Никаких, но, Орф жив, я это знаю, поэтому не спорь. Антон и не собирался. Он хотел сказать, что Геракл в детстве был его кумиром. Когда-то пятилетний мальчик Антоша мечтал пройти свои двенадцать подвигов, а потом слушать, как люди слагают о нем легенды. О том, какой он молодец, весь из себя такой замечательный, сильный и всемогущий. Точно Зевс. Но потом он вырос, и жажда славы покинула голову Антона. - Почему ты думаешь, что это он? - Я не думаю, это просто предположение. Вот, – Арсений протянул Антону одну из книг. Которые так и держал все это время в руках, - читай, если найдешь что-то похожее, скажешь. Антон не мог сосредоточиться. Прошло уже больше трех часов, а он и пяти страниц не прочитал, постоянно отвлекаясь на Арсения, который сидел на другом конце кровати, листая книгу. Его мимика – это что-то такое же невероятное, как и сам Арсений. Он смешно хмурил брови, закусывал губу и морщил нос, как ежики, когда фырчат. А еще он часто смотрел на время, по нему было видно, что то, что они не могут определить вид нечисти его, раздражает. Возможно даже так же сильно, как и сам Антон. - Ничего, - прорычал Арсений, закрывая книгу, - а у тебя что? – он повернулся и увидел, что у Антона в руках все та же страница, что была и сорок минут назад и простонал, поднимая голову к потолку. - А третья подсказка какая? – опомнился наконец Антон, наверное, нужно было спросить об этом чуть раньше, но сейчас тоже норм. - Вот, - Арсений достал из кармана небольшой пластиковый мешочек с какой-то пылью. - Что это? - Это пепел, - пожал плечами Арсений, тоже рассматривая содержимое мешочка потрясывая его, но у него было такое же недоумевающее выражение лица как у Антона. - И как нам поможет пепел? - Не знаю, в писаниях нигде не сказано, что бы Орфа или Немейского льва или кого угодно другого можно было убить с помощью пепла. Или чтобы кто-то из них превращался в пепел. - Ну может кого-то и можно убить, просто ты не знаешь, - Антон задумался, не замечая на себе удивленный взгляд Арсения. - Я знаю, как убить любое существо, - фыркнул он и уставился в книгу. - А циклопа? – Антон смотрел на него лукаво, но вообще он был просто рад, что они разговаривают. За два года – это был их самый длинный диалог и самый близкий и длительный контакт, поэтому этот день Шастун точно обвел в календаре красным и будет каждый год отмечать. - Пффф, - фыркнул Арсений, - выколоть глаз из которого он жарит огнем. Это даже ребенок знает. Антону было немного стыдно, потому что он не ребенок и не знал. Арсений снова уткнулся в свои листы с подсказками, пытаясь найти еще хоть что-то, хотя кажется, что зачитал там уже все до дыр, а Антон закрыл книгу, которую так и не дочитал и двинувшись ближе к Арсению, легонько провел пальцем по запястью. - Что? – поднял полный непонимания взгляд Попов. Он совершенно не был зол, за это, скорее немного расстроен фактом того, что они до сих пор в жопе. - Может хочешь чаю или перекусить? - Антон, потом перекусим, сейчас важно найти нечисть и… - он остановился, снова закусил губы и продолжил, - но чаю я бы выпил. - Конечно, я сейчас сделаю Антон подорвался, достал из закоулков шкафа чайник. Иметь в комнатах электрические приборы нельзя, но они с Эдиком без чайника бы не выжили. Он налил воду из фильтра и пока тот закипал достал кружки и кинул туда чайные пакетики с бергамотом, которые были припасены на черный, точнее красный день. - Мне без сахара, - отвлекаясь от чтения попросил Арсений и Антон дружелюбно кивнул ему. - Вот твой чай, - протянул Антон кружку, - я его разбавил, чтобы ты не обжёгся. - Хорошо, спасибо, - улыбнулся Арсений и от этой улыбки у Антона внутри все перевернулось. - И еще, сейчас, - он вновь подбежал к шкафу, перетряхнул его и достал из коробки несколько шоколадок, самых вкусных, - вот, - он кинул их на кровать и плюхнулся рядом. - Спасибо. Арсений отложил книгу и обхватил кружку двумя руками, как будто пытался согреться. Отпивал он бесшумно, а не как Антон с характерным звуком, из-за которого его на Олимпе бы закололи ножом для масла, но сладости почему-то не трогал. Тогда Антон раскрыл одну шоколадку, отламывая кусочек и протянул ее Арсению. - Попробуй, они вкусные, - Попов посмотрел на зажатый квадратик в руках Антона непозволительно долго, немного покуксил губы, как бы оценивая сколько микробов успели перебежать на сладость, но все-таки двинулся вперед и обхватил губами пальцы Антона. Немного посасывал, как бы смакуя во рту вкус шоколада. А Антон просто сидел, затаив дыхание и смотрел на то, как Арсений вылизывал его пальцы. Он жалел о том, что не купил в комнату дефибриллятор, потому что по другому его сердце было уже не завести. Дверь с громким звуком открылась и на пороге стояли Эдик и Егор, которые тут же заметили сцену на кровати и открыли рты от удивления. Арсений смотрел на них не выпуская пальцы Антона изо рта, потому что в шоке, ну или тоже, как и Антон потому что умер. - Мы это… если помешали, то можем позже зайти, - нашелся первым Эдик. - Я вообще за тобой шел, - проговорил Егор, не отрывая взгляда от губ Арсения уместившихся на пальцах Антона, - но видать один пойду спать, комнату закрывать не буду. - Нет, нет, - резко отшатнулся от Антона Попов и даже пролил на покрывало немного чая. – Блин, прости. Короче, уже поздно, вам, наверное, пора спать, я пойду в библиотеке дочитаю или в комнате. - Нет, нет, мы вообще не… - вскочил за ним и Антон. - Правда, мне пора, спасибо за чай и за шоколад, если что-то в голову придет запиши и утром мне скажешь. – Он сгреб в охапку книги и листы с выписками и уже был готовый стремительно убежать вдруг остановился и обратился к Эдику с Егором. – А вы разгадали? - Да, - кивнул Егор, - стимфалийские птицы, проще простого. - Понятно, - поджал губы Арсений, - пока. - Бля, чувак, прости, - плюхнулся рядом с Антоном Эдик, даже не замечая, что сел на мокрое, - мы ж не знали. - Да ну вас, - фыркнул Антон и опустил взгляд на пальцы, на которых все еще сверкала слюна Арсения. - Может тебе к кому-нибудь из девок сгонять? – Предложил Эдик. - Зачем? - Ну они приворот сделают, - кивнул он на пальцы и начал заливисто смеяться. - Да пошёл ты, - фыркнул Антон и вытер руку о футболку, а что, все равно стирать. - Да ладно, прости, - успокоился Выграновский, - у вас и без приворота все нормально идет. Вы кстати разобрались че у вас? - Не-а, - замотал головой Шастун, - вообще ничего, хрень какая-то. - Ну ладно ты тупица, но Арсений то точно должен был догадаться кто у вас. Антон не спал всю ночь и Эдику не дал, он бубнил, читая не про себя, а вслух, постоянно хлебал кофе, чтобы не вырубиться, нарочито громко жевал чипсы и постоянно советовался с Выграновским. Эд сначала ругался, а потом смирился и тоже сел за книги, потому что чем быстрее они управятся, тем быстрее лягут спать. Но к пяти утра у них на двоих не было ни одного предположения. Как только один из них вкидывал какую-нибудь версию другой ее тут же отметал. В пять они наконец-то легли спать, потому что буквы перед глазами уже плыли, а мысли смешивались в кучу. Короче сколько бы они еще не сидели толку от этого было бы ноль. - Антон, вставай. – тряс его как будто Арсений за плечо. Антон открыл глаза, над ним и правда стоял Арсений и держал в руках справочник по древнегреческой мифологии, а его голубые глаза горели, искрясь изумрудным. - Я ничего не нашел, - сонно, практически промычал Антон. - А я нашел, точнее это не я, Егор подсказал, там не все конечно укладывается, но версия очень хорошая и как я сам не догадался. Антону от этого стало мерзко и грустно. Это он хотел узнать с кем им придется бороться, а тут этот Егор ни к селу, ни к городу. - Ну и кто это? – Фыркнул Антон, Арсений протянул ему книгу, заложенную на нужной странице пальцем и Антон сначала потер глаза, а потом только сфокусировался на картинке и на имени нечисти, - Сфинкс? - Ну да, все сходится, все мертвые мужчины, перья от крыльев… - А вода? - Вода… ну я же говорю, что не все укладывается. Но вообще, вода могла попасть туда как угодно, так что… - Не уверен. Что это сфинкс. - Ну у тебя идей вообще нет, - фыркнул Арсений. – Поход уже сегодня вечером так что наши версии это Орф или сфинкс. - А лев? – зевнул Антон. - А льва я еще вчера отмел сам. Давай, поднимайся и пошли. - Куда? - На полигон, я нам место забил через двадцать минут. Тебе хватит двадцать минут, чтобы собраться? Вообще такой боевой настрой Арсения удивлял и убивал. Вряд ли он успел поспать хотя бы пару часов, потому что к его бледности прибавился еще какой-то серо-землистый оттенок и синяки под глазами. - Хватит, - промычал Антон и встал. Арсений быстро ушел из комнаты, скорее всего, чтобы не мешать Антону, хотя он ему и не мешал, даже наоборот, а Антон посмотрел на спящего Эдика и сильно-сильно позавидовал ему, потому что они с Егором решили, что не будут тренироваться перед походом, поберегут силы. Антон быстро помылся, почистил зубы и окончательно проснулся, а вместе с этим он понял, что совершенно не помнил, как убивать сфинксов, а как убить Орфа он и вовсе не знал. Геракл убил его дубиной, но как сказал Арсений он его не убил, поэтому что именно делать он был без понятия. Он пытался разбудить Эдика, но тот лишь ворочался и посылал в жопу, поэтому Антон рыскал по учебникам, но так ничего и не нашел. В назначенное время за ним зашел Арсений и они вместе пошли к полигону. Арсений молчал, оглядываясь по сторонам, как будто шел здесь впервые. А Антон смотрел на Арсения и не знал, что сказать, а сказать что-то вроде было надо. - Ты первым пойдешь? – спросил Арсений и повернул голову на Антона. Его голубые глаза в утреннем солнце были практически прозрачные, как будто кто-то разбил бокал и вставил в глазницы стеклышки. - Давай лучше ты, - улыбнулся Антон, - я пока разомнусь. - Хорошо, - кивнул Арсений и снова отвернулся. На полигоне никого кроме Шеминова не было, он сидел на лавке и чистил какой-то небольшой ржавый клинок с едва заметными символами на рукоятке и ножнах, который по-хорошему давным-давно пора выкинуть. - Здрасте, - кивнул Арсений. - Привет, кого вам? – не отвлекаясь от своего занятия спросил Стас. - Давайте начнем со сфинкса, - сказал Арсений и на полигоне в это же мгновение появилось огромное чудище размером с их кампус. Большое туловище рыжей собаки искрилось на солнце красным, как будто огнем, крылья массивные, практически утирались в небосвод и лицо… красивая девушка с черными как у Арсения джинсы, волосами, переливающимися под естественным солнечным светом чем-то синим, веки ее не дрожали, губы были сомкнуты, как будто она спала. Арсений скинул с себя рубашку, которая была надета поверх футболки и солнцезащитные очки, все аккуратно сложил на лавку рядом с Шеминовым, зашел в оружейку и вышел оттуда с небольшим мечом, намного меньшим, чем тот который Стас давал Антону в борьбе с циклопом, и маленьким клинком в другой руке и двинулся к полю. - Повезло тебе, Шаст, - наконец поднял голову Стас, - он сможет тебя защитить. Антон на это лишь фыркнул и подходя поближе к полигону посмотрел на Арсения. Тот шел спокойно, прокручивая в руках оружия, разминая запястья и кивнул головой, подбрасывая челку, чтобы та не мешалась. Как только он вступил на поле девушка открыла глаза и в них перемежалась ярость и коварство, она посмотрела на Арсения и засмеялась, он такой маленький по сравнению с ней, хотя не сильно ниже Антона, всего на несколько сантиметров. Она смеялась, причем так громко, что кажется вся академия должна проснуться, но нет, на полигон было наложено заклинание, стоит отойти за территорию корпуса и ты ничего не будешь слышать. - Здравствуй путник, - наконец-то успокоился сфинкс. - Привет, - улыбнулся Арсений. - Ты пришел умереть? - Я? Ну это вряд ли, - Арсений выглядел уверенным, спокойным, как будто перед ним сейчас не стояло огромное чудище, пусть и проекция Шеминовского разума, но кто его знает, что у него там в голове. - Ты самоуверенный, - вновь рассмеялась девушка и взмахнула крыльями. Волосы Арсения тут же взлохматились, челка упала на глаза, и он нахмурился. – Если ты отгадаешь загадку, я так и быть отпущу тебя, но если нет… - Я отгадаю, - кивнул Арсений, перехватывая поудобнее клинок. - Я же говорю самоуверенный. Ну что ж: кто ходит утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех? – Она сложила лапы перед Арсением и положила на них лицо, все так же ехидно улыбаясь, но и Арсений улыбнулся ей в ответ. - Ты бы еще спросила, что за груша, которую нельзя скушать, - продолжил лыбиться парень. - Ну так что не знаешь? – Она сложила по спине крылья, как будто готовясь взлететь. - Это человек, - крикнул Арсений, а затем побежал на сфинкса, он быстро, практически в одно движение запрыгнул ей на голову, отталкиваясь от ее же лап и продолжил говорить, - утро – это младенчество и человек ползает на четырех конечностях, - он вставил меч ей в хребет и потянул, сфинкс заорал нечеловеческим голосом, размахивая крыльями и распуская под собой клубы пыли, - потом день – он взрослеет и ходит на двух ногах, - голос его был сдавлен от натуги, он выдернул меч и скатился по боку обратно на землю, пока сфинкс пыталась лапами его поймать у себя на спине, - и старость, человек ходит с тростью, - он подбежал и кинжалом перерезал ей горло. Кровь захлестала из раны, обливая Арсения с ног до головы, но тот даже не поморщился, а вот у Антона в этот момент еда, которую он ел за всю жизнь подкатила большим комком. Сфинкс растворился и лишь это красное месиво, в котором полностью был уделан Арсений осталось напоминанием, что она тут только что была. - Стас, - крикнул Попов, осматривая изгвазданные вещи, - ну и что это за хрень? - Прости, заигрался, ну сгоняй пока в душ, - пожал он плечами. Арсений поднялся, отплевываясь от крови, он снял футболку внутренней, более-менее чистой стороной протер лицо. Его белоснежная кожа в потеках крови выглядела так жутко, как будто Попов маньяк и только что расчленил очередную жертву. Антон бросил взгляд на обнаженный торс и сглотнул. Кубики пресса, ямочки, ведущие к паху, небольшой шрам, скорее всего от какой-нибудь схватки с нечистью. Его разум тут же затуманился и было неописуемое желание притянуть Попова к себе и целовать эту белую кожу в кровавых потеках. Провести языком по соску, а потом укусить за него, чтобы Арсений простонал от наслаждения, а потом выгнулся ему навстречу прося еще. - Я пока в душ сгоняю, а ты потренируйся, - подходя к Антону проговорил Арсений, - Стас, - крикнул он уже Шеминову, - сделай Антону Орфа. Стас посмотрел на Антона вытаращив глаза и лишь кивнул. Арсений ушел в душевую, которая находилась прямо здесь, на территории полигона, а учитель, засовывая на ходу большой нож в ножны уже несся к Антону. - Зачем вы его так? – спросил парень, у которого до сих пор перед глазами стояли литры крови, в которой искупался Попов. - А ты что знаешь, как убивать сфинкса или Орфа? - Нет, - замотал головой Антон и до него наконец-то дошло, - а блин, спасибо. - Спасибо на хлеб не намажешь, - фыркнул Шеминов. - Значит так, сфинксу как ты понял, нужно перерезать горло, вообще по-хорошему конечно голову отрубить, но и так не плохо, но сначала нужно отгадать загадку, запомни ответ «человек». - А загадка всегда одна и та же? - Всегда одна и та же, но, если вдруг она спросит у тебя другую, ты не тупи, подумай. - А Орфа как убить? На полигоне появился огромный двуглавый пес, от которого у Антона по коже побежали мурашки. - Брюхо вспороть, - пожал плечами Стас и протянул Антону кинжал. Шастун спустился к полю и еще минуту простоял, не входя в поле зрения Орфа. Шаст помнил, что это всего лишь проекция, но от этого было не легче. Он ступил на полигон, собака тут же сорвалась с места и побежала к нему, Антон не потерялся и бросился в другую сторону, он ругал себя за то, что не открыл нож еще за территорией полигона, но подцепив клинок за ручку и отшвыривая ножны в сторону развернулся. Орф несся на него, подпрыгнул и Антон упал на землю, отмахнувшись ножом, но лишь немного цепляя собаку лезвием. Нечисть заскулила и сбиваясь с ног упала, но тут же вскочила и вновь побежала на Антона. Шастун сгруппировался и прыгнул на нее, пытаясь ухватиться хотя бы за одну из двух голов, но только сбил ее, и они кубарем полетели по полю. - Шастун, брюхо! – Закричал Шеминов и Антон, перехватив клинок поудобнее уже был готов воткнуть ее в собаку, но одна из голов вцепилась зубами в предплечье, и Антон закричал от боли, выпуская нож из ладони. Он упал и собака, терзая плоть парня, потащила его дальше от оружия. Она подминала Антона под себя, рычала, лаяла и скалилась, смотря сверху вниз и уже открыла пасть, чтобы откусить Антону голову, как ее резко оттолкнули. Арсений, мокрый, в одних трусах, смотрел на собаку зло, ноздри его раздувались, он перевел взгляд с Орфа на Антона, а с Антона на клинок и прыгнул за последним, хватаясь и в этот момент собака подцепила его зубами за лодыжку, Арсений ударил ее по морде другой ногой и тут же поднялся с земли, в руках его уже блестело лезвие кинжала, и он, резко сорвавшись с места, скользнул по траве, приземляясь на спину и проезжая под собакой вспорол ей брюхо. Кровь с кишками и другими внутренностями вновь обдала Арсения и Орф взвыв растворился. Антон посмотрел на свою руку, следы зубов не глубокие, но кровь сочилась, и жгучая боль простиралась по всему плечу. - Ты как? – вновь отплевываясь от крови спросил Арсений. Он подошел к Антону, немного прихрамывая и подал ему руку, тот оперся на нее здоровой и встал, - к Позову надо, - осматривая укус проговорил Арсений. - Тебе тоже, - смотря как по ноге Арсения струятся капли крови пачкая носок, сказал Шастун, но Арсений пропустил эту фразу мимо ушей. Антон поднял взгляд цепляясь за подкаченные бедра, за упругую задницу, которая была обтянута черной тканью трусов, за ярко выпирающий член, он сглотнул, а потом перевел взгляд на грудь и голову, которые вновь все в крови и своя голова уже начала кружиться. - Антон, ты чего? – подхватил его Попов, когда Шастуна занесло немного в сторону. - Все в порядке, просто, голова закружилась. Арсений поджал губы – злился, он шумно дышал и Антону опять сделалось стыдно. - Ладно, ты пока посиди тут, - проговорил Арсений, сажая Антона на лавку, - а я за Позовым сбегаю и… - он бегло осмотрел себя, - снова помоюсь. Арсений, весь в крови, в одних трусах быстро убежал в сторону кампусов, хотя, конечно, не смог скрыть то, что нога болела и немного похрамывал, а к Антону подсел Стас. - Да, Шастун, ты конечно идиот, - он посмеивался, но как-то по-доброму. – я ж сказал, брюхо надо вспарывать. - Да я помню, - фыркнул Антон и откинул голову на стену оружейки. - Помнить мало, надо делать. Ладно, если что, Арсений тебя спасет, - вновь засмеялся Шеминов и притянул с поля клинок. Позов пришел один. Он прочитал какие-то заклинания на латыни, и рана затянулась. Антон ждал еще целый час, но Арсений так и не вернулся, поэтому парень собрал его грязные вещи, оставленные в душевой, забрал рубашку и очки и потащился в комнату. Сначала в комнату к Арсению, но его и там не было. Только Егор валялся на кровати и читал какую-то книжку. Антон молча положил на стул чистые вещи Попова, а грязные отнес в прачечную и даже замочил в холодной воде, потому что кровь отстирать не так-то и просто, даже если это кровь несуществующего существа. Он принял душ, выкинул разодранную футболку и поплелся в свою комнату. Там Шаст проверил кнут и кинжал, сложил меч, который ему подарил Зевс и заколдовал, чтобы тот не занимал много места, наспех собрал рюкзак для похода, скидывая туда все самое необходимое: пару бутылок воды, несколько шоколадок, теплую кофту, пачку сигарет и зажигалку и плюхнулся на кровать. До отхода оставалось еще несколько часов и Шастун хотел просто восстановить силы, поэтому тут же вырубился. Разбудил его Эдик, и Антон, несмотря на то что совершенно не выспался, да и после дневного сна голова чумная моментально вскочил. Он натянул штаны и футболку, нацепил кепку, накинул рюкзак на плече, и они вместе с Эдиком вышли на улицу. На поход давалась неделя, но порой, чтобы убить нечисть хватало и пары минут или часов, все остальное время эту нечисть нужно выслеживать, искать, потому что зло не глупое и умеет прятаться. Они подошли к воротам, где уже толпились ученики. Антон поводил носом по макушкам в поисках Арсения, но его не было. - Эд, а ты можешь… - не договорил Антон, Выграновский и так его прекрасно понял, он кивнул, сконцентрировался, поднатужился, но тут подошёл Егор и потрепал Эдика за рукав куртки. - О, привет, - улыбнулся Выграновский, - а где Арсений? - Не знаю, - пожал плечами Булаткин, - он еще пару часов назад к Воле зачем-то пошел, еще не возвращался. Антон был в панике, у него вспотели ладони и захолодело все внутри. Если его отстранят, он не умрет под каким-нибудь чудовищем, но и не проведет с Арсением неделю, а за такое и умереть не жалко. Шеминов уже начал отправлять пары, а Арсения все не было, паника и страх перерастали практически в истерику. Антон стоял и трясся, постоянно теребя плечико рюкзака. - Шаст, ты почему здесь? – хватая его за руку прошипел Арсений. - А где мне быть? - Я все уладил, поговорил с Волей, я иду один, поэтому, можешь идти в кампус. Никто ничего не узнает. - Что? – Антон от такого заявления даже рот открыл, смотрел на него как на приведение. - Тебе нельзя со мной. – Фыркнул Арсений. - Я не хочу приносить в академию твой труп. - А ты и не принесешь. - Антон, ты чуть не умер под Орфом, которого Стас создал, живой в сто раз хуже. - Но мы же не знаем, что это Орф. - Какая разница? Это и не антилопа, хотя не уверен, что ты даже ее сможешь победить. - Зачем ты так? – Антон опустил голову, ему было невероятно обидно. - Прости, - поджал губы Арсений, - но это правда опасно. - Ну ты же меня сейчас спас, вот и там спасешь. - Нет, Антон это не так работает. Я должен идти один. - Попов, Шастун, - крикнул Стас и Антон, схватив Арсения за руку потянул к воротам. - Что ты творишь? – Прошипел Арсений. - Что надо. Шастун подтащил Арсения к большим белым колоннам и тот даже не успел ничего сказать, как Шеминов улыбаясь толкнул их.