О, эта ночь…

Вечерело. Небо слегка затянула предночная дымка, воздух стал свежее и прохладнее, а вокруг становилось потише. Последние гости ушли час назад и, признаться честно, Юлии хотелось бы, чтобы они укатили побыстрее. Уж слишком долго занимали они своими пустыми (не светско-пустыми, а просто бессмысленными) беседами её мужа и ей в конце торжества из-за них оставались лишь крохи времени с ним. Ну, ничего. Впереди целых восемь часов наедине… Хотя с ног валишься ты прямо сейчас и из восьми часов на сегодня может остаться ноль. Постарайся не уснуть. Женщина вздыхает и прислушивается к шагам в коридоре. Никто не идёт. Лёша, скорее всего, до сих пор занят сортировкой кучи подарков, и придёт не скоро. Можно не ждать и раздеться самостоятельно. Сначала на вешалку отправляется розовенький пиджак от костюма Шанель. Затем юбка. Кофта же летит в корзину для стирки — кажется, её слегка запачкали кремом от торта. Блондинка смотрит на себя и хмыкает: от былой утренней привлекательности осталось почти ничего. Макияж и причёска на месте, но усталость всё равно наложила на лицо свой грустный отпечаток. В корзину летят ещё колготки и бюстгальтер. Накинув на себя халат (а то мало ли кому приспичит войти), приступает к очищению всего лица от всей косметики. Пока всё смыла и нанесла все нужные уходовые средства, зевнула уже трижды. М-да. «Мне кажется, из наших подарков формируют новый золотовалютный фонд, иначе не могу обьяснить, где пропадает мой муж!» — язвительно бурчит себе Ю. и садится на пустую кровать. Скучно. Она всё-таки ложится на место, решив хоть немного полежать. Совсем немного, пять минут, не более! Р-раз! И облегчение с темнотой обухом по голове. Засыпает, все же! Но веки разлепить не получается и, окончательно отбросив все попытки, первая леди спит. Её пробуждает из недолгого сна щекочущее прикосновение к лицу. Кто-то очень знакомый мягко поглаживал молодую женщину по щекам и делал это так приятно, что не хотелось открывать глаза. И так от удовольствия жмурится будет, тогда зачем это делать? Знакомый незнакомец придвигается ближе — это ощутимо, его горячее дыхание обжигает кожу шеи, а сбоку слышен лёгкий скрип кровати. — Я же знаю, что Вы уже не спите, госпожа Навальная. — по видимому, он улыбается. Сквозь тон слышно. Юля всё-таки приподнимает веки и убеждается: да, её новоиспечённый супруг сидит рядом и ухмыляется. Его рука ещё лежит на её щеке, другой же он опирает свою голову. Алексей до неприличия соблазнителен: приглушённый свет создаёт на его идеально уложенных волосах медовый оттенок, модный костюм под пошив облегает подтянутое тело, галстук ослаблен и слегка съехал, а ухмылка только добавляет ему сексапильности. Он напоминал скучающего суккуба или же дьявола во плоти, прикрывающегося ангельской внешностью. Как же хорош, боже… — Я скучала. Тебя не было слишком долго, вот я и уснула. — хрипловатым из-за долгого молчания голосом отзывается Навальная. Лёша прекращает ухмыляться и вновь гладит её: — Прости, котёнок! Должен был задержаться, подарков просто тонна! — он убирает руку, приподнимается и поднимает из пола какую-то коробку. — Позволь искупить свою вину и попробуй это. Юлия принимает это от мужа и охает. Коробка-то непростая: это коллекционный Dom Pérignon. Интересно, кто это подарил? Надо потом спросить. Пока она разглядывает шампанское, из ниоткуда (по крайней мере, так ей кажется) появляются два бокала и штопор. Глава государства осторожно берёт бутылку из рук супруги, одним простым движением открывает её и разливает напиток в бокалы. Один из них, уже наполненный отправляется к женщине в руки. Наконец, политик забирает свой бокал и, поднимая его чуть вверх, произносит тост: — За нас, Юль. За наш союз, любимая. — слегка чокнувшись бокалами, пара делает первый глоток. Пузырьки шампанского щекочут горло, а фруктовый, насыщенный вкус мгновенно раскрывается на языке. Ожидание стоило результата: шампанское очень вкусное. А ещё оно раскрепощает. В голову закрадываются игривые мысли, которые больше не зациклены на сне. Блондинка облизывает губы и придвигается поближе к супругу. — И… что будем делать сейчас? — она невинно смотрит на него, делая вид, словно не догадывается, что будет дальше. Навальный подхватывает этот настрой, хмыкая и совершенно спокойно отвечая: — Даже не знаю. Есть какие-то варианты? — Есть один, но он тебе не понравится. — первая леди задумчиво крутит бокал, — Сказать? — после кивка она придвигается ещё ближе и шепчет Лёше на ухо, хотя они и так вдвоём. — Займемся любовью. Президент улыбается, беззвучно, но отчётливо произносит «Как пожелаешь…» и наклоняется прямо к Ю. Берёт её за подбородок, осторожно приподнимает её голову и, не отпуская, впивается в податливые, влажные губы супруги. Целует ласково и так трепетно, что со стороны покажется, что это самый-самый первый их поцелуй. Внутри у двоих царила самая настоящая буря. Возбуждение пыталось взять верх и подталкивало к более грубым, порывистым действиям, но чувство особенности момента приглушало эти стремления. Нет. Ещё успеют проявить страсть, сейчас — прелюдия. Всё ещё целуя любимую, мужчина аккуратно опускает её на подушки. Только через минуту он нехотя отодвигается от неё и пробегается взглядом по её телу. Ох. Черт, да она же почти голая! — У тебя ничего нет под халатиком, верно? — уточняет он, чувствуя, как кровь начинает приливать где-то внизу живота. Девушка безмолвно подтверждает его догадку и, приподняв одну бровь, спрашивает в ответ: — Разве это плохо? — Нет. Нет, я даже этому больше рад, честно говоря. — Лёша не выдерживает. Был бы под халатом комплект белья, он бы медлил, но у него почти нет преград и потому он легко развязывает узел пояса и снимает с блондинки последнюю деталь одежды. Шелк оттенка «розовое золото» летит куда-то подальше и Навальный расплывается в довольной улыбке. Улыбается, пока не замечает трусики, уже точно последнюю баррикаду на пути к удовольствию. Он беззлобно хмурится: — Ты говорила, что у тебя ничего нет под халатом, моя маленькая лгунья. — политик снимает с себя галстук, который мешает, и ремень, что невыносимо давит на низ живота. Пиджак отправляется к халату подальше. — А ты говорил, что придёшь меньше, чем через час. — отвечает ему Юля, прикусив нижнюю губу. Она нетерпеливо заёрзала на постели и экс-оппозиционер понял: надо немного поторопиться. Она и без того заждалась. — Один-один. — выдыхает он и тянется обратно к ней. Мелкими поцелуями покрывает щёки и шею. Кожу шеи прикусывает кое-где, но засосы не оставляет — завтра ещё свадебная фотосессия для Vogue, да и Юля не совсем любит их видеть и ощущать. Немного ниже, ещё… Грудь женщины вздымается вверх-вниз от размеренного дыхания и Алексей инстинктивно тянется к этим чудным бледным холмикам, обхватывает губами торчащий от прохлады сосок и посасывает его. Слышится первый стон. Отодвигается, делает то самое с другой грудью. Чередуя потягивания и покусывания, Навальный усиленно ласкает грудь любимой и наслаждается её начинающими пробиваться сквозь тишину стонами. От груди проводит дорожку поцелуев к животу, и от него уже добирается к нижнему белью. Блондинка заинтересованно смотрит на мужа, думая, что сейчас он, скорее всего, просто снимет с неё трусики и просто пойдет дальше. Но нет. Глава государства касается губами к её междуножью прямо через кружево и вызывает у неё поток мурашек. Так дразнит её он трижды. Воистину дьявол во плоти. — Пожалуйста, Лёшенька… — умоляет едва слышно первая леди. Её желание — закон. Белье летит к прочей одежде. Рубашка президента тоже. Слишком уж жарко становится в спальне… Возвращаясь к супруге, политик разводит её половые губы, собирает пальцем накопившуюся за время прелюдии смазку и довольно хмыкает. Юля лежит перед ним такая расслабленная, такая по-уютному красивая и такая раскрытая только для него и это не только возбуждает. От этого где-то в глубине души распирает гордость. Двумя пальцами русоволосый начинает массировать самую чувствительную точку жены, ведя ими по кругу и пробуждая новые стоны погромче. Это лучше девятой симфонии Бетховена, лучше всех произведений Моцарта, лучше даже Beatles, да, чёрт возьми! Ласкает снизу, ласкает и сверху, опять терзая грудь (но не две, а одну) устами. Неизвестно кому тяжелее — Алексею, что словно Цезарь совмещает одно и другое, или Юлии, пытающейся не взорваться от этого изобилия ласк. Чувствуя, что она на пике, блондинка напрягается всем телом, сжимает руками одеяло и… не доходит до ожидаемого. С невероятно хитрой улыбкой г-н Н. отстраняется и ждёт, пока предоргазменная эйфория спадёт к нулю. Женщина хмурится и обидчиво отворачивается. Так не делается, вообще-то! Сам же повиновался, а тут вот тебе! — Юльчонок… — этот змей-искуситель подлезает вновь. Он приобнимает возлюбленную, целует кожу чуть ниже затылка, заставляя сжаться от неожиданности, и зарывается носом в пахнущие цветами локоны. — Я сделаю тебе хорошо. Обещаю. Не буду тебя мучить. Если бы мужчина включил свою обычную прямолинейность, он бы заявил: «Дорогая, я так сделал, потому что прочитал про edging и говорят, от него ощущения ярче!». Но сегодня день не тот и всё не то, поэтому он молчит. Молчит и жестами пытается извиниться за лёгкий факап, который может испортить их первую ночь в качестве супругов. Ю. долго не выдерживает ряд влажных, кратких поцелуев на задней части шеи, она оборачивается к мужу лицом и видит, как тот в эту же секунду опускается вниз. Навальный раздвигает ей ноги обратно и, прикрыв глаза, делает первое, медленное движение кончиком языка. Тело первой леди пронзает электрический заряд, который вызывает у неё протяжное «Ох!». Язык работает как и пальцы до этого — им ведут по кругу. Медленно, чуть быстрее… Блондинка запускает пальчики в причёску любимого, перебирает ими его шелковистые, чуть твердоватые от лака волосы и моментами слегка потягивает их. Последнее — это невербальный жест оставаться в том же темпе, что и сейчас. Это Алексей за месяцы близости запомнил как аксиому. Он нежничал, не пытался применять ничего нового, сейчас была просто чистая ласка и ничего больше. Поднимаясь взглядом вверх, замечает: его супруга опять напряжена. Она пытается дышать ровно, но рваные вздохи вырываются сами по себе, всё застывает, лишь одна точка остаётся чувствительной, всё крутится вокруг неё… Движение, ещё одно, и ещё — и Юля чувствует внутреннюю лёгкость и тягучее тепло между ног. Напряжение резко спадает, а тело будто добирается к самому высокому подъёму на американских горках — выше, выше, выше! — Сколько у нас не было близости? — спрашивает попозже у истерзанной ласками женщины президент. Он мигом слизывает с губ солёную влагу и ложится прямо возле Ю. Она расслабленно выдыхает: — Месяц-два. Не помню точно… — да, действительно, пара давно не уединялась. Вечные дела, подготовка к свадьбе и прочее выбивало из колеи и заставляло лечь спать раньше, чем просыпалось либидо. — Тогда я начну с этого… — Лёша понемногу вводит в разгоряченное влагалище два пальца. — Ох, чёрт, слишком узко! Степенно двигая пальцами, он разрабатывает вход в возлюбленную. Иначе травмирует её, а это, уж простите, себе он не позволит. Легкое хлюпанье и негромкие женские стоны вскоре прерываются ещё и мужскими охами. Юленька не лежала без дела — она полезла рукой к бедру Навального, просунула ручку чуть ниже и начала двигать ей вверх-вниз по полутвёрдому члену. Лёшка начинает тяжело дышать и теряет концентрацию, из-за этого останавливается и медленно убирает свои поблескивающие от смазки пальцы. Пока с ним так играют, он не сможет продолжить. Никак. Вообще. Н. откидывается на подушки и женщине теперь доступно всё его тело. Она осыпает поцелуями его впалые щёки, шрам, что длинной бледной молнией рассекает плоский живот, и касается пальцами к ещё одному следу, который остался после покушения ещё в оппозиционерскую пору. Её холодные пальчики и мягкие губки творят что-то немыслимое. Хотя мужчина и внешне очень спокоен, внутри него всё кипит. Но всё достигает своей крайней точки, когда Юля берёт в свои руки его член, обнажает головку и, сначала пообжигав её своим горячим дыханием, начинает кружить вокруг неё кончиком языка. Президент не знал, от чего тащится больше — от того, как выглядит в этот момент его жена или от того, как же она легко и умело подчиняет его себе. Внезапно он охает: любимая уже не «кружит», она выводит языком что-то только ей ведомое, но это «что-то» заставляет немного изогнуться дугой и стонать погромче. «Боюсь представить, что меня дальше ждёт. — подумал Н. и опешил, — Она же так меня до оргазма доведёт раньше времени, чёрт возьми!». Но оттягивать от себя супругу не стал, решил глянуть дальше. Навальная степенно берёт член в свой ротик, но получается взять только половину длины, на больше у неё не хватит «места». Медленно двигая головой вперед-назад, она увлечённо сосёт. Глаза её прикрыты так, будто она жмурится от удовольствия и даже эта маленькая деталь где-то заставляет политика почувствовать умиление. Чуть ускоряя темп, Юля тянется рукой к члену и водит ручкой по оставшейся длине. Она таким образом помогает себе и делает процесс ещё лучше, хотя, как казалось по виду Алексея, лучше быть и не могло. — Н-нет, дорогая, давай… Давай остановимся, а то я скоро… — русоволосый пытается отдышаться и остановить Ю., хотя тело просило о продолжении, — Скоро кончу, а мы многое ещё не сделали. Он помогает подняться блондинке и увлекает её в очередной поцелуй. Так, сминая её губы, экс-оппозиционер опускает первую леди на кровать, обратно к подушкам, что примялись из-за интенсивного движения. Её ноги раздвигаются сами по себе, прям «бери и делай», но смазка успела впитаться за прошедшее время и Навальному пришлось идти искать тюбик с лубрикантом где-то по тумбочкам (а он точно его брал, ибо знал, что так будет!). Но долго ждать не пришлось и всё окончательно было готово. Лёша аккуратно входит в Юлю, даёт ей «вспомнить» ощущение заполненности и вновь привыкнуть к его размерам, а затем делает первые, плавные толчки. Скрип кровати, учащённое сердцебиение, стоны, что слились в один, нежные взгляды — вот, что сопровождало эти моменты. Вскоре темп ускоряется, вздохи и скрип становятся громче, но нежность никуда не исчезает. Через несколько минут интенсивного секса немного в миссионерской, а затем в позе на боку пара достигает оргазма: сначала Юлия, что кончила из-за ещё одной стимуляции клитора, а затем и Алексей, который успел выйти из возлюбленной и излиться ей на животик. Они лежали измученные, но дико довольные. На бледных лицах алым пробился румянец, а в глазах был счастливый блеск. Приобнимая друг дружку и попивая уже прямо из горлышка бутылки холодное шампанское, улыбались и молчали. Эмоции переполняли их, но слов для выражения их подобрать почти не могли. Сложновато выразить всё и сразу. Главное было одно — этой ночью они были самими счастливыми людьми на Земле.