Принцесса и Одноглазый

Дорогие читатели, чтобы не томить вас ожиданием, решила пока принести вам мааленький кусочек))) *** Когда она возвращается на Драконий Камень и докладывает о результатах дипломатической миссии, в глазах матери на мгновение вспыхивает ужас. Люцерия знает, как она дорожит своими детьми, поэтому может понять чувства материнского сердца. – Я не справилась, прости, – шепчет она, опустив голову. Но мать крепко обнимает ее и гладит по волосам. – Главное, ты вернулась ко мне живой. – Странно, что одноглазый пират тебя отпустил, – хмурится Деймон. Люцерия и сама не понимает, как это получилось. Он ведь намекал, что не позволит ей вернуться, но едва над замком пролились первые лучи солнца, принцесса увидела высоко в небе огромный силуэт Вхагар. Эймонд покинул Штормовой Предел. Она случайно услышала, как поутру невеста Эймонда, рыдая, жаловалась сестре: “Он сломал ей нос! Как думаешь, меня он тоже будет бить?” “Он сломал ей нос. Она выколола ему глаз. Но вчера они танцевали так, что я боялась, как бы в замке не запылали стены”. И Люцерия вспоминает ту полную помешательства ночь, когда вернулась в свои покои. Платье ее промокло. И она сама тоже была мокрой – там, между бедер. Она ненавидела служанку, что им помешала. Люцерии хотелось надавать ей пощечин и она отослала девку прочь. Потом упала на колени, и мокрые волосы занавесили пылающее лицо, словно скрывая от мира ее позор и стыд. Люцерия запустила руку себе под юбку в попытке получить отнятое наслаждение. Но это не то… совсем не то… Она плакала от пустоты. Она так хотела ощутить его в себе, что позабыла о гордости. Ей говорили, что драконы берут то, что хотят. Вот и она хотела, хотела взять его себе, присвоить, запустить ногти ему в спину, располосовать кожу до крови, заклеймить его душу и отнять сердце, как отняла и глаз. Достигнув пика меньше, чем за минуту, принцесса упала лицом в мягкий ковер, с губ сорвался протяжный выдох. По лицу струились слезы бессилия, гнева и унижения. Но кажется, он вовсе не хотел ее унизить. Или хотел? Она была готова отдаться Эймонду прямо там, на залитом водой подоконнике, в пролете, где в любой момент мог пройти кто-то из слуг. Ее заклеймили бы шлюхой, еще сильнее опорочив имя матери. Но это воспоминание – самое сладкое, самое порочное, что было в ее пока еще недолгой жизни. И разве мужчина, который ненавидит, может так страстно целовать? Делать с ней такое? Она вспоминает его руки во время танца, его взгляд… Кажется, в те мгновения Эймонд выглядел по-настоящему счастливым. Красивым. Ей не с кем было поделиться своими чувствами, можно было бы невзначай спросить у матери или у Деймона… но тогда они точно что-то заподозрят. Отчим обещал лично оскопить любого мужчину, что ее коснется, если это будет не муж. И она будет молчать. В конце-концов, у нее есть жених, а она одержима мыслями о враге, который мечтает уничтожить ее семью. День сменяется днем, и вернувшийся Джейс застает ее в библиотеке. Его миссия прошла не в пример лучше ее, Север теперь за них. Люцерия пытается сосредоточиться на строчках валирийского, но буквы плывут перед глазами. Она снова думает о нем. Может, на самом деле это он присвоил ее душу? Джейс склоняется над ней, стоя сзади, и мягко отводит за спину волосы. Сначала она не понимает… – Кто это с тобой сделал? – цедит брат тихо и зловеще. – О чем ты? – принцесса не понимает, но потом догадывается. Нежную кожу до сих пор покрывают желтеющие синяки – следы поцелуев. Кажется, они останутся с ней навечно. Она холодеет. – Ах, это? – Люцерия пытается рассмеяться, но с губ срываются беспомощные хрипы. – Это Эймонд? Он душил тебя? – в глазах Джейса вспыхивает опасное пламя, и она боится, что брат может натворить глупостей. – Что он с тобой делал, сестра? Она деланно спокойно пожимает плечами. – Укусил. – Что?! – глаза брата совсем уж неприлично округляются. – Мы немного повздорили. Я напомнила ему про свинью, а он меня укусил. Только не говори никому, ладно? Просто детская потасовка. Все закончилось хорошо, я жива. По лицу брата видно, что он не верит ни капли в ее глупую ложь. – Ты всегда была слишком безбашенна, сестра. Этот человек опасен, он ненормальный. Тебе следовало повернуть назад, едва заметив его дракона, а не испытывать судьбу. – Но я жива. Значит, он не так уж сильно меня ненавидит. Люцерии хочется в это верить. – Только никому не говори, ладно? – просит она и касается руки брата в успокаивающем жесте. Джейс трясет головой. – Только ради тебя я никому не скажу. И, Люцерия… – он пронзает ее пристальным взглядом, в котором ей видится осуждение. – Больше не пытайся мне врать. Я знаю, из-за чего у девушек остаются такие следы. Он разворачивается на пятках и шагает к выходу. – Эймонд не насиловал меня. Я невинна, как младенец! – Иногда мне действительно кажется, что ты несмышленый младенец, – роняет брат. И он, пожалуй, прав. Пора повзрослеть.