Tragedy (18+)

… Ким вырывает руку из захвата. Порче с трудом вдыхает, ощущая подступившую к сознанию истерику. Че кажется, что запястье отваливается — пальцы сжимаются, словно не свои. В груди всё перевернулось от осознания того, что с ним просто игрались, в то время как он!.. Стыд опалил внутренности. Порче инстинктивно закрылся от нахлынувшего ужаса: сначала согнулись внутрь плечи, прижались к груди руки, потом подкосились ноги… Нужно было уходить, бежать отсюда, от этого проклятого места! Парень с трудом выпрямился, но тут же немного согнулся, упираясь ладонью в бок. На грудь словно опустили камень — тяжесть была такой силы, что Порче с хрипом вдохнул и закашлялся. Сердце тут же откликнулось на боль — кольнуло совсем рядом, словно зажало мышцу и пробивало острым уколом при глубоких вдохах. Пока он пытался осознать, что делать дальше и как научить себя проконтролировать дыхание, жизнь двигалась в привычном ритме. Возможно, всему этому стоило разрушиться вместе с внутренним миром Порче, потому что понимания как существовать дальше, абсолютно не было. Он даже не понял, как добрался до дома: в какой-то момент осознал, что прислонился лбом к калитке, не в силах впустить себя в дом. Заплывший взгляд зацепился за беседку, и Порче потянулся к ней, падая как подкошенный на узкую лавку у столика. Сознание ощутило привычный запах, смешанный с ощущением дома, и отпустило его. Спустя время, когда эмоции отступают, подросток понимает, что ещё никогда в жизни так сильно не плакал. Впрочем, ему никогда так сильно не делали больно. Возможно, дело в этом?.. Его грудь всё ещё рвётся на куски, и он правда пытается взять себя в руки, но не получается. Единственное, на что сейчас способен Порче, это позаботиться о своём теле: завалиться на диван и попытаться унять эмоции.       — Пожалуйста, пожалуйста… — всхлипывает, потирая грудь ладонью, — пожалуйста… … Внутри всё грызётся, ноет, крутит, болит. После продолжительного сна легче не стало — стало хуже, поднялось в груди недоверие, отрицание, злость. Так много злости… Ему не стоило подниматься к себе в комнату, не стоило поворачивать голову к «алтарю». Внутри всё взвилось, всполошилось за секунду, и вот руки потянулись к первым плакатам, отдирая вместе с обоями.       — Ты не мог! Не мог! Не мог так со мной поступить! Он продолжал метаться по комнате, сдирая гирлянду, затем сбрасывая рамки, снова и снова бил кулаками по столу… Хотелось не просто кричать, а выорать из себя эту боль. Но Ким проник настолько внутрь, настолько глубоко засел в груди, что не достанешь ни голосом, ни рукой, ни сознанием. В конце концов, силы закончились. Че плюхнулся на стул и запрокинул голову, с наполненными влагой глазами пытался проследить цепочку не сорванных фотографий и зажмурился.       — Почему?.. Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Ответ не находится. Тишина сжимает дом до границ этой каморки. Порче едва может дышать, позволяя себе тонуть в этой боли. Руку никто не протягивает. Телефон не звонит. Впускать в ад никого не хочется. Порче опускает подбородок на грудь, окидывая бессмысленным взглядом импульсивно мигающую гирлянду. Сорванная, она ещё пытается работать. Подросток чувствует себя точно так же: отодранный с мясом от Кима, он ощущает себя разбитым и сломленным, таким же покорёженным, и… Гирлянда мигает пару раз и потухает. Че закрывает глаза. Руки сползают с бедер, повиснув вдоль ножек стула. Сопротивляться себе бессмысленно. Он так устал барахтаться в этой жизни. Больше ничего не хочется. Совсем ничего. … Брат подвозит его к универу на собеседование. Порче так сильно хочется плакать, что он едва может скрыть слёзы от Порше. Такое ощущение, что мир раскололся на части.       — Всё в порядке, малой?       — Конечно, хиа! — улыбается он.       — Напишешь мне. Люблю тебя.       — Я тоже. Че никак не может отделаться от мысли, что эти недомолвки увеличивают расстояние между ними. Так было всегда: Порче никогда не знал откуда берется еда на столе или деньги на вещи, оплату за дом, долги, лечение… Но дела мафии — это совсем другое. Порче думает, что делает всё правильно, потому что у брата и так достаточно проблем, о которых нужно думать, а со своей болью он справится и сам. Это всего лишь подростковые глупости — не более того! Порче верит, что ему обязательно станет легче, потому что Ким — это не вся жизнь, будут ещё люди, обязательно хорошие, обязательно любящие его, не манипулирующие, не разбивающие его сердце вдребезги. Подросток выбрасывает документы в урну и отступает от университетского свода. Здесь ему нет места, как и в жизни Кима. Проблема есть одна, только она не даёт парню спокойно вдохнуть — на данный момент Ким и есть его жизнь, но Порче отказывается в это верить и продолжает сопротивляться себе, удушая себя гневом на эту жизнь. … Порче не пытается узнать о том, что побудило Кима обманывать его на протяжении долгих месяцев. Не пытается поговорить с ним, понять его, расспросить хоть кого-то об обстоятельствах, сложившихся в этой проклятой богом семье. Он рассматривает снимки полароида и не может поверить в то, что это действительно правда. Рассудок мечется между болью, обидой, раздражением на свои чувства и злостью всепоглощающей, доводящей его до истерики. С каждым разом ему всё труднее контролировать свои чувства, потому что Порче кажется, что его жизнь рушится на глазах. Он чувствует себя одиноким и никому не нужным. Ему не стоило приезжать в особняк, потому что в пустом доме одиночество не было таким явным, как здесь. Он уходит из особняка — и никто не реагирует. Он не пишет брату — и тот не звонит. Он не возвращается — и никто не беспокоится. Он пропускает собеседование — и никто не озадачивается этим. Он рушит себя изнутри — и никто этого не замечает. В этом месте каждый знает своё место и занимается своими делами. Порш практически не бывает рядом с ним, они почти не разговаривают, и подросток… бьёт кулаком в грудь, вынуждая себя испытывать вину. Только так он может продолжать жить — держаться на глупых неадекватных чувствах, потому что ему всё ещё больно. Брат не рассказывал, как справляться с такими чувствами, а больше спросить не у кого. Он один. Совсем один. И никто не протягивает руку, а сам даже не пытается потянуться к свету. Полароидные снимки хранятся относительно недолго — десять лет — и легко выгорают на солнце. Все дело в том, что их органические красители недолговечны и нестойки. Порче говорит себе, что больше никогда не вытащит их на божий свет и сдерживает обещание. Снимки душат его всеми теми положительными эмоциями.       — Зачем ты всё это делал со мной? — шепчет он, складывая их в тумбочку. — Если ты игрался со мной, то зачем заставлял себя тратить на меня своё время?.. Ответов всё ещё нет. Впрочем, знать не хочется. Порче поднимается с постели и говорит себе: «не торгуйся с чувствами, не думай ни о чём». И он не торгуется, и прекращает думать о боли, попадая в компанию людей, которые явно ничего хорошего в жизнь не привнесут. Замаячившая таблетка перед глазами как красный флаг. Появление Кима — как захлопнувшаяся гробовая доска. Болит страшно, до такой степени, что хочется вырвать сердце из груди. Начинает трясти и тошнить, потому что Ким орёт на него, потому что Ким беспокоится, потому что Ким говорит, что с этого момента Порче сам будет отвечать за свои ёбаные решения, потому что… стыдно и страшно, и противно от самого себя. Порче возвращается в родительский дом в полном раздрае и орёт на весь дом:       — А чего ты от меня ждал?! Чего ты ждал от меня?! Порче ничего не ждёт от себя уже как месяц. Почему Ким думал, что он справится со всем, если… Разве не видно, что он не справляется? Он ведь буквально кричит об этом, когда красит волосы в синий, когда идёт чёрт знает куда, когда напивается, когда не выходит из дома, когда пропускает собеседование, когда рушит себя и свою судьбу, беспощадно доламывая то, что не доломали обстоятельства.       — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Он не знает, о чём просит. Просто… пожалуйста. Пожалуйста.       … — Серовато в сравнении с нашим домом, но-о… — брат протягивает слово и подмигивает, — ты можешь изуродовать комнату как тебе заблагорассудится. Она твоя! Это твой уголок, чувак, твори! Порче усмехается, отворачиваясь к окну, потому что он приходит сюда ночевать вторую неделю, а Порш заметил это только сейчас. Он перебирает его вещи, переставляет спортивную сумку с пола на кресло, что-то бормочет… Че не хочет вслушиваться в чужую речь, но помнит: брат старается изо всех сил, и вокруг маленького мира Че явно происходит что-то страшное, потому что Порш…       — Хиа, у тебя всё нормально?       — Конечно, Че, — парень улыбается, но этого недостаточно для того, чтобы быть убедительным. — А у тебя?       — Я как ты: нет ничего, с чем я бы не справился. Че очень хочется, чтобы Порш спросил: «а тебе есть, с чем справляться?», но тот лишь смеётся и притягивает в объятья. Подросток жмётся к нему как в последний раз, мысленно умоляя брата: «спроси, спроси, спроси меня, хиа! Пожалуйста, спроси меня! Я так боюсь загрузить тебя своими проблемами. Пожалуйста, дай мне возможность понять, что я могу рассказать тебе обо всём! Умоляю тебя, спроси меня, спроси меня, спроси…»       — Люблю тебя, братец.       — И я тебя, — устало бормочет в плечо. Он отпускает его. Позволяет уйти, провожая молящим взглядом. Но брат не оборачивается. Порче думает, что он всё это заслужил. … Тоска жрёт постепенно. Она точит на него зубы, перебивая сон и аппетит. Порче устаёт от каждого вдоха, но когда цепляется взглядом за гитару — впервые за все недели осознаёт, что везде таскает с собой инструмент, но даже не пытается играть. Пальцы привычно ложатся на струны и гриф, но ощущения совсем не те. Не те, как тогда у крыльца чужого дома, когда хотелось орать на весь мир о своей любви. Стыд обжигает щёки. Порче зажмуривается и накрывает лицо ладонями, потому что стыдно настолько сильно, что хочется пробить головой стену. Он бьётся затылком о стену, затем ещё и ещё, пока пульсирующая боль не перетекает из груди к голове. Чувства заменяются другими — это единственный способ, который позволяет ему двигаться дальше. Порче не умеет справляться с собой, он не такой всесильный, как его брат. Звонок телефона заставляет его дёрнуться, а когда взгляд падает на звонящий контакт, внутри всё обрывается. За долю секунды организм сходит с ума: желудок как будто скручивается, поднимается тошнота и сковывает рассудок страх. Парень не понимает, зачем Ким звонит ему. Палец дрожит, решая, что делать, но всё-таки смахивает вызов. Внутри всё ещё всё дрожит и пульсирует в голове от неожиданного появления Кима в его жизни. Он даже не успевает понять, что случилось и почему он так сильно напуган, как приходит СМС. Это становится поворотным событием. Порче блокирует номер, злясь на себя, на свои чувства. Он говорит себе, что ставит точку во всей этой ситуации, но тут же скручивается в комок и накрывается одеялом, сбросив гитару на пол. Никакой музыки больше не будет в его жизни. И Кима тоже. Он справится, обязательно справится. И не справляется. … Дни сменяются другими. Он всё ещё учится справляться со всем сам, не замечая, как топит себя в себе же. Пытаясь заниматься привычными делами: учёбой, друзьями, играми, покраской волос и попыткой игры на гитаре, он героически пытается управлять своим настроением и снижением интереса в жизни. За играми проходит большая часть времени — это позволяет ему лечь спать с надеждой на то, что следующее утро будет лучше предыдущего. Время в интернете буквально выбивает почву из-под ног, потому что Порче открывает глаза с телефоном в руке и засыпает с ним же. Никаких отличий, разве что игры и собеседники периодами сменяют друг друга. Одиночество, при этом, ни на миг не отступает. Друг смазывает подавленное настроение. Порче очень благодарен ему за напоминания о том, что он всё ещё может улыбаться и шутить, но… Его сознание бунтует каждый раз, когда он возвращается домой. Друг позволяет ему перебить истинные чувства. После таких встреч и разговоров подросток чувствует себя лжецом, но верит, что лучше так, чем задыхаться одному в комнате. Искусственно заменять эмоции становится ежедневной задачей. Че теряется внутри себя, переставая понимать, что он чувствует на самом деле, и никто не может ему помочь.       — Чем ты занимаешься?       — Ничего нового, хиа, — делится Че, — учёба, музыка, игры, друзья.       — Это хорошо, — облегчённо выдыхает Порш, — я не хочу, чтобы ты влезал во всё это дерьмо. Я справлюсь с любыми проблемами, но лишь в случае, если ты будешь в безопасности.       — Ты ведь уже не сможешь, верно?       — Вернуться к прошлой жизни? — догадывается Порш и опускает голову, покачивая. — Нет, Порче, мы уже говорили об этом: я не могу выбирать между тобой и Кинном, поэтому… Че чувствует, что брат уже давно сделал выбор. Не в его пользу. Увы. … Куча застреленных мужчин продолжает сниться ему. Подросток открывает глаза с таким ощущением усталости, что не хватает сил отбросить одеяло. Часы на руке вибрируют, он смахивает будильник и поворачивается на бок, накрывая одеялом ухо. Внутри вязкая пустота, ощущение бессмысленного существования. У Че нет планов на сегодняшний день, как и в предыдущий. Принятие своей жизни новой, обновленной, даётся ему крайне тяжело. Брат отдаляется ещё больше, принимая на себя главенство над второй семьей. Порче полностью пропускает поступление, и новый учебный год начнётся без него. Он продолжает мучиться осознанием того, что внутри всё скребётся и ноет, но уже чуть тише. Под давлением новых впечатлений у Порче просто не остаётся места для остроты былых ощущений. Становится… терпимо. Жизнь продолжается. Он думает, что сможет существовать дальше как получится. Так что Порче принимает это и говорит себе: я ничего не буду делать, я просто утону.