Амон

Что такое вера для любого религиозного человека? Помимо основного – осознания причины и способа явления в этот мир души и тела, религия устанавливает особые моральные нормы на подкорке каждого человека. К счастью, даже такое глубокое чувство как вера, неспособно обмануть то, чему покоряется любое разумное существо – подсознательное и бессознательное. Будучи скептиком, человек сознательно принимает решение оставаться в неведении окружающего его, но потайного мира. В свою очередь, другой человек, будучи глубоко верующим, принимает решение покориться выдуманными «высшими силами» правилам и нормам, но, тем не менее, так же, как и скептик, разделяя мир на черное и белое, на добро и зло, Бога и Дьявола, Рай и Ад. Лишь немногие живые существа мысленно приходят к естественному положению вещей немного ближе, чем религия в любом своём вероисповедании. Возьмем, к примеру, христианство. Как и любой праздник, воскресная служба вызывает в православном человеке столько трепета, что иногда даже становится единственным желанным событием произошедшим в выходные дни. Приходя на святую землю, всматриваясь в лица, изображенные на иконах, человек начинает заниматься любимым и самым простым делом в своей жизни – перекладыванием ответственности. Проще простого обвинить во всех своих неудачах никому невидимого Бога, создавшим как идеальные условия, так и само человечество таким, каким мы его видим в окружающем мире. «Таков его замысел» или «пути Господни неисповедимы» чаще всего можно услышать из уст безвольных глупцов, стоящих в очередях на прощение и отпущение того, что сами же ранее прозвали грехом. Семейство Роуз можно было бы назвать классическим примером религиозной семьи, чьим вторым домом служил православный храм, к слову, у которого и сейчас, 25 апреля, собрались Александр, Энн и Амелия Роуз. Александр представлял собой худощавого мужчину средних лет, ростом чуть ниже шести футов, с русыми волосами, на которых уже проглядывалась лёгкая седина, что наряду с первыми неглубокими морщинами придавало мужчине статного вида. Его рыжеволосая жена Энн, которую он слегка приобнял в ходе очередного бессмысленного разговора со своим соседом, была лишь на пол головы ниже супруга. Её пучок из собранных волос скрывался за полупрозрачным серым платком, как это принято перед входом в церковь. Морщины на лице были совершенно незаметны, от чего казалось, что эта, пышных форм, дама, гораздо моложе своего возлюбленного, а рядом стоящая дочь и не отпрыск вовсе, а лишь младшая сестра скромной женщины. Единственная, и такая долгожданная дочь Александра и Энн, словно вобрав всё лучшее от родителей, могла бы считаться роковой красавицей, если бы не кроткий характер и неуверенность в себе, которую можно было заметить невооружённым взглядом на скованную, слегка сутулящуюся, с опущенною головой, девчушку. Её рыжие густые волосы были так же, как и у матери, собраны в пучок и покрыты бежевым платком. Длинное, ниже колен, коричневое платье с длинным рукавом, скрывало совершенное и бледное тельце от чужого взгляда, но присмотревшись, можно было бы восхититься правильными линиями песочного типа фигуры. Аккуратное личико было прелестно подчеркнуто большими зелеными глазами, любопытно изучавшими рядом стоящих людей, иногда в смущении отвлекаясь на зеленую апрельскую траву на газоне церкви. Тонкий и слегка вздернутый носик, делал и без того кукольное личико более мягким и опрятным, а слегка искусанные от переживаний губы поджимались от неловкости, когда восемнадцатилетняя девушка ловила на себе чужие взгляды. Найдя скучным томить себя в ожидании, Амелия решила пройтись по территории церкви в поисках кого-то из церковнослужителей, чтобы поинтересоваться, почему служба затянулась уже на пятнадцать минут, при том, что автомобиль священника, стоит заметить, из достаточно недешёвого сегмента, стоял припаркованный ещё до прихода Амелии с родителями. Александр и Энн были так увлечены разговором с другими прихожанами, что не сразу заметили, что их дочь куда-то отошла. Девушка же первым делом обошла церковь вокруг, надеясь встретить кого-нибудь ухаживающим за недавно посаженными цветами, которые уже начинали радовать глаз любого мимо проходящего. Не найдя никого в ожидаемом месте, Амелия вернулась на задний двор храма, где была построена небольшая пристройка, больше напоминающая ухоженный сарай, стены которого как в старину были побелены, а навес из черепицы казался совсем ненадежным, лишь создавая видимость крыши. Подойдя поближе к пристройке, служащей складским помещением и иногда пристанищем для нуждающихся, где была даже выделена отдельная комнатушка с примитивным санузлом, Амелия попыталась заглянуть в окно, но шторы были задернуты, и за плотной тканью невозможно было рассмотреть хотя бы силуэты или наличие освещения в скромном пространстве внутри. Как вдруг, справа от пытающейся подглядеть, Амелии, дверь открылась и из помещения вышла запыхавшаяся старшеклассница Сабрина, младшая сестра бывшего одноклассника Амелии. А за ней впопыхах торопился и отец Георгий, чьего появления с нетерпением ждали все собравшиеся прихожане. Сабрина неловко поправляла растрепанные волосы и заправляла края рубашки в непристойно короткую юбчонку. К своему сожалению, Амелия сразу поняла в чем дело. Она очень хотела, чтобы всё происходящее ей лишь померещилось и моргнув, эти развратники исчезли с глаз долой, но как бы застукавшая праведница не моргала и не ломала себе пальцы в неловкой ситуации, картинка не исчезала, а набирала новые обороты. - Амелия… - Голос священника вздрогнул от неожиданности, когда деньги за услугу уже были протянуты сорокапятилетним мужчиной, облаченным в рясу, и взяты малолетней исполнительницей. - Это не то, что ты думаешь. Какая нелепая, но часто встречающаяся в плохих мелодрамах фраза, когда мужчина или женщина ловят свою любовь за изменой. Амелия так же почувствовала себя преданной, как и главная героиня дурного романа. На какой-то миг, она словно увидела со стороны сложившуюся ситуацию и пришла в ужас. Всю свою жизнь, сколько она себя помнила, её учили доверять этому человеку, как одному из самых верных Господу. Он – священник, из всех людей в церкви он ближе всех находится к Богу. И сейчас он оплачивает свой разврат, протягивает деньги, которые зарабатывает с помощью религии. Да, юная и наивная Ами чувствовала себя преданной. Её обманывали. Зачем же все заповеди? Зачем люди вымаливают прощение за такие, казалось бы, незначительные вещи, или даже дурные мысли, когда прямо сейчас тот, кто должен искренне проповедовать, и своим примером призывать людей продолжать верить в Бога во что бы ни стало, добровольно пренебрегает всем, что сказано в Библии? Амелия была хорошо знакома с вышедшей юной девой. В прошлом году во время подготовки к школьному выпускному, на тот момент пятнадцатилетняя Сабрина заканчивала девятый класс, и каждый день после уроков она приходила к своему брату на репетиции к такому важному мероприятию. Как раз в те веселые и беззаботные дни Амелия и познакомилась с Сабриной. Это была высокая и стройная брюнетка, которая определенно выглядела старше своего возраста. Одевалась она достаточно откровенно, что ей позволяли крайне обеспеченные и легкомысленные родители. Амелия слышала слухи о том, что отец Сабрины как-то разозлился на дочь и решил взяться за её воспитание, увы, слишком поздно. Он лишил избалованную дочь лишних карманных денег и отправил в воскресную школу, где, судя по всему, Сабрина чувствовала себя как в своей тарелке, благодаря таким близким отношениям с тем, кто должен был держать её в узде. - Амелия, - начал Георгий, как только Сабрина быстрым шагом пошла в сторону ворот, - прошу тебя, давай сделаем вид, словно ничего не произошло. Он не спеша подкрадывался к давно знакомой рыжеволосой прихожанке, надеясь договориться с ней до того, как она сбежит от него и разболтает его секрет хоть кому-нибудь. Амелия молчала. Она не знала, что сказать. На мгновенье произошедшего её мир рухнул. Она потеряла всякую веру во всё, что было ей навязано ранее. Она смогла прийти в чувства, только когда отец Георгий взял её за руки, мягко сжал её тонкие пальчики, и жалобно повторил свою просьбу забыть об увиденном. Он начал оправдываться тем, как любит свою жену, детей, как для него важна его семья. - Бес попутал. Я осознаю свой грех. Мне не вымолить его. Но, Амелия, я умоляю тебя, давай это останется между нами? Девушка неуверенно кивнула, всё ещё пытаясь отогнать от себя дурные мысли о том, что он нарушил одну из десяти святейших заповедей. И если он это сделал так спокойно, значит нет в нём веры, нет ничего святого. Так почему же другие люди так искренне любят Бога своего? Или они так же обманывают и себя, и Его? Священник ушел, оставив Амелию одну. Он не стал давить на неё, понимая, что уже ничего сделать нельзя. Но она пошла следом за ним, всё же притворившись, что ничего не произошло, но не ради сохранения его, незапятнанной до этого репутации, а лишь для попытки сохранения своей искренней веры. Наконец-то все ожидавшие люди заметили отца Георгия, который гостеприимно отворил дверь храма перед прихожанами, и доброжелательно желал доброго утра каждому входящему. Первым делом семья Роуз прошли мимо паперти – крыльца перед храмом, где часто стоят нищие, в небольшую церковь вместе с остальными постоянными пятьюдесятью пяти прихожанами, каждого из которых Амелия знала и в этих стенах видела неоднократно. Девушка со своими родителями прошли мимо стоящего слева от входа кануна, который представлял собой квадратный подсвечник и служил исключительно для свечей за упокой. Прямо посреди церкви стояла икона дня, которая менялась в зависимости от дня и события, которое отмечает церковь, а сразу за ней открывался вид на прекрасный для любого христианина. Алтарь, включающий в себя царские врата, престол, горнее место и жертвенник. Вступать на эту территорию обычным прихожанам категорически запрещалось, но от этого он казался только более священным и сокровенным, особенно, учитывая, что именно на Алтаре стоял основной иконостас, главная задача которого была не только настраивать прихожан на молитвы, но и скрывать основную часть Алтаря от любопытных взглядов. Справа от Алтаря расположился клирос, на котором всегда перед началом службы суетились от шести до десяти человек из церковного хора, но с началом службы они словно замирали, и даже их выражение лица становилось таким умиротворенным и лёгким, что глядя на них, хотелось окончательно раствориться в толпе. Все, пришедшие ранее, прихожане, распределились в центральной части церкви, называющейся Землей. Литургия Иоанна Златоуста началась. Запах благовонного дыма от сжигания ладана на кадиле, уже более отчетливо ударил в нос стоящим людям, вызывая незаметное расслабление как в теле, так и в разуме. Святой Отец читал молитвы из Еванглие, от чего люди словно погрузились в транс, лишь иногда проговаривая «Аминь», перекрещиваясь и кланяясь уже изученным иконам. Священник изредка поднимал глаза и искал в толпе молодую девушку, но замечая понурившееся личико, тут же отводил взгляд, мысленно взывая с мольбами к Господу о сохранении своей порочной тайны. Вербное воскресенье столь важный церковный праздник, что некоторые даже не сдерживали слезы, представляя, как именно в этот день много лет назад Иисус добровольно ступил на землю Иерусалима, зная, что его ждет смерть, но, вероятно, даже не подозревая о тех мучениях, которые ему придется пережить. - Амелия, - тихо прошептала мать девушки уже под конец службы, дёрнув дочь за рукав, - поставь свечу Николаю Чудотворцу и попроси о помощи на сессии. - Мам, служба ведь ещё не закончилась. - Нет, иди сейчас! Потом опять будет толкучка возле его иконы. Амелия молча взяла протянутую женщиной тоненькую желтую свечу и не спеша проходя мимо молящихся людей, направилась в сторону столь сокровенной иконы. Девушка зажгла свечу, и, всматриваясь в изображенное лицо Чудотворца, полушепотом начала свою просьбу о помощи в учебе, особенно в удачной сдаче сессии, для сохранения стипендии на следующие полгода. - Ты правда веришь, что он тебе поможет? Мужской шепот раздался позади прям над уход девушки, чем спугнул Амелию, и она инстинктивно обернулась, не понимая, кто позволил себе сказать такую глупость в стенах храма. Девушка так резко отпрянула от незнакомца, стоящего прямо напротив неё, что свеча в её руках затухла. Перед Амелией стоял достаточно высокий молодой брюнет, с зачёсанными назад волосами средней длины, в черных брюках и рубашке такого же цвета, внимательно изучая девушку темными глазами, цвет радужки которых тяжело было рассмотреть из-за сумрачного, благодаря свечам, освещения. - Что Вы сказали? – Амелия переспросила в надежде, что ей послышалось сказанное молодым человеком и этот незнакомец имел ввиду что-нибудь совершенно другое. Но насмешливый оскал его белых зубов со слегка заостренными клыками, убил практически всю надежду. - Я спросил, правда ли ты веришь, что он тебе поможет? – Незнакомец кивнул в сторону иконы позади девушки, и его улыбка исчезла бесследно, задерживая презрительный взгляд на изображении Святого Николая. – Приходилось с ним встречаться ранее, неприятный святоша. Парень снова обратил свой взор на собеседницу и больше не отводил взгляда от, испуганной его появлением и выражениями, рыжеволосой девушки. Не получив ответа на свой вопрос спустя несколько секунд, он немного наклонился, чтобы его лицо было на уровне с лицом Амелии и с интересом опустил голову набок, бесстыдно изучая её черты лица. Девушке стало настолько дискомфортно и, впервые в этих стенах, настолько страшно, что, так и не вымолвив ни слова, она просто сбежала из храма, обронив свечу под ноги незнакомца, даже не оглядываясь ни него, ни на стоящих в центре зала родителей. Затворив за собой массивную дверь храма, Амелия обернулась и уставилась на вход в церковь, попятившись на безопасное расстояние в несколько метров. Кто этот мужчина? Почему он говорит такие глупости? Какая вообще ему разница, что и у кого она просит в храме? Он выглядел так устрашающе… Возможно, это какой-то душевнобольной, но Амелия не встречала его ранее, у неё хорошая память на лица, к тому же, его специфическую внешность она бы наверняка запомнила. Его лицо снова вспомнилось девушке, и, не отводя взгляд от белого дерева, служащих в данный момент лишь сомнительной перегородкой, между нею и предстоящей опасностью, которую она почувствовала в нём, Амелия стала рассуждать, кто это может быть и где она могла его видеть. Черные волосы длиной до подбородка, были аккуратно уложены назад. Такие тёмные, словно уголь, пронзительные глаза. У Амелии пробежали мурашки по коже, когда она вспомнила как он так близко приблизился и не отводил от неё взгляд. Прямой длинный нос, густые насупленные брови, грубые, но правильные черты нижней челюсти, глубокие скуловые впадины. Очень примечательная внешность для такого маленького городка, где практически не было молодежи, ведь все школьники только и мечтали, как бы поскорее сдать экзамен и переехать в большой город. Откуда бы в таком месте появиться этому странному молодому человеку? Ручка входной двери церкви провернулась, и Амелия уже готова была сорваться с места, чтобы оторваться от этого человека и больше его не встречать, но, к счастью, из церкви вышли родители Амелии, которые не ожидали увидеть дочь здесь, к тому же испуганную. - Ами? – Мать, по сравнению с отцом, не скрывала своего волнения. – Всё хорошо? Почему ты здесь? Александр придержал дверь для выходящих людей, даже не обращающих внимания на Амелию, которая уже оказалась в объятиях матери. Амелия, не отвечая на вопросы матери, лишь всматривалась в лица всех выходящих людей, но таинственного незнакомца среди них не было. Взяв себя в руки, Амелия ответила родителям, что у неё закружилась голова, поэтому она так поспешно выскочила на свежий воздух, но сейчас уже чувствует себя лучше. К счастью для плохой актрисы, родителей отвлекли разговоры соседей, которые приглашали семью Роуз к себе на ужин сегодня. - Амелия сегодня уезжает, сами понимаете, конец учебного года, пропускать учебу нельзя, поэтому мы весь день будем заняты приготовлениями и проводами. Но если силы не покинут нас к вечеру, мы с Александром обязательно зайдем к вам хотя бы на чай. – С привычно дружелюбной интонацией, ответила миссис Роуз, подхватывая мужа под руку. Вернувшись домой, Амелия заперлась в своей комнате, сославшись на забытый реферат, который срочно нужно подготовить к завтрашнему дню на экономику, так как это было одним из основных предметов в выбранной родными специальностью. Родители не стали задавать лишних вопросов и занялись всеми приготовлениями самостоятельно. Как и в большинстве семейств, живущих в маленьких городах или же сёлах, родители старались экономить время и финансы ребенка-студента, и каждые выходные собирали продукты, угощения либо же полноценные блюда с собой в общежитие, где приходилось жить Амелии в чужом городе. Пока родители были заняты на кухне, дочь, вместо подготовки выдуманного реферата, села за рабочий стол, и уставилась в голую стену напротив, вспоминая образ странного парня и его слова. Она никак не могла понять, что произошло полчаса ранее. Так много вопросов хотелось задать ему, себе, но ни одного ответа не приходило на ум. В какой-то момент, Амелия стала подозревать себя в обмороке, либо же галлюцинациях, так как никто из прихожан не обратил внимания на нового человека в храме, так же, он не вышел со всеми, а оставить его одного в церкви точно не могли. Либо же это и правда был какой-то душевнобольной, которого Амелия не знает волей случая и не более. Ну какой адекватный человек, мог вслух произнести, что лично встречал Николая Чудотворца, да ещё и так мерзко выразить своё мнение насчет святого архиепископа? Успокоившись, Амелия вышла к родителям и постаралась более не думать о произошедшем ранним утром. Ни о незнакомце, ни о грешниках. Остаток дня пролетел незаметно. Девушка уже совсем перестала вспоминать утренний инцидент, полностью погрузившись в обыденные разговоры с мамой и папой, собирая вещи и приготовленные угощения. Желая провести время вместе чуть подольше, семьей Роуз было принято решение отправить дочь самым последним рейсом в Кромов – город, в котором Амелия уже оканчивала первый курс по специальности Лингвистическое обеспечение межкультурных связей. Проведя дочь на автобусную остановку и, как обычно, после недолгих прощаний, на том и разошлись, договорившись, что Амелия обязательно перезвонит, когда уже будет в общежитии, чтобы родители не волновались. Добравшись до Кромова за два с половиной часа и выйдя с автобуса в 22:40, Амелия первым делом вызвала такси прямо на остановку автовокзала, где её, и других пассажиров, высадил водитель автобуса. Большой город засыпал. Ветви деревьев слабо покачивались под напором весеннего ночного воздуха, создавая различные зрительные иллюзии, на которые только способна фантазия человека. Луна отбрасывала серебряный отблеск на нетронутые уличными фонарями участки земли. Городской общественный транспорт развозил последних не спящих людей по домам, изредка проезжали легковые автомобили, среди которых Амелия и выискивала своё такси, ориентируясь по четырём цифрам, присланных в приложении. Улица была практически пуста. Основная масса людей, ожидающих свои ночные рейсы, удобно устроились на безопасной станции вокзала, в то время как вокруг небольшого тусклого помещения, передвигались бездомные, ищущие остатки еды, либо забытой мелочи. Благо, сегодняшний вечер был спокоен и привычных шумных компаний рядом не наблюдалось, что немного успокаивало первокурсницу. Погрузившись в такси на заднее сидение, Амелия наконец-то выдохнула с облегчением, и под приятный голос ведущего радио, рассказывающего о событиях дня Кромова, беспечно наблюдала за ночным городом через наполовину спущенное окно. - Девушка, я вас высажу здесь, через дорогу. – Голос таксиста привлёк внимание Амелии, которая даже не заметила, как быстро она оказалась возле своего общежития. – Вам тут пройтись через подземный переход можно - и вы по адресу. Пассажир смутилась, слегка заёрзала на месте и довольно неуверенно, чем водитель и воспользовался, выразила свою просьбу. - А вы не могли бы, пожалуйста, прямо к общежитию подъехать? - Да что вам тут пройтись? – Таксист открыто выразил своё недовольство клиенту, и, не слушая заказчика, просто остановился возле упомянутого перехода. – Я сейчас тут ещё кружиться буду десять минут, здесь двойная сплошная ещё несколько километров. Я не поеду. Девушка не стала спорить, возможно от того, что чувствовала его правоту, а может и от страха споров в целом. Амелия Роуз была из тех робких девчонок, которые молча переносили обиду, унижения, неприязнь, лишь бы не нарываться на неприятности или, не дай Бог, агрессию со стороны собеседника. Конечно, подобная черта характера доставляла немало хлопот как в повседневной жизни, так и в важных событиях. Но Амелия гордилась своей покорностью, в первую очередь перед Всевышним, и уже опосля перед людьми, которые могли бы ей навредить, имей бы она более настойчивый характер. Вот и в этом случае, Ами лишь пожала плечами, оплатила заказ и, даже не получив помощи от рядом находящегося мужчины, вышла с авто со своим нелёгким багажом в виде средних размеров серого и давно потёртого чемодана. Не успела Амелия отвести руку от закрывающейся двери машины, как водитель сорвался с места и, не скрывая превышения скорости, умчал на следующий заказ, который принял ещё до прибытия в пункт назначения Амелии, а именно на улицу Цветочная 32. Подойдя к спуску перехода состоящего из сорока шести ступеней, девушка неуверенно заглянула внутрь и прислушалась, убеждаясь, что внизу никого нет, и она сможет быстро проскочить переход и оказаться возле закрытого студенческого кафе, сразу за которым и находилось безопасное убежище. Внутри тихо, скорее всего, пусто. Амелия не спеша начала спускаться в переход, подняв свой чемодан хрупкими ручками. Переступив последнюю ступень, девушка опустила чемодан на колеса и покатила его вдоль двенадцатиметровой подземки. Дойдя до поворота, сразу за которым находились ступени ведущие вверх, уже было успокоившаяся девушка столкнулась с двумя парнями, одного из которых она в спешке задела плечом. - Черт, осторожней! – Крикнул тот парень, которого задела Амелия, практически ей над ухом, пока она небрежно подхватила чемодан в руку и тянула в гору. Амелия не отреагировала. – Ты че, глухая? - Эй! К тебе обращаются! – Раздался другой голос, видимо, уже второго парня. - Извините. - пролепетала Амелия, не осмеливаясь оглянуться и рассмотреть грубиянов, она лишь стала более нелепо тянуть за собой чемодан, который, от нахлынувшего приступа страха, стал словно ещё тяжелее. Парень, чьего лица практически не было видно за кепкой и черной маской, и которого, судя по всему, задела плечом Амелия, вдруг перескочил несколько ступеней и, схватив чемодан за боковую ручку, потянул его вниз. От неожиданного рывка, Амелия плюхнулась на бетонную ступень в новом коричневом платье, которое краешком зацепилось за выступ холодной плиты и при спуске тела, всё ещё удерживающего свой чемодан, вниз на несколько ступеней, оборвалось по правому боковому шву, обнажая бледную и худенькую ножку несчастной. Парни разразились смехом, особенно видя, как бедняжка уже даже не сдерживает слёзы, а лишь пытается выдернуть чемодан с рук обидчика, всё ещё сидя на предпоследней холодной ступени этого проклятого подземного перехода. - Марк, мне кажется, у нас появились планы на эту ночь. Амелия попыталась рассмотреть этих жестоких людей, но через пелену слёз ей удалось только заметить, что оба были крепкого телосложения, лет двадцати на вид. У каждого на лице была черная маска, у одного кепка с изображением разъяренного медведя, у второго же были светлые растрепанные волосы и большие голубые глаза. - Ну, что скажешь? – Тот, которого девушка совершенно случайно задела плечом, и которого, как она слышала, звали Марком, присел перед ней на корточки, предварительно откинув чемодан. Его холодная рука резким движением закинула порванный подол платья, но, когда жертва попыталась руками обхватить ноги, поджав их под себя, плача пуще прежнего, Марк замахнулся рукой, чтобы ударить кулаком беззащитную девушку по голове. Амелия вскрикнула, и инстинктивно закрыла глаза, пряча лицо в мокрых от слёз ладошках. - Эй, чувак, ты кто? Амелия услышала, как два её обидчика вскрикнули и, судя по звукам, после короткой борьбы, не прекращая неистово орать, сбежали в сторону, откуда бедняжка зашла в подземку, пока юная жертва лишь крепче обняла свои ноги и зажмурила глаза в надежде, что всё закончилось. Крики обидчиков вдалеке прервались, судя по всему, когда они выбрались из подземного перехода, но Амелия боялась поднять голову, открыть глаза и оценить ситуацию. Они кого-то испугались, и, возможно, этот «кто-то» для Ами является более опасным. Девушка услышала, как неизвестный сделал несколько шагов и присел возле неё так близко, что она ощутила тепло его тела. - Тс-с, всё хорошо. – Неизвестный прижал к своей груди паникующую девушку, которая всё ещё не осмелилась убрать руки с опухшего мокрого личика. – Я не дам тебя в обиду, они ушли. Всё хорошо. – В воздухе повисла пауза. Мужчина кончиками пальцев нежно касался левой щеки девушки. - Успокойся. Ты в безопасности. Крепкие руки обвили Амелию. Его слегка охриплый голос звучал так заботливо, что девушке прямо сейчас хотелось провалиться в беспамятстве, поскорее забыв боль и унижение, которое ей пришлось испытать ещё минутой ранее. Когда Амелия открыла глаза, переборов приступ паники, её голова лежала на коленях спасителя. Его теплые и мягкие руки гладили её волосы, а подушечки пальцев, едва касаясь, вытирали следы от горячих слёз. Она видела свой чемодан, лежавший в ближайшем углу перехода, видела мужские колени, черная ткань джинсов была пропитана горестным плачем, который чудом удалось остановить за несколько минут. Её сердце всё ещё бешено колотилось в груди, словно хотело сбежать, оставив тело и разум в этой критической ситуации наедине с этими чудовищами. Амелия подняла тяжелую, больную голову с колен этого доброго человека и, повернувшись к нему, хотела было начать горячо благодарить, пока не увидела знакомое лицо молодого человека, который так бесстыдно спугнул её утром в церкви. - Вы!? – Амелия всё ещё сжимала его руку. Она в изумлении пыталась сказать хоть что-нибудь, но дар речи словно пропал при виде незнакомца, мысли о котором заполонили её разум в первой половине дня, и которого она в самую последнюю очередь представляла увидеть перед собой. - Амон. – Брюнет протянул руку девушки к своим губам и невесомо коснулся ими тонкой кожи кисти. – Можно на «ты». - Но как ты здесь оказался? – Амелия не без помощи своего спасителя поднялась на всё ещё дрожащие ноги. Он спустился на ступень ниже неё, чтобы хоть немного скрыть значительную разницу в росте. - Знаешь, простого спасибо было бы достаточно. – Амон ухмыльнулся, но не насмешливо как привыкла видеть в свою сторону Ами, а настолько приветливо, что девушка почувствовала, как страх окончательно отступает. - Я… Спасибо тебе, Господи! Ты даже не представляешь… - О, нет, при чем здесь он? – Амон нахмурился, на мгновенье закатив глаза, но увидев замешательство на лице Амелии, тут же вернул прежний добродушный вид, поднял чемодан, отряхнул его, и взяв Амелию под правую руку, а чемодан в левую, начал подниматься с ней по ступеням. – Давай я лучше проведу тебя домой. Показывай куда. Амелия шла на ватных ногах, покрепче обхватив руку сопровождающего парня, лишь изредка поглядывая на него, но не говоря больше ни слова. Когда они подошли ко входной железной двери общежития, Амелия взяла в руку чемодан, и посмотрев снова на своего спасителя, словила себя на мысли, что как только он развернется уходить, она снова почувствует себя уязвимой. За эти несколько минут, которые они прошли вместе, не нарушая тишину, Ами успокоилась. Но не от того, что случилось в переходе, а в целом, она отпустила свой страх, который всегда преследовал её от того, что она беззащитна, слаба, в какой-то мере даже жалкая. А сейчас, когда за неё впервые заступился посторонний человек, когда этот, казалось бы, устрашающий молодой парень не высмеивал её эмоции, а совладал с ними, она впервые поняла, что чувствует полноценная женщина рядом с сильным мужчиной. Это первое впечатление от такого события вызвало у девушки кратковременную эйфорию. - Я бы хотел завтра убедиться, что ты в порядке. – Амон спрятал руки в передние карманы джинсов и серьезно смотрел на Амелию, ожидая встречного предложения, но она словно не слышала его. - Спасибо вам… тебе. - Пролепетала девушка, и с трудом заставив себя развернуться, скрылась за железной дверью студенческого общежития, услышав брошенное в последний момент спасителем: - Как твоё имя? - Ами замерла перед закрытой дверью, и, крепче взявшись за ручку чемодана, прошептала: - Амелия. Её мысли были спутанными, словно она ещё находилась в полубессознательном состоянии и просто наблюдает за всем происходящим со стороны. Тихо войдя в свою комнату, в которой уже мирно посапывала Крис – соседка Амелии. Девушка не стала даже разбирать чемодан, она просто впопыхах переоделась в пижаму, предварительно смыв с себя следы падения, и легла в свою постель, стоящую у окна. В комнате было довольно светло, благодаря практически полной, но ещё растущей луне. Амелия сначала некоторое время рассматривала предметы интерьера комнаты: две кровати, стоявшие по обе стороны от входной двери; единственное окно над кроватью Амелии; письменный стол, который иногда использовался в качестве обеденного, стоявший под стеной напротив входной двери; горшки с цветами на подоконнике справа от неё; картину с изображением львов прямо над маленьким холодильником напротив своей кровати; огромный шкаф-купе, слева от неё, ближе к выходу из комнаты. Но позже её внимание привлекло то, что освещало всё пространство вокруг девушки. Она смотрела на луну на протяжении нескольких часов, не отрывая взгляд и практически не моргая. И всё это время она думала об Амоне. Кто он? Что делал в церкви? Как оказался рядом в такую тяжелую для неё минуту? Почему он так добр к ней? Но главное, что именно чувствует Амелия сейчас? Почему она испытывает такое воодушевление после того, как он провел её, касаясь её руки на протяжении всего пути? С этими мыслями, задавая себе одни и те же вопросы хрупкими ручками и не находя на них ответов, Амелия провалилась в сон.