Endgame

      Глаза заполнились ненавистной зеленью, как будто листва поглощала его с головой. Шелест — не растений, а страниц — и ощущение тяжести на коленях заставили глянуть вниз.       «Сэр Гвейн и Зелёный Рыцарь», — еле разобрал Драко в закрученных ветвях блестящих изумрудами букв.       Когда он успел взять книгу в руки? В окно его класса пробивались лучи солнца — салатовые стены, тёмно-зелёный пол. Он специально надел единственное, что было не зелёным из гардероба этого мистера Риддла. Оранжевый свитер. Сознание терялось в пространстве, всё шло кругом. Драко легонько дотронулся переносицы и вздрогнул от детского голоса:       — Мистер Риддл!       Какая ирония, теперь это было его именем. Последние пару дней. Он невольно поёжился от плохих ассоциаций: отец как-то проболтался о настоящем имени лорда Волдеморта, и сейчас Малфой-младший не мог понять, то ли его имя было незначительной глупостью и дурацкой шуткой, то ли это имело значение.       «Всё вокруг тебя сейчас имеет значение!» — вспомнил он наставление Смерти перед игрой.       — Мистер Риддл! — настойчиво повторила малышка лет десяти. Драко сощурился и перевёл взгляд на её лицо с огромными глазами цвета скошенной травы. — Отгадайте загадку!       — Слушаю тебя, Морриган. — Из всего класса он помнил только одно имя. Какое совпадение.       — У меня нет конца, и я конец всему, у чего есть начало, — весело протараторила девчонка. — Что я?       В мозгу снова всплыли зелёные стебли, они словно проращивались через его тело и разум, питаясь кровью и мыслями, дышать стало тяжко. Драко точно знал ответ на эту загадку, он хотел бы не знать, но знал.       «Всё вокруг имеет значение», — мысленно повторил Драко.       Большим пальцем он прошёлся по тканевому переплёту книги в руках, сосредоточился на эмоциях, что он вызывает, прикрыл глаза и попытался вспомнить что-то не зелёное. Рон. Солнечный зайчик, лис, который вёл его через непроглядную темноту изумрудного леса смертей вокруг. Ветви отступили.       — Смерть, — сказал он чуть слышно, вновь впиваясь взглядом в лучистые глаза девочки. — Ответ — смерть.       — Всё верно, мистер Риддл, вот ваша награда! — Девчонка положила на стол конфету в обёртке оранжевого цвета и надписью «Riddle’s».       «Странно, мне казалось, они назывались как-то по-другому… Reese’s или Reedse’s?» — задумался он, разглядывая конфетку в руках. Он развернул её, чтобы отправить в рот, и увидел на внутренней стороне обёртки надпись: «Что встречает тебя с распростёртыми объятиями, но многие пытаются её избежать?»       — Смерть, — невесело хмыкнул Малфой.       Он откинулся на спину своего изумрудного стула и посмотрел на почему-то салатовый, как и стены, потолок. Кто вообще красит потолок в цвет стен?       Осталось ещё пять дней, и они сыграют. Драко силился вспомнить, как оказался в подобной ситуации. Это было два дня назад, а казалось, что прошло полвека. Он будто в очередной раз услышал, как о каменный пол их подвала стучат игральные кости, сделанные из костей человеческих, естественно, иначе с тёмными ритуалами никак. На них наконец выпадает нужное ему число, и мальчик начинает читать формулу заклятия. Измученный связью с Волдемортом, он делает последнюю попытку спасти любимого, пожертвовав собой. Рон, Гарри и Гермиона попались егерям, они сейчас в темнице этажом выше, и Драко их, естественно, не сдал. Это меньшее из того, что он мог сделать. У Драко больше не было сил бороться, поэтому он решил пожертвовать своей жизнью ради единственного, кто когда-либо приносил ему радость и счастье. В конце концов, Малфой чувствовал себя мёртвым уже года три как. Сложная формула заклинания закончилась, и магический круг начал светиться зелёным светом. Драко перевернул ритуальный нож остриём к себе и приготовился вонзить его в живот, уже мысленно представляя, как острое лезвие разрезает полости его органов и как кровь обволакивает всё вокруг. На лице его читалась хмурая готовность — так надо. Он поднёс остриё ближе. Внезапно его руку накрыла другая, бледная, женская. Драко, моргнув, сбрасывая магическое оцепенение, испуганно посмотрел на девушку. Юная, может, немногим старше его самого, с едва зеленоватой кожей и глазами-изумрудами, совсем как у Поттера. Тёмные волосы струились по её свободному атласному платью непослушными кудрями, она улыбалась чуть заметно и как будто лучилась добротой и нежностью.       — Драко, не стоит так спешить, — голос прозвучал, словно перезвон колоколов в маггловской церкви в воскресный день. — Неужто ты думаешь, что твоей жизни будет достаточно, чтобы спасти любимого, о мой сиятельный рыцарь?       — Так сказано в описании ритуала, — пожал плечами парень.       — Вот прямо так и сказано? — в глазах девушки виднелись смешинки.       — Там сказано, что я должен принять решение в игре со Смертью, и моё решение — умереть.       Девушка смотрела на него и широко улыбнулась:       — Ну так давай прежде сыграем, а потом уже вернёмся к разговору.       Драко догадался, что это и есть Смерть. Не такой её представлял Малфой, скорее старой костлявой бабкой с пустующими глазницами, а не жизнерадостной и, к его удивлению, жизнелюбивой. Казалось, нет никого более преданного жизни, чем она. Им стоило обговорить условия.       Драко должен сыграть в три игры.       Игры выбирает Смерть.       Драко должен догадаться, в какую игру они играют.       Потом они вернутся к разговору.       И вот на разгадывание первой игры ему дали семь дней, а после сделали мистером Риддлом, учителем английской литературы в младшей школе. Драко встал, он закончил последний на сегодня урок и поплёлся в учительскую. У него не было палочки, мало того, в этом мире не было магии. Но Драко готов был согласиться хоть вечность провести в подобном зелёном аду, только бы спасти Рона. Он готов был пойти на сделку с любым из богов, продать своё тело и душу с потрохами любому демону за надежду на то, что Уизли будет жить. Игры со Смертью, поиски святого Грааля, путешествие в ад — что угодно не стало бы преградой.       Лавируя между детьми, он миновал длинный коридор, так и держа книгу в руках. Если она в них оказалась, стоило прочесть. Он дошёл до учительской, пробежав глазами плакат с предстоящим анонсом квиза.       «Если ты мастерски разгадываешь любые мистерии и загадки, запиши свою команду!» — гласила зазывающая принять участие надпись. Но Драко было не до неё. Он навострил уши, услышав внезапно своё имя, только переступив порог.       — Если Джоан Роулинг не нравится Драко Малфой, разве это не её косяк, что она недостаточно хорошо его прописала в книге, и теперь малолетние фанатки трактуют его, как хотят?       Коллеги, видимо, обсуждали интервью детской писательницы, которая написала историю про них в этом мире. Драко сам читал его утром. «Он не скрывает сердце из золота», «Им никогда не стать друзьями с Гарри», «Мне жаль, что многие поддались его притягательности злодея» — слова женщины ранили. Да что она могла знать про него и его сердце? Глупый ретранслятор информации из другого мира. Он сильно сжал кулаки, впиваясь ногтями в мягкую кожу. За Драко всегда все решали, какой он, и Малфой это с готовностью принимал, но нет, больше нет. Он сам определит, из чего там сделано его сердце. Пусть с Поттером ему друзьями быть и правда больше не суждено, он всё равно сделает всё для его победы, даже если об этом никто ничего не узнает, даже если это никто не оценит.       — А мне кажется, что, если он такой плохой, стоило его прикончить во время битвы за Хогвартс, — сказал рыжий физрук, он до боли напоминал Рона, за исключением изумрудных глаз. От его слов, нет, от его голоса Драко больно кольнуло в центре груди. — Сами посудите, его мать спасает Поттера, а потом её сын погибает у неё на глазах. Вот это драма!       — Ты идиот, Уильямс, — сказала пухленькая учительница математики. — А вы что думаете, мистер Риддл?       — А я думаю, что автор иногда может сам не понять своего персонажа, — сказал он, садясь за стол и отлепляя от монитора салатовый стикер с очередной загадкой, которую ему оставил кто-то из коллег. — Драко Малфой — не главный герой книг, мы не видим то, как видит историю он, и автор в том числе. Да, быть может, она закладывала в него совсем другие идеи, но она закладывала их исходя из тех событий, что сама написала. А что для Драко осталось за кадром? С кем он дружил? В кого влюблялся? О ком болело его сердце? Какие кошмары мучили его по ночам? Кого он пригласил на Святочный Бал? За какую команду болел? Какие книги читал? С кем играл в детстве? Какие эмоции получил, когда открыл письмо из Хогвартса? Роулинг не смогла бы дать ответ на большинство из этих вопросов. Она знает, как на эти вопросы ответил бы Гарри, возможно, Рон и Гермиона, но все остальные не друзья ей и даже не хорошие знакомые. Так как же она может решать, чего этот персонаж достоин или нет? Откуда ей знать, что у него внутри? Она может хотеть думать так, потому что ей он не симпатичен, но всем нам остается только догадываться.       — Право, вот что значит учитель английской литературы! — восхитился физрук. — Вы так говорите, будто Драко Малфой живой человек.       — Он жив в нашем воображении, — не стушевался парень. — Как вы или я можем попытаться прочесть по лицу мисс Тайлер, что она испытывает, так и читатель может попробовать интерпретировать действие по-своему. Но у всех разный жизненный опыт, поэтому и интерпретация будет разной. Так вы можете сказать, что мисс Тайлер устала, а я предположу, что она переживает из-за того, что у Морриган появился новый синяк на запястье.       — Откуда вы узнали? — удивилась учительница математики.       Драко просто был очень наблюдательный. Потому что ему приходилось искать всю жизнь закономерности в причинах недовольства отца. Поэтому сейчас не было более проницательного человека, чем он.       — Угадал, — пожал плечами Драко.       — Вы и правда хороши в разгадывании загадок, мистер Риддл. Может, вам подать заявку в нашу игру? Мы с мисс Тайлер с удовольствием присоединимся к вашей команде… — физрук ещё что-то лепетал, но уши заполнил шум.       Игра. Драко посмотрел на листок и ухмыльнулся: «Что единственное неизбежное в нашей жизни, кроме налогов?»       — Смерть, — проговорил чуть слышно Малфой.       — Что? — удивился Уильямс.       — Ответ на загадку, — он помахал перед физруком стикером. — Так, значит, игра в загадки. И как я сразу не понял? Глупый-глупый мистер Риддл.       Внезапно шум детворы за дверями смолк, мисс Тайлер и все остальные коллеги исчезли. Пространство как будто стало зеленее, а невыносимо ослепительный оранжевый свитер Драко чуть уловимо начал светиться.       — Ты молодец, Драко, — начал хлопать в ладоши Уильямс… Как там его звали? Рори, кажется. — Тебе ведь понравился мой внешний вид? Я выбрала его, чтобы доставить тебе удовольствие.       — У меня есть ещё пять дней, — Драко старался не смотреть на Смерть.       — Нет, больше у тебя их нет. Мне стало скучно, — пожал плечами Уильямс, или то была Смерть. Мозг Драко не понимал, как называть того, кто сейчас был перед ним. Рон, мёртвый, с глазами Смерти. Было ли это существо физруком Уильямсом, он не знал. — Поэтому я и завалила тебя подсказками.       — Тогда дайте мне хотя бы прочитать «Зелёного Рыцаря», — попросил он.       — Если выиграешь, я дам тебе время, а если проиграешь, тебе оно не понадобится. — Смерть встала, весело пританцовывая. Одежда физрука, то есть Рона, или Смерти, тоже поменялась. Она стояла в зелёном бархатном кафтане с вышивкой золотой лозы по краю рукавов и вдоль рядов виноградин-пуговиц, отблёскивающих зелёным налётом.       — Я понял вас. — Драко смиренно стоял, пока окружающая обстановка менялась. Они оказались в малахитовой беседке посередине Ничего.       — Итак, правила: я задаю загадку, ты должен на неё ответить, затем ты задаёшь загадку мне — и так до тех пор, пока кто-то из нас не проиграет.       — Хорошо, госпожа.       Они сели напротив по разные стороны беседки.       — Моя первая загадка: что выше самой высокой горы? — Право, Драко не ожидал, что всё будет столь просто.       — Небеса, госпожа. — Смерть радостно хлопнула в ладоши. Она как будто сама хотела, чтобы Драко угадал. Преимуществом Смерти было то, что она была подготовлена, у Драко же все самые умные идеи закончились там же, где и начались, и не было времени, чтобы надумать что-то разумное. — У какого слона нет хобота?       Драко вспомнил любимую загадку Рона, которую он рассказывал ему тысячу и один раз. Смерть довольно кивнула и крепко призадумалась. Она встала и прошлась, широкими шагами меряя газебо.       — Это просто, шахматный слон? — Она нетерпеливо села на скамью и начала качать ногами, выглядело это комично, учитывая, что Смерть всё ещё была Роном. — Что глубже моря?       — Ад, госпожа. — Этот ответ тоже понравился Смерти. Но Драко совсем приуныл. Он вспомнил любящие руки матери и загадки, которые она ему загадывала. Нужно было выбрать одну, самую лучшую, вложить в неё все его надежды и страхи. Малфой молчал ещё минуту. — Ходят днём и ночью, ведут подсчёт по кругу, и хоть всю жизнь они считают, дальше двенадцати не забегают?       — Часы. Я что, ребёнок, по-твоему? — сразу отгадала госпожа. Брови Смерти свелись в недовольстве на переносице. — Что громче рога?       Драко примерялся к ответу. Многое громче рога. Плачь твоего ребёнка, если ты мать. Крики умирающих, мольбы о прощении. Что в извращённой фантазии Смерти было верным ответом?       — Гром, Госпожа, — попробовал рискнуть он. И Смерть благосклонно кивнула. — Что я сказал Рону Уизли, перед тем как пошёл проводить ритуал?       — Это нечестно, Драко! — завопила Смерть. — Меняй свою загадку, её невозможно отгадать!       — Возможно, госпожа. Если знать людей и их души, нет ничего очевиднее, чем ответ, который я от вас жду, — он улыбнулся чуть грустно. Смерть снова обернулась девушкой, и не было в ней ничего от Рона, хотя на него она не походила и раньше.       — Хорошо, ты рассказал ему, что погибнешь для него? Вы, люди, всегда так высокомерны, — проговорила девушка хмуро, и Малфой наконец смог задышать полной грудью, пусть и ненадолго.       — Нет, я сказал Уизли, что люблю его.       Драко смолк, ожидая гнева Вечной. Но она лишь вновь довольно хлопнула в ладоши.       — Хорошая загадка! — улыбнулась девушка. — Я тебя недооценила, мальчик. Что ж, на отгадывание следующей игры у тебя три дня. Увидимся!       И она исчезла, а Драко показалось, что он полностью опустошён и вымотан. Внезапно его щёки ранило острым горным ветром. Он сидел на лошади и ехал вперёд, сжимая в руке книгу. Госпожа сдержала данное ему слово.