Спасибо за приглашение!

      В ту ночь пошёл первый снег. Натуральный такой, холодный и мелкий, падал на тёмную землю, асфальт, и тут же растворялся в осенней грязи. Снег, вообще-то, является символом очищения и перерождения, и с какого это перепугу он решил заявиться на огонёк в день всех святых было не очень понятно. Артуру вообще ничего не было понятно. Он стоял, кутаясь в лёгкую кожанку, надеясь, что вопреки законам физики, она сумеет согреть его несчастное тело, отбивал ногой то ли дробь, то ли сигнал морзе, и то и дело раздражённо хлюпал носом. Дошло до того, что уставший от этих слишком вычурных и агрессивных хлюпов, Людвиг выудил из кармана практично запрятанный платок и протянул его, пытаясь одновременно прожечь в нём дырку. Пофырчав, Артур всё же принял своеобразную гуманитарную помощь и наконец затих. Ненадолго, правда, потому что уже вскоре от него послышалось ворчание, отчасти зажёваное воротом куртки.       – Может всё-таки зайдёшь внутрь? – активно пародируя заботу, предложил Фрэнсис чисто из вежливости. Ему ли не знать характер Кёркленда.       – Может ты зайдёшь? И перестанешь светить своей довольной мордой, – тотчас огрызнулся Артур, а Фрэнсис, ответив вымученной улыбкой на вопрошающий взгляд Мэтта, вздохнул. Настроение было прекрасное, в новом пальто и с элегантным макияжем под восставший труп он чувствовал себя чудесно и тратить время на одубевшего англичанина совсем не хотелось.       Мимо проходили люди, кидая только быстрые взгляды на компанию разодетых под Хеллоуин студентов, что разнородной кучкой толклись около входа в супермаркет.       – И ты представляешь, в самом лучшем случае, он всё равно становится вендиго! Бедный Джош, мне так его жалко, – махая руками, делился своими впечатлениями Феличиано, частенько подпрыгивая на носочки, чтобы равняться ростом с другом.       – Ну учитывая какой опасности он всех подверг, думаю он и не заслужил чего-то лучшего, – прячя руки в карманы, неохотро возражал высокий и подкачанный парень. Людвига сейчас вообще не интересовала игра, он всё не сводил голубого и строгого взгляда с покрасневших ладошек Варгаса, и отчаянно боролся с желанием поймать их и засунуть в карманы. Вопрос "в чьи?" он старался игнорировать, ибо совершенно точно залился бы неподходящим румянцем.       – Так он же не знал! – смотря прямо ему в глаза, Феличиано стал оправдывать и защищать. – Он и так натерпелся, сначала сестёр убили, потом в психушке лечился, представь как ему было тяжело! Это тоже самое, что если бы Гилберт умер по моей вине.       Людвиг дёрнулся и строго посмотрел на него.       – Не говори так.       – Прости, – итальянец немедля потупил взгляд, но уже через секунду вновь несмело поднял глаза. – Но хорошо было, если была бы хоть одна счастливая для него концовка.       – Да, наверное, ты прав, – согласился он и, не удержавшись, всё же поймал одну его руку в свою, старательно не показывая смущения. На лице Феличиано расплылась умилённая улыбка.       Глядя на них, Артур фыркнул и забился в бедную кожанку ещё сильнее.       – Да где их черти носят, двадцать минут до закрытия осталось, – в этот раз отчетливо и громко пожаловался он, только из своих странных принципов продолжавший морозить пятую точку на улице в нулевую температуру, когда спокойно можно было шагнуть за спасительные стёкла дверей и оказаться в тепле. Да, тогда они казались спасительными.       Досье: Артур Кёркленд, студент курса английской и зарубежной литературы и он не понимает, почему вместо банального просмотра ужастиков с чипсами и пивом, розыгрышей старосты или, на худой конец, обычной попойки, они решили разнообразить жизнь и провести ночь Хеллоуина в закрытом торговом центре. Мало того, что это незаконно, так наверняка ещё и дико скучно. Что может быть весёлого в том, чтобы десять часов бродить по тёмным магазинам с фонариками? Оттуда даже взять ничего нельзя.       – Дорогуша, если тебе настолько лень пройти лишние десять метров и зайти внутрь, то может хотя бы подвинешь свою красивую задницу и усадишь её в машину? Салон наверное ещё не до конца остыл, – вновь вставил свои пять копеек Бонфуа, с насмешкой поворачиваясь к давнему своему оппоненту.       – Заткнись, жалкая пародия на труп невесты, – невесело пробурчал тот.       – Ой-ой, у меня хоть какой-то костюм есть, а у тебя что? Всем известный псих Артур Кёркленд в пятнадцать лет? Ты бы ещё волосы, как тогда, в розовый покрасил, – откинув волосы назад, засмеялся Фрэнсис, припоминая драчливого максималиста с дешёвой гитарой и выбритыми висками.       – Это, чтоб ты знал, Призрачный гонщик, – вспылил он, повидимому тоже вспомнив ту тёмную страницу своего прошлого, когда дурь в голове выросла размером с метеорит и он творил никому неведомую хрень.       – Почему тогда твоя черепушка не пылает?       – Чтоб ты спросил.       – Какой безвкусный ответ, милый. Сбавляешь обороты, так и до пенсии недалеко.       И началась перепалка. Как обычно, на пустом месте, с глупыми оскорблениями и бесполезным сотрясанием воздуха.       – Как дети малые, – вздохнул Людвиг, а Феличиано весело хихикнул.       Неизвестно, как долго пришлось бы ссорящимся упражняться в красноречии, если бы на парковку не заехала белая Тойота, из которой, не успев толком остановиться, выпрыгнул вечно довольный Альфред. Хоть и сейчас нельзя было разглядеть его улыбающегося лица, так как оно было скрыто маской "Крика", но по походке уже можно было угадать, что несмотря на опоздание, он в наиприятнейшем расположении духа. Заметив его, Феличиано, помахал рукой.       – Привет всем! – поздоровался он, и внимание Артура тут же сместилось с самодовольного француза на наглого братца, который решил, что можно заявляться последним на встречу, которую сам же и устроил.       – Сколько вас можно ждать? Я уже весь зад отморозил, пока вы там где-то неспешно катались.       – Ну так зашёл бы в магазин, – забубнила маска голосом Альфреда, а Фрэнсис расхохотался, элегантно прикрывая рот рукой.       В это же время, машина припарковалась как надо, и из неё вылез последний участник сегодняшней авантюры, путаясь в длинном многослойном хакаме. Уж что говорить, но оно явно не было расчитано для того, чтобы управлять машиной – это, кстати, одна из причин, почему они так долго добирались.       – Кику! Кику! Как я рад тебя видеть, – не дав и сотой доли секунды, чтобы вставить слово, Феличиано с объятьями налетел на японца.       – Д-да, я тоже рад вас видеть, – неловко похлопывая друга по спине, отстранился он и тут же низко поклонился: – Прошу прощения за опоздание, Альфред никак не мог найти свою маску.       – Ничего страшного, – мягко посмотрел на него Людвиг, приветствуя друга по-своему.       – Опять раскидываешь вещи, где ни поподя. И как Кику тебя терпит, – начал было выговаривать вновь Артур, но был перебит и одновременным тычком под бок, и Альфредовским:       – Да всё путём, приобщается к американской культуре. А где остальные? – приподняв маску, и выпустив сначала пар изо рта, спросил он.       – Кетиль и остальные уже там, – бросил, указав головой на стеклянные двери, Фрэнсис. Улыбка всё ещё светилась на его лице, придавая трупу слишком уж живой огонёк в глазах.       – Чего это они нас не подождали? – вскинув полы черного пальто, удивлённо осведомился Альфред, на лице же Кику читалось искреннее сожаление, но стоило Феличиано снова подпрыгнуть к нему и обнять, то всё напряжение расстаяло на глазах.       – Тино понадобилось срочно купить воды, Бервальд пошёл вместе с ним. Через минуту выяснилось, что телефон Миккеля остался в сумке у Бервальда и он побежал за ними, их очень долго не было и Эмиль отправился их искать, ну и следом за ним естественно попёрся Кетиль. Где они сейчас я не знаю, на сообщения они почему-то не отвечают, – быстро пересказал Артур, уже отчетливо ощущая как тяжёло стало работать замерзшей челюстью. – Всё, вы как хотите, а я пошёл.       Ворча что-то себе под нос, резко сорвался он, и демонстрируя невиданную раньше скорость, за секунду пролетел десять метров, очутился за стеклянными дверьми и тут же пошёл к ближайшему кафе, чтобы успеть перед закрытием урвать последний горячий эспрессо.       – Подожди меня, любовь моя, – заспешил за ним Фрэнсис, и уже проходя сквозь двери кинул через плечо: – Встретимся около фонтана, как договаривались.       Пять пар глаз проводили их чуть изумленно, а потом, переговариваясь, каждый вновь о своём, направились следом, в приятную теплоту помещения.       Стоило им войти, как раздалось объявление, что через двадцать минут магазин закрывается и всем посетителям следует покинуть его территорию. Дюжина студентов где-то глубоко внутри широко ухмыльнулась, на это законное требование, которое в страшнейшую ночь в году на них распространяться не собиралось.       Но для начала им предстояло найти укромный уголок и спрятаться. Искать отделившуюся от них пятёрку, Фрэнсиса и Артура было неразумно, потому что они могли уже забиться в щель между какими-нибудь стеллажами и искать их лишь тратить драгоценное время. Встретиться с ними можно будет и после, когда весь персонал покинет здание и торговый центр опустеет. Поэтому, разделившись, Альфред и Мэттью направились на третий этаж, намереваясь укрыться среди утыканных сплошь и рядом игровых автоматов. В чём была их прелесть, так это в том, что стояли они прямо посреди коридора, и вокруг не было никаких дверей или заграждений под ключ. А Людвиг, Феличиано и Кику, разговаривая, предвкушая острые эмоции и смеясь, затопали в мебельный магазин, здраво рассудив, что на больших полках Икеи спрятаться будет гораздо проще.

***

      Миккель бродил меж магазинчиков и чертыхался. Вот куда надо было заныкаться двоим голубкам, с его(!) телефоном. Мимо уже в который раз прошмыгнули аляповатая вывеска детских товаров, готичная надпись "Музыкаlity", какое-то подобие кафешки и сотая стойка с золотыми украшениями, шапками и прочей мишурой. Миккель уже не чувствовал никаких радостных вибраций от предстоящей авантюры, пиратский костюм, который со странной улыбочкой притащил ему Кетиль, сильно жал где-то в области спереди поясницы, а родненький и любимый телефон утащили невесть пойми куда.       Если подключать метод дедукции, то Тино и Бервальд должны были спуститься на минус первый этаж, где находился обширный продуктовый, купить там попить, или что им там нужно было, а потом либо вернуться, либо дожидаться около выхода. Но проделав три круга, заглянув сквозь каждый ряд и проход, даже поорав немного их имена, как будто они потерялись в густом лесу, а не торговом центре, Миккель осознал, что всё бестолку. Их и след простыл. И пусть бы простыл, только бы вернулся телефон! Миккель теперь остался без фонарика, потому что в спешке, да и не расчитывая так застрять, он убежал от Халдора, в рюкзаке которого хранились их общие вещи. Да, нараздавал рабам таскать груз, а в итоге остался у разбитого корыта.       Ещё раз смачно выругавшись, Миккель решил смириться, и предпринять хоть что-то дельное, а именно заглянуть в строительный магазин. Уж там фонарик найдётся.       Решительным шагом человека, который без понятия куда идти, он направился в третий обход одного и того же этажа, смутно припоминая ничем не примечательную вывеску строительного. Вокруг была пустота. Лишь пара человек успели мелькнуть меж разноцветных полок за стёклами, но они тут же исчезали, видимо направляясь на кассу. Миккель смотрел во все глаза, нашаривая нужный вход и всё ускорял шаг. Не имея точного понятия о времени (бедный его айфон всё ещё ехидно махал ручкой из кармана Бервальда), ему казалось, что вот-вот к нему подойдёт плечистый и деловой на вид охранник потребует покинуть здание, и это чувство словно метлой подгоняло его поскорее уже спрятаться. Мелькнула даже шальная мысль забить на фонарик и пойти искать укрытие, но логичные доводы пересилили необоснованное волнение – без света ему и шагу ступить не удастся. А лишать эту ночь будущего QA тестировщика есть большая ошибка.       Не прошло и минуты, как ноги вынесли его за поворот и именно там, совсем рядом с нишей с туалетами, и обнаружился искомый отдел. Облегчение, засветившееся в его глазах, не передать словами, поэтому он радостно шагнул внутрь, беглым взглядом оббегая товары. Чуть продвинувшись вглубь, он увидел небольшой стенд с фонариками самой разной марки, и рядом висящие батарейки – как всё удобно у них здесь! Оглядевшись, проверив сначала на наличие персонала, затем покупателей, и потом камер, убедившись в их отсутствии, Миккель ловким движением сгрёб две упаковки пальчиковых батареек, а второй элегантно спрятал небольшой карманный фонарик в полах своего пиратского плаща, там внутри как раз был небольшой кармашек. Нет, вы не подумайте, Миккель не вор и красть ничего не собирался. И фонарик и батарейки он собирался законно купить завтра утром, как только магазин откроется снова. Кто же виноват, что все его вещи, деньги в том числе, остались у братьев. Так что никаких мук совести он не испытал, побродил минуты три с озабоченным видом, дабы никто не мог заподозрить его в чём-то, а потом направился к выходу.       Но кое-что привлекло его. На полке рядом, прямо напротив его плеч, лежал небольшой наборчик инструментов, аккуратно упакованный в пластиковый ящик, а рядом висел ценник с перечислением всех входящих в набор инструментов. Миккель давно хотел такой приобрести. А то у них в общаге все вещи держатся если не на честном слове, то не на гвоздях уж точно. После того, как Бервальд съехал, там даже дышать стало страшно, мало ли что на голову свалится. В этот же момент, заставив парня вздрогнуть от неожиданности, прозвучало объявление о закрытии центра, времени оставалось совсем немного. Поэтому, взвесив все за и против, он всё-таки аккуратно стянул ящик с полки – тот оказался совсем компактным, чуть больше листа А4, – и укутав полами плаща, направился к выходу, под бешеное стучание сердца. Одно дело стащить мелочи, типо батареек, и совсем другое целый набор инструментов, с ценой в несколько сот евро. Но успокаивая себя тем, что завтра он всё равно вернётся и оплатит чин по чину, Миккель на деревянных ногах успешно вышел из магазина и вздохнул свободно.       Что ж, теперь на двенадцать часов, он является номинальным преступником. Ощущалось вприницпе терпимо, поэтому отбросив все лишние мысли, он поспешил найти укрытие. Мозг, с ударившим в него адреналином, не придумал ничего лучше, как туалет. Потоптавшись секунду, Миккель рванул туда, решив залететь в дверь с табличкой "Унисекс", что сделал он очень даже не зря. Пооткрывав все кабинки, он обнаружил, что никого нет и решил сделать очередную подлянку. Конечно, во благо его свободы. Он оторвал небольшой кусочек туалетной бумаги, скатал в плотный комочек и запихнул в отверстие для ключа. Всё. Сейчас, накануне праздника, никто не станет разбираться с неисправным замком, а просто оставит дверь открытой, а Миккель, как только здание опустеет сможет выйти, встретится с остальными и наконец вернуть свой телефон.       Уже сидя на унитазе, в самой крайней кабинке, и от нечего делать, отстукивающий ритм какой-то песни, ему пришло в голову, что в нём умер настоящий взломщик. Улыбнувшись этой мысли, и уже под нос себе напевая, Миккель высвободил батарейки из упаковки и вставил их в фонарик. Пощёлкав, и убедившись в исправности, он аккуратно открыл кейс с инструментами и с восторгом начал его изучать. Молоток, отвёртки, гаечные ключи шестигранные ключи, торцевые головки различных стандартов, размеров и исполнения – всё было новеньким, приятно лежало в руках. Больше всех Миккелю пришлась понраву крестовая отвёртка с прорезиненой красной ручкой, более того, шурупы широкого вентиляционного окна, находившегося на стене, идеально подходили под неё, поэтому, окончательно потеряв рассудок законопослушного гражданина, он решился проверить её и открыть шахту. Ничего страшного, потом он всё вернёт на место.       Встав на унитаз, он поочерёдно, радуясь как хорошо выполнял свою работу инструмент, медленно выкрутил четыре шурупа и снял решётку. Его сильно удивила широта проёма – при большом желании, он мог бы туда поместиться – странное дизайнерское решение для туалетной кабинки. Но весь его мыслительный процесс прервался звуком открывающейся двери, он услышал, как внутрь кто-то вошёл. Пришлось замереть, притворившись надлежащей здесь быть пустотой.       Судя по звукам колёсиков и стукавшихся друг о друга швабр, это был уборщик, делавший последний обход перед закрытием. Внезапная мысль о том, что человек вполне логично захочет проверить состояние всех кабинок и в последней обнаружит сидящего на унитазе пирата с вентиляцонной решёткой в руках, заставила Миккеля похолодеть. Как-то он не догадался об этом. Послышался звук воды, какое-то шебуршание и тихий лязг, скорее всего уборщик менял полотенца, наполнял мылом устройства и проверял рабочее состояние раковины. Ощутимый запах малины, резко распространившийся по помещению, словно какой-то стимулятор, забеспокоил Миккеля. Пульс резко подскочил, пальцы крепко вцепились в решётку, а взгляд чётко выцеливал место в направлении звуков, словно он мог видеть сквозь стены.       Сообразив наконец, что сидит он совсем уж по-идиотски, Миккель, не руководствуясь здравым смыслом, решил хотя бы поставить на пол решётку, чтобы освободить руки. Если что-то случится, и его всё-таки словят, он скажет, что всё уже было так до его прихода – да и до закрытия оставалось минут пять, следовательно ещё пять минут он спокойно и законно находиться в кабинке. Чуть подуспокоив себя такими мыслями, он невероятно медленно начал опускать уже ощутимо стягивающую руки решётку на кафель. Благо, стены кабинок и дверь опускались до самого низа, не образуя ни одной щёлки. Вылавливая и выцепливая момент, весь обратившись в слух Миккель сантиметр за сантиметром преодолевал расстояние до пола. Вот звук затих – он остановился. Вновь полилась вода и решетка продолжила своё движение. Опять тихая и напряжённая пауза, но она меняется каким-то стуком. Ещё чуть-чуть остаётся, Миккель даже чувствует, что вспотел, и наконец он освобождает руки. Решетка пристроена так, что упирается в унитаз и уж точно никуда не поедет и не свалится, чтобы грохотом падения сообщить всему честному народу, что он здесь.       Теперь нужно было ждать. Сквозь напряжение во всём теле, не отпускавшее ни на секунду, Миккель старался выловить любое малейшее шевеление в воздухе и когда кран наконец закрылся, и всё перестало дрожать, наступил кульминационный момент. Поймают и выведут под милы рученьки? Или обойдётся?       Он оказался удачливым. Бряцание ключей лишь проплыло в опасной близости, но уборщик так и не удосужился открыть кабинку – видимо, попался слишком ленивый. Потоптавшись ещё пару секунд, тот отошёл, выкатил тележку, вышел сам и уже намеревался запереть туалет.       – Вот, зараза!       Миккель победно улыбнулся. Его план, с миллионом неточностей и погрешностей сработал. Такого облегчения в своей жизни он давно не испытывал. Последний раз наверное был на одной из первых его сессий, когда больной и невыспавшийся он припёрся на зачёт, будучи первым в списке, а потом он заметил в окне напротив в другой части университета Кетиля, держащего в руках плакат с ответами. Он тогда на четыре умудрился сдать. Но сейчас это не важно.       Уборщик, ворча что-то про себя явно нелестное про посетителей сея заведения, всё-таки удалился прочь. Миккель расслабленно откинулся на спинку унитаза. А через минуту объявили о закрытии торгового центра.       Довольно потирая руки, он встал, разминая успевшие затечь ноги, покинул кабинку, ещё раз оглядел помещение. В зеркале отразился взъерошенный и бледноватый пират, поэтому он поспешил умыться и привести себя в порядок. Всё-таки нарушать закон очень интересно и весело, но заниматься подобным не стоит ни нервов, ни времени. В следующий раз пускай они просто сходят в парк и бахнут по пиву в костюмах Чужих.       – Ладно, – сам себе ободряюще улыбнулся Миккель, и направился обратно в свою кабинку, мало ли кому ещё приспичит. Оставалось ещё минут десять, пока персонал покинет здание, можно будет подождать ещё минут пятнадцать и можно выходить.       Время шло медленно. Ничего не происходило, да впринципе и не должно, и умаявшийся парень уже в сотый раз зачитывал состав и правила эксплуатации батареек, когда свет внезапно погас. Всё погрузилось в вязкую и бархатную темноту. На секунду, Миккель даже почувствовал себя неуютно, но тут же включил спасительный фонарик, ему стало легче. Хотя на мгновение мысль о том, что всё вокруг теперь кишит непроглядной темнотой, в который ты тонешь и задыхаешся, потому что даже не видишь, чем ты дышишь, кольнула его куда-то под печень. Но он старательно её отогнал. Ни один он здесь такой, в конце концов, ещё одиннадцать таких же правонарушителей рыскают где-то в мгле. Чтобы отогнать волнение, Миккель решил заняться делом и методично начал складывать все инструменты обратно в ящик, оставив только отвёртку, уж больно она ему понравилась. Как только он с этим закончил, и замочки с щелчком закрылись, он начал вертеть фонариком, заставляя тени пручидливо изгибаться. Потом даже поиграл в теневой театр, хотя знания о том, как нужно сгибать пальцы были у него весьма скудные и поэтому ничего лучше кролика и собаки сделать он не сумел. Без телефона, как оказалось, адски скучно.       Но через какое-то время, ему надоело. По его подсчётам, прошло уже достаточно времени и пора бы уже выползать из своего туалетного убежища навстречу миру. Однако произошло неожиданное. Чертовски неожиданное. Каким-то чудом, едва Миккель ступил вперёд и дотронулся до ручки, намереваясь выйти, он услышал шум. Точнее, шаги. Похоже тяжёлые и грузные, ведь звук от них шёл явно ещё даже не из самого туалета, а где-то рядом. Сначала, Миккель озадачился. Кто это мог быть? Вряд ли охранник или типо того, тут насколько ему известно, просто камеры и система безопасности, живые люди по ночам тут не сидят. Может тогда кто-то из его друзей? Но ни у кого нет такой тяжёлой походки, там даже Людвиг или тот же самый Бервальд двигаются аккуратно и никогда не топчут. Он немедленно выключил фонарь, и сам того не заметя, задержал дыхание.       Настороженность переросла в страх, когда шаги остановились, и послышался лязг. Удары металла об керамическую плитку пола, но не сильные. Человек снаружи явно намеренно пытался напугать. Но откуда ему знать, что Миккель здесь? Иррациональный страх пронизал его с головы до пят, а мурашки, которых не бывало с самого детства, забегали по коже. Захотелось тут же оправдаться, мол это кто-то так глупо шутит и уже ждёт его там, чтобы воссоединиться с остальными, но чуйка подсказывала, что это не так. Совсем не так.       Всё пропало на мгновение. Установилась девственная тишина, которая было до этого. Миккель, не двигаясь, уже обрадовался, что то всё злые шутки его воображения. Всё ведь бывает, а он сидит в этой темноте уже сколько времени, может это вообще ветер. Отсутствие звуков уже наивно убедило его в том, что вокруг никого, самое время выходить, и он уже собирался повернуть ручку.       Громкий, рычащий звук заводящегося мотора разрезал тишину. Он рявкнул так, что сердце Миккеля стукнулось о другую часть грудной клетки. Он дёрнулся, отступил назад в нелепом порыве и едва-едва не сбил ногой решётку. Поняв, что ещё мгновение и грохот от её падения подписал бы ему приговор, он запаниковал ещё больше. Что делать, что? Он в грёбаной кабинке метр на два, а снаружи какой-то больной заводит бензопилу! При этом всё погружено во мрак, и никого нет рядом, чтобы позвать на помощь. Выбившаяся из вихря мысль о том, что хорошо, что застрял он именно в туалете вызвала истерический смешок и он тут же заткнул себе рот. Нет-нет-нет, с таким не шутят. Тут любой сообразит, что в начале первого ночи посреди торгового центра никто и никогда не станет заводить пилу, если он не сраный маньяк. К счастью, с логикой у него всегда было хорошо.       Она завелась. Тарахтящий звук непроизвольно напомнил ему "Техасскую резню", и стало ещё страшнее. Миккель буквально чувствовал немеющие ноги, потевшие холодным потом ладошки, и тяжёлый чемоданчик в руке. Отмахиваться им от пилы всё равно, что в танк стрелять из пистолета – переедет и не заметит. Лихорадочно соображая он на ощупь стал шарить стены, в поисках волшебной кнопки отмены и для просьбы позвать режиссёра. И вот его пальцы соскользнули в холодную пустоту. Идея показалась абсурдной, но а что ещё делать?!       С каким-то титаническим спокойствием он аккуратно и абсолютно разумно сначала затолкал подальше в шахту инструменты, сунул за пояс фонарик, забрался на унитаз и, нащупывая ногой пространство, полез внутрь. Он чертовски боялся не поместиться, и тогла смерть свою он встретит в наиглупейшем состоянии. Но он пролез. Внутри пахло сыростью и пылью. Довольно мерзкое сочетание, но Миккель этого даже не заметил. Он наощупь определяя куда ведёт проход, стараясь издавать как можно меньше звуков лез вперёд. Ладони пачкались в грязи, неприятно склизко обволакивающей кожу. Тонкие пластины прогибались, однако терпели такого рода испытание. Пальцы его упёрлись в стену. Перед ним вырос тупик. А отражавшийся эхом звук пилы будто уже начинал приближаться. Несмотря на поглoщающий всё вокруг мрак перед глазами его словно посветлело, а голова закружилась. Кажется, ещё чуть-чуть и его могло бы вырвать, но он вовремя осознал, что шахта уходит вверх. На трясущихся ногах, он медленно стал подниматься и, радостно ударившись макушкой об пластину, нашарил проход и полез дальше.       Глубокие выдохи разбивались и удваивались в узком проходе, он понятия не имел куда же ползёт. Но вот рука натолкнулась на новую решётку. Пальцы его зашарили, заплясали, выискивая по всему периметру способы её снять, но ничего не было. Очевидно, она, как и предыдущая, крепилась снаружи. От досады, страха и отчаяния, Миккель со всей силы, не жалея руки, ударил по ней со всего размаху. И сквозь жужжащий мотор позади, тянущий свои острые зубы к его пяткам, он различил стук какой-то маленькой вещицы, ударившейся об пол. Толкнув решётку ещё раз, он обнаружил, что один её угол отошёл, позволяя высунуть руку. Неподдающимися командам, трясущимися деревянными пальцами он изо всех сил сжал отвёртку в руках, просунул руку и стал отчаянно шарить в поисках другого шурупа. Рука едва пролазила в отверстие, её жало до такой степени, что наверняка потом останется синяк, голова его упиралась в потолок, и приходилось изгибать шею до боли в позвонках.       Вот один поддался, вот второй, и не имея терпения откручивать последний шуруп, Миккель со всей силы долбанул по решётке и буквально кубарем вывалился из шахты. К счастью для него, приземлился он на спину, на что-то напоминающее воронку. Не способный оценить, насколько это было громко, он тут же вскочил, по-спартански игнорируя боль, и вновь стал махать руками, ощупывая обстановку. Вновь туалет. Логично, учитывая что тот, в котором он был, находился между двумя другими. Тогда, он наверняка в женском. Поднявшись на ноги, и сцепляя зубы, дабы не проронить ни единого звука, он осознал, что казавшийся ему приближавшимся звук бензопилы всё также стоит на месте. И теперь его гул доносится по вентиляции. Дыша медленно, маленькими порциями захватывая кислород, просто чтобы не вырубиться, он открыл кабинку и тихо, как никогда прежде, он пошёл к выходу. В одной руке он всё ещё сжимал отвёртку, в другой ящик с инструментами, и двигался он выставляя вперёд ногу, чтобы не врезаться во что-нибудь. Наконец перед ним выросла дверь наружу – это он определил по невероятно близким звукам мотора, сквозь которые он даже смог уловить тяжёлое дыхание. Сердце его стучало, чуть ли не заглушая все звуки на свете, а перед глазами от кислородного голодания то и дело кружили разноцветные узоры. К такой темноте привыкнуть нельзя.       Миккель решился на самый безумный поступок в жизни. Понимая, что сквозь оглушающий звук бензопилы, шанс заметить небольшой шум минимален он медленно набрал полные лёгкие воздуха.       И открыл дверь.