Весомая причина вернуться

— Ты готова? Раз, два, три… Та-да! Можешь открывать глаза! Джоанна спустила повязку с глаз и увидела свою комнату. Их комнату. Достаточно просторную, с приятными розовыми стенами, тремя кроватями и большим окном, над которым висели воздушные шары и растяжка с надписью: «Мы тебя любим, Джоанна». Это было так мило, что американка невольно прослезилась. — Это так здорово! Спасибо, девочки. Джоанна сгребла их в крепкие объятия, в которых смогла спрятать лицо. Она не любила, чтобы кто-нибудь видел ее грустной, особенно те, кому не все равно, и нескольких секунд ей хватило, чтобы взять себя в руки. — Одного только не пойму — зачем нужно было завязывать мне глаза? — Как зачем? — удивилась Лали. — Чтобы сюрприз получился: ты внезапно открываешь глаза и видишь всю эту красоту… Бразильянка вдохновенно простерла руки к окну, будто оно было украшено не резиновыми шарами, а по меньшей мере венецианским стеклом или кристаллами Сваровски. — Ну, закрытая дверь тоже неплохо справлялась с этой зада… — Джоанна невольно притихла под возмущенным взглядом Лали, которая уже сложила руки на груди и явно готовилась отстаивать свой замысел до последнего вздоха. — Ты права, какой сюрприз без повязки? Это восхитительно! Мне никогда раньше такого не устраивали! — О, Джоанна, это же такие пустяки. — На лице брюнеточки появилась широкая улыбка, и Джоанна поняла, что гроза миновала. — Я ей то же самое говорила, — прошептала рядом Элен, — но кто ее переубедит? Блондинки обменялись понимающими взглядами, и Джоанна еще раз огляделась. — А это моя кровать? — спросила она, указывая на ту, что была ближе к окну. — Ты помнишь! — заголосила Лали, но пришлось ее остановить: — Нет-нет… Просто рядом с ней столько цветов и открыток… Элен с хохотом повалилась на соседнюю кровать, и Джоанна тоже не сдержала смеха. Только Лали казалась не до конца убежденной. — Цветы могли прислать кому угодно. Себастьен, знаешь ли, тоже часто отправляет мне цветы. — Она настойчиво посмотрела Джоанне в глаза, будто пыталась прочесть все ответы на обратной стороне ее черепной коробки. — Я уверена, что память к тебе возвращается, просто ты не совсем это осознаешь. — Хотелось бы, чтобы это было так. Джоанна рассеянно посмотрела на покрывало на кровати и попыталась вспомнить, какое оно на ощупь? Представила, как оно холодит кончики пальцев, и дотронулась — действительно, немного прохладное. Почему-то с вещами было гораздо проще, чем с людьми. Девочки ей нравились, да что там — она их уже обожала. Но все же не знала, до какой степени можно подкалывать Лали, чтобы та не обиделась всерьез? Тысячи зацепок нужно сгладить прежде, чем по-настоящему к кому-то притрешься. И сейчас Джоанна чувствовала, что снова оказалась на старте. — Мне просто нужно немного времени, но здесь, рядом с вами и со всеми этими вещами, дело пойдет быстрее. Девочки закивали. — Мы с Лали сходим за круассанами. — Да? — удивилась брюнетка. — Да, — с нажимом ответила Элен. — А ты, Джоанна, пока отдохни немного, осмотрись. Мы скоро. — Спасибо, — прошептала американка и, поцеловав подруг на прощанье, закрыла за ними дверь. В пустой комнате стало совсем неуютно. Джоанну накрыло чувство нестерпимой неполноты, будто она потеряла целый кусок самой себя. Как ночью, бывает, отлежишь ногу или руку: тебе не больно, но неспокойно, что ты не чувствуешь того, что было у тебя всегда. Вот и сейчас Джоанна не могла найти себе места. Почти два года пролетели, не оставив после себя никакого следа. Хотя… нет, какие-то следы точно должны были остаться! Джоанна подошла к тумбочке у кровати и нашла свои тетради. Множество исписанных ее убористым почерком страниц доказывали, что эти два года правда были: она ходила на лекции, сдавала экзамены, писала шпаргалки — целая стопка вылетела из одного блокнота. День за днем она слушала преподавателей, болтала с подругами, смеялась над чем-то, думала о чем-то, переживала и радовалась — но сейчас та Джоанна казалась самой себе чужим человеком. Кем она была? Захотелось курить! Она снова пошарила по ящикам, но не нашла ни пачку, ни зажигалку. Ну что ж, хоть в чем-то она могла собой гордиться. Справиться с этой дурацкой привычкой она не могла все старшие классы. Хотя гордость все же смешивалась с легкой досадой. В верхнем ящике тумбочки нашлась жевательная резинка и стопка фотографий. «Лучше, чем ничего», — решила Джоанна, закидывая в рот сразу пару подушечек. Мята не табак, но хоть немного отвлекала. Закинув жвачку обратно в ящик, она принялась за фото. На самом первом был какой-то гараж. Николя и еще какой-то парень — горячий, как калифорнийское солнце — играли на гитарах, за клавишными был шикарный брюнет, а за барабанами едва угадывался Кристиан. Он был очень смешным: челка прилипла ко лбу, рот приоткрыт, глаза зажмурены — Джоанна рассмеялась. Даже в клинике он показался ей симпатичнее. На следующем снимке была университетская группа. Горстка миловидных француженок, за которыми — выше всех на голову — стояла Джоанна. На следующем фото девушка задержалась чуть подольше. На нем были всего три девушки: Элен, сама Джоанна и миловидная коротко стриженная брюнеточка с огромными глазами. На Джо накатила неясная тоска. Она вглядывалась в эти невероятные глаза и понимала, что очень скучает, но кем была эта девушка, что их связывало — Джоанна не знала. «Нужно будет спросить у Элен», — решила она, откладывая фото. Эта тень воспоминания вызвала в груди Джоанны беспокойство. Нужно было переключиться, найти что-то радостное. «Ну конечно! У меня же столько цветов!» Не дойдя даже до четвертого фото, она вернула всю стопку в ящик. «Так, что у нас тут? Целый цветник». Улыбаясь, она зарылась лицом в нежные лепестки и вдохнула пьянящий запах. Замерла, наслаждаясь, и почувствовала, как отступает тревога. «Ну, и кто же обо мне так волновался?». Бордовые розы были от Элен и Николя, тропические цветы с пышными зелеными листьями — от Лали и Себастьена. Больше всего порадовал большой букет подсолнухов с карточкой «Наподдай этой болезни, supergirl», отправленный неким Жозе. Изящную розу отправил Д. У. — кем бы он ни был. За ними стояла симпатичная корзинка с ромашками от одногруппниц, и в самом конце был букет без записки. Остальные цветы просто вжали несчастный букет в стену. Ну, или девочки поставили его туда специально… но разве стоило злиться на цветы? Джоанна расправила помятые хризантемы. Бедные цветочки совсем поникли. «Странно, — подумала Джоанна, — зачем было отправлять его, не подписав? Не факт, что я вспомнила бы имя на карточке, но все же…» Немного жалкие посреди этого цветочного роскошества, они напоминали Джоанне ребенка, с которым никто не хочет играть на детской площадке. Недолго думая, она поставила этот букет перед всеми остальными. «Так-то лучше, — подумала она, оглаживая лепестки. — В самом деле так трогательно: не назвать своего имени. Тот кто их отправил, просто хотел, чтобы я их получила. И все». *** Кристиан сидел у окна. На улице светило солнце. Прохожие внизу сновали по своим делам, группка детей на лужайке пыталась запустить воздушного змея, две машины чуть не врезались, и теперь водители кричали друг на друга над опущенными стеклами. Было слишком шумно и ярко. Кристиану было бы приятнее, если бы за окном шел дождь, и его струи расчерчивали бы стекло, сотрясаемое порывами ветра, но погоду не изменишь по щелчку пальцев, особенно на такую, которая отражала бы душевное состояние. Парень задернул шторы. — Эй! — возмутился Николя. — Открой, читать темно! Кристиан развернулся к блондину и в очередной раз поразился. Ну как, как можно быть таким спокойным? Таким безмятежным? Таким… Николя? Как можно просто сидеть и читать, когда… Что именно «когда», Кристиан не стал продолжать даже в мыслях. К черту мысли, Кристиан от них устал, ведь все они рано или поздно приводили его к Джоанне, его подлости и душащему чувству вины. Как она теперь, когда ее выписали? Когда рядом больше нет врачей и медсестер, готовых прийти на помощь, если ей станет плохо. Девочки, конечно, помогут ей, но у них же только мальчики на уме, наверняка скоро разбегутся на свидания, и тогда она останется одна… — Так ты откроешь штору? — напомнил о себе Николя, и Кристиан поймал себя на том, что снова не заметил, как увяз в болоте собственных мыслей. — Нет, — свредничал он. — Солнце слишком яркое, у меня уже глаза болят. Займись чем-нибудь другим. Николя положил книгу на колени и улыбнулся. — И что же прикажешь делать? Занятий нет, Жозе и Себастьен заняты, так что не до репетиций, к экзаменам готовиться еще рано. Кристиан фыркнул. — Мне казалось, что кроме книжек у тебя еще и личная жизнь есть. Позвонил бы Элен… — Не думаю, что это хорошая мысль: Джоанну сегодня выписали, наверняка им о многом нужно поговорить… Кристиан попытался напустить на себя равнодушие, но только сильнее заерзал на стуле и отвел бегающие глаза. — Как знаешь, просто… Знаешь, девушки такие мнительные: день им не позвонишь, и они уже думают, что ты встречаешься с кем-то другим. Не хотелось бы, чтобы Элен волновалась. Кристиан мысленно поздравил себя с тем, что так ловко выкрутился, но Николя ничего не ответил, и пришлось обернуться к другу, чтобы наткнуться на его слишком уж понимающий взгляд. — Что? — Кристиан, ты хочешь, чтобы я позвонил девочкам? — Я? Да мне-то какое дело? Мне абсолютно все равно… Просто Элен… — Ладно, не хочешь признаваться — не надо. Николя сполз с кровати и сел рядом, придвинув к себе телефонный аппарат. — Чего не сделаешь ради друзей… — Да причем тут я? — деланно возмутился Кристиан, отодвигаясь подальше и всем своим видом показывая, что он тут ни причем. Николя набрал номер, услышал несколько гудков и хотел кивком откинуть с глаз настырную прядь, как ударился головой о Кристиана, приникшего ухом к обратной стороне трубки и пытавшегося подслушивать. –ОЙ! Что за?.. — Алло? — послышался по телефону голос Элен. — Элен! — обрадовался Николя. — Это я! Как там у вас дела? На заднем фоне слышался женский хохот. — Привет, любимый! У нас все хорошо, мы купили круассаны и сейчас сидим болтаем. А вы как? — Да вот, мы с Кристианом думали о вас… Брюнет замотал головой и замахал руками, отсел подальше, на кровать Николя, и даже принялся листать оставленную им книгу, всем видом показывая, что не он минуту назад готов был на стену лезть от беспокойства. Ах так? Ну, он еще пожалеет от этом! — Правда? — усмехнулась в трубку Элен. — Передавай Кристиану от меня привет. Снова послышались женские возгласы. — И от девочек тоже… Извини, Николя, они совсем не дают поговорить. Может, лучше увидимся к кафе вечером. Часов в шесть? — Хорошо. С нетерпением жду. Услышав еще несколько нежных слов на прощанье, Николя повесил трубку. Кристиан бросил книжку на край кровати и вперился в друга горящим взглядом. — Ну?.. — спросил он, изнывая от неизвестности. — Позвонил. Николя хотелось смеяться до коликов, но он сохранял серьезное лицо. Он взял книгу и начал искать нужную страницу. — Иии?.. — Что и? — Как у них дела?! — А, тебе все-таки интересно? — Николя наслаждался своей «местью». — Если хочешь узнать, как у них дела — телефон там, позвони, и все сам узнаешь. А то сидишь, переживаешь… — Вот уж… — Кристиан вскочил с кровати как ошпаренный. Он заметался по комнате в поисках куртки. — С чего бы мне переживать? Мне все равно, как у них дела! Какое мне дело до ваших подруг? — Ну-ну?.. И куда ты собрался? — Подышать. Кристиан наконец нашел свою куртку и уже вышел бы, если бы не вопрос Николя. — Если позвонит Бене, что ей сказать? Парень замер, занеся ногу над порогом. Точно, Бенедикт. Сейчас бы вернуться, позвонить ей, предложить встретиться… Но что-то гнало Кристиана наружу. — Скажи ей, что мне пришлось уйти. *** Ноги Кристиана гудели от бессмысленного мотания по городу. Куда бы он ни шел, любая дорога приводила его к женскому общежитию. Он сопротивлялся весь день, но ночью его сила воли иссякла, и он оказался здесь. Водосточная труба скользила под пальцами, а тонкий карниз так и норовил ускользнуть из-под ног, но Кристиан все же добрался до нужного окна. В комнате было темно. Либо девочки спали, либо ушли куда-то. Кристиан щурился, пытаясь хоть что-то разглядеть в кромешном мраке, но все было бесполезно. «Ну постучи же! Зря, что ли, карабкался сюда?» — зудел внутренний голос, и парень после долгих колебаний все же занес руку над стеклом. Он уже хотел постучать, как вдруг… К окну приникло бледное лицо. — АААА! — АААА! — завопил Кристиан и сорвался с карниза. *** — Только заходим тихо, чтобы не разбудить ее, — шепнула Элен Лали, и девочки открыли дверь. Только вот будить было некого: в комнате горел свет, а Джоанна едва ли не до пояса высунулась в окно. — Джоанна, все хорошо? — спросила Лали, в несколько шагов пересекая комнату и оказываясь рядом с подругой. — Да… наверное. Не знаю. — Что-то случилось? — Я… Мне показалось, я кого-то видела… За окном? Чепуха, правда? — За окном? — забеспокоилась Элен и тоже выглянула на улицу. На водосточной трубе никого не было. — Да чушь какая-то: мы так высоко, наверное, мне приснилось. Лали захихикала. — на самом деле это обычное дело: мальчики иногда поднимаются к нам по трубе. — Что? — удивилась Джоанна. — Вот не надо делать такое лицо, ты же сама их этому научила. — Я? — пару секунд Джоанна погоняла в голове эту мысль, а потом пожала плечом. — В принципе на меня это похоже. Так вы думаете, там был кто-то из мальчиков. — Мог бы, но только мальчики были с нами. Наверное, не только к нам теперь ходят гости через «черный ход», — сделала вывод Лали. Элен согласно кивнула: — Дурной пример заразителен. И куда делся этот человек? Поднялся выше? — Нет, наоборот, — Джоанна слегка побледнела и показала пальцем вниз. Лали непонимающе свела брови на переносице. — Он спускался? — По-моему, он упал. — ЧТО? Девочки снова метнулись к окну и уставились в кромешную темень. Ничего, кроме кустов, под стеной общежития разглядеть не удалось. — Вроде там никого нет… — Я правда не уверена, может, мне это привиделось? — Это было воспоминание, — ухватилась за идею Лали. Джоанна неуверенно пожала плечами: ей хотелось надеяться, что это просто была игра воображения, а не несчастный случай, который она невольно спровоцировала. Еще раз посмотрев вниз и ничего не найдя, она закрыла окно и легла на кровать. *** — Я идиот, — прокряхтел Кристиан. Хоть кусты и смягчили падение, но спину он себе отшиб. Глядя сквозь ветки, когда же в заветном окне погаснет свет, он ждал момента, чтобы выбраться из злополучных кустов и, хромая, побрести домой.