***
Кабинет у Англии был просторным – собственно, слово «кабинет» не слишком ему подходило. Большую его часть занимали ряды столов, на которых бумажные кипы перемежались с нагромождённым оборудованием; столы стояли и у стен, но уже не такие широкие и всё больше компьютерные. Одним помещением лаборатория не ограничивалась, и несколько дверей вело в смежные отсеки, в которых, как справедливо полагали сотрудники, «творилось непонятно что». Помимо мониторов и немигающих глазниц камер, параноидально натыканных по всем углам, на оставившего надежду всяк сюда входящего из-под потолка взирали широкие экраны. А внизу вперемешку были расставлены кресла, и тумбочки, и узкие стеклянные шкафы, и намертво замурованные сейфы, и коробки с уже нерабочим инвентарём, и коробки с ещё не распакованным инвентарём, и всё это удивительным образом находилось в идеальном порядке, липло друг к другу, как по линеечке, формируя чёткий, почти регулярный орнамент. В этот чёткий орнамент гармонично вписывались все присутствующие: около десятка стран, рассаженных кружком у центрального стола. А ещё там, конечно, был Англия. Его Америка заметил в последнюю очередь – глаза не сразу привыкли к полумраку после белых ламп коридора. И догадался, что именно его речь прервал, когда не слишком аккуратно (ладно, это он признаёт) высаживал дверь плечом. С другой стороны, что было делать, когда обе руки были заняты пакетами с едой и напитками? – А, о, ого, сорри, – сказал он и протиснулся внутрь даже чуть осторожнее. Не то чтобы это имело смысл теперь, когда идиллия уже была нарушена. Англия проследил, как он пробрался мимо сидевших вдоль стены слушателей, как грациозным жестом снёс с рабочего стола стопку бумаг, как водрузил шаткую башню пакетов между соседями, как рухнул на не предназначенный для такого обращения стул и наконец угомонился. Только тогда Англия сухо осведомился: – Я не помешаю, если продолжу? – А? Да не, всё путём, – благосклонно махнул рукой Америка, уже поглощённый распаковкой сэндвичей. – А в честь чего собрание? – Спасибо, что поинтересовался, – процедил Англия, и те, кто сидел к нему ближе, могли заметить, как у него задёргался глаз. – Было бы совсем замечательно, если бы ты сделал это прежде, чем вваливаться в мой кабинет. – Твой кабинет? – переспросил тот. – Блин, я думал, это мой. Ещё такой удивился: чё вы все тут сидите, ну ладно, думаю… Сохранить самообладание стоило Англии одной ручки, которую он с хрустом переломил пополам. Судя по его взгляду, если бы не манеры, на её месте могла бы быть шея Америки. В неуютной тишине пружинки и осколочки – позвонки, – гулко застучали по полу. Зрители затаили дыхание: развернувшееся действо явно заняло их куда сильнее, чем прерванный доклад. Шорохи в дальних рядах говорили о том, что некоторые даже начали просыпаться. – Что, позволь узнать, – с расстановкой произнёс Англия, – навело тебя на эту поистине нетривиальную мысль? Америка залпом влил в себя треть литровой бутылки какой-то шипучей гадости и только тогда ответил: – Так на английском же всё. Ну, я смотрю, остальные подписи соответственно, это… короче, у каждого своя, вот, я и двинул по указателю… – То есть, моё имя на табличке тебя не смутило, да, умник?! Англия закипел. Публика тут же оживилась, никто уже не видел смысла поддерживать благоговейное безмолвие. В углу послышались угрюмые вздохи: Испания полез за кошельком, с досадой шепча, мол, был уверен, что Англия продержится дольше. Франция торжествующе хихикал. Америку же прямая атака ничуть не испугала. Куснув сэндвич, он легкомысленно пожал плечами: – И что? У половины стран на двери с твоим именем табличка, колонизатор вонючий, ну так всем уже наплевать. Это актуально было… – он оценивающе смерил Англию взглядом, – лет… пятьсот назад? Семьсот? Тебе вообще сколько? – Закрой рот! – прикрикнул тот, хлопнув ладонью по столу. – И не открывай, пока не прожуёшь, чёрт тебя побери! Весь стол мне заплевал, урод, вести себя вообще не умеешь! И не пятьсот, между прочим, а даже полсотни не наберётся – тебя настолько ничего за пределами твоих границ не интересует?! – О-о, это надолго, – Франция откинулся в кресле, устраиваясь поудобнее. Америка обернулся к нему, продолжая невозмутимо уничтожать свои запасы. – Да ничё страшного. Так что обсуждали-то? – Нет, ну каков нахал, а! – Англия, перехватив обломок ручки остриём вверх, двинулся уже было кругом стола, но понял, что с достоинством перебраться через сидящих не выйдет, и остался бомбардировать оппонента словесно с дальнего расстояния. – Ты не у себя дома, чтоб ты знал! Соблюдай приличия на чужой территории, бестолочь невоспитанная! – Ну так чья заслуга… – бросил вполголоса Франция и изящно увернулся от пущенной в голову многострадальной ручки. Англия понадеялся, что ему этого хватит: воевать на два фронта было не с руки. – Вообще-то, сами виноваты, – заявил Америка и взялся подтачивать второй сэндвич. – Почему у меня нет своего кабинета? – Потому что это европейский филиал, придурок! – схватился за голову Англия. – Ты ещё, слава богу, в список Старого Света не входишь, и – помяни моё слово! – я всё сделаю, чтобы никогда и не вошёл. Мы тебя вообще позвали, только чтобы приказ о понижении вручить и назад отправить – нужен ты нам тут больно... – Очень интересно! – вскинулся тот и вдруг ткнул пальцем в соседа поодаль. – Если здесь собрание только сертифицированных старпёров, тогда что он тут забыл? Взгляды мгновенно сосредоточились на съёжившейся фигурке. Тишина не просто опустилась – она упала, раздавив всех присутствующих и размазав по полу недосказанные реплики. Эта тишина уже не была потрескивающей от напряжения. Она была недоумённой. Растерянной. Непрерываемой – потому, что прервать её было особо некому. Никто не знал, что здесь делал незаметный слушатель. Первым в себя пришёл Англия и кашлянул в кулак, смущённый собственным замешательством. Ему-то знать полагалось. – К твоему сведению, – произнёс он, подавляя неловкость, – Канада – мой непосредственный ассистент. Почти что правая рука. Потому что в отличие от тебя, болвана, он делом занимается и неплохо соображает. Разумеется, такие кадры нужны передовой лаборатории. Польщённый, Канада уткнулся взглядом в колени и нервно задёргал торчавшую антенной прядку. Правда, ему было куда уютнее до этих непрошенных комплиментов и всеобщего внимания. И уж конечно до возмущённого возгласа Америки: – Чего-о-о?! Возглас тут же прервался, и Англия злорадно заметил, что именно к этому и приводят попытки болтать с набитым ртом. Но Америка быстро справился с собой и продолжил мысль: – Как это он у тебя работает?! Почему я не в курсе?! Англия собирался ему ответить, но неожиданно Канада сам включился в разговор и с виноватым смешком произнёс: – Н-ну, если честно, заявление о переводе я отправил ещё лет пять назад, кажется, но ты, видимо, так и не посмотрел. – Мои ребята мне ничего не сказали! – пожаловался Америка. – Потеряли, наверное, – с привычной усталостью вздохнул Канада и тут же был перебит. – Но погодите! Если он больше не работает в моём филиале, то вы не можете назначать его на моё место! – Америка с победной улыбкой извлёк из кармана новый пропуск и хлопнул им об стол. – Уно! – хмыкнул он и тычком отправил карточку вперёд. – Забирайте! Англия поймал её отточенным движением завсегдатая барной стойки и расплылся в ответной ухмылке. Правда, далеко не такой безобидной. – В отличие от оголтелых малолеток, которые вместо вникания в проблемы собственного фонда предпочитают в мобильных группах бегать, я за внутренними делами имею привычку следить, – сказал он. – Приказ о назначении Канады на должность моего сотрудника – есть. Приказа о его переводе с прошлого места работы – нет. Таким образом, формально он всё ещё числится сотрудником североамериканского филиала. А значит, что? А значит, – он ловко вернул пропуск щелчком пальца его владельцу, – полномочия высшим решением остаются у него. – Нечестно! – взвыл Америка и даже вскочил со стула – перешёл в боевой режим. Праздное шатание по фонду и перекус успели отвлечь его от неприятных мыслей, но теперь он снова вспомнил, за что обижался на Англию. И обиделся с новой силой. – И вообще, чё ты гиенишь, а? – воскликнул он. – Заняться больше нечем, кроме как на меня зуб точить?! До сих пор ночами не спишь и кровь в чай сплёвываешь – отделение забыть не можешь? Сам-то дофига сильный и независимый получаешься, поглядите! – он перевёл дух и продолжил тише, но не менее угрожающе: – «С ребятами посовещались и решили меня отстранить», да? Вот только я прекрасно понимаю, кто всё это инициировал и каждого дожал, чтоб подписали. Скажешь, не ты? Он застыл, стиснув кулаки и прожигая в собеседнике дырки – даром что лазерные лучи из глаз пускать так и не научился. Собеседник сносил это молча, даже, казалось, впитывал в себя чужой гнев и от этой силы не рассыпался пеплом, но аккумулировал её в самом себе. Переплавлял в равноценное оружие. Готовил ответный удар. И наконец выстрелил – прицельно, рассчётливо. Прикрыв ехидную ухмылку кончиками пальцев, Англия с ленцой протянул: – Ну а если и я? Америку такое откровенное признание действительно сбило с толку. Он даже запнулся, но позиций не сдал. – Т… так и знал! – выкрикнул он. – И что с того? – спросил Англия, смакуя свой триумф. – Допустим, это и правда был я. Но я выразил всеобщие настроения. Ты сам слышал, что о тебе думают и у нас, и восточнее. Если бы был хоть кто-то, кого ты не успел бы довести до белого каления, может, наша маленькая афера и не выгорела бы. Однако сам видишь… Договорить он не успел. С яростным «Ах ты!» Америка одним нечеловеческим движением перескочил через стол (сидящие успели лишь заметить, как ударилась о столешницу его рука, как мелькнула перед глазами куртка – и шарахнулись уже после) и, очутившись перед Англией, схватил его за грудки. Встряхнул. Но так и не смог согнать змеиную улыбку с его лица. – Ах я, – вторил Англия и уложил ладонь ему на запястье, не слишком-то пытаясь вырваться. По глазам его было видно: незачем вырываться, всё равно, мол, ничего Америка ему не сделает. – Нет, сделаю! – прорычал тот. – Ещё как сделаю! – Например? – поинтересовался Англия, не сводя с него ледяного взгляда, лучащегося сознанием собственного превосходства. – По-хорошему, тебя уже сейчас следовало бы ликвидировать. Как сотрудника класса D, предпринявшего попытку нанести вред вышестоящему лицу. Разжаловать тебя теперь можно только до прикормки для Ананта-шеши. – Да плевать я хотел! – огрызнулся Америка и снова рванул отвороты его пиджака – так, что ткань почти затрещала. – Удивлён, что тебе смелости хватило мне в лицо сказать, что это ты меня так подставил, но знаешь, что? Я тебя пожалеть заставлю, что ты сам на корм какой-нибудь твари не пошёл! – он вскинул кулак и оскалился. – Извинись или я тебя отмордую так, что от Скромника отличить нельзя будет! – Дружеский тебе совет, – процедил Англия, понизив голос и цапнув его за воротник, – будь паинькой и прекрати этот спектакль немедленно. Во-первых, люди смотрят. Во-вторых, сюда с минуты на минуту охрана ворвётся, и на этом кончится твоя карьера даже в качестве человеческого материала. Потому что выгораживать тебя перед Советом я точно не буду. – А меня ни твои эти «люди», ни охрана, ни Совет не колышат! – отрезал Америка. – Чтоб ты понимал, рожа самодовольная, меня сейчас вообще ничто не остановит от… Исполинский экран, на фоне которого развернулась драматическая сцена, мигнул и со звонким «бульк» вывел окно входящего вызова. Открытые вкладки с готовностью расползлись в стороны, уступив место живому портрету, и Япония – а это был именно он, – приветствовал зрителей коротким кивком. – Прошу прощения, что прерываю ваш… – Хэ-э-эй, Япония! Чё кого! – Америка мгновенно потерял интерес к своему врагу до гроба и энергично замахал в экран. Выпущенный из рук, Англия чудом удержался от падения, но на угол стола всё-таки налетел и мрачно послал в адрес противника пару крепких проклятий. Проклятия, впрочем, были стёрты в пыль непробиваемым сиянием вокруг Америки: он буквально расцвёл, как только Япония вышел на связь. Атмосфера в помещении потеплела, публика снова расслабилась; на этот раз из угла Франции и Испании послышался общий расстроенный вздох: они уже успели сделать ставки на победителя в сорвавшемся мордобое. – Как жизнь? – Америка продолжал подмигивать и забрасывать несчастного собеседника потоком почти видимых мультяшных звёзд. – Как настроение? Чё делаешь? Блин, давно не виделись, жесть! Япония нервно отвёл взгляд (и явно понизил громкость передачи на своём конце). – Н-нет необходимости так бурно меня приветствовать, Америка-сан, – пробормотал он. – К тому же мы ранее сегодня уже виделись… – Так это когда было! – отмахнулся тот. – Рад, что ты позвонил поболтать! – Я… не совсем поболтать, – отозвался Япония и обратился к Англии: – Собственно говоря, Англия-сан, у меня отчёт об обнаружении предполагаемого объекта на вашей территории. – Чертовски некстати, – вздохнул Англия. – Они уверены, что это не беспокойное привидение или кто-нибудь в таком роде? – Они ни в чём не уверены, – сказал Япония и защёлкал клавишами, раскрывая сводки статистических данных. – В одном из офисных зданий в Лондоне было зафиксировано систематическое исчезновение сотрудников. Причины не установлены, никакой связи между пропавшими выявить не удалось. Общие черты потенциальных жертв… – он помедлил, забегав глазами по планшету, и с неудовлетворением продолжил: – на стадии анализа, но в их список входят люди самого разного возраста, пола и национальности. Физические параметры тоже не совпадают. Согласно полученным данным, это дело перешло к нам только теперь, когда исчезновения приобрели… настораживающе массовый характер. До того сотрудники пропадали разово и с большими перерывами. Дела передавались полиции и не считались взаимосвязанными. Однако за последний месяц… – Эй, Англия, – Америка прикрыл рот ладонью, но его громкий шёпот было слышно даже на другом конце кабинета, – твои воображаемые приятели едят людей? Англия молча пихнул его локтем. От всей души. – Это больше похоже на маньяка какого-нибудь, чем на полтергейста, – заметил Франция. – Может, забирают в вечное рабство? – не унимался Америка. – Заставляют выращивать круги из волшебных грибов на участках досточтимых джентльменов? – Я полагаю, это действительно не совсем тот случай, Америка-сан, – мягко осадил его Япония прежде, чем Англия успел окончательно выйти из состояния досточтимого джентльмена. – Но нельзя же так недальновидно отметать мою теорию! – скрестив руки на груди, заявил Америка. – Мало ли на что способны плоды фантазии мистера Сказочное Королевство! Согласно последним опросникам Твиттера, британцы – вообще криптиды. Япония не нашёлся, что ответить, а потому перешёл к главному: – Так или иначе, необходимо провести независимое расследование. Исходя из протокола, достаточно будет двух сотрудников класса D… – Одного, – сказал вдруг Англия – и хлопнул Америку по плечу. Тяжело так хлопнул. С наслаждением. Тот обернулся, прищурившись. – Ты на что намекаешь? – Не намекаю, – улыбнулся Англия. – Приказываю. Назначаю тебя на первую миссию в новой роли. – Без напарника! – Ну ты же герой, – хмыкнул тот без тени сочувствия. – Думаю, и сам разберёшься. Заодно проверишь свою революционную теорию и запомнишь, что инициатива наказуема. Ты ведь не боишься призраков-людоедов, правда? – Не смешно! – начал Америка. – Ты не имеешь права в открытую пренебрегать протоколом и отправлять сотрудников куда попало без согласования с руководством, а ещё… – …а ещё у тебя погода – лютый трэш, каждый раз как ни прилечу, вот сейчас, например, и, кстати, готовка твоя тоже просто кринж, – заканчивал он уже на подъезде к месту назначения, – можешь в следующий раз подавиться своими сконами – у них даже вкуса нет в лучшем случае, чё за хрень, чел! Короче! Шёл бы ты, вот! Америка наконец выдохнул (и вместе с ним выдохнули утомлённые сопровождающие и водитель). Но промолчал он недолго: с того конца передатчика не доносилось ни звука, и он насторожился. – Эй, что молчишь? – спросил он. – Крыть нечем? Раздалось электронное шипение, а затем зазвучал совсем не тот голос, который он ожидал услышать. – Прошу прощения, Америка-сан. Англия-сан отключился от линии сразу после вашего отправления. Боюсь, я не имею полномочий отвечать от его имени на ваши комментарии. Америка растерянно прикусил губу. – А… э… а почему на связи ты? – Я буду вашим связным на время миссии, – объяснил Япония. – В мою задачу также входит фиксировать весь ход операции и информировать вас о поступлении дополнительных инструкций. – Вот оно что… – пробормотал Америка и добавил: – Мне… пожалуй, немного неловко. В смысле, тебе пришлось всё это слушать… – Ничего страшного, – отозвался тот. – Я убрал звук и попросил сопровождающих дать мне знать, когда вы закончите. Очень хорошо, что вы успели до прибытия, иначе у нас возникли бы трудности. – Мог бы и раньше сказать, – буркнул Америка. – Прошу прощения, – снова сказал Япония, и в голосе его послышалась – только послышалась! – насмешливая нотка. – Вы выстроили свой дискурс таким образом, что, по моим предположениям, обошлись без единой точки. Перебивать на середине предложения было бы не слишком корректно с моей стороны. Америка страдальчески вздохнул и сполз с сиденья: машина уже остановилась, и пора было начинать операцию. В здании было тихо. Неудивительно: из соображений безопасности гражданских вывели, а зону вокруг оцепили. Но особенно отчётливо эта тишина ощущалась именно потому, что прочие участники миссии остались снаружи. Экипированный только переносной камерой и наушником, Америка чувствовал себя несправедливо брошенным. В компании ребят из МОГ, думал он, было куда веселее. В этом европейском филиале вообще, блин, всё оказалось как-то чересчур серьёзно. Англия напоследок даже пакет каких-то регламентов и уставов вручил – хорошо, Америка даже читать не стал. А теперь ходи в одиночку, по сторонам пяль, ищи непонятно что, да к тому же строго по всем правилам. Полный отстой. – Терпеть не могу бродилки с элементами поиска предметов, – проворчал он, оглядывая уныло-белый холл. – Как думаешь, может, работники просто отсюда сбегали от тоски и прятались потом, чтоб обратно не притащили? Я бы на их месте так и сделал. Тем более, если здесь обеды собственного производства. – У вас удивительная способность мгновенно выстраивать теории на основе ваших субъективных суждений, – заметил Япония. – Ещё бы! – хмыкнул Америка. – Это и врождённый талант, и бесценный опыт! Можешь звать меня Крутой. – Я учту это, но, с вашего позволения, в рамках текущей миссии буду придерживаться установленной субординации. Продолжайте, пожалуйста, движение, Америка-сан. Америка повиновался и неспешно обошёл пустующий зал, без интереса поглядывая на ряды погашенных ламп, поблёскивавших на потолке, как гигантские полоски скотча. Офис был как офис. Кожаные диванчики по углам, полуискусственные растения для разбавки отполированного хай-тека, нелепо-длинный стол информационной стойки. Непривычным казалось только отсутствие персонала и посетителей. Тишина не настораживала – просто намекала на то, что вылазка скорее всего окажется тошнотворно скучной. От бизнес-центров Америка обычно ничего хорошего и не ждал. Куда более многообещающими бывали миссии в захолустных поселениях или в глуши какого-нибудь зловещего леса. Там и развернуться было где, и твари попадались кошмарные до мурашек, и история всегда выходила в духе триллера-хоррора. А здесь что? Даже не постреляешь как следует, городская черта всё-таки. У узкого зеркала рядом с лифтом Америка вдруг притормозил. – О, вау! – Что-нибудь видите? – раздалось из динамика. – Вижу, какой у формы чумовой дизайн! – Америка довольно покрутился из стороны в сторону, поправил усеянный карманами пояс, эффектно выделявшийся на фоне ярко-оранжевого комбинезона. Принял несколько внушительных поз, пару раз картинно напряг мускулы, проверяя ткань рукавов на прочность. – Я похож на астронавта! Ну-у или на заключённого. Но астронавт мне нравится больше. Что думаешь? Идёт мне? – он подмигнул в зеркало, рассчитывая, что камера передаст изображение собеседнику. – Вы… не видели, как выглядит форма сотрудников класса D? – уточнил Япония, проигнорировав последние вопросы. – Видел, конечно, но одно дело на ком-то, и совсем другое – на себе! – Америка наконец оторвался от своего отражения и занёс палец над кнопкой лифта. – Ну что? Взлетаем? – Вообще-то… – Вообще-то? Япония помолчал, видимо, проверяя инструкции, и закончил: – Поступили дополнительные сведения после детальной экспертизы. Большая часть пропавших, хотя и не вся, относилась к обслуживающему персоналу. Имеются в виду как сотрудники офиса, так и люди из сторонних организаций, вызванные для проведения технических работ, перевозки грузов, устранения… – Отлично, и что? – поторопил Америка. – Есть вероятность, что проверять верхние этажи смысла нет. По крайней мере, начать будет целесообразно с подземных служебных помещений. Это может значительно сократить затраченное время и силы. Поколебавшись, Америка ткнул на стрелку вниз. Лифт точно ждал его появления – глянцевые двери тут же, шурша, расползлись в стороны, а нежный женский голос проинформировал, что они находились на первом этаже. – Направление движения – вниз, – добавила электронная незнакомка, когда створки сомкнулись и кабина мягко тронулась. Америка обречённо вздохнул, глядя, как цифры на табло уходят в минус. – Ну конечно, – сказал он, – всё по закону жанра. Если поиски какой-то крипоты – то непременно… Лифт, звякнув, снова растворил двери и гостеприимно пропустил пассажира в сыроватый полумрак. – …в жутком подвале, – закончил Америка и шагнул в тусклый луч барахлящей лампы. Сперва фронт работ показался не таким уж большим: помещение было просторным, и даже двери в соседние отсеки имелись, но Америка прикинул, что справится с разведкой за четверть часа. А что там – сунуться, пройтись по периметру, заглянуть за все коробки и стеллажи, выйти, повторить. Пока не наткнётся на что-то необычное, конечно. Но ничего необычного в забитых хламом подсобках и пыльных складских комнатах не нашлось, а когда в дальнем конце обнаружился выход в коридор, Америка совсем сник. Приключение неотвратимо приобретало привкус монотонности. Бесхозные столы, и ряды ящиков, и хранилища инструментов, и просто голые стены, и снова бесхозные столы, и снова стены, и двери, и двери, и двери. Америка начинал подозревать, что этот унылый подвал и представлял из себя объект. Хотя дорогу назад он всё ещё находил без труда – это он проверил неоднократно. – В моей кладовой и то повеселее будет, – сообщил он, без особой надежды оглядывая очередную комнату. – Там хоть приставку откопать можно, а здесь, ну… только что вешаться. Может, хрен с ним, пойдём лучше я тебя в кафе свожу? – Я боюсь, миссию пока нельзя считать выполненной до конца, – возразил Япония. – Продолжайте, пожалуйста, движение. – Ну и зря. Меня вот это место уже в тоску вгоняет. Неужели, тебя нет? – Я полагаю, это неотъемлемая часть нашей с вами работы, Америка-сан. Это было резонно. Потому, собственно, Америка и бегал от рутинных обязанностей главы филиала, сбрасывая их на надёжных и ответственных заместителей. Которые, впрочем, были только рады координировать всё с самого начала, а не исправлять постфактум. Ещё бы с предприимчивостью Америки им удавалось хоть что-то координировать… – Скажу по секрету, наша работа на самом деле куда круче, – Америка с усталой небрежностью окинул глазами следующее помещение и поплёлся дальше. – А знаешь, почему? Вот отгадай загадку: отправляются как-то на задание англичанин, японец и американец. – Америка-сан… – Нет-нет, ты слушай. Спускаются в подвал в поисках объекта. Угадай, сколько ног на полу? – Я… не уверен, что до конца понимаю… – Две, – Америка с силой захлопнул последнюю дверь и зло произнёс: – Потому что работу выполнять припрягли одного американца, а паршивый англичанин остался в офисе сидеть, как сосунок, да ещё и в напарники никого не отпустил. К тебе вопросов нет. Если б не ты, я бы тут совсем загнулся. И даже не достойной смертью – сожранный заживо, там, или растворённый в кислоте, – а вот так… – он потянулся, разминая плечи, и объявил: – Ну, кажется, всё! Никаких следов объекта. Или я просто не в его вкусе. Теперь мы можем выбираться? Был ли это вздох или связь забарахлила, но Япония отозвался не сразу. – Ещё два этажа, – было всё, что он сказал. – Продолжайте, пожалуйста, движение. Я вас направлю. Возвращаться к лифту не пришлось: Япония вывел Америку к лестнице и проинструктировал подняться. Здесь их тоже не поджидало никаких сюрпризов, да и этаж представлял собой ещё одно скопище складов и подсобок. Разве что теперь постоянно приходилось зажигать свет, что в коридоре, что в пустующих комнатах. Разнообразия эта деталь, к сожалению, не добавляла. – Я так больше не могу. Давай в игру сыграем, что ли? Поочерёдно будем задавать друг другу вопросы, – предложил Америка прежде, чем Япония успел ответить: – Я первый! У тебя кто-нибудь есть? – В-в смысле, в диспетчерской? – не понял Япония. – В смысле, партнёр. Пассия. Ты с кем-нибудь встречаешься? – Ч-что у вас за вопросы такие?! – тон Японии безвозвратно утратил невозмутимость, и Америку это даже обрадовало. – Я настоятельно вас прошу не отвлекаться от плана операции и продолжать действовать согласно инструкциям. – Я приму это за «нет», – хмыкнул тот, заглядывая в ближайший проём. – Твоя очередь! К своему разочарованию, он услышал только подчёркнуто сухое: – Видите что-нибудь? – Абсолютно ничего. Как и дюжину комнат назад. И ты потратил вопрос на такую ерунду… – Я не разделяю ваше… – Снова я! Что делаешь на выходных? Несколько секунд наушник молчал, и Америка даже насторожился. Наконец Япония с расстановкой проговорил сдержанным, но отчётливо напряжённым голосом: – Пожалуйста, прекратите нарушать протокол. Меня предупреждали, что это и есть причина, по которой никто больше не согласился находиться с вами на связи и по которой они возлагали надежды на мою снисходительность. – Эй! Я думал, ты со мной от всего сердца! – возмутился Америка. – Значит, и тебя мистер Чистенький Пиджачок ко мне приставил? Если так, то знаешь, можешь меня не слушать! Соедини-ка нас, и я ему скажу сейчас всё, что он не успел… Но он не договорил. То ли едва уловимый шорох, то ли размытая тень, то ли вовсе отточенное чутьё – что-то заставило его скользнуть обратно за угол и вжаться в стену, не сводя глаз с дальнего конца коридора. Наушник затрещал, засыпая его вопросами, но Америка не спешил отвечать. Упоительное предчувствие близкой опасности поглотило его с такой быстротой, словно ждало малейшего сигнала, чтобы наброситься и вцепиться в горло – он даже дышать на миг перестал. Что-то там определённо было. Хотело бы воображение разыграться – разыгралось бы ещё этажом ниже. Дёрнув молнию комбинезона, Америка сунул руку за пазуху. Помедлив, вытащил пистолет, тут же, не раздумывая, взвёл затвор. И пустился вперёд, сразу в пекло, минуя бесполезные опостылевшие двери. Вот теперь он чувствовал, что началась жара. Теперь он чувствовал, что вся эта миссия имела смысл. Теперь он… Коридор кончился, Америка, вскинув пистолет, вылетел за поворот. И никого не увидел. Он бы и дальше бросился интуитивно преследовать неизвестного врага, но тут динамик в его ухе напомнил о себе: – Америка-сан! У вас при себе оружие? Это отрезвило, и Америка почти растерянно взглянул на пистолет в своей руке. – Ну конечно, – сказал он. – Пошёл бы я на задание без пушки. – Сотрудникам класса D запрещено ношение оружия вне миссий, предусматривающих его наличие. Как вы вообще сумели его пронести? Вы понимаете, что саботируете операцию? – Давай, это будет наш маленький секрет, хорошо? – попросил Америка и только что снова не подмигнул. – Ваши действия записываются на камеру и… – Подредачь там, договорились? – чуть придя в себя после всплеска адреналина, он зашагал по коридору спокойнее. Зато теперь его разбирала весёлость, и он фыркнул: – Ты опять потратил вопрос. Так что теперь я. Япония промолчал. – Обстоятельства не самые располагающие, знаю, – говорил Америка, на ходу заглядывая в комнаты, – но я тут собой рискую, на волоске от смерти и всё такое. Пойдёшь со мной на свидание? – Вы… проявляете удивительную бестактность тем чаще, чем дольше находитесь на задании, – подбирая слова, проговорил Япония. – Может ли это быть следствием воздействия объекта на ваше психическое состояние? – Да брось, – рассмеялся Америка, – я просто пользуюсь случаем. Разве это всё не похоже на твои же собственные системы голосов в голове главного героя какого-нибудь эротического исекая? Обыкновенно он тем и занят, что в ходе сюжета не только геройствует, но и безбожно флиртует со своим милым стеснительным оператором, а мы, можно сказать, полностью соответствуем… – Прошу прощения, Америка-сан, – неожиданно оборвал его Япония, – связь плохая. И в следующее мгновение эфир смолк. Совсем смолк. Америка застыл, не сразу поняв, что случилось. На зов Япония не откликнулся, как не откликнулся следом ни один член отряда, и связной с базы, и даже Англия. Переключение каналов разве что примешало помех к тишине. – Да ладно! – Америка ещё раз побарабанил пальцем по наушнику, настраивая на Японию, но из динамика по-прежнему доносилось равномерное шипение. Стало быть, его отрубили от всех линий. Блеск! – Ну и не надо, ну и пожалуйста! – злобно бросил Америка и прервал связь. Без них разберётся, в конце концов. Пусть они и пытаются так откровенно его угробить, чёрта с два у них что-то получится. Между прочим, они не какого-нибудь завалящего сотрудничка в белом халате разжаловали, а матёрого МОГовца. Пришлось бы – и без пистолета бы справился. А уж с пистолетом… Америка коротко выдохнул и критически оглядел предстоящий путь. Коридор просматривался далеко и пока вроде бы не раздваивался. Уже что-то. – Эй, демоны! – крикнул Америка с мрачной весёлостью. – Эт’ я, снова к вам! И двинулся вперёд. К несчастью, коридор всё-таки раздвоился. Потом ещё раз и ещё, потом вывел его на просторную площадку, заставленную коробками и ящиками. И везде, везде приходилось искать выключатели, чтобы прокладывать себе дорогу на этом усложнённом уровне. Благо в инвентаре был припрятан фонарик, который теперь избавлял от необходимости зажигать свет в каждой комнате. Игра Америке настолько не нравилась, что, выйдя в зал, он тут же его пересёк и с надеждой потыкал кнопку грузового лифта. Лифт не работал. Зато стены по всему периметру гостеприимно щерились открытыми дверями. Другой вопрос, было ли это «зато». – Сдаётся мне, люди тут просто так пропадали, – проворчал Америка, без особой надежды заглядывая в один из проёмов. – Плутали, терялись и в конечном счёте превращались в лабиринтовых монстров. Бросались друг на друга, если везло встретить такого же беднягу, и поедали без остатка. Или умирали с голоду, – его передёрнуло от собственных мыслей, и он добавил вполголоса: – Надеюсь, их кровожадные призраки всё-таки не шляются по здешним коридорам в поисках жертв. …он прекрасно понял, что это был за звук. Напряжение окатило его волной дрожи, ударилось комом в глотку, сердцем о рёбра, слабостью под колени. Но он устоял – только в пистолет вцепился до побелевших костяшек. Щелчок выключателя – вот что это было. Оборачиваться не хотелось катастрофически, но Америка сделал над собой невероятное усилие и встретился взглядом с тем, что и ожидал. С темнотой в конце коридора, из которого он пришёл. В зале свет всё ещё горел: что бы там ни было, оно не стало приближаться. И тут замешательство сменилось охотничьим азартом. Что бы там ни было, Америка напал на его след. Приготовившись стрелять, он бесшумно (насколько умел) и резво (насколько мог себе позволить) бросился на звук. Вбежал в коридор, заскользил вдоль стены, припав к ней спиной. На мучительный миг замер на углу. И, выставив фонарик, сунулся в неизвестность. Неизвестность была пуста. Америка с трудом сглотнул и выполз в коридор целиком. Окей, ему могло показаться, что это был именно выключатель. Может быть, лампочка просто перегорела. Вон, дальше, куда хватало глаз, всё было в порядке. Да и в зале. Он вообще уже поехал с этим светом, если честно, и это становилось похоже на паранойю… Щёлк, щёлк, щёлк. Вот теперь Америка видел это отчётливо: тьма последовательными бросками заглотила коридор, затем выгрызла комнаты, в которых свет ещё горел, и наконец щелчки прекратились. Он метнулся туда, где стих последний. Сердце, казалось, выдавало его приближение сильнее, чем шаги и дыхание: он слышал только собственный пульс. К стене, к другой, мимо пустых помещений – сейчас… Дверной проём раскрылся перед ним пропастью, мгновение он не видел ничего, но тут же уловил слабое движение. Испуг? Растерянность? Злость? Что бы оно ни испытало, нельзя было дать ему наброситься. Америка вскинул обе руки: фонарь зафиксировал застывшую фигуру, высокую и изломанную, болезненно скрывавшую лицо; пистолет уставился туда, где должна была быть её голова. Фигура не двинулась, не рванулась в ответ, и Америка, не медля ни секунды, позвал базу: – Код «красный», код «красный»! Это объект! Объект чуть опустил руку, щурясь от света, и обиженно проговорил: – Эй, ну ты чего? Это же я, Россия. – Код «красный»! Код «красный»! – прокричал Америка. – Это Россия! Потом осёкся. Потом моргнул. Потом моргнул ещё раз. – А… – признал он, – это ты… Но пистолет опустил не сразу. Россия снова болезненно поморщился и попросил: – Э-это… Не свети, пожалуйста. У меня, ну… не переношу, когда в лицо светят. Как ты там говоришь?.. Травматическое. – А, ой, – Америка отвёл фонарик в сторону и наконец расслабился. Даже повеселел. Окинул коллегу взглядом, на улыбку расщедрился – фирменную, голливудскую. Взъерошил волосы. – Ну и дела, приятель, ты почти застал меня врасплох! Я же тут на задании, понимаешь… Вроде как обнаружили объект. Он тут людей ест и свет везде выключает. – Это я свет выключаю, – сказал Россия. – Без света… уютнее. Он опять с неудовольствием покосился на фонарик в руке собеседника, но Америка больше слепить его не пытался. Привалившись к стене, он отходил от стресса. И вдруг, между глубокими вдохами-выдохами, расплылся в ухмылке и прыснул. Потом захихикал – нервно так, нездорово. Потом и вовсе согнулся пополам. Россия поднял на него вопросительный взгляд. – Ч-чёрт, вот это я выдал… – смахнув слезу, отозвался тот. – Код «красный»!.. Получается, что… не ошибся… Взгляд России менее вопросительным не стал, и Америка сквозь унимающийся смех попытался пояснить: – Ну, красный! А это оказался ты! Как угроза, понимаешь? Красная… коммунистическая… С каждым словом он говорил всё медленнее и наконец замолчал, оборвав хихиканье. – …ты ведь всё ещё коммунист? – уточнил он, подавленный нарастающей неловкостью. – Нет, – как-то неуверенно выдал Россия. И, кажется, задумался сам. Америка кашлянул и выпрямился. – А, ну… сорри, не был в курсе, – сказал он. – Не очень следил за тобой с… конца Холодной, кажется? Мы ж с тех пор и не общались толком. – Вот как? – отозвался тот с искренним удивлением. – Странно. Я вот до сих пор за каждым твоим шагом слежу. – …сделай, пожалуйста, вид, что пошутил, – со всей серьёзностью попросил Америка. И попробовал снова самым непринуждённым из возможных тонов: – Ох, кхм… Окей. Так… говоря о задании... Ты не встречал здесь ничего, что вызвало бы у тебя беспокойство? Помедлив, Россия дважды ткнул пальцем в его сторону. – Очень смешно, – закатил глаза тот. – Ты не слишком-то помогаешь! – С какой стати я должен? – Ну как! – вскинулся Америка. – Раз ты здесь, значит, эти кретины образумились и отправили тебя мне в напарники. Хотя связь почему-то восстановить не удосужились… но какая разница! Я ввёл тебя в курс дела, пора за работу! Правда, не понимаю, почему ты не в форме, да и оружия с оборудованием у тебя никакого вроде нет, а от меня ты, судя по всему, вообще прятался… Россия взглянул на него с невыразимым страданием и выдохнул: – Никто никуда меня не посылал, ну что ты такое говоришь вообще, я тут гуляю просто, гуляю я тут, понимаешь, отдых у меня, релаксация, а ты приходишь и сначала лампой в глаз, а потом вопросами закидываешь, ну не стыдно вот тебе, какое задание, а? Он умолк, и Америка некоторое время молчал тоже, переваривая информацию. Рука его рефлекторно снова приподняла пистолет. – Это всё очень мило, чувак, и прочее, – начал он, хмурясь, – но, честно говоря, звучит чертовски настораживающе. Как минимум потому, что это даже не твоя территория. И кстати, здесь всё оцеплено. Получается, или ты и есть объект, и тебя надо изолировать по всем правилам, или ты тут что-то вынюхиваешь, и тогда я могу снова начать гнобить тебя на политической арене. Отведя глаза, Россия смущённо почесал в затылке. – А-а… нет, когда ты так об этом говоришь… Давай тогда лучше считать, что я тут тебе содействую… напарник? Америка недоверчиво помедлил, но почти сразу повеселел и махнул рукой: – Супер! Только сперва коротенькое интервью. Не пойми неправильно, просто для протокола. Иными словами, ты всё-таки наш, фондовский? – Да. У меня и удостоверение есть. Настоящее. – Ладно. И к происходящим тут событиям ты отношения не имеешь? – Нет. – И людей ты не ел? Россия замялся. – В последнее время или вообще? Америка отчаянно схватился за голову. Сделал глубокий вдох. И простонал: – Всё, всё, хватит, проехали. Я больше ничего не хочу знать, окей? Просто… пойдём дальше, выполнять свою миссию. Часики тикают и всё такое. Помалкивай и, не знаю, прикрывай меня – типа того. Стиснув в руке фонарик, он решительно зашагал вперёд. Не в полной уверенности, что действительно хотел бы, чтобы Россия его прикрывал. Неисследованных комнат, к счастью, оставалось немного. В компании Америка заметно приободрился, и муторное повторение ритуала «открыть-проверить-закрыть» уже не выводило его из себя. Теперь поход по закоулкам проклятого этажа казался зачисткой подземелья, и перед каждой новой дверью тянуло бросить кости на удачу. О чём-то таком Америка и болтал, не задаваясь вопросом, слушал ли его собеседник. Собеседник едва ли слушал, но двери исправно открывал и в помещения заглядывал, а не найдя интересного, двигался дальше, пропуская вслед за собой ударный отряд говорливых сил Фонда. Лишь в одной комнате он внезапно задержался. Пощёлкал выключателем, понял, что лампа давно перегорела, и зачем-то прошёл внутрь, к дальней стене. Бросив на него рассеянный взгляд, Америка собрался было взять на себя следующую комнату, но его остановили. – Ого, подойди сюда, – позвал Россия, поддев что-то ногой. – Тебе это понравится. Глухой стук откатившегося чего-то Америку уже не обрадовал, но когда он выглянул из-за плеча своего спутника, энтузиазм приключенца-первооткрывателя в нём окончательно угас. Луч фонаря высветил груду костей. Обглоданных, вылизанных, пускающих тусклые шероховатые блики. Без единого куска плоти, без пятен кровавого налёта – они выглядели бутафорским инвентарём кабинета биологии. И их было так много, так несуразно много, в них не было никакого порядка, никакой скученности, они усеивали пол, как кусочки лего. Америка нервно дёрнул уголком губ. – Знаешь, приятель, «понравится» это вообще не то самое слово, которое… ох… Между лопаток точкой лазерного прицела сошлось нестерпимое желание обернуться. Америка резанул фонариком пространство позади себя – но, против ожидания, на скример не наткнулся. И дверь со скрипом не начала предательски закрываться. И никаких теней в проёме не возникло. Дорожка коридорного света по-прежнему приветливо уводила наружу. …как же Америке захотелось наружу. – С размахом ребятки Хэллоуин отмечают, – фыркнул он, просто чтобы нарушить тишину, заползавшую за воротник липкими длинными пальцами. Костлявыми. – Видел когда-нибудь что-то подобное? – А-а… в одном пионерском лагере было, – начал Россия и задумался: – Нет, ещё до этого разок в монастыре недалеко от… или это уже другой монастырь?.. В больнице потом как-то лежал, тоже дело было… А, ну, недавно если, то позвал нас друг к себе на дачу, ну, посидеть, там, вот. А у него дом, значит, такой, не коттедж, а как раньше строили… Америка медленно обернулся и одарил его таким взглядом, что Россия даже запнулся: – Н-не интересно, да? Могу про лагерь… – Не надо, – с нажимом проговорил тот. – Я просто так спросил. Он хотел было отпустить пару язвительных комментариев, чтобы разрядить атмосферу, но тут уловил движение за спиной России. Нет, не движение – тень тени движения, колыхание воздуха, волну на мазутной глади. Ровно там, куда не добивала полоса света из дверного проёма, у плотоядной темноты беззвучно заурчал живот. Инстинкт сработал быстрее разума: через мгновение Америка уже выталкивал ослеплённого напарника из комнаты, дёрганно полосуя углы лучом фонарика. Россия за его плечом проморгался и обиженно бросил: – Я же просил так не делать. – Извини, чувак, – напряжённо отозвался тот. – Травматические триггеры, пожалуй, немного лучше, чем ликвидация. Теперь они оба вглядывались в разверстую пасть кладовой. Но сколько бы Америка ни водил фонариком, сколько бы ни прислушивался, унимая дыхание, никакого намёка на опасность он не находил. Ну, кроме горы костей, разумеется. И всё-таки интуиция подсказывала. – Оно там, – проговорил Америка не вполне уверенно. – Оно там, – легко согласился Россия. – …что? – поднял на него глаза тот. – Что? – Кто там? – Оно. – О чём мы говорим?! – не выдержал Америка. Россия пожал плечами: – Ты сам сказал: оно там. Это правда, оно действительно там. – Штука, которая пыталась тебя сожрать, – уточнил Америка. – Не меня, – поправил Россия. – Завались, – отрезал тот и снова вперился в темноту. – Почему оно не выходит? Мы же здесь. На пару метров отошли. Чего оно ждёт? Он задавал эти вопросы не России, конечно (его ответами за этот день он уже был сыт по горло), и даже не себе. Так, отдавал дань сериальным традициям – проговаривал вслух, чтобы зритель следил за ходом его мысли. Было бы вообще замечательно, если бы в ответ на этот ход с базы прилетали подсказки. Ну, знаете, как в «Даше-путешественнице». И вдруг осознание действительно вспыхнуло в его голове, замерцало лампочкой над макушкой. Он даже бдительность потерял, переполненный лёгкостью понимания. Да бдительность, к счастью, была уже и не важна. – Ну конечно! – воскликнул Америка, выписав фонариком замысловатую фигуру. – Оно не может выйти сюда! Не может выйти на свет! Под фонарём мы его и не увидим, потому что оно и существует только вне света! Пропадающие люди! Подвал офисного здания! Кости! Неработающий выключатель! Всё сходится! – его аж распирало от ребяческого восторга. Отгадал вопрос школьной викторины. – Это хищная тьма, чувак! Чёрт возьми, проще некуда! Он снова раскромсал плотный воздух подсобки звездообразным движением и выключил фонарик – поставил в расследовании точку. – Дело раскрыто, – подытожил он. – Это не то, с чем может справиться сотрудник класса D без подходящего оборудования, так что моя задача – доложить о результатах миссии. Предоставим рутину серьёзным дядькам в спецкостюмах, а сами можем спокойно топать наверх, пропустить по стаканчику газировки, и я бы что-нибудь съел, честно говоря, – он вернул пистолет в кобуру и демонстративно отряхнул руки. – Оно отсюда в любом случае никуда не денется, пока свет горит, так что… И свет погас. Без щелчка, без предупредительного треска – Америка даже не сразу понял, что произошло. А когда понял, уже валялся на земле, прибитый к полу сотней невидимых лезвий. Шипя от боли, он рванулся к откатившемуся фонарику и нервно завертел его в поисках кнопки. Вспышка резанула по глазам, но как нельзя вовремя: ещё мгновение, и глаз могло вовсе не остаться. Тьма ощетинилась и расползлась по углам, бросив недобитую жертву. Америка мог поклясться, что воздух стал гуще, напитанный животной яростью. Запах крови приманивал хищника, электрический костёр – отгонял. И это его раздражало. Оно рычало бы, если бы могло. Зубы-то точно скалило. – О-ох, блин!.. – Америка нервно хихикнул, вытер пот со лба. – Похоже, не я один тут проголодался. Россия, дружище, ты в порядке? Он обернулся к спутнику и с удивлением обнаружил, что тот продолжал стоять, заложив руки за спину, и, кажется, даже по лицу не схлопотал. Это было слегка несправедливо. – Надеюсь, это не ты свет погасил, – буркнул Америка. – Пробки выбило, – предположил тот с невинным видом. И похоже, действительно был прав: в темноту погрузился весь коридор. Весь этаж. Это радовало мало. Прежде чем встать, Америка спешно проверил повреждения. Ничего, кроме неглубоких ран там и тут. Разгрызть кости тварь была не в состоянии, и ему повезло, что выпотрошить его она просто не успела. В следующий раз у него наверняка не будет и этих секунд. Поёжившись от этой мысли, он полез в поясную сумку. Затем, морщась, поднялся и сунул что-то России в руки – второй фонарик. – О, – сказал тот, с сомнением принимая дар. – Секретный маусструмент, – хмыкнул Америка. – Не потеряй, но если потеряешь, у меня ещё запасной и пачка сменных батареек. Россия осуждающе вздохнул: – Привилегированный перепотребитель… – Эй, на твоём месте я бы сейчас назвал это как-нибудь помягче, – огрызнулся тот. – Что-то вроде «запасливый и дальновидный», окей? – «Готов к труду и обороне», – предложил Россия, за что тут же получил тычок под рёбра. – Я согласен на привилегированного перепотребителя. С двумя фонарями в коридоре стало светлее и даже просторнее: тьма нехотя отступила ещё дальше, влипла в стены и оплела потолок. Не препятствовала проходу, но следила из всех углов и голодно скреблась по краям обрывавшегося луча. – Видимо, теперь это всё-таки наша проблема, – сказал Америка и со вздохом задал закономерный вопрос: – И как… мы будем с ним сражаться? Теперь, когда оно вокруг нас. Где угодно. В любом количестве. – Я думаю… есть вариант… – начал Россия, а закончили они хором: – Подорвать здание! Америка восхищённо обернулся к нему. – Э-эй! Я начинаю понимать, почему мы так долго продержались конкурентами! Гении мыслят одинаково! – Впрочем, я могу снова просто обвинить тебя в краже данных и плагиате, – нежно улыбнулся Россия. – В таком случае, когда Англия придёт закатывать нас в асфальт, я объявлю, что с инициативой выступил ты, – парировал тот. – Ладно, оставим это как «План Б». Мы здесь вообще-то, ну, на гуманитарной миссии вроде как. – Мы можем выманить его наружу, – сказал Россия, бесцельно рисуя фонариком круги на стене. – Ты заставишь его преследовать себя до тех пор, пока мы не выведем его к поверхности. Я починю пробки и включу свет на лестнице, отрезав ему путь к отступлению, а ты откроешь дверь. – Звучит… – воодушевился Америка, но тут же нахмурился: – максимально тупо, потому что стать для него приманкой я смогу, только выйдя из поля освещения, а как только я это сделаю, оно тут же меня разорвёт. Ты на что рассчитывал вообще? Россия издал загадочный смешок, не разжимая губ. – Предлагаю всё равно к выходу идти, – сказал он невозмутимо. – Здесь как раз должна быть лестница. Сам говоришь, пока горит свет, оно нас не тронет. Тьма следовала за ними повсюду. Они не шли сквозь неё, но двигались в её непроницаемом коконе. Судя по всему, она гнездилась здесь годами, напитывалась и полнела, зажатая стенами тесной каморки. И вот теперь ей дали развернуться во всю ширь, затопить собой коридоры и комнаты, и она шарила незримыми лапами по углам, стремясь объять всё пространство. Только два крошечных фонарика занозой сидели у неё под кожей. Но отпускать добычу она не собиралась и терпеливо ждала, по-змеиному обвив кольцами световую брешь. Они вышли к лестнице. Подняться пришлось на самый верх, прежде чем они упёрлись в дверь, выводившую наружу. Совсем наружу – шум из-за неё доносился именно уличный: где-то вдалеке явно гудела трасса. Америка подёргал ручку и ожидаемо не добился никакого результата. Стучать и привлекать внимание кого-нибудь извне было бессмысленно, но он попробовал и, разумеется, ответа не получил. – Вся эта авантюра мне уже порядком надоела, – сказал он и обернулся к спутнику. – А ты бодрячком. Вообще не нервничаешь? – Темнота – друг молодёжи, – отозвался Россия. – Как-то так говорят. – Ну, может, твоя эта темнота тогда по-дружески поможет нам выбраться? – хмыкнул тот и примерился для удара. Ни плечом, ни ногой высадить дверь ему не удалось. В конечном счёте он утомлённо привалился к перилам и с досадой уставился на неё, точно взглядом вскрыть замок шанс ещё имелся. – Хочешь попробовать? – предложил он России, но тот равнодушно качнул головой. – Я думаю, мы можем поискать другой путь, – сказал он и направился вниз, не дожидаясь компаньона. – Как-то же ты сюда попал. – Ладно, – простонал Америка. – Я совершенно не знаю, где тут основной выход, но мы можем попробовать туда добраться с одного из этажей. Поищем вторую лестницу, нормальную. Дебильная, блин, система. Сил уже нет по этому подвалу шляться, да ещё и в темноте… Он осёкся, потому что фонарик в его руке негромко затрещал. Он и так горел тусклее, чем тот, что достался России, но Америка не ожидал, что он начнёт выходить из строя. Всё-таки когда он в последний раз менял в нём батарейки?.. Как бы в ответ на этот вопрос луч пошёл крупной рябью. Когда бы он их ни менял, сейчас у него уже не было на это времени. – О-о нет-нет-нет-нет-нет, не смей садиться! – забормотал Америка, судорожно зашарив по карманам. – Только не сейчас, ну же… Он подцепил второй фонарик, потащил наружу, но тот выскользнул из влажных пальцев; Америка чертыхнулся, сунул руку глубже, схватил его снова… и зудящий треск оборвался, позволив темноте захлопнуть челюсти. Секунда – доля секунды, – и невидимый враг вгрызся жертве в запястья, в глотку, в лодыжки. Сбитый с ног острозубой массой, Америка беспомощно шарахнулся назад. Лопатки обдал холод пустоты, нога шаркнула по краю ступени. Звонкий удар чего-то далеко внизу. Запоздалый удар сердца о рёбра. Сокрушительный удар спиной о камень. Темнота из непроглядной стала обморочной. Америка не услышал своего крика, но почувствовал, как он оборвался, выбитый из груди вместе с лёгкими. А потом ощутил, как что-то рухнуло и рядом, и вокруг, и прямо на него, и попыталось пригвоздить, раздавить, задушить. Пистолет руки выхватили куда ловче фонарика. Вспышки выстрелов чередой вспороли шевелящуюся черноту. Не отогнали, но полоснули в ответ, лязгнули по клыкам и когтям. Бах, бах, бах, бах! – Америка щёлкал спусковым крючком, пока не заметил метнувшийся сверху луч. – Левее! – заорал он, не прекращая пальбу. Тьма бросалась на него, стоило всполоху угаснуть, и уж точно готовилась разорвать на куски, как только выйдет обойма. Спасительный свет смыл её выжигающей волной, залил лестницу и ослепил Америку снова. Но этой слепоте он был даже рад. Уронив руку, сжимавшую пистолет, он со слабой улыбкой поднял большой палец вверх. – А я думал, ты не попросишь, – промурлыкал Россия. Устроив локоть на перилах и подперев голову, он с неприличным интересом разглядывал побитого товарища. – Иди ты, – крикнул ему Америка и откинул голову, выравнивая дыхание. Форма на нём была безнадёжно растерзана, изрезана и пропитана кровью. На исцарапанном лице застыло сложное выражение: и рад, что жив, и напряжён от боли. Валявшиеся рядом останки фонарика говорили о том, что второй, улетевший дальше вниз, пожалуй, и искать не стоило. Америка и сам это понял и со вздохом спихнул горстку пластиковых осколков со ступеней. Потом приглушённо простонал. Потом поднялся. Очень медленно, очень осторожно, но поднялся. Россия оживился и повёл луч так, чтобы дать ему двигаться в защитном поле. – Выглядишь неважно, – заметил он, когда они поравнялись. – Порядок, – бросил Америка, потирая ушибленную руку. – Герои не умирают. – Почему ты был так уверен, что я помогу? – поинтересовался Россия, продолжая беззастенчиво оценивать нанесённый ущерб. – Ну мы же напарники, – легкомысленно отозвался тот. – В любом случае, пора с этим заканчивать. Я прям чувствую, как эта хренотень мне кишки повытаскивать хочет. Скрипит зубами, слюну сглатывает… Ещё хотя бы один сбой фонарика, и нас обоих по стенке размажет вполне буквально. – А мне кажется, ты ему понравится, – усмехнулся Россия. Америка пихнул его в бок и пробрался к двери. Снова взялся изучать замок, но выбить плечом уже не пытался. В его взгляде мелькнуло какое-то злое упрямство, и когда он завозился с пистолетом, проверяя остаток патронов, когда хлопком всадил обойму обратно, когда, стиснув зубы, прицелился, это упрямство уже отчётливо сквозило в каждом его движении. – Что ты собрался делать? – полюбопытствовал Россия. – Собью его к чёртовой матери, – процедил Америка. – Надоело! Пусть Англия только попробует заикнуться о порче чужого имущества! Я не собираюсь подкармливать собой его стрёмных питомцев! – Ты ведь знаешь, что это работает только у киношных героев? – Россия приблизился к нему и перегнулся через плечо, рассматривая цель. – А я и есть киношный герой, если ты забыл! Всё у меня получится, что надо! – Ах, конечно, – он хмыкнул и вдруг бесцеремонно влез в карман его поясной сумки. Прежде чем Америка дёрнулся, он успел извлечь оттуда пачку батареек, придирчиво её оглядел и, вскрыв, высыпал содержимое на ладонь. – У меня тоже есть одна идея, – отозвался он в ответ на возмущение. – Сейчас оно здесь в своей основной массе. Но если ты откроешь дверь, оно рассеется в поисках тёмных углов. Может быть, сквозь щели уйдёт куда-нибудь ещё. Я думаю, выбора у нас нет. – И что ты предлагаешь? – не понял Америка. – Тебе? – Россия улыбнулся и спрятал батарейки в кулаке. – Вышибать дверь. Они условились на счёт три. Америка не сказал, что у него остался один патрон. Россия не сказал, что у него был за план. Что попытка у них единственная, догадывались оба. И ещё оба знали, что сработать должны синхронно. Раз. Боль от ран и падения накатила на Америку со всей сокрушительной силой, сбив прицел. Россия большим пальцем пересчитал батарейки. Два. Мышцы напряглись, и зрение стало острее. Рука взвесила груз, точно примериваясь. Три. Замок слетел, и в этот же миг Америка врезался в дверь, выбивая её вместе с кусками развороченного металла. Краем глаза он увидел, как Россия прижимает ладонь к губам, запрокинув голову. И свет вдруг разорвал пространство с обеих сторон: снаружи – холодный дневной, позади… Америке показалось, что он рассеивается вместе с хищной тьмой. Что затылок его выжигает и плавит. Что кожа расходится по линии порезов, и сияние делит его на кусочки, разбрасывая повсюду и изничтожая в пепел. Однако на землю он рухнул целиком, всей тяжестью, и ссадины заныли уже оттого, что поверх них легли самые материальные на свете ушибы. Губительное наваждение развеялось, расползлось цветными пятнами под веками. И когда он с трудом приоткрыл глаза, в проёме двери он разглядел только Россию, у ног которого рвано пульсировали нефтяные капли. Какое-то тусклое марево посверкивало вокруг его головы, а от губ словно бы поднималась струйка дыма. Стоило моргнуть, и они тоже исчезли. Остались только капли. – Получилось! – рассмеялся Америка, пошатнулся и позволил себе упасть на спину. – Дружище, у нас всё получилось!***
– Йо-о, Англия-я-я! Не узнать того, кто так бодро надрывал голос и так отчаянно махал на ходу, было просто невозможно – даже если бы Англия захотел. Но осуждающее скрещивание рук и закатывание глаз он приберёг до момента, когда Америка приблизился к кордону. Быстрее он всё равно не успел бы собраться и спрятать болезненное облегчение на лице под привычной маской равнодушия. – Вот уж не думал, что увижу здесь твою постную рожу! – судя по всему, маска вышла реалистичная. – Я уже в зоне слышимости, можешь перестать орать, – произнёс Англия с наигранным раздражением. – И что, скажи, пожалуйста, тебя так удивляет в моём присутствии на собственной территории? Америка салютовал остальным членам отряда и ответил, прислонившись к машине: – То и удивляет. Думал, ты так и будешь в штабе отсиживаться, пока за тебя всю работу другие делают. И прости уж, всё никак не привыкну к «зоне слышимости», знаешь, как-то вот уже приноровился ходить отрезанным от всех линий. Прежде чем Англия успел ответить, наушник Америки ожил и затрещал. Затем прокашлялся. Затем зазвучал голос Японии. – Приношу свои извинения, Америка-сан. Мы делали всё, что в наших силах. Связь с вами не восстанавливалась до настоящего момента. Однако мы продолжали получать от вас нерегулярные сигналы и следили за положением дел. – Я тебе совершенно не верю, – буркнул Америка, – но в любом случае прощаю. Но только тебя! – предупредил он, бросив взгляд на Англию. – Придурок, – сказал тот. – По-твоему, мы пригнали бы сюда подкрепление, если бы не узнали, с чем именно ты столкнулся? Только сейчас Америка заметил, что кроме его машины у входа в офис теперь стояло ещё две, а вокруг возились сотрудники, разбиравшие и настраивавшие световое оснащение. Контейнеры для транспортировки уже были готовы, мобильная группа стояла в дверях и о чём-то совещалась, проверяя портативные прожекторы. Америка самодовольно взъерошил волосы и заявил: – А всё, а надо было раньше! Англия непонимающе приподнял бровь, и тот пояснил: – Мы уже разобрались. Россия их караулит – ошмётки, в смысле. Америка отлип от машины и кивнул, чтобы следовали за ним. В сопровождении части отряда они с Англией двинулись кругом здания к выбитой двери чёрного хода. Когда они показались из-за угла, Россия, нависавший над чем-то копошащимся в луче фонаря, приветственно поднял ладонь. – Ну так вот! – указал на него Америка и продолжил тараторить, чем увлечённо занимался всю дорогу: – Разумеется, всё увенчалось успехом, потому что за это взялся герой, то есть я! Как только я понял, что мы нашли – а понял я это сразу, – я такой: «Погнали к нашим, зачистим тут всё нафиг». И тут, конечно, свет вырубился, ну, пробки, наверное. Но я-то был готов, у меня при себе фонарики! И я такой: «Ща мы его наверх выведем и светанём». И мы, короче… – Короче, – устало попросил Англия. Он не особенно-то и слушал, направляя действия отряда, бросившегося собирать объект в контейнеры. – Ай, блин, ладно! В общем, мы уже почти вышли, но дверь оказалась заперта, и я такой: «Ща всё будет!» Но фонарь погас, и оно как набросится на меня, и я типа: «Да конечно!» И разнёс его из пушки… – У тебя было оружие? – холодно переспросил Англия. – Ну да, а что? Ну короче! У нас запаски не осталось, мы в тупике, и я говорю, типа, замок снесу. А Россия такой: «Понял, есть ещё идея». И взял у меня батарейки. А потом он… эм… – Америка запнулся и в замешательстве обернулся к России. – Извини, что именно ты сделал? Вместо ответа тот только таинственно улыбнулся. Это Америку не удовлетворило. От слова «совсем». – Нет, погоди-ка, – прищурился он с подозрением, – серьёзно, как ты смог её загасить? У нас не было никакого оборудования, только слабый фонарик и батарейки. Что ты имел в виду, когда сказал, что выбора нет? Я ведь… я не смотрел, что ты там… И кстати, какого чёрта ты в принципе забыл в этом здании, если не был прислан с отрядом?! Россия?! – А-а, кажется, у тебя недостаточный уровень доступа для этой информации, – ласково протянул Россия, ткнув его в эмблему с номером на груди. – Жаль-жаль. Для тебя из протокола данные будут удалены. Америка даже оторопело подвис, а его компаньон не стал ждать продолжения беседы и беззаботной походкой двинулся прочь. На запоздалый оклик он тоже не обернулся. Его работа была здесь окончена.