***
Презентация называлась «Почему мы должны присвоить России статус объекта (спойлер: потому что он объект)» и была красочной и выразительной. Америка постарался над ней как следует, уделив внимание и содержанию, и оформлению. Цвета не резали глаз, но подчёркивали главное, шрифт одновременно отвечал деловому стилю и не казался слишком официальным, стоковые фото доходчиво иллюстрировали лаконично изложенную выжимку из его речи, и даже ссылки на источники, то бишь документы из закрытого фондовского архива, были представлены. Словом, эффект на европейских коллег, собравшихся в кабинете (по совершенно другому вопросу), она произвела. Кто-то даже похлопал, когда Америка остановил показ на благодарности за внимание и наконец замолк. Это его приободрило. Впрочем, не то чтобы он нервничал изначально – по правде, в успехе своего несанкционированного выступления он не сомневался. – Позволь высказать тебе конструктивную критику, – Англия поднялся из-за стола и подошёл к нему. – Во-первых, это мой кабинет, и тебя здесь быть не должно ни при каких обстоятельствах. Во-вторых, у сотрудника твоего ранга нет полномочий изучать документацию без прямого распоряжения сверху. В-третьих… – Да какая вообще разница! – перебил Америка. – Ты мне про полномочия каждый раз говоришь. – Угадай, чёрт возьми, почему! – вскипел Англия, но тот только отмахнулся и повернулся к остальным: – Короче! Вы же все поняли, к чему я веду. Этого более чем достаточно, чтобы поставить Россию на содержание. Тогда чего мы ждём? Слушатели помолчали: кто-то задумчиво, кто-то безучастно. Почесав подбородок, Франция сказал: – Ну-у… Технически, он до сих пор не создавал для Фонда проблем. Я бы сказал, наоборот, с учётом, сколько раз он тебя вытаскивал. Америку эта ремарка зацепила, и он протестующе замотал головой. – Э-это было пару раз! А вот что он делает в свободное от моего контроля время – кто-нибудь знает? Нет? То-то же! А ведь он шляется по запретным зонам и местам обитания аномалий! Утверждает, что охотится. Но кто докажет? Может, он их наоборот, не знаю, производит. – Высаживает, как цветы, – хохотнули из зала. – Вот и да! Может, у него и цель есть какая-нибудь глобальная. Если бы мы знали, что он такое… но мы не знаем, что он такое – значит, Евклид! – Слушай, малыш, – Франция подался вперёд, подперев лицо ладонью. – При всём уважении, ты не можешь записывать в объекты каждого, кто тебе просто не нравится. – Нет, могу! – возразил Америка. – То есть, я хотел сказать... дело не в том, что он мне не нравится... дело в том, что он аномален! – Сказал тот, у кого есть Огайо, – усмехнулся Англия. – Сказал тот, у кого есть феи с единорогами! – передразнил тот. – Я об этом же, – продолжил Франция. – По такому принципу поставить на содержание следует половину нашего коллектива, если не всех. – Но он... он ест другие объекты! – Америка рефлекторно отмотал презентацию на нужный слайд, подкрепляя заявление. – Так может, мы тоже потенциально их едим, просто не пробовали. Кто-нибудь пробовал? Страны отозвались отрицательно. Судя по взгляду, Франция взял это на заметку. Кулинарную. Америка не унимался – за его спиной всплыл новый слайд. – Он вообще не использует снаряжение! Даже в радиационной зоне! Это как вообще?! – Смею заметить, что с тобой за ту вылазку тоже ничего не случилось, – сказал Англия. – И это абсолютно объяснимо: наши тела, как ты прекрасно знаешь, регенерируют, если травмы получаем мы сами, а не население или территории. Россия просто чуть меньше ценит комфорт. – Да вы невыносимые! – вскричал Америка. – Вас настолько не беспокоит, что среди вас свободно разгуливает объект?! – Нас беспокоит, – проговорил Англия, – что ты свободно разгуливаешь по чужим кабинетам и мешаешь работать другим сотрудникам. – Да! – подхватил Польша. – Сегодня Россия, а завтра любой из нас? Знаем мы эту охоту на ведьм. – Твой филиал вообще никакого отношения к другим не имеет, – бросил Южный Италия, – не вмешивайся в чужие дела. – А мне понравилась презентация, – сказал Северный, – по-моему, красивая... Австрия с вымученным вздохом хлопнул его по плечу, осадив. Англия же красноречиво обвёл аудиторию жестом. – Интереснейшая лекция, – сказал он, – но доказательств у тебя мало и аргументация откровенно слабая. Так что будь добр, оставь и Россию, и нас в покое. – Нихрена вы не понимаете! – зло шикнул Америка. – Посмотрю на вас, когда и вы в его меню окажетесь. – А этот поедаюший объекты Россия сейчас с нами здесь, в этой комнате? – мягко спросил Франция. – А вот не удивлюсь! – огрызнулся тот. – Так, ну хватит, – Англия взглянул на часы и досадливо объявил: – Обеденный перерыв. Всё совещание нам сбил, придурок. Ладно, давайте, собираемся после, кратко пройдёмся по основным пунктам, – он снова поднял глаза на Америку и сурово понизил голос: – И чтоб когда я вернулся, тебя тут уже не было. Америке пришлось пропустить всех: наученные дикой жизнью в корпоративных джунглях, сотрудники спешили в столовую чуть ли не наперегонки. Ему всё равно нужно было завершить показ (напоследок мстительно оставив файл прямо на рабочем столе) и выключить компьютер. Уже на пороге кабинета его прошибло нервной мерзенькой дрожью – боковым зрением он уловил силуэт в дальнем углу. Силуэт, спутать который было невозможно. Россия приветливо помахал ему рукой. И слился со стеной, стоило обернуться. В общем-то, был он и с ними, и в этой комнате.***
Смело с их стороны было полагать, что на этом Америка остановится. Доказательств, значит, им было мало? Аргументация, значит, была слабая? Ну хорошо. Он знал, где взять доказательства с аргументацией. Потому сидел, закопавшись по локоть в чужую внутреннюю сеть, и сосредоточенно вскрывал папку за папкой, архив за архивом. Он казался самому себе таинственным и ловким хакером, дерзнувшим вступить в бой с неживой, но отлично умеющей защищаться базой данных. Атмосфера эти фантазии только подогревала: свет в кабинете, куда он пробрался, был погашен, и приглушённо мерцал только экран компьютера. Взгляд скользил по строчкам, пальцы ритмично выбивали всё новые комбинации запросов. Не хватало только классического капюшона, но, увы, костюмы класса D его наличие не предполагали. План был, мягко говоря, амбициозным, но Америку это не смущало. Он был абсолютно уверен, что ему хватит двадцати минут перерыва, чтобы тайком вытащить из бесконечного множества материала несколько Неоспоримых Фактов, в которых он так отчаянно нуждался. И он зарывался всё глубже, и глубже, и глубже – настолько, что в какой-то момент окончательно потерял бдительность. От работы его не сразу отвлёк даже негромкий оклик: – Как закончишь, вкладку не закрывай – мне понадобится потом. – Ага, окей, – рассеянно бросил Америка. И подскочил, резко обернувшись. Выцепив глазами фигуру, застывшую в проёме двери, он нервно выкрикнул: – Т-ты что тут делаешь?! – Некорректная реплика, – ответил Китай, прислонившись плечом к косяку и скрестив руки на груди. – Попробуй ещё раз. Америка уже тоже оценил глупость своего вопроса и решил сменить тактику. Рефлекторно загородив собой экран, он выдавил: – Э-это не то, что ты думаешь!.. – Нет, полагаю, – перебил Китай, – это именно то, что я думаю. Ты искал компромат на Россию в моей базе данных. – И не нашёл! – почти обиженно заметил Америка. – Тоже мне база данных – у тебя там вообще нифига нет! – Удивительно, правда? – хмыкнул тот. – Наверное, потому что Россия не числится как объект. – Вот только не начинай! Кому, как не тебе, знать, что я прав, а! Остальные могут сочинять себе, что хотят, но ты... Не делай вид, что не понимаешь! Америка выглядел бойким обличителем, героем своих трогательных историй про торжество правды и справедливости. Это забавляло – слегка. Ровно настолько, чтобы дать ему ещё полминуты безнаказанности. – Даже если мне что-то и известно, – протянул Китай, – ты вряд ли получишь доступ к этой информации. Смешно, как до тебя всё не дойдёт, что ты, будучи классом D, вообще-то лишён привилегий. – Зато до меня доходит кое-что другое! – вдруг заявил Америка, беззастенчиво ткнув в него пальцем. – Ты его покрываешь! Вы в сговоре, да! Стоило догадаться с самого начала, кому из всех выгодно было бы держать объект в списке сотрудников! Ты и архивы все подчистил, вот мне и не верит никто! Надо было сразу начать с твоего кабинета – не пришлось бы тратить столько сил впустую... Он выдохнул и замолчал. Гордо и яростно. Непримиримо. Кажется, пока нёс эту чушь, сам в неё и поверил. Китай мог ему только посочувствовать. Во всех смыслах. – Твоя игра в детектива очаровательна, – сказал он наконец. – Но я очень не люблю, когда трогают мои вещи. Поэтому сейчас я вызываю охрану, а ты делаешь над собой невероятное усилие и, не усложняя никому жизнь, сдаешься под арест. В этот раз, я надеюсь, тебя ликвидируют. Он уже поднял рацию, когда Америка предупреждающе вскинул руки: – Стой! Стой, – воскликнул он. – Подожди с охранкой! Китай смерил его снисходительным взглядом. – А что, сможешь и причину придумать? – Давай договоримся! – Попробуй. Америка явно прикладывал все усилия, чтобы уйти от причитающейся расправы. Взгляд его был прикован к проклятой рации, которую Китай не спешил опускать. Чёрт, да он даже пальца с кнопки вызова не убрал... Хрен с ней, с ликвидацией – если Англия узнает, как далеко Америка зашёл в своих фанатичных поисках, он ему голову открутит. – Я... буду тебе должен? – вышло с явным сомнением, не так уж и искренне. Китай не впечатлился. – Ты мне и так должен страшно подумать сколько, – заметил он. – Извини, но сделка совершенно невалидна. Я звоню. – Ну п... подожди! – Америка заволновался, подался вперёд и вдруг предложил увереннее: – Придумай сам. Ты всегда знаешь, что тебе нужно. Давай, я готов купить у тебя свою свободу и информацию. – Ты торгуешься? – усмехнулся Китай. – Поразительное нахальство. Я ещё даже не согласился. Но это не было правдой: он согласился, и они оба это понимали. Рацию он уже давно держал просто для вида. Америка выжидающе сверлил его взглядом. В конце концов Китай спрятал руки в карманы и небрежно бросил, переступая порог: – Хорошо. В обход оборонительной политики твоего дорогого опекуна ты примешь участие в ряде моих опытов. Самостоятельно и добровольно. – Он мне не опекун, кстати, – машинально огрызнулся Америка и замешкался, взвешивая предложение. Китай между тем поравнялся с ним, и с этого расстояния взгляд его стал ощутимо тяжёлым. Будто булавками пришпиливал к лабораторному столу. На мгновение в голове мелькнула запоздалая мысль: может, Англия – наименьшее из зол? Америка судорожно сглотнул. – А если... если я всё-таки откажусь? – А это уже не опция, – понизив голос, сладко и холодно произнёс Китай. И добавил: – Марш отсюда.***
Америка спустился в холл первого этажа. Исход разведывательной операции его совершенно не устраивал: мало того, что попался, так ещё и на вопросы Китай пообещал ответить только в процедурной. По одному за эксперимент – вот ведь тоже! Ощущение провала Америке не нравилось, и в стремлении его заглушить он направился проверенным маршрутом. В кафетерий. Перерыв давно кончился, навстречу ему попадались редкие запоздавшие или отлынивающие сотрудники. Привычного ажиотажа ни в коридоре, ни у витрин не было. Приятная тишина полупустого зала уже подействовала ободряюще; свободные столики в кои-то веки звали выбрать угол поуютнее, а не какой придётся. Словом, красота! Построив глазки смутившемуся кассиру, Америка разжился пол-литровым стаканом кофе и коробкой пончиков и отправился неторопливо обходить территорию. Он уже приметил место у окна, когда его неуверенно окликнули. Вежливо ещё так, на «мистер». Чёрта с два добьёшься такого отношения в этом притоне, именующем себя филиалом! Обернувшись на голос, Америка заметил, что ему ещё и машут. – А, Литва! – узнал он, расплываясь в дежурной улыбке. – Давно не виделись, приятель! Маршрут пришлось сменить: Литва явно настаивал на компании. Так было даже лучше. Пристроив поднос на краю стола, Америка опустился на свободный стул. – Чё кого? – спросил он, взявшись за пончики. Он пододвинул коробку к Литве, но тот качнул головой, указав на опустошённую тарелку. – Живём потихоньку, – сказал он и, не подумав, ляпнул (о чём тут же пожалел): – А вас пускают в кафетерий для рядовых сотрудников? Америку, однако, это не задело. Он только фыркнул: – За хорошее поведение. На самом деле, Англия просто сдался и выписал мне пропуск. Понял наконец, что хрен он мне перекроет доступ к нормальному питанию. Сложно было назвать стремительно пустеющую коробку пончиков нормальным питанием, но Литва комментировать не стал. Зато сочувственно вздохнул: – Хоть так. Лично я до сих пор не согласен с вашим переводом. Ко всем, знаете ли, придраться можно. И что? Давайте тогда полштаба спишем, вот пользы-то будет! – Спасибо, – Америка улыбнулся. И добавил: – Погоди, а кем ты вообще здесь работаешь? – Я не работаю, я... числюсь, – застигнутый врасплох неожиданным вопросом, Литва виновато пожал плечами. – Как и все Страны, по рангу положено. Кто-то, как мистер Англия, например, или мистер Германия, находит себе занятие по душе, а кто-то просто не вмешивается, пока это не касается их территорий. Хотя по правде... – но тут он запнулся, изобразил на лице сомнение, сожаление, злость – всю гамму чувств офисного клерка, сытого по горло своим начальством, про которое в сотый раз собрался разныться перед друзьями. Америка закономерно переспросил. – Я не должен вам этого говорить, – бессильно усмехнулся Литва. – Да и вообще, кому какое дело... Но, если честно, в Фонде у нас тоже сплошные беспорядки. Вот к Российскому филиалу, например, я какое отношение имею? Никакого! А между тем меня к нему будто насильно приписывают... ну, нас приписывают, вроде как «имели к нему отношение, когда в Союз входили, всё там понимаем, много чего в рамках работы связывает»... Да ничего нас не связывает! Вся документация двадцать лет как переоформлена, отчитываюсь я перед выбранными европейскими представителями из наших! И нет, он всё равно... – Литва явно разнервничался, руки его подрагивали, а голос подскакивал и отрывисто стихал то ли от отчаяния, то ли от ярости. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы собраться. Америка его не торопил. Он уже столько раз это видел. – Простите, – наконец выдохнул Литва, смаргивая наваждение. – Погорячился. Просто так устал от всей этой мороки. Вы знаете, он же никогда не слушает. Взял сейчас, припахал нас к какой-то самодеятельности – мол, Фонд переживает кризис атмосферы в коллективе, вы тоже давайте объединяйтесь. Чёрт-те что! И никто ему ничего не скажет, – он невесело усмехнулся. – Отделы друг с другом разбираются, полномочия делят. Комитеты выпускают противоречивые постановления. Представителям вообще не до нас, они с Советом возятся. Другие филиалы вмешиваются в дела нашего. Кто вообще скажет, почему мистер Китай распоряжается кадрами, приписанными к нашим учреждениям? – Да-а, Китай этот, блин... И тут Америка осёкся. Мысль была настолько простая и очевидная, что он даже не сразу её осознал. А когда осознал, чуть не сжал стакан пополам, заливая стол содержимым. Вместо этого он подался вперёд, некомфортно сократив расстояние, и схватил Литву за руки. Тот дёрнулся и застыл загнанной добычей. – Слушай! Вы ведь с Россией, получается, всё ещё близки, так?! – выпалил Америка. – Мы не... Не называйте это так, пожалуйста! – Мне очень, – он буквально ввинчивался в глаза напротив, гипнотически понизив голос, – очень нужна твоя помощь. Этим ты поможешь и себе. Ты же веришь, что он объект? Евклид, а то и Кетер? Ведь правда же?! Литва выглядел одновременно потерянным и странно смущённым. Рук он не вырывал, взгляда не отводил, но плечи его напряжённо подрагивали. – Вы... так считаете? – пробормотал он едва слышно. – Т-то есть... если подумать... – Да?! – запальчиво заговорил Америка. – Ведь он же криповый, верно? Делает странные вещи, пугает вас до чёртиков, я прав?! Литва, дружище, он совершенно точно объект, – он выдохнул и сбавил обороты, а тон его стал заметно серьёзнее. – Объект, который необходимо поставить на содержание. И я этого добьюсь, вот увидишь. Но мне нужна твоя помощь. Сгустилась тишина. Заговорщики смотрели друг на друга, не решаясь скрепить союз. Литву перестало трясти. Едва Америка ослабил хватку, он повернул ладони, сжав его пальцы в ответ. – Хорошо, – шепнул он. – Что вам нужно? Сведения? Я достану. – Любые доказательства его аномальной природы. Уверен, вы трое знаете побольше меня, и вместе мы сможем доказать Совету, что статус России необходимо пересмотреть. Литва кивнул. Они разомкнули руки. Поднимаясь из-за стола, Америка проникновенно улыбнулся. – Литва, чувак, ты чудо! И, салютовав, направился прочь из кафетерия. В мотивационном отделе ему бы, конечно, работать: Литва ещё долго крутил в голове, что он чудо.***
Они добрались до указанного места довольно быстро и теперь пересекали пустынное пространство между воротами и ближайшим ко входу корпусом. Они – это Америка, Англия, Франция и Китай. А указанным местом была старая территория Фонда, ныне полурабочая и в основном переоборудованная под хозяйственные помещения. Оставалось надеяться, что в адресе не было ошибки. С сомнением окинув взглядом обшарпанное здание, Америка перепроверил сообщение. Нет, всё верно, Литва именно его и указал. Интересно, какое отношение оно имело к поручению. Какое-то точно имело, потому что за адресом следовала приписка: «Сами всё увидите». Зловещая, надо сказать. Но обнадёживающая. – Интересный выбор для хранилища страшных тайн, – Англия придирчиво вскинул бровь, изучая строение. – Уверен, Литва не просто так написал. Я вам уже объяснил: он обещал мне помочь, – Америка переступил порог в полной решимости. Ощущение близости разгадки влекло его вперёд. Он и так едва выдерживал неторопливый шаг спутников. – Если это не оправдает потраченное время, – сказал Китай, – я внесу в твоё личное дело беспочвенную спекуляцию. Америка резко обернулся к нему. – Так тебя вообще никто не звал, – напомнил он. – Ты же сам прицепился. Тот невозмутимо пожал плечами: – Исследовательский интерес. Но твоей антиобщественной деятельности это не отменяет. Ложную информацию-то распространяешь ты. – Ничё она не ложная! – огрызнулся Америка. – Вот сейчас все всё и узнаем. Они поднялись на второй этаж, миновали коридор и остановились у внушительных дверей, пыльная табличка на которых сообщала: актовый зал. – Это здесь, – сказал Америка. – Тогда не будем медлить, – подбодрил его Франция, легонько похлопав по плечу. В последний раз экран телефона вспыхнул, давая свериться с координатами. Скрипучая ручка нехотя поддалась. И Америка открыл дверь.Действующие лица
АНГЛИЯ, король Тринкуло АМЕРИКА, воспитанник Англии ФРАНЦИЯ, правитель соседнего государства ПОСОЛ АЛАГАДДЫ ЛИТВА, слуга посла Алагадды КИТАЙ, маг и чернокнижникАкт I Сцена 1 Сад перед дворцом. Жаркий полдень, безлюдно. Входит Америка. Он выглядит озадаченным, осматривается, будто не узнаёт окружение; его речь поначалу звучит неуверенно, словно он удивляется содержанию собственных реплик. Америка Как странно… Этот сад… и эти стены, И речь моя? Всё будто бы чужое. Сам на себя я лишь едва похож. Я… Воспитанник правителя. Наследник. Я… прибыл в этот край издалека. В пути я пробыл не один десяток Ночей, истосковался я по дому. Но этих мест совсем не узнаю… (Пауза) Ведь столько лет мы провели в разлуке С моим опекуном! На обученье Отправлен был я в герцогство другое, Прославленное тягой к просвещенью, Учителями, университетом… (Заметно ободряется, осознавая смысл своих слов. Его речь становится твёрдой и воодушевлённой.) Теперь вернулся! О, какое счастье! Как мог забыть я очертанья замка, Что стал мне домом в день, когда правитель Из милосердия меня взял под опеку! Мне странно до сих пор, признаюсь честно. Семьи своей король всё не заводит, Но между тем меня лелеет, словно Его родной я сын, а не приёмный. А впрочем, это пустяки! Теперь я дома! Мне рады здесь, король со мной приветлив. Меня он встретил с нежностью и с мукой, Как встретил его я. Но не понять мне, Зачем просил не покидать он замка. Всё говорил, что он не насладился Моей компанией – а между тем сейчас уж Полдня проводит он со своим гостем. Ах, ладно! Герцог – благодетель мой. Пускай болтают, сколь душе угодно, Ругаются и мирятся опять… А я найду уж, чем себя занять! Сцена 2 Гостиная во дворце. За чайным столиком сидят Англия и Франция. Франция И всё же, mon ami, признайся честно: Тебе здесь, в замке, нестерпимо скучно И одиноко без того, кто сможет Досуг твой скрасить… скажем, разговором. Англия Досуг мой скрашен тысячью забот, О коих вряд ли сам ты думать склонен. Совет погрязшего в разврате разгильдяя Не слишком ценен человеку дела. Франция И много сделать сможешь парой рук? Иль скажешь мне, что помощь принимаешь От слуг и стражи? Чем же хуже будет Тебе твой близкий друг, душа родная? Англия Подводит память: не припомню день, Когда ты числиться мне начал близким другом. Что до слуги и стражи – будь уверен, Я и в кошмарном сне тебя б не нанял. Франция Какой холодный! Одиночество на пользу Тебе едва ль идёт. И государству Не помешало б завести давно Союзника. Англия Союзников хватает. Франция Мы стать могли бы славною четою, Объединив границы, мощь орудий… Зачем ты всё упрямствуешь, mon cher? Англия Затем, что сил моих тебя уже нет слушать! Не будь ты гостем – вырвал бы язык И руки заодно… Вернись на место! Франция Ну полно, полно, свет моих очей! Не горячись: вот, я уже не лезу! Всё как ты просишь… Сколько раз отказ Ещё мне слушать? А ведь ты мне должен. Англия Не должен ни гроша, я расплатился За обучение и кров его сполна. К тому же, ты просил его устроить В твоём дворце – он мог бы жить отдельно. Франция Да, я просил. И я не сожалею. Напротив, я в компании ни с кем Ещё не чувствовал себя таким счастливым, Таким помолодевшим, полным сил… Англия Не говори мне, что я должен здесь же Тебя прикончить за прелюбодейство… Франция Ну что ты! Положи обратно нож. Меж нами были ласковые чувства, Невиннее которых вряд ли будет Любовь дитя к питомцу! Англия Ну конечно! О, если я узнаю, я клянусь!.. Франция Ты не узнаешь… Говорю, напрасно Ты строишь подозрения! Ах, боже! Какой ревнивец! Будто сам его Ты на себе венчать уже собрался! Англия Ну что же, разговор тобою начат. Своей догадкой праздной ты заставил Меня признаться – одному тебе. Франция Неужто!.. Англия Знаю, это прозвучит Немного безрассудно, может, дерзко. Но думал долго, долго я носил В себе томленье, нежное, слепое. Его люблю я больше, чем себя! За годы, проведённые в разлуке, Я ясно понял, что не отпущу Его я больше от себя, и лучше Решения принять я не могу. Едва его увидев нынче утром, Подумал, что лишусь я чувств на месте. И те часы, что провели мы после, Лишь утвердили меня в этой мысли: Иной судьбы ему я не желаю... Не допущу! Франция Ах вот как... Что ж, а он Раскладу будет рад такому, ты уверен? Мне говорил он перед отправленьем, Что в замке провести намерен будет Не больше месяца. А дальше он решил Отправиться в другие земли, чтобы На месте, пока молод, не сидеть. Англия Всё вздор. Он погулял уже порядком. Теперь задуматься о будущем пора. Я с ним поговорю, конечно, вскоре: Сейчас пускай привыкнет, отдохнёт. Уверен, он мои разделит чувства. А если не разделит… Оба замирают, прислушиваясь. На краю сцены топчется Литва, не решаясь войти в гостиную. Англия Что за шум? Эй, кто там? Вот ведь нынче развлеченье У слуг – подслушивать господские беседы! Узнаю если, что давно стоишь тут… Литва Прошу простить! Ни слова я не слышал. Меня направили сюда… Я с сообщеньем! Англия Кто будешь ты таков? Литва Подручный буду Посла из Алагадды. Поручил мне Он передать вам, что подходит срок. Что явится за данью он, как было Условлено. Просил вас ожидать, А также быть готовым со дня на день Его принять – и выплатить сполна. Англия меняется в лице, выражает видимое беспокойство. Англия Какую цену он за помощь хочет? Явившись так внезапно, понимать он, Пожалуй, должен, что могу не в силах Я оказаться за день дань собрать. Литва Об этом беспокойства вы оставьте. Мой господин решил, что не деньгами – Согласием вы совершите плату. Англия Согласием? Литва На свадьбу. Руку просит Он вашего воспитанника. Англия Боже! Франция Что за посол, мой друг, скажи на милость? Ты сам не свой вдруг сделался… Англия Ну, хватит! Ты, передай скорее господину, Что видеть здесь его я буду рад… Рад очень… да… Литва А что же насчёт дани? Англия Мы лично с ним об этом потолкуем. Ступай. Ступай же! Вот ведь невезенье… Едва вернулся… Впрочем, время терпит. Пройдём-ка в сад, разыщем сорванца – От скуки как бы не сбежал он из дворца. Англия и Франция уходят. Сцена 3 Литва Судьба, видать, смеётся надо мною… О, что за роль опять досталась мне! Меня всю жизнь как будто обрекают Знать то, что не хотел бы вовсе знать. Проклятие преследует меня! То волей случая, то волею чужою Свидетелем оказываюсь сделок, Секретов, страшных тайн… Мой господин – И сам такая тайна, что страшнее Едва ли сыщешь. Станешь ли искать?.. Литва замирает. Смотрит прямо в зал, словно осознаёт, что он на сцене. Хватается за голову. Его речь медленная и отчётливая. Мне передать сейчас необходимо Не сообщение… Не им и не о том. Я должен… разыскать любой ценою Америку, его предупредить! Поведать, что творится здесь – опасность Ему грозит, ведь хочет… Пауза. Литва снова выпрямляется и продолжает драматичным тоном. …опекун Его венчать, возможно, против воли И в замке запереть, как драгоценность Одну из тысячи, которые хранит В своей сокровищнице. Слушать он не станет Ни довод разума, ни просьб от всего сердца. Так, решено! Америку найду И, может быть, предотвращу беду!
Акт II Сцена 1 С разных сторон входят Америка и Литва. Литва Ах, это он! Удача улыбнулась… О, юный господин! Прошу, постойте!
– Литва? – Америка обернулся на голос и ощутимо повеселел. – Тут такая жесть творится! Приятель, наконец-то я тебя…Америка замирает, удивлённо смотрит в зал. Хватается за голову, будто она раскалывается от боли. Наконец распрямляется. Америка Не может быть! Тебя ли вижу, друг мой? Мы столько лет уж пробыли в разлуке. Не думал я, что встретимся однажды, Ведь ты уехал, не окончив обученье… Литва Я говорил, что связан обещаньем… Но не о том прошу меня послушать! Мне нужно рассказать вам слишком много! Америка Мне тоже! По тебе истосковался. Пойдём, сбежим-ка в город и по кружке Пропустим где-нибудь в таверне, поболтаем! Да как ты, кстати, оказался здесь? Проездом? Или теперь останешься надолго? Литва Да, это тоже объяснить обязан. Мой сюзерен… Я послан с сообщеньем… Вам… вам грозит опасность! Америка По порядку. Тебя отправил кто-то, кому служишь, Чтоб передал ты весть? И весть дурную? Меня искал ты? Литва Нет, ведь это дело Меж королём и тем, с кем заключил он Когда-то сделку. Платой объявил же Мой повелитель вас. Америка Меня? Однако… И что он хочет, этот повелитель? Меня к столу подать? А что за соус Велит добавить он, что за приправы? Литва Вы всё глумитесь… А ведь то не шутки!
– Он подстроил это нарочно, – сбивчиво забормотал Литва, – нарочно дождался, когда вы здесь появитесь. Ему действительно нужны именно вы, и вся эта постановка выстроена так, чтобы...Литва и Америка хватаются за головы. Смотрят друг на друга в замешательстве. Постепенно приходят в себя. Америка Положим, я зачем-то господину Твоему сдался. Но ведь не допустит Мой опекун такой нечестной сделки. Тогда к чему столь бурное волненье? Литва О, опекун ваш не допустит свадьбы Которой жаждет мой хозяин – впрочем, Лишь потому, что сам женить вас вздумал. Америка На ком? На Франции? Литва Не смейтесь. На себе. (Пауза) Да, таково его решение. За этим Он вас из замка и не выпускает. Я слышал сам его признание случайно И вас предупредить счёл своим долгом. Счёл долгом… дружбы. Вы мне дороги, поверьте! Я годы с вами вспоминал так часто, Ведь не было мгновения светлее В моей несчастной жизни… Ах, неважно! Важно лишь то, что вы должны спасаться От них обоих, от слепой их страсти. Прошу… нет, умоляю вас – бегите! Америка Бежать? Когда узнал такую правду?! Тот, кому верил я, моею жизнью Играть вдруг вздумал? Мной распоряжаться?! Ну нет, он прежде предо мною объяснится, Ответит за такое самовольство. То-то мне странным он казался в эту встречу, Так на меня смотрел... запреты эти На выходы наружу... Мне понятно Теперь намного больше. Ну, идём же! Ему я растолкую, что к чему. А будет возражать – бунт подниму! Сцена 2 Гостиная. Англия и Франция сидят рядом. Англия выражает крайнюю степень тревоги. Англия Скрывать нет смысла больше… я признаюсь, Тебе поведаю я тайну, о которой Не думал я, что говорить придётся Когда-либо. Франция Ты так взволнован, друг мой. Англия Есть повод волноваться, уж поверь мне. Скажи, ты помнишь, кто мой был во власти Предшественник? Ты помнишь, что с ним стало? О, вижу по лицу, что это вряд ли. Возможно, имя, но никак не больше. А знаешь ли, что здесь никто не помнит? Да-да, ни подвигов его, ни грязных сплетен. Он умер быстро, вдруг истлев в болезни. Корона же досталась мне по праву... По праву первого, кто завладеть сумел ей. Не родственник ему я, не наследник – Советник. Нас при нём не мало было. Но выбрал он из всех меня зачем-то... Франция Король? Англия Посол. Посол из Алагадды. Ты не ослышался – и я не знаю, право, Как объяснить, что здесь тогда случилось. Король был болен. Дня за три до смерти Явился этот человек с визитом. Его не волновало положенье Правителя, он настоял на встрече. А после разговора с ним отдельно, С глазу на глаз, ко мне вдруг обратился. Он предложил... корону. Мне! Корону! Сказал, никто подмены не заметит. Он что-то сделает, и все забудут разом, Что был король, у короля – наследник. Все будут верить... нет, никто не спросит, Никто подумать даже не сумеет, Что быть иначе всё должно. Он клялся... А кто не хочет власти? Кто не хочет?! Я согласился, плату обещал он Назначить позже. И все вдруг забыли, Что я один из многих. Лишь правитель Оставил нас, меня короновали. Франция Но ты сказал, что был ещё наследник. Англия И это мой воспитанник. Малюткой Он был тогда, родных совсем не помнит. Я объявил, что он случайно найден Был мною где-то брошенным. И вправду Поверил двор, а после, подрастая, И он мне верил. Этим самым думал Я искупить вину за свою сделку. Ведь не обидел же я никого, ребёнок Рос в замке, под надзором и опекой. Возможно, я и сам его бы сделал Своим наследником... но вот пронзила сердце Стрела того, кого нет бессердечней Среди богов. Его я больше жизни Люблю и наконец своим супругом Намереваюсь сделать. И внезапно Здесь появляется слуга того посла С безумным сообщением! Ты слышал, Чего он хочет... Это просто вздор! Я не готов платить такую цену! Франция И что ты будешь делать? Англия Я не знаю. Не знаю! Но согласие на брак... Отдать ему Америку?! Франция Спокойней. Англия И сам он... взбалмошный мальчишка! Как он смеет Мне жалобами сыпать, что я в замке Его всё запираю, будто в клетке! Твоё влияние, твои пустые речи Про дух свободы! Он угомонится, Уж я ему втолкую. Что до платы... Я обсужу альтернативы прежде, Чем браться за оружие. Однако Скажу я страже – пусть готовят крепость К возможной обороне, пусть удвоят Проверки на воротах. Для обоих. Америка быть должен здесь, с надзором, А тот посол – держаться же подальше От этих стен, пока не приглашу я Его как гостя для переговоров. Обоих к верному решенью подтолкну... И если надо – развяжу войну! Сцена 3 Входит Америка в сопровождении Литвы. Америка Войну развяжешь?! Только поглядите, Каким он собственником сделался внезапно, Хотя клеймить меня своею вещью Он не имеет никакого права! Англия Ты здесь! Америка Я здесь и, уж поверь, всё слышал! Про сделку, про наследника… Предела Не возмущенью моему! Англия Умолкни! Он слышал! Хорошо, не отпираюсь. Узнал сейчас – пусть так, узнал бы позже Ты в любом случае. И гнев твой не изменит Решения, что принял я. Удел твой – Повиноваться. Америка Чёрта с два я буду! Свободу я свою не променяю На кандалы замужества! Тем паче, Что оба жениха мне навязаться Пытаются насильно, против воли! Меня сперва спросить ты не хотел бы – Быть может, сердце занято, и свадьбу Сыграть я думал с кем-нибудь другим, Кого нашёл себе во время обученья?! А даже если нет, о моих вкусах Ты думать нужным, видно, не считаешь? Англия Моя вина! И кто, скажи на милость, Тебя бы мог прельстить? Кого в супруги Свои ты взял бы? Америка (Указывает на Литву) Да вот хоть его! Литва Прошу, н-не говорите мне такого!.. Америка А что? Нет, это правда! Ты мне близок Был столько времени. Ещё ты симпатичен, Самоотвержен, предан. Мне по нраву. Литва Н-ну прекратите! Что я... чем я... Боги! Ах, это чушь! Англия И это, право, чушь. Кончай этот спектакль, ты не на сцене. Америка А ты и в новой роли та же дрянь! Такой же деспот, так же потакаешь Своим желаниям держать меня не дальше Длины цепи, скрепляющей ошейник!
– Вот ты всегда такой! – выкрикнул Америка. – И, видимо, трёх веков не хватило, чтобы ты сделал что-нибудь со своими пунктиками на контроль! Прорабатывай, что ли! – Голос не повышай, – холодно огрызнулся Англия. – Я тебе припомню потом и «дрянь», и «деспота». – Как вы... как мы это делаем? – вмешался Франция. И тут все наконец замолкли. Озадаченно оглядели себя, друг друга, сцену. Пустой зал. Франция нервно обвёл пространство руками: – Вы тоже только сейчас заметили? Почему мы вообще на сцене и... несём какую-то чепуху. При этом, как только я начинаю об этой чепухе думать, меня словно затягивает обратно. Речь... меняется сама собой. Вместо ответа Америка прошёл к краю, покачался на носках. Затем повернул к лестнице вниз, но так и не спустился. Было видно, как он поёжился, болезненно потёр виски. И только вернувшись к остальным, сказал: – Вообще, я уже и говорить нормально начинал, и со сцены спуститься пытался, и за кулисы ходил. Но нас как будто удерживают. Голова начинает болеть, и мысли путаются. Буквально перестаю видеть декорации. Только сад или, там... – Но сейчас сопротивляться довольно легко, – заметил Англия. – Почему? – Нас много. Голос подал Литва. Он выглядел встревоженнее всех, но не растерянно. Он понимал. И оттого боялся. Взгляд его бегал туда-сюда, ища что-то. Или кого-то. Компания вопросительно обратилась к нему. – С наваждением легче бороться, когда вас несколько, – пояснил Литва. – Это потому, что Россия сочиняет его на ходу. Меметическое воздействие нестабильно. Будь сценарий оригинальным, шансов бы не было. Ненадолго воцарилась тишина. Собеседники осмысляли. Меметическое воздействие, сценарий, Россия – всё это слабо вязалось в общую картину.Франция Выходит, здесь замешанные силы – Куда могущественней, чем мы...
– Да тьфу ты! – Франция потряс головой, разгоняя марево, начавшее подплавлять реальность. – Я хочу сказать, мы внутри меметической ловушки, которую создал Россия? Зачем ему это нужно вообще? И... какой эксцентричный выбор антуража. Литва собрался было ответить, но вдруг его как током прошибло. Он вздрогнул, эпилептически затрясся – и так же внезапно ослаб, так что Америка едва успел его подхватить. Против опасений, сознания Литва не потерял. Проморгавшись, он тихо выдохнул: – Я н-не могу... вам сказать... прямо... Но просто так со сцены н-не спуститься. Т-таковы правила «ловушки». Выйти из неё можно т-только... доиграв до концовки. Я к России ближе всего, я к-как бы... передатчик, звено сети, деталь механизма – н-называйте, как хотите. Мы трое, вернее. Чтобы пьеса имела эффект, н-нужно её ставить… нужны актёры, понимаете? К-конечно же, для этого у него есть мы, – он нахмурился с усталым раздражением. – Поэтому я сохраняю память, но и... чувствую на себе, когда иллюзия рушится. Вот. Он выпрямился, опираясь на столик, и отвёл взмокшие пряди от лица. Бледного, как фарфоровый реквизит. Казалось, если он снова упадёт – неудачно, – собирать его придётся по осколкам. – Так, и что нам делать? – спросил Америка, косясь на него с беспокойством. – Доигрывать до концовки, понятно – концовка-то какая? Франция вдруг кашлянул в кулак, привлекая внимание.Франция Я вот что вспомнил: давнее знакомство Мне подарило друга-чародея. Его не навещал я пусть особо, А всё же знаю, что в своих ремёслах Он преуспел и нынче продолжает Вести дела. Коль нам не тривиальный Грозит конфликт на политической арене, А схватка с дьяволом иль магом, предлагаю Я нанести визит. Умам учёным Понятней может быть решение проблемы. Англия Признаю, в этот раз благодарю Натуру... «компанейскую» твою. Франция Пускай противник – порожденье тьмы, Прибегнем к колдовству тогда и мы!
Акт III Сцена 1 Лавка чародея. Сцена в полумраке, повсюду развешаны амулеты, расставлены загадочные предметы для ритуалов. Китай сидит в дальнем углу за столом для предсказаний. Входят Америка, Англия, Франция. Франция Что ж, мы на месте. Без предупрежденья Решили объявиться, уж прости нас, Но дело здесь серьёзнее недуга Или сомнения в грядущем…
– Так, прекращайте давайте, – сказал Китай, поднявшись из-за стола. Выглядел он совершенно бесстрастно, будто происходящее было для него в порядке вещей. Никакого удивления по поводу обстановки или поведения коллег он не выказывал. Напротив, подойдя ближе, окинул их каким-то удовлетворённым взглядом – мол, этого и ожидал. Только что блокнот не вытащил и никаких пометок по поводу хода эксперимента не сделал. – Ого, – выдохнул Америка, – а для тебя, я смотрю, говорить нормальным языком не проблема. – Ни для кого не проблема, – отозвался тот. – Если поднапрячься. Впрочем, у меня в принципе сопротивление когнитивным угрозам выше среднего. На ваше счастье. – Говоришь так, будто во всём уже разобрался, – хмыкнул Франция, скрещивая руки на груди. – И каков диагноз, доктор? Это летально? Китай вернулся к столу и жестом подозвал следовать за ним. Вместо ожидаемых карт, благовоний и прочей колдовской ерунды компания обнаружила исписанные листы, напоминающие набросок сценария. Реплик в нём не было, но они узнали в заметках историю своих героев, будто её конспектировали по ходу действа. Китай подтвердил догадки: – Я пришёл в себя фактически сразу. Может быть, ещё и потому, что мой персонаж второстепенный и появляется только в третьем акте. В любом случае, я наблюдал за происходящим и фиксировал развитие сюжета. У меня с самого начала были подозрения, за счёт чего строится эта «ловушка», как вы её окрестили. Англия, перебиравший листы, поднял на него глаза. – У тебя тоже, да? – спросил он. – «Трагедия о повешенном короле». – Именно она, – кивнул Китай. – Но одного я не понимаю. Я довольно неплохо знаком с оригинальным текстом, и расхождений здесь я нахожу куда больше, чем сходств. Деталью, связывающей обе пьесы, является наличие посла из Алагадды. В остальном… – В некотором смысле, Литва сказал нам именно это, – Англия собрал заметки в последовательном порядке, пробежался глазами по первой сцене. – Он утверждает, что Россия каким-то образом формирует эту иллюзию. Возможно, полагается на изначальный текст, заимствуя оттуда ключевые моменты… какие-то опорные пункты, «волшебные слова». – Но это значит, что мы не можем предугадать конец, даже зная оригинал. – Именно поэтому Литва обещал раздобыть новую рукопись. Очень надеюсь, что ему это удастся. В противном случае, действовать придётся наугад в слепой попытке идти наперекор прописанному сюжету, даже не зная, есть ли у нас такая возможность или даже наше сопротивление является его частью. – Глубоко, – усмехнулся Китай. – Кто бы знал, что маленькая затея России вгонит нас всех в такой тяжёлый фатализм. – Но подождите! – вмешался Америка. – Как, вы сказали, зовётся пьеса? Мне кажется, у меня есть универсальное решение, как её завершить! В отличие от остальных, Франция, кажется, уловил направление его мысли. По крайней мере, глаза его заискрились так же лукаво, как у Америки, и он приобнял его за плечо в знак понимания. – Если это «Трагедия о повешенном короле», – протянул тот, расплываясь в ухмылке. Выдержал театральную паузу. И закончил хором с Францией: – Надо повесить короля! – …исключительное остроумие, – закатил глаза Англия, пока воодушевившиеся бунтари продолжали скандировать «Революция!». Китай дёрнул уголком губ: – Ну, на самом деле, это может сработать. Другой вопрос, этого ли Россия добивается. Если мы хотим докопаться до него самого, стоит выбрать иную стратегию. Расшифровать его ребус.Сцена 2 Все замирают, замолкая на полуслове. Входит Литва.
– Вы тоже это почувствовали, да? – спросил Франция. – То есть, значения не имеет, играем мы или нет, – заключил Англия. – Сцена всё равно сменится. – Имеет значение, я думаю, – произнёс Китай, – происходит ли что-то, что в сценарии начинало бы новый логический эпизод. В данном случае, появление ещё одного персонажа. Литва выглядел получше, чем в последний раз: цвет его лица стал ближе к человеческому, и его уже не шатало. Не так сильно шатало. Он держал потрёпанную тетрадь с отодранной обложкой, которую прижимал к груди то ли как сокровище, то ли как последнюю защиту. Видеть его были рады, пожалуй, все. – О, ты принёс! – воодушевился Америка. – Чё там, чё там?! Литва измученно вздохнул и протянул тетрадку. – Две новости, – сказал он, – как водится, хорошая и плохая. Хорошая у вас в руках. Плохая – что это и есть последний акт. – Как последний? – переспросил Франция. – А дальше что? – Все умерли, – вскинул брови тот. – Нет повести печальнее на свете. Или вы чего-то другого ожидали? – Хочешь сказать, – Китай успел отобрать у Америки рукопись и теперь вдумчиво изучал последнюю страницу, – как только эта сцена закончится, мы окажемся в финале? В таком случае, можно просто её не заканчивать, пока мы что-нибудь не придумаем. Все здесь, никто входить и выходить не будет. Единство места, времени и действия соблюдено. Как бы в ответ на его слова освещение само собой приглушилось, и зазвучала тихая-тихая музыка. Что-то в глубине сцены щёлкнуло, и декорации сами собой сдвинулись с места, перенося героев в приёмную залу дворца. Бутафорские факелы на стенах мерцали тускло и зловеще: будто вот-вот погаснут, символически обозначив угасание жизней. Кто-то поднял голову к потолку и ткнул остальных, чтобы посмотрели тоже. Там, куда не мог бы заглянуть зритель, виднелись туго смотанные и готовые к спуску верёвки с петлями на конце. На одну меньше, чем действующих лиц. Литва вздохнул. – Похоже… похоже, он нам этого не позволит. У нас ещё есть время подготовиться, но третий акт настанет, несмотря ни на что. – А почему верёвок меньше, чем нас? – с искренним любопытством спросил Америка. Англия послал ему презрительный взгляд. – Потому что классику надо читать. Сначала одного из актёров просто зарежут на сцене. – А-а… – Вы действительно считаете это достойной темой для светской беседы? – нервно вмешался Франция. – Я восполняю пробелы в его образовании, – парировал Англия. Но продолжить дискуссию они не успели, потому что смена антуража завершилась, а музыка сделалась громче.Литва Нет времени теперь болтать пустое… Литва обрывает реплику. Силится сказать что-то в прозе, но в конечном счёте оставляет попытки. Китай Да, ощущения не из приятных. Похоже, здесь влияние сюжета Сильней всего. Я даже нить теряю Насущных рассуждений, будто дальше Мы говорить способны лишь о пьесе, Как если б жили ей. Досадный случай. Мне слог ваш чуждый режет слух и горло. Англия Неважно, говорить можем и шифром. Но это не даёт нам объясненья, Что делать дальше. Как остановить Злой рок, что пал на это королевство? Франция Да, надо бы решать и поскорее. Вся эта атмосфера намекает, Что жаждет тьмы посланник нашей смерти. Литва Так кажется. Однако не убийством Его наполнен разум. Нечто хуже Готовит он в трагическом финале. Америка Что хуже смерти может быть? Литва Россия Своей первейшей целью видит в этом Кошмарном действии – оставить в заключенье Тебя. Вписать в страницы этой пьесы, Вплести в слова, впечатать между строчек. С тобой он вступит в битву. Вот клинок. Возьми его, хотя я сомневаюсь, Что изменить событий ход способен Он будет, если так сюжет диктует. Литва снимает с пояса и протягивает Америке меч. Америка Сюжет! Постой, но ты всего ведь ближе К нему. Сказал, что силу разделяешь, Что держишь часть его запретных чар. А значит, только ты из нас способен Переломить событий ход! Литва …н-не знаю? Америка Конечно можешь! Вот что… помнишь, друг, Как в годы нашего совместного ученья Я говорил тебе о том, как можно Избавить мир от страшного проклятья – Единовластия? Мы, помнишь, рассуждали, Как изменить могли бы жизни многих, Когда, прочтя труды мужей учёных, Теорию мы б в деле применили! Литва Я… понимаю вас. Милорд, я понимаю! Америка Тогда хватай перо и свод законов! Тебе я поручаю это дело, А сам же грудью стану на защиту Всех вас. Пусть сунется – уж я ему устрою! Ему в сравнении и пекло станет раем... Играть по правилам? Ну что ж, тогда сыграем!
Сцена 3
Обрывая все реплики, музыка грянула торжественно и мрачно. К своему удивлению, Америка ощутил, как спало меметическое давление. Будто кто-то перерезал марионеточные ниточки, до того мешавшие ему действовать свободно. В противоположном углу сцены показалось движение. Движение слепилось в фигуру. Фигура вступила в ореол света и приобрела черты России. «Входит Посол из Алагадды», – подумал Америка. Он обернулся к остальным, ожидая реакции... ...но его спутники оказались не живее картонной массовки. Застывшие, как стояли, они тускло и бессмысленно смотрели перед собой. Их лица казались нарисованными. Америка замахал ладонью перед глазами Англии. – Э-эй! – позвал он. – Земля – Англии, приём! Не получив ответа, он потыкал чужое плечо. Безрезультатно. Другие тоже не реагировали, и Америка нервно завертел головой в попытке пробудить хоть кого-то. – Ребята? Вы в порядке? Вряд ли он купится на вашу попытку прикинуться декорациями... В этот момент нарастающий мотив сменился тихими тревожными нотами, и Америка отчётливо расслышал за спиной голос. Смешок. Это заставило его повернуться обратно. – Толпа безмолвствует, – объявил Россия и драматично вскинул руку, давая понять: так положено по сюжету. Или вернее, так он решил. Он выглядел довольным, на его губах играла привычная блёклая улыбка. Приближался он неторопливо, и его шаги гулко отдавались под сводом зала, перекрывая фоновую трель. Америка предупредительно вцепился в рукоять меча, и в этот момент Россия как раз остановился. Чуть дальше середины сцены. Чуть ближе, чем следовало. – Что ты с ними сделал? – процедил Америка, не сводя с него глаз. Тот легкомысленно пожал плечами: – Пока ничего. Но что-нибудь обязательно сделаю. Не стоило им приходить сюда. – Это тебе не стоило заигрываться в суперзлодея. Теперь будешь иметь дело со мной! Звякнул металл – свет скользнул по обнажённому клинку. Россия взглянул на направленное к нему остриё с какой-то усталой досадой. – Это Литва тебе притащил? – спросил он не совсем вопросом. – Хорош болтать, – повысил голос Америка. – Отпускаешь их всех – и расходимся без проблем. – Без проблем не получится, – вздохнул тот. И небрежным жестом извлёк из-за пазухи пресловутую трубу. Махнул ей туда-обратно, разминаясь с особой беспечностью, будто собирался не драться, а в гольф ей играть. – Ты и есть основная проблема. Не дожидаясь атаки, Америка метнулся вперёд. Лезвие напоролось на сталь; он отскочил, занося меч снова. Россия парировал его выпады с обидной точностью. Сам нападать не спешил, однако не пропускал ни одного удара. – Я? – переспросил Америка, не прекращая попыток его достать. Они кружили друг рядом с другом, но за лязгом металла приходилось кричать. – По-моему, это ты устроил тут... перформанс... мета-пост-иммерсивный... Он потерял бдительность всего на миг, меняя траекторию – и Россия наотмашь врезал ему трубой по рёбрам. Удар был сокрушительный. Выгаданный до секунды. Падая на пол, Америка успел оценить тонкость стратегии – и собственную глупость. Дать противнику увлечься наступлением, позабыв про оборону. Хороший ход. Едва приземлившись на лопатки, он перекатился в сторону. Половицы рядом с его головой взлетели щепками вверх с задорным хрустом. Следующий удар пришёлся плашмя на лезвие – Америка едва успел закрыться. Положение было невыгодным. Действуя на опережение, он полоснул Россию по ногам. Разумеется, промазал, но выиграл время подняться. И немедленно ударил в ответ. – Пояснишь, может, – бросил он, напирая, – на кой чёрт ты вредишь своим же? – Я не собирался им вредить, – терпеливо произнёс Россия, отбивая натиск. – Только тебе. – Да, и просто так заставил их участвовать в этом дурацком утреннике! – Ну я же не думал, что ты обязательно притащишь маму на своё выступление. – Про маму зря было! – огрызнулся Америка и метнулся в сторону, направляя удар вопреки возможным расчётам противника. Но, наверное, противник считал получше, потому что предвидел и это. Лезвие прошло мимо, едва зацепив полу пальто, и Россия снова обрушил на него череду метких, болезненных атак. Последняя чуть не сбила Америку с ног, и он удержался лишь потому, что отступил. Разорвав дистанцию, насколько мог, он согнулся опершись на меч и восстанавливая дыхание шумными короткими глотками. Россия двинулся к нему всё с той же уверенной нерасторопностью. Однако взгляд его потерял всякую весёлость. Тёмные глаза отливали тем же блеском, какой шершаво скользил по трубе. Когда он заговорил, от его тона Америку прошибли мурашки. – Почему ты сопротивляешься? Не сопротивляйся. Требование было настолько абсурдным, что Америка невольно засмеялся – и тут же закашлялся. – Т-типа... ладно? Ща, погоди, меч положу... просто потому что к-какой-то кровожадный псих недоволен... х-ха... что я защищаюсь! – Ты виноват, что это случилось, – отчеканил Россия негромко, но непреклонно. – Ты мне надоел. Тебе же сказали: не спрашивай, не лезь, нельзя знать. Нет, ты лезешь. Шпионишь. Докучаешь. Неугомонный. Силу последнего слова он вложил в размашистый удар, и Америка чудом успел заслониться. Даже так ему стало страшновато за меч – не переломится ли? Не хотелось бы, следующим на очереди был бы его хребет. Значит, нельзя было передавать инициативу оппоненту. Америка ринулся в контратаку. – Ты чёртова аномалия! – заявил он. – Возможно, угроза! И сейчас уже не возможно, а точно! – Если бы ты только не совал свой нос не в своё дело, – холодно оскалился Россия, – я не был бы вынужден прибегать к крайним мерам. Но тебе же неймётся! Тебе же обязательно надо всё-всё выведать, всем-всем вокруг жить помешать! Ты же не знаешь, когда остановиться! Орудия скрестились, давя друг на друга. Противники продолжили перестрелку взглядами. – Отвечать на вопросы надо было, – рявкнул Америка. – Изолировать тебя надо было, – припечатал Россия. – Я просто заключил бы тебя в этот объект. Всем было бы лучше. Но даже тут ты всё испортил. Что-то внутри у Америки болезненно щёлкнуло. Маленький тумблер сменил режим – и во рту пересохло от злости. Он и не подозревал, что этим огрызком железа можно было наносить такие удары. Жалобный звон трубы бил по вискам в такт пульсу. – Всем было бы лучше?! – прокричал он, рубя со всей силы. – Изолировать меня?! Ну разумеется! Удачный выпад задел Россию, и тот, шипя, отшатнулся. – Какие же вы все! Уроды заносчивые! Новый чуть не выбил трубу из рук. – Если бы я не лез! Если бы не пытался разобраться! Некому было бы вас защищать! Америка разошёлся всерьёз, его удары едва удавалось блокировать. Россия отступал и отступал. – И я! Чёрт возьми! И отсюда! Всех! Вытащу! Хотите! Вы! Или! Нет! Печально гудя, труба взлетела в воздух. Грохот об пол был ещё оглушительнее – и Россия, отвлекшись, потерял контроль. А следом и равновесие. Едва, сбитый с ног, он рухнул наземь, Америка оказался над ним, зажав коленями, чтобы не дать подняться. Меч в его руках метил точно вниз. Прожектор бил ему в спину, и на скрадываемом контражуром лице сверкали только глаза. Как зачарованный, он распрямился, глухо, решительно объявил: – Вот кровь глупца, Повешенный Король! И лезвие вертикально вонзилось в цель. Свет залил всю сцену, расходясь мягкими волнами вместе с музыкой. Что-то скрипнуло, фон снова поплыл, меняясь вокруг неподвижных силуэтов, из зала смотревшихся сплавленными в одну тенями. Они оба дышали сбивчиво и словно бы в унисон. Повисший на мече Америка наконец разогнулся, смахнул пот со лба. Поймав взгляд России, он улыбнулся – довольно, ободряюще. Пульс, колотящий в глотке, мешал ему говорить. Двигаться тоже выходило с трудом, но уже не от ментального давления, а от здоровой физической усталости. Драка вышла что надо, в его вкусе. Даже жаль, что зал пустовал. Может, хоть ребята наблюдали? – Почему промахнулся? – спросил Россия. Спросил равнодушно, но разочарования на его лице нельзя было не заметить. – Это спектакль, – бросил Америка. – Смерть понарошку на сцене считается за настоящую. Шах и мат книжке этой. Какие дебилы вообще могли повестись на эту дичь и всерьёз повеситься? Дурак твой Король. И газлайтинги у него дурацкие.За сценой раздаётся голос Литвы. Клинок вонзился в плоть, рассеяв чары. Обмякло тело, враг затих. Ответом смерти Вокруг сияла жизнь, как было прежде. Раз вскрылась правда, порешил правитель С себя сложить корону, возвращая Её законному наследнику. Однако Тот не желал вступать на путь порочный. В уме его другая мысль родилась: Горя стремлением покончить с многолетним Проклятием, терзавшим эти земли, Провозгласил он, что отныне властью Не будет наделён один правитель, Но каждый житель будет волен выбрать Того, кого считает подходящим. Не будет места тьме при новом строе, Не сможет злобный демон больше жертву Потребовать, ведь впредь единовластных, Не будет, чтобы слушать его речи. Так демократии пролил герой наш свет – И повести счастливей в мире нет!
Сцена погрузилась во тьму. А через мгновение лампы вспыхнули вновь, и вместе с тем ударили первые ноты какой-то бодрой завершающей мелодии. Что она была именно завершающая, сомнений не возникало: занавес неспешно пополз к центру сцены, отрезая актёров от декораций. Только тогда Америка отмер и, отбросив меч, поднялся на ноги. На лице его играла самодовольная ухмылка, и раскланиваться он начал ещё прежде, чем услышал овации. Ну, как, овации – Англия с издёвкой вяло аплодировал, остальная же компания и вовсе приближалась с удручающим безразличием. Литвы среди них не было. – Поразительная чушь, – прокомментировал Китай, склонив голову набок. – Это такой-то вы план разработали? Авторский стиль прослеживается. – Круто, да? – Америка упёр руки в бока, купаясь в свете прожектора, будто в лучах славы. – Прогрессивно, современно, а главное, сработало на ура. – Короля можно было и повесить, – хмыкнул Франция и увернулся от локтя Англии, метившего ему под рёбра. За их спинами послышалась возня, и вскоре тяжёлый полог подался в сторону, выпуская из закулисья прибалтийскую троицу. Литва поддерживал виснувших на нём товарищей и ковылял с видом побитым, но триумфальным. То ли самовольство выпутало его из меметической паутины, то ли победа придавала ему сил, но выглядел он куда живее остальных. Завидев его, Америка расцвёл вдвойне. – Ну ты даёшь! – воскликнул он. – Реально всё это набросал, пока мы дрались? Офигеть! Литва смущённо улыбнулся и, наконец передав Латвию с Эстонией с рук на руки подоспевшим помощникам, выдохнул: – Э-э, да… Знаю, слог кое-где хромает, да и слова я не то чтобы подбирал – время поджимало… – Шутишь?! – Америка схватил его за плечи и тряхнул от переизбытка чувств, чем чуть не сбил его с ног. – Ты абсолютный гений! Хочешь ко мне в индустрию? Будешь сценарии писать! Мы с тобой все топы к чертям взорвём! Кассовые сборы будут такие! – Ага, и отзывы, как у Нетфликса, – закатил глаза Англия. Америка вскинул в ответ средний палец. – Я… я п-подумаю… – промямлил польщённый, но слегка напуганный Литва. – Давайте уже закругляться, – утомлённо поторопил Китай, направившись вниз со сцены. За ним постепенно потянулись и остальные. А Россия, всё это время лежавший на полу и с бесцветной полуулыбкой наблюдавший за ними, наконец вздохнул и, прикрыв глаза, усмехнулся: – Испортил пьесу, дурак.***
– …и вот сейчас вы тоже это видели! – говорил Америка, настойчиво повысив голос. – Вы все. Он способен подчинять себе другие объекты. Менять их свойства, вмешиваться в алгоритм действия. Это как? Нормально, по-вашему? – Ну... да, не очень, – сдался Англия. Они двигались процессией по пустому коридору, и весь их путь скрашивала несмолкающая радиостанция «Голос Америки». Гвоздь программы, к слову, тоже шёл следом, молчаливо выслушивая экспрессивные комментарии в свой адрес. Кто знает, может, считал, что за дело. – Вы не можете больше утверждать, что я всё это придумал! – заявил Америка, бросив полный торжества взгляд на Россию. – Он вас всех буквально чуть не развешал, как ёлочные шарики, просто потому, что вы влезли в его аномальные игры! – Я уже извинился, – негромко бросил тот без тени раскаяния. – Один раз! – Никто не пострадал. – Литве было плохо, – с нажимом произнёс Америка. – И… этим двоим тоже. Россия холодно улыбнулся и проворковал: – Литва – маленький предатель. Это меньшее, что он заслуживает. – Значит так! – завёлся Америка, но Англия осадил обоих: – Всё, брейк! Нам не нужен ещё один всплеск аномальной активности, ясно? Послав оппоненту жестом предупреждение, мол, слежу за тобой, Америка ускорил шаг. – Нет, принимая во внимание всё случившееся, – сказал Китай, – статус России должен быть пересмотрен. Простым сотрудником его действительно нельзя считать – согласно любому протоколу. Класс объекта ему будет присвоен. Америка просиял и опять обернулся к России – дескать, переиграли тебя и уничтожили. – Таумиэль, – заключил Китай. – Не Евклид? – удивился Англия. – Не Кетер?! – оторопел Америка. – Мы наблюдали прямое доказательство теории его влияния на другие объекты. Хотя намерения остаются предметом субъективных расчётов, а последствия несут как угрозу, так и пользу для Фонда, он всё ещё разумен и способен к коммуникации. Как действующий сотрудник он выполнял свои функции почти без саботажей. Не вижу смысла лишать его свободы действий, а Фонд – ценного (а в данном случае невероятно ценного) союзника. К тому же, как объект он станет доступным для участия в исследованиях, что может оказаться шагом к прорыву. Я подам заявку на пересмотр его статуса именно на Таумиэль. И он продолжит работу в штатном режиме с ситуативным расширением полномочий. Америка замер, отставая от остальных. К нему обернулись вопросительно: ну, сейчас-то тебя всё устраивает? Он... не знал. Во-первых, потому что из тирады Китая понял процентов пятьдесят, а во-вторых, потому что ожидал чего-то другого. Чего? А вот не разберёшь, блин! Одно он ощущал точно: вкус победы на языке был каким-то слабым. Пришлось задеть Россию плечом в попытке восстановить справедливость. – ...не могу понять, где ты меня кидаешь, – буркнул Америка, прищурившись в ответ на выжидающий взгляд. Россия улыбнулся и, помолчав, отозвался без всякой связи: – Знаешь, иерархически я теперь могу съесть и тебя. Америка закатил глаза и оставил его, нагоняя компанию. И только много позже, под самый конец дня, стоя в душе и смывая с себя все радости и потрясения, он неожиданно для себя самого вздрогнул, будто среди струй кипятка его обдал ледяной холод. А ведь правда, подумал он запоздало, иерархически Россия теперь мог съесть и его.