Песок, кровь, спирт, в этом порядке

Повозка движется в небольшой спешке. Деревянные своды грохочут и скулят, когда побитые колеса соскакивают с очередного камушка. Стук копыт назойливым белым шумом отдаёт в голове, Шелли ворочается. Проснуться сейчас кажется чем-то неизбежно болезненным. Но сквозь сон она чувствует наглые горячие пальцы, змеями заползающие под рубашку, ложась на голые ребра. Ужас захлестывает с головой, Шелли вскакивает; рука рефлекторно сжимается вокруг пояса, там где должен быть дробовик. Она резко пятится на сколько возможно, брыкаясь ногами. Ремень с крупнокалиберными патронами валяется рядом, кобуры пустые; видимо его тоже с нее стянули. Кожу на грудной клетке пощипывает, туловище ожидаемо ломит. Шелли дерганным движением натягивает рубашку на место и упирается ладошками в поверхность повозки. Они сами собой сжимаются и разжимаются в нервозной попытке найти опору. И только тогда, Шелли поднимает голову, растерянным взглядом утыкаясь в чужое лицо. Девушка резко замирает; притаив дыхание, уже не может перестать смотреть. У женщины напротив красиво поставленная челюсть, тугой хвост из рваных пурпурных волос и на лице нету живого места. За свою жизнь шерифка такого не видела. Кожа до предела забита рубцовыми шрамами разной глубины, тянущимися от уголка рта до уха уродливой паутиной; видимые остатки правого глаза напоминают кашицу, кое-как ещё держащуюся за веком. Женщина ловит и впитывает каждое ее движение, вздрагивание, совершенно не смущаясь, вжимая девушку взглядом ещё больше. Длится все с пару секунд всего-то, у недо-шерифки уже пробегает жизнь перед глазами, но смуглые руки напротив поднимаются в примирительном жесте. - тише, тише. Голос теплый но очень сиплый, женщина разговаривает явно не частно. Гласные каждого слова чужеродно резонируют в ушах. Дальше срабатывает за годы въевшийся инстинкт. Шелли твёрже упирается руками в выложенную соломой повозку, царапая ладони о необработанное дерево. Принимает позицию нападения и громко уверенно предупреждает: - отойди. Старшая показательно оглядывается по сторонам, мол, куда, из повозки? Даже без слов, юмора ей не занимать. Но Шелли не смеет отвести взгляд, не меняя агрессивного настроя. Мелькает идея выпрыгнуть из повозки. Но пока, только украдкой рыскает по сену в поисках чего-либо чтоб дать отпор, взбучивает вокруг себя солому и цепляет ещё заноз. Ее руку крепко перехватывает стальной протез. - харэ уже, уймись, - сонный рык. - maldita sea! В своей длительной панике Шелли не замечает женщину в полуметре сбоку от себя. Белль валяется совсем рядом, помятая и уставшая, укрытая белой шляпой с широкими полами, чтоб не обгореть во сне. Спиной устроилась на тех самых мешках с металлоломом, которые вынесла из лавки. Шерифка в недоумении крутит головой и видит ещё и парня что сейчас ведёт лошадей во главе повозки. Тот резко отводит взгляд обратно на дорогу, делая вид что совершенно не заинтересован во всем происходящем, пусть и очевидно, что смотрел все это время. Совсем подросток. Шелли окончательно теряет все догадки о том что происходит, проигрывает в голове снова и снова события прошедшего вечера. Много громкого пьяного смеха, попытки Тары оттащить Белль от танцовщиц, крайне нелепая игра в покер без знания правил, эта излишне большая белая шляпа; кажется парня она тоже уже видела. Шелли корит себя что потеряла бдительность в компании законченных бандитов. Теперь без сознания, без оружия, могла бы быть без одежды, едет непонятно куда. "Murrda". Она выворачивает протез Белль, которая все ещё ее вообще-то держит. - бля-ять, - главарька протягивает от неожиданности, возможно, но Шелли кажется что какую-то боль ей это принесло. Белль совсем раздраженная принимает рывком такое же сидячее положение. Наконец-то ее внимание по-настоящему направлено на шерифку и та, не давая женщине кинуть больше брани, с напором спрашивает первая. - что вы мне подмешали. На лице Белль раздражение сменяется на недоумение, а после на привычное веселье. Она вырывает свою руку из хватки и потирает метал, будто бы и правда больно было. Или женщина просто волнуется за позолоченное покрытие. Шелли в любом случае кажется такая реакция смехотворной, особенно учитывая с каким удовольствием бандитка выбивала из нее дурь днём ранее. Закончив спектакль с рукой, Белль одним туловищем придвигается ближе и хитро заглядывает девушке в глаза. - девочка, ты напилась в дымину, проныла нам уши про свою жизнь, а после сказала что, плевать куда мы повезём, лишь бы забрали тебя подальше. У Шелли багровеют уши. Похоже на правду, учитывая что ее споили и все равно не бросили посреди пустыря. Внимание второй женщины тоже лишь на ней. Методом поразительной дедукции девушка вычисляет в ней Тару. Нарастает липкое чувство вины, но оракул говорит прежде чем Шелли вставляет что-либо: - ты проспала остаток той ночи и ещё сутки. Раны, алкоголь и переутомление, - она делает паузу чтобы набрать воздуха, - твои ссадины за это время начали гноиться, - и демонстрирует меж длинных пальцев тряпочку вымоченную, видимо, в спирт. Шелли думает что сказать. Женщины ждут от нее реакции: Белль из интереса что она ещё выкинет, а Тара просто ждёт. - куда мы едем? - негромко. - к нам, - неожиданно голос подаёт парень. Наверное имеется ввиду база или лагерь. Шелли кивает. Продолжает виновато: - напомни.. - Эдгар. - Он, кажется, немного разочарован. Белль хмыкает в кулак. - малой вообще-то пьяную тебя тащил до повозки и даже своим пончо укрыл. Скрывая смущение за раздражением, Эдгар кидает Белль в ответ: - вообще-то сразу после этого я тащил и тебя, а это в разы тяжелее! У двоих начинается полушутливая перепалка, в которой Белль откровенно разводит подростка на эмоции. Шелли не вслушивается; по крайней мере они не заостряют внимание на ней. Она кладет руку на лоб. Попытавшись прийти в себя, шерифка возвращает взгляд на Тару и искренне благодарит за то что подлатала. - прости что... - Тара смягчается в лице, Шелли снова не дают договорить. - бисер перед свиньями, - проговаривает спокойно, чуть помотав головой. Видимо к грубости она привыкла и на извинения не рассчитывала. Что странно, она просит поднять рубашку снова, на что шерифка, чуть подумав, соглашается. Женщина продолжает макать лоскут ткани в незатянувшуюся кожу. Шелли все равно стыдливо прикрывает глаза, не смея больше шевельнуться под чужими пальцами. Ей все ещё тяжело смотреть женщине в искалеченное лицо. Тара чуть кривит рот от вида нервного тела под собой, начинает прижимать спирт настойчивее. И тем не менее, она кажется очень нежной. - у тебя будет новый шрам, - предсказательница аккуратно нажимает всей пятерней на мягкое место чуть ниже ребер. Там рубец от удара электричества чужой винтовки расползается уродливым фракталом. Шелли вздыхает. Это самый большой ее шрам. Смуглые пальцы поднимаются выше по грудной клетке и нащупывают под рубашкой крестик. Тара останавливается. Тогда уже и Белль отвлекается на них и тухло смеётся. - никогда бы не подумала что ты в это веришь. Шелли задумывается зачем на самом деле его носит. Объясняет правдиво: - на родине так принято, - она вспоминает старые сказки, - защищает от нелюдимого, говорят. - и помогает? - Тара теряет всю мягкость спрашивая с искренним интересом так, что Шелли пробирают мурашки. За нее отвечает главарька: - если она среди нас сейчас, значит - нет, - твердо. Она вытаскивает спрятанный под накидкой на крайний случай револьвер и вытрушивает один из семи патронов. Кидает его в руки Шелли, - единственный надёжный способ, - бандитка подмигивает. Шерифка даже не уверена, было ли это попыткой запугать ее, смеху ради, или всё-таки Белль серьезно. То что единственный ее оберег это старый охотничий дробовик, ей пришлось усвоить слишком давно. Тара крестик отпускает, немного брезгливо даже. Возится со следами чужих ударов ещё совсем немного и объявляет что закончила. Она отдает бутылку виски, которым смачивала тряпочку Белль. Та благодарно кивает, делает ленивые большие глотки и укладывается обратно. - Белль с Эдгаром ведут лошадей по очереди, - в голос оракула возвращается изначальное тепло, - ей нужно отдохнуть, - объясняет. Шелли понимающе кивает. - сколько нам ещё ехать? - лучше тоже приляг. Шерифка не любит неопределенные ответы, но сегодня она отдастся ситуации. "В последний раз" - обещает себе. Прикрывает веки. Перебирая весь свой пройденный опыт, пережитых людей, думает о правильности собственного выбора. Туда откуда пришла, она не вернётся, это наверняка. Но примыкать к банде, тем более к банде Белль, было решением на эмоциях - это тоже наверняка. В голове мечется лишь одна, не дающая сделать правильный выбор, мысль. Ее ранения, ещё и такие несерьёзные, впервые обработали чужие руки; мягко и умело, хотя она ничего для них не стоит. Убого (в ее собственных глазах), но для Шелли это что-то значит. Так что остаётся лежать и сравнивать мягкое сено тут и свою старую койку в участке. *** К тому моменту как она поднимается, Белль тоже не спит, а лошади доплетаются до заброшенного полуторноэтажного домишки в тени высохшего каньона. Кривые деревянные дощечки расползаются крышей над слишком-чердаком-недо-вторым-этажом с заколоченными окнами. Обитаемость побитой временем постройки выдает разве что жестяная водная вышка рядом, с которой изредка покапывает конденсат, указывая на наличие жидкости. Ниже, на широком деревянном крыльце разваливается мертвым грузом кресло с выдвижной подставкой для ног. Дырявое и грязное, вряд-ли складывается как когда-то задумывалось. На земле из-под фундамента пробивается дикое пшено, на которое слетаются просто гигантские вороны. Ленивые птицы не шевелятся ни от громкого скрипа повозки, ни от "предупредительного" в воздух от Белль. Она цыкает, говорит что "пойдет заправит солью" и спрыгивает с повозки, показательно приподняв ружье в руке. Заходит только в проходную, не закрывая двери. Шелли слазит за ней, пока остальные возятся с повозкой. - что это за дом? - она останавливается поднимая взгляд от порога усыпанного песком до железного флюгера в виде орла на крыше. Какая прелесть. - подарок старого друга, - Белль уточнять не собирается; упираясь ружьем в плечо, засыпает в дуло соль. Шелли обращает внимание на чёрное въевшееся пятно на пороге, бандитка ловит ее взгляд, поднимает глаза на неодобрительное выражение лица, - он был редким ублюдком. Поэтому и жил так далеко от всех. "Поэтому теперь тут живёшь ты". Не дождавшись комментариев от девушки, Белль пожимает плечами. Шелли пробирает от знакомого движения. Они так и стоят молча, пока идиллию не прерывает парень, спешащий упасть в кресло рядом, вытрусив весом из него пыль. Тара, похлопав его по плечу, отправила отдыхать, пока сама снимает шлеи с лошадей. Отводит их к основанию каньона, в тень, даже не привязав, не говоря уже о стойлах. Шелли выглядывает из-за крыльца не понимающе. - их удерживает источник воды, - Тара предугадывает вопрос, кивая на широкое корыто, - не уйдут. Она проводит девушку в дом, пока Белль берет ещё бутылку выпивки и развлекается, целя по воронам солью, заставляя Эдгара время от времени вздрагивать. Возможно она считает это срочно необходимым занятием. Шелли вздыхает оглядываясь на нее. Когда они проходят вглубь, говорит: - я могу спросить на сколько Белль свихнувшаяся? - У Шелли сложилось впечатление, что общаясь с Тарой, ходить вокруг да около нет смысла. Оракул немного мнётся. Тема для женщины, которая живёт с главарькой много лет, оказывается тяжёлой, и Шелли кажется что ответ очевиден, однако Тара говорит иное: - она ненавидит птиц и утруждается с солью только потому, что Эдгару их жалко, - она выдыхает. У Шелли крайне смешанные чувства от этих слов. Оракул хрипло добавляет, - старайся с ней не сближаться. Шерифка не понимает смысл последней фразы от Тары, но конкретно к этой бандитке она в здравом рассудке спиной не повернется в любом случае. Когда они проходят на кухню их нагоняет Эдгар, у которого, видимо, интерес переборол усталость. Дом оказывается не сильно просторным, однако с большим количеством комнат. Кроме кухни, по середине которой стоит небольшой обеденный стол, однако комфортно помещаются только два человека, есть гостиная. С пыльным но мягким ковром и тусклым диваном, забитая всяким хламом нажитым за долгие годы(не их жизни). Она занимает основную часть дома. Ещё есть кладовка, из которой, судя по очертаниям из оседшей на стенах пыли, выкинули шкафы и тумбы, поставив кровать. Эдгар попросил не заходить туда без надобности. Кабинет с завидно качественным дубовым столом, но неудобным диванчиком заняла Белль. И небольшая спальня, на которую они просто указали рукой, остаётся Таре. - придется спать в гостиной, - женщина объясняет. Не сказать что за годы сна в участке Шелли это сильно разочаровало. Парень задумываться и тоже рассуждает: - или на чердаке. Но мы туда не заходим, - он указывает на выделяющуюся в потолке дверцу, - нужно будет убраться. Слышится четвертая пара сапог. - можешь выгнать Эдгара из его комнаты, если хочешь, - Белль вешает винтовку на крючок у входа. А Шелли была уверена что бандитка и спит с ней. Что съязвить в ответ подросток не находит, но шерифка кажется понимает суть общения этих двоих. - диван так диван, - закрывает тему она. Они проводят в гостиной ещё немного времени. Эдгар наконец-то идёт спать за те сутки что вел лошадей. Тара покидает их чуть позже. А Белль возится с мешками в которых оказываются ржавые, но немалого размера капканы. В процессе диалога она объясняет: - медвежьи у нас больше нельзя купить, вот и пришлось заморочиться. - почему? - Шелли недоумевает что в голове у этой женщины. - ты не поверишь, медведи не водятся. А у меня есть пару идей как их применить. Шерифка хмыкает. Бандитка оставляет металлолом у себя в кабинете и возвращается в гостиную, правда не спеша садится на диван. Смотрит сверху вниз. - надеюсь ты знаешь на что подписалась, - с нажимом. Смены настроения в этих людях Шелли точно доведут. Прежде чем она выдает клишированное "уж об этом не волнуйся", Белль выдыхает: - завтра будем говорить по существу. - конечно. Бандитка кивает. Закрывает за собой дверь кабинета. Шелли проверяет свои ссадины перед сном, которые затянулись куда быстрее обычного. Тело не болит. И все равно день обещает быть не лёгким.