***
В свитке времени лет
Я дам свой обет
О том, что словно яркий огонь,
Пронесу любовь через боль.
Через тернии времен, и мольбы страшный стон.
Соком ее я тебя напою.
Все потому, что тебя я до смерти люблю.
***
Когда-то давно, когда наш Мир был совершенно иным, более юным, яркими вспышками всюду искрилась дикая магия, а Титаны только-только пропали в летах времени, начали происходить изменения. Наш дивный Мир, тогда еще одинокий и не знавший о том, что у него есть соседи, поимел чудную возможность — встретиться с кем-то другим. Тогда он еще не знал о том, что эта встреча будет для него роковой, именно поэтому со столь ярким гостеприимством впустил в свои странности чужие. Сквозь воды межпространства на Кипящие Острова прибыли два брата. Два человека, которые начали постигать Мир ведьм. Мир, полный волшебства и чудес, которых они никогда не знали. И эти братья были словно день и ночь — отражения светил, совершенно разных и чужих друг другу. Имя им было — Калеб и Филип Виттебейны, и были они совершенно разные, но, несмотря на это, на земли Кипящих Островов прибыли они с единой целью — поймать ведьм. На родине им не верили, принимали за умалишённых, однако, найдя странную синюю жидкость, — которую мы знаем, как кровь Титана, — они открыли поразительную дверь, ведущую меж мирами. Именно она привела их сюда. В надежде найти признание, они начали изучать чужой Мир, однако, чем больше времени забирала их экспедиция, тем большее она меняла. Шли дни, недели, месяцы… возможно, даже годы, и все больше вещей становилось совершенно другими. Чем больше они узнавали, тем больше старший брат впадал в очарование Кипящими Островами, их историей и магией. Он изучал ведьм уже не для того, чтобы поймать и привести к другим людям, а для того, чтобы понять и стать одним из них. Кипящие Острова приняли его. Вместе с дикими ведьмами научили чувствовать тонкий мир вокруг, и постепенно он освоил силы Островов.Вот только младшего они принимать не торопились.
Младший брат с каждым днем терял рассудок все сильнее и сильнее. Кипящие Острова пугали его и заставляли ненавидеть Мир вокруг все больше. Годы шли — Калеб полностью оставил идею поймать ведьм и вернуться домой, но Филипп был не согласен с ним. Чем больше уходило из рук песчинок времени, тем больше дороги братьев делились на две совершенно разные. Они перестали общаться, все их встречи превращались в скандалы, и в итоге они потеряли связь. Унесенные годы принесли Калебу любовь. Он встретил ведьму, которую полюбил всем сердцем, и та подарила ему ответные чувства. Тогда, когда в его мире царил покой, он вспомнил о брате. С Филиппом они не виделись долгие годы, и тогда Калеб решил отыскать брата. И нашел его. Спустя столько времени он нашел брата с дикими глазами в хижине у Черепа. Калеб был счастлив встрече с братом, и Филипп тоже не сдержал счастья. Он начал рассказывать Калебу все, что нашел для возвращения, надеясь, что брат вернулся к нему, потому что решил вернуть все, однако, это было не так. Калеб остановил его, рассмеялся, и сказал, что пришел совершенно не для этого. Он представил брату свою избранницу. Возлюбленную ведьму Эвелин. И именно тогда история Калеба Виттебейна оборвалась и перестала принадлежать ему. Филипп, будучи одержимым своей идеей убийства всех ведьм, убил и родного брата, вонзив ему клинок в спину. — …И кто мне может сказать, что же произошло дальше? — с подлой улыбкой приостанавливает свой рассказ учительница, откидывая назад длинную коричневую прядь волос. Вокруг тут же в воздух взрывом поднимаются расстроенные вздохи детей, что сдерживали дыхание, а с дальних концов класса посыпались вой и скулеж, будто от собак. — Миссис Блайт! — Тут же вырывается детский разочарованный голос. — Вы же обещали рассказать всю историю до конца! — А вы обещали мне, что прочтете ее на выходных и не будете клянчить у меня. Думаете, что я забыла? Дети притихли, когда высокая стройная женщина с белоснежной кожей и золотыми глазами подняла руку, прося этим жестом приостыть. — Так что: что же произошло дальше? В центре класса руку поднял мальчик-ведьма, темный, как уголек, с острыми ушками и яркими зелеными глазами. — Слушаю, Джери, — кивает ведьма. — Дальше Филип пробудит древнее зло с именем Коллекционер, сменит имя на Белос и будет заправлять Кипящими Островами следующие пятьдесят лет. Голос мальчика стройный и присущ заучкам, какие есть везде. От его краткости опять по классу поднимаются вздохи, однако учительница лишь улыбается. — Спасибо тебе, Джери. — Кивает миссис Блайт. — Все верно. В дальнейшем Филипп продолжит изучать магию глифов, которую вы сейчас тоже проходите на дополнительных курсах, и освободил Коллекционера, заключив с ним сделку. Что ж, а сейчас кто мне расскажет о том, какие вещественные социальные и политические реформы внес Белос? — А почему мы его вообще обсуждаем в классе? — голос девочки раздался с задних парт. Та встала, убирая с глаз челку ядреного цвета. Взгляд у нее был настойчивый, уверенный, невольно напоминающий учителю одну давно забытую мятноголовую особу из ее молодости. — Прошло всего пятнадцать лет с тех пор, как Белос был побежден, а Острова пришли в относительную норму после заточения Коллекционера последним Титаном — Королем. Вы не находите неуместным разговоры об этом человеке? Разве его не стоит вообще вычеркнуть из истории и забыть, как страшный сон? Учительница долго смотрела ей в глаза, но потом улыбнулась, обходя свой стол и облокачиваясь на него поясницей. Девчушка права. Явно права, но далеко не во всем. — Как тогда наши потомки будут знать историю, если мы будем переписывать ее? — Улыбнулась учительница, прикрывая свои глаза. — Мы должны помнить и записывать все, не зря же Лилит Клауторн путешествовала сквозь лужи времени, чтобы написать эту книжку. Да и это на самом деле уникальная возможность. Сейчас живы все, кто когда-то служил Белосу и помнят его воочию. — Оу! А правда же, что и Вы тоже сражались с Белосом, миссис Блайт?! — голос раздался словно всплеск в воде, от которого тут же волнами раздались следующие. Эмити молча открыла глаза, оглядывая детей, что расшумелись, но сказать успела лишь пару слов: — Возможно. — И прозвенел звонок, раздаваясь диким ором по всей классной комнате. Прошли годы, а звонки все те же. — Все свободны, хорошего вам вечера и до встречи на следующей литературе в среду. Вновь раздалось недовольное улюлюканье. Класс погрузился в шум, вокруг которого дети колдовали, бурно обсуждали свои дела и собирали вещи. Эмити от них решила не отставать — начала закидывать в сумку книги и расшевеливать прикорнувшего на столе Призрака. — Миссис Блайт, — голос маленького мальчишки со спины почти заставил ее вздрогнуть, однако привыкшая ко всему учительница спокойно повернулась к ребенку. — А правда, что Вы — супруга ведьмы Луз? Той самой, которая тоже пришла из другого Мира? Эмити улыбнулась. — Кое-что в этом правда, — мягко проговорила она, — но всех секретов я не раскрою. Мальчик сверкнул глазами, поблагодарил учителя и вылетел из комнаты. Эмити расплылась в улыбке. Новый поток среднеклашек. Такие забавные и смешные, что даже не верится, что всего двадцатью годами ранее она и сама была точно такой же. На душе от этого стало приятно. Постепенно в классе оставалось все меньше и меньше людей, и вот к выходу направилась девочка, что задавала правильные вопросы. — Лола, могу тебя попросить задержаться? — спросила девочку Эмити, и та подошла к ней. — Да, миссис Блайт? Эмити зарылась рукой в сумку и достала блокнот с ручкой, что-то черкнула и передала ребенку. — Это записка от меня. Можешь сходить с ней в центральную библиотеку Стекелетополя и передать лично в руки господина Мальфаса. Я заручусь под свою ответственность, чтобы тебе выдали пропуск к паре отделов с писаниями о Мире людей и прочих сводках того времени. — Эмити подмигивает девочке, смотря, как медленно пара блеклых глаз начинают искриться и сиять. — Спасибо, миссис Блайт! — кое-как сдержанно отвечает Лола, выбегая из класса и почти вписываясь в дверной проем. — Я обязательно схожу! Эмити улыбается ей в след. Проходит всего пара минут, как она оглядывает тихий пустой класс, который заливает светом заходящего солнца, и накидывает сумку через плечо. Та падает на верные одеяния почти в пол, а рука ловко вытягивает из-под ремня длинный родной волос. Еще совсем недавно они были фиолетовые, совсем как людская сладкая вата или мерзопакости, а еще более давно и вовсе мятные. Фисташковые. Это она узнала после полугода жизни в Мире людей. — Пошли домой, Призрак. — Лениво проговаривает Эмити, почесывая палисмана по горбушке, пока тот потягивается прямо на столе. — Сегодня пройдемся. Мы, похоже, опять одни с тобой, так что не торопимся. Объясняет ведьма, позволяя своему палисману забраться на ее плечи. Школьные коридоры с последними уроками будто внезапно стали одиноки. Вокруг лишь тишина и теплый осенний свет из больших окон. Эмити идет неторопливым шагом, чувствуя легкую усталость по телу и проникаясь ностальгией. Невольно в голове рисуются картинки, как по этим же самым коридорам Хексайда годы назад носилась и она сама. Когда-то, еще совсем детьми, за колоннами они с Уиллоу прятались, сбегая с уроков, а еще позже точно также прятались уже с Гасом и Луз. Подумать только — столько же лет прошло… С ума сойти. Школа уже совсем не та. Направлений на ковены давно нет, — есть лишь дополнительные курсы, — вокруг вновь буйствует огнем дикая магия. Когда-то ее Луз начала первое поколение «дикого» факультета в школе, а сейчас едва ли не все поголовно принадлежат к нему. Дети перестали морочить себе голову этой системой и в целом, стали совершенно другими. Не такими, какими были в былое время. Время и в правду летело беспощадно, унося дни. Вот недавно она была лучшей ученицей Хексайд с манией величия, вот ее мир ломается на «до» и «после» из-за одной смертной, а вот она уже возвращается из Мира людей на войну с древним злом. Просто так расскажешь про свои молодые годы — никто не поверит. Эмити от этих мыслей улыбается. Все поменялось. Они стали взрослыми и каждый занят своими делами. Августус стал исследователем Мира людей, путешествуя из точки в точку, и предотвращает межмирные катастрофы разных масштабов; Уиллоу вместе с папами открыла цветочную лавку, а Хантер занят по уши при дворце. Все образовалось, и вот она сама учитель литературы в родном Хексайде, а Луз до сих пор разгребает последствия эпохи Белоса. » …Острова пришли в относительную норму…» — Лола была права, однако главное слово — относительную. До сих пор в разных кусках Мира все неспокойно, и Луз, со своим чувством чрезмерной ответственности за этот мир, то и дело мотает туда-сюда по Миру демонов, а иной раз и по Миру людей, не только навещая вернувшуюся домой Камиллу, но и помогая Гасу. Эмити выдыхает. Сейчас Луз тоже не дома. Давно не дома, на самом деле. Но обещала вернуться в ближайшие дни, по крайней мере будет, обещала постараться. Зевок неожиданно пронзает слезами из глаз. Эмити смаргивает их вместе со всеми тревожными мыслями и оглядывается вокруг. Все такое, каким было в ее детстве, и одновременно совсем другое. Новые дома, новые улицы и новые люди. Все родное и вместе с этим совсем другое. В целом, как это и должно быть. В мыслях получасовая дорога прошла как-то незаметно, и вот уже наполовину скрылось за горизонтом солнце, от чего по зениту расплылось синее пятно с сотней звезд, а Эмити вернулась домой. Совсем недалеко от дома шумели воды прибоя, что бился о скалы, а вокруг лишь лес. Далековато от города, но зато так тихо и спокойно, что Эмити вполне была готова отдавать столько времени чтобы просто вернуться домой. Каменная выложенная дорога вела четко к дверям, а сам дом был похож на старый добрый Совиный Дом Идалин, который они своими руками реставрировали и приводили в порядок после того, как войско императорского ковена разнесло его в щепки. — Я дома. Поприветствовала тишину Эмити, открывая дверь и проходя в темноту. Большая комната залы с диваном посередине и большим окном по обе стороны, кухонная зона сразу по правую сторону, едва ли ограниченная аркой, и коридор в прочие комнатки. Лестница на второй этаж сейчас выглядела невзрачным пятном в правом углу, но совсем скоро озарилась свечением. Эмити провела в воздухе розовый круг, от чего все светильники тут же вспыхнули. — Ну вот и все, Призрак, — блаженно протянула девушка, стягивая с себя тяжелую обувь до колена, — можно отдохнуть. И понеслась. Всего десять минут и вот Эмити совсем не узнать. Длинные волосы тут же собрались в высокий пучок, на золотые глаза упали очки, а вместо строгих черных одежд, аккуратно скрывающих пышные бедра, доставшиеся девушке от матери, самые обычные шорты и большая футболка. Привычки, принесенные из Мира людей, никуда не делись, даже по прошествии пятнадцати долгих лет. Свободно и спокойно. Эмити любит такие вечера. Проводит их в компании кружки крепкого чая, за составлением планов на следующие дни, и не столько часто, как хотелось бы, с Луз. Носеда не всегда так занята… Почти не всегда. В основном ее не бывает всего несколько дней, не так, что недель, и очень много времени она проводит в Скелетополе — иногда при дворце, иногда с Идалин, что сейчас вместе с Рейном вели дела, касающиеся Короля и Титанов, а иногда и вовсе дома. Но случались и такие «сезоны», когда Луз дома не было месяцами. Вчера пошел третий месяц, как младшей не было дома. Эмити привыкла. Ко всему привыкла. Их отношения с Луз — не самые простые и легкие, какие только можно придумать. За годы они прошли через все тернии, учились любить, доверять, чувствовать друг друга. И вот сейчас они стали практически единым целым. Обручившись под светом Голубой Луны, они заключили контракт на крови друг друга, связывая не только тела, но и души. Теперь они чувствовали друг друга не метафорично — вполне явственно и по-настоящему. Тело к телу, чувство к чувству. Поначалу это было дико, но с годами стало чем-то привычным и тем, без чего ни одна, ни вторая жизней не представляли. Вот и сейчас, Эмити в полной тишине спальни пишет планы на завтрашние уроки, пока вокруг по комнате вместе с дымком разлетается запах травяного чая, собранного специально для нее Камиллой в Мире людей, а на душе тонко за струнки дергает тоска. Тоска не только ее, но и тоска Луз по ней. Луз тоже устала, но отдыхать, по всей видимости, и не торопится, в отличии от Эмити, что уже практически спит над листами с планами. Девушка зевает, протирает глаза и аккуратно перекладывает Призрака с колен, пробует пойти спать. Сил уже нет, хочется уснуть и проснуться в новом завтра, которое будет знаменовать то, что совсем скоро Луз вернется домой. Эмити расстилает их постель, ложась на сторону Луз, и прижимаясь носом к ее подушке. Тушит свет и по привычке аккуратно целует свою руку, где на ладони, разрезая линии судьбы и жизни, красовался шрам. Тот самый, который соединил когда-то их с Луз и который сейчас отдавался ответным приятным покалыванием. Луз пожелала доброй ночи, поцеловав ее в ответ. Тепло медленно разошлось по телу, забирая вместе со всеми волнениями и остаток сил. Эмити провалилась в сон, прижимая к себе Призрака, чтобы не чувствовать зияющей дыры одиночества в сердце.***
Ночь накрыла Скелет одеялом с сотнями тысяч звезд на его поверхности, к которым медленно, один за другим, будто светлячки, улетали маленькие огоньки света. По каменным кладкам дорог от города шаг за шагом шла ведьма. Палисман змеи на ее шее, обессиленный и уставший, отдыхал, пока она спешным шагом преодолевала последние метры. Домой не терпелось жутко, от чего она то и дело превышала шаг до бега, но останавливалась, потому что понимала — не ждут. Эмити наверняка спит, а излишняя торопливость послужит неаккуратным шумом, который может ее разбудить. — Вот мы и дома, — тихо проговаривает Ведьма, полностью скрытая под темно-фиолетовой накидкой плаща. Порог родного дома встречает ее резко окатившим теплом из открытых дверей, и вот Луз вошла домой. Зала затоплена темнотой, и лишь маленький фонарик, приглушенный и почти незаметный, сияет около лестниц. Невольно на губах Носеды расплывается улыбка, а на глазах так и просятся слезы. Она их смахивает, не желает сейчас отдаваться накатившим эмоциям после стольких дней вдали от дома, от Эмити. Луз почти срывается, скидывает с себя ботинки без каблуков и наскоро вешает свой плащ на крючок прихожей. Она торопится наверх, поднимается максимально тихо, перешагивая при этом через ступеньку. Терпение кончается с каждой минутой все больше, пока сердце учащает ритм. Чертовых ступенек сейчас чрезмерно много, будто больше, чем обычно, но в итоге они кончаются, выводя Луз на небольшой пролет, на котором была всего лишь одна дверь. Луз еще раз смахивает проступившие слезы и глубоко выдыхает. Она все еще не хочет разбудить Эмити, даже несмотря на то, что сердце разрывается в груди от жажды встречи, а руку нещадно печет. Успокоиться ей дорогого стоит, однако спустя пару сотен вдохов и выдохов Носеда все же осторожно открывает дверь, являя перед собой спальню. Из большого круглого окна валит лунный свет, освещая сияющий пол и кусок кровати, на которой с ее стороны спит Эмити, привычно поджимая к торсу ноги. Луз столбенеет от этой картины, аккуратно делая пару шагов внутрь и прикрывая за собой двери. Змей с ее шеи тут же сползает, ускользая в направлении родной любезно сшитой Камиллой подстилки, на которой по-свойски разлегся Призрак, сбежавший от хозяйки. Луз стоит больших усердий не пойти прямо к Эмити, а завернуть вначале к шкафу, чтобы стянуть с тела облегающую водолазку и широкие дорожные штаны — просто потому, что знает, что ее супруга не любит посягательств на кровать в верхней одежде, да и сама Луз этого не одобряет. Со спины послышался шорох. Луз тут же обернулась на него и так и оставаясь лишь в нижнем белье. Эмити во сне повернулась, откидывая руку на вторую подушку, от чего тонкие лямки ее ночной сорочки лентами легли по плечам и ключицам, открывая вид на мягкую впадинку груди. Луз явно слабее этого. Слабее расставаний и тоски. Слабее Эмити и ее тела. Она не выдерживает. Уже не важно ничего, кроме Эмити в их постели, чьи волосы сейчас шелковым полотном разбросаны под ней, а ресницы едва дрожат от неспокойного сна. Луз обходит кровать, ложась на место Эмити, и постель проминается под ее телом, а руки так и не могут уйти от соблазна — касаний. Она аккуратно прижимается щекой к руке девушки. Ладонь холодная, как и всегда, но очень мягкая и нежная, родная. Расплываясь в сотни чувств, Луз и не замечает, как пальцы под ее щекой начинают дрожать и оглаживать ее щеки. — Л-луз? — совершенно сонный голос доносится чуточку выше головы Носеды, и та тут же поднимает на него взгляд, замирая от того, как в родных золотых глазах переливами отражается редкий свет луны. — Луз, ты вернулась! Сон с лица Эмити ушел, будто зимнее солнце в пять вечера. Мгновенно и незаметно. — Сюрприз, — тянет в своей манере Луз, приподнимаясь, но ненадолго — Эмити тут же заваливает ее назад, наваливаясь всем телом и прижимая ближе к себе. — Хей, я тоже рада. Луз почти не сдерживается, чувствуя, что Эмити тоже плачет, прижимает ее ближе, вдыхая запах кожи, руками нащупывая все родные изгибы и забираясь под ночную сорочку. — Как же я соскучилась, — шепчет в шею Луз Эмити, потираясь носом и оставляя слезинки на коже. Она отстраняется от своей супруги, руками обхватывая лицо с парой шрамов, которых за годы прибавилось, и нежно, со всей своей любовью оглаживает каждый — на скуле, челюсти, брови. Заглядывает в самые глаза, что затоплены кронами деревьев и любовью — безграничной и честной. Теперь честной. — Я тоже.— Улыбается Луз, пытаясь остановить слезы, и рукой прижимает руку Эмити, убирая ее со своей скулы и целуя в шрам. — Ты даже не представляешь, как я скучала. Эмити больше ничего не говорит, лишь наваливается на Луз и целует в губы. От долгой разлуки те покалывает, а дурман расходится по голове туманом. Обе смакуют поцелуй, стараются прочувствовать его и друг друга. Прошло больше двух месяцев. За это время волосы Луз отрасли и теперь уже скатываются чуть ниже плеч, но вот в остальном все тоже — та же кожа, те же чувства и та же Луз, безумно любимая и родная. Эмити открыто пускает слезы, прижимаясь как можно ближе, что еще чуть-чуть и вовсе вожмется в тело. Отстраниться хоть на пару секунд получается лишь спустя долгие минуты, когда Луз выпускает из рук бумажку с глифом света, что скручивается и становится маленьким светящимся шариком. — Со светом ты еще красивее, — шепчет Луз, на что Эмити лишь смеется. — Перестань, — хохочет старшая, смахивая последние слезинки и смотря Луз в глаза. — Как прошла поездка к Пальцу? Он не восстановлен, охотники не пытаются выбраться? Луз зевает, но на вопросы тут же дает ответы. — Может и пытаются. Не знаю, мы с Гусом и Хантером так ничего и не нашли. — Пожимает плечами Носеда. — Обследовали остальные останки этого Титана — никаких признаков портальных дверей, все чисто, так что можно не волноваться — охотники заперты там, где и были. Эмити задумывается, ее палец аккуратно очерчивает линию ключиц Луз, спускается немного ниже, но не заходит за точки невозврата. Хочется спросить что-то еще, но голова уже совсем не работает, да и Луз успевает шустрее. — Как дела в школе? Как новый поток? — интересуется Носеда, на что в ответ получает улыбку. — Никогда в жизни бы не поверила, что стану учителем, но с детьми очень приятно работать. — Улыбается Эмити. — В новом потоке есть девочка, Лола, она мне очень напоминает меня в свое время… Надеюсь, она не станет заносчивой стервой к пятнадцати. — Луз смеется, улавливая все нотки воспоминаний с череды их первых знакомств. Когда-то Эмити и вправду была такой… Сейчас же она образец нежной жены и хорошего учителя. Луз этим мыслям улыбается, накручивая на палец локон волос. Эмити вполсилы продолжает рассказывать про школу, делиться накопленным и почти засыпает прямо в руках супруги, но говорить продолжает. А Луз не в силах остановить, слушает, думает о том, какая же прекрасная Эмити во всем, в конце концов не сдерживается и еще раз целует ее в тонкую линию губ, прижимая ведьму к себе. Встреча, которую они так долго ждали, утопает в ночи, становясь ее секретом, однако ни одна из них не смогла бы обменять это мгновение на что-то материальное. Вокруг тишина, лишь звуки ночи и дыхание их двоих, соединённое в унисон.***