***
В ночь Луны и танца звезд,
В свете наших милых грез -
Все вокруг найдет ответ.
Любви моей не гаснет свет.
***
Библиотека кажется огромной. Зверского масштаба, особенно когда ты пытаешься найти то, незнамо что. Луз стонет, стоя на лестнице в метрах двух от земли и ставит очередную неподходящую книгу на свое место. Эмити ей бы здорово помогла с поисками неизвестного нечта, но она в школе и вообще знать не знает про эту авантюру. Да, прошлым вечером Луз многое ей рассказала, но кто сказал, что все? — Гадство, — заключает Луз, когда на заклятье скорочтения пролистывает очередную книгу. В голове уже дурдом, она читает все, что связано с появлением детей от чего-то необычного, но среди гибридов демонов, появления таких, как зубастые феи и жирафы — нет ничего о простых однополых союзах. Луз в смятении и негодовании — она была настолько уверена, что на Кипящих островах возможна любого рода магия, что и не ставила под сомнения наличие заклятья, дающего возможность рождения ребенка от союза однополых пар. Причем уверенность явно не беспочвенна — Носеда сама вывела кучу заклятий глифов за эти пятнадцать лет, что практически полностью покорила с ними природу всей магии, а тут, как ей казалось — дело всего лишь пары древних чар — и ты в шоколаде, стали целых квестом. Вновь книга поставлена на полку. Луз шипит своим мыслям и тому, как болит голова, но опять берет лист с кругом для скорочтения и крепит его на следующую книжонку с красивой гранатовой обложкой и обнадеживающим названием «Порождение любви льда и пламени». И вот, — книга, вроде как, тоже про двух ведьм, про их любовь и чувства, но в конце ни слова о ребенке. В результате — новое «ничего». — Я сойду тут с ума, — шепчет сама себе Луз, спускаясь вниз и перезаплетая низкий хвост на голове. — Пошли домой, малыш. Змей на ее шее лениво зевает, показывая свои острые зубы, и вытягивает шею, чтобы ее почесали по зеленой шкурке. Носеда набирает еще кучу книг, чье название хоть как-то отвечает на ее безнадёжные поиски, и несёт их к стойке регистрации, чтобы отнести домой. Пока она отдыхает, в ее распоряжении целая вечность, длиною в пять недель. Стопка книг в ее руках высокая и от этого полностью перекрывает часть обзора. Вокруг привычная тишина, в которой слышно все, вот только мысли Луз все равно были громче любого шороха. Шаг за шагом она почти утонула обратно в своей же голове, как внезапно по всему телу разошелся удар. Книги посыпались градом вокруг нее, пока сама Луз приземлилась на задницу. — Ауч, — прошипела Луз, когда одна из книг крепко прилетела корешком ей по голове. — Какого черта?! — Голос напротив прогремел словно гром в больной голове. — Прошу прошения, не невнима… — тут же начала Луз, но когда она открыла глаза, то смирила пыл, — а, это ты. Перед ней сидела нервно дышащая Боша. Во всех трех глазах девушки горел огонь недовольства, а короткие малиновые волосы сейчас были растрепаны из-за падения. — Что значит «это ты», Смертная? Ну вот… Прошло столько лет, а Луз все еще смертная. И не важно то, что они сражались на одном фронте против Коллекционера, и что в экстремальные моменты они были неплохим альянсом. В мирное время все возвращалось в школьные годы… Смотря на Бошу, чье лицо почти багровело от негодования, Луз почему-то не сдержала смеха. Тот тихим мягким хохотком пробился сквозь пухлые губы, и она опустила голову, ловко поднимаясь на ноги. — Ладно-ладно, — посмеялась Луз, — прости, что сбила тебя. Боша фыркнула, резким движением вырывая руку из ладони Носеды. Несмотря на всю свою дотошность, девушка все же, шипя что-то под нос, наклонилась, чтобы собрать рассыпавшиеся всюду книги. — Смотреть куда прешься надо! — бурчит она чуть громче, поднимая очередную книгу. Луз улыбается этому, но в ответ ничего не говорит — лишь продолжает собирать книги. В какой-то момент Боша рядом притихла, а когда Луз выпрямилась, то застала ту за внимательным разглядыванием одной книги. Все предыдущие поднятые ею книги она прижимала к груди, а этой уделила особое внимание. — Вы с Эмити решили обзавестись детьми? — глубоким и тихим, совершенно не присущим ей голосом, спрашивает Боша, не оборачиваясь на Луз. Носеда закусывает губу. — Наверное, — проговаривает она, — Точнее, я пока просто решила проверить возможно ли это. — Значит опять ничерта ей не сказала, — фыркнула беззлобно Боша, втискивая книги обратно в руки Луз. — Эти куски картона бесполезная куча макулатуры. Если надеешься найти там что-то полезное — перестань. И больше Боша ничего не говорит, уходя куда-то за стеллажи, держа кулаки сжатыми. — И что это… Было? — спрашивает у пустоты Луз, прижимая остальные книжки к себе.…
— Боша была права. Обреченный выдох срывается с губ, когда Луз откидывает в сторону очередную книгу. — Бесполезные куски картона… За окном уже смеркалось — свет заката заполонял собою помещение, от чего пылинки в воздухе казались живыми искорками. Дом полон тишины, в которой звучали лишь полупрозрачные шепотки змеи рядом с ней. — Да знаю я, — удрученно хнычет Луз, когда в шепотках она слышит очередной совет обратиться со всем к Эмити. — Я хочу сначала все проверить. Все узнать и только потом говорить ей об этом. — И вновь шипение… — Это не то же самое, что и раньше, не говори так! — возмущается Луз. Девушка встает с дивана, резко чувствуя, как в глазах плывут черные круги, а тело хрустит почти во всех конечностях. Она тянется, прогибая спину во все стороны. Затекшее тело приятно обдает теплом вновь пошедшей по венам крови, а с губ невольно срывается довольное гудение. — Пошли сделаем чай, — предлагает Луз своему палисману, на что тот хоть и закатывает свои глазенки, но все же ползет за ней. Только Луз начинает уверенно идти к кухне, как в дверях раздается агрессивный и настойчивый стук, от которого девушка невольно вздрагивает. Стук был больше похож на грохот или взрыв, от чего Луз тут же задалась логичным вопросом — кого могло принести в такое время? Не то чтобы было слишком поздно — вовсе нет, даже Эмити еще не пришла со школы, однако и гостей она не ждала. — Иду, — проговаривает Луз, не совсем понимая, кто решил вынести их дверь, но уверенно идет и открывает ее. По ту сторону двери на нее в упор смотрело три глаза. Луз немного опешила. — Боша? — удивленно спросила она, но гостья молча уткнула в нее тонкую книжонку, изнутри которой торчали листы. — Это будет куда полезнее, чем вся та херня, которую ты набрала в библиотеке, — шикает девушка, не сводя глаз с лица Луз, что гуляли то по книге в кожаном переплете, то на саму Бошу. Аккуратно открыв книжку и пролистав пару страниц, Луз поняла, что внутри был подробно описан ритуал, с помощью которого существа разные, но испытывающие к друг другу любовь, могут завести ребенка. Дыхание так и осталось в горле, не находя пути на волю. Луз не могла поверить в то, что Боша принесла ей. — Откуда она у тебя? — пораженно спросила Луз, поднимая сияющие глаза на девушку. — У меня нет отца. — Поясняет ведьма. То, что в семье Боши две матери Луз знала, но почему-то даже не подумала об этом, когда искала ответ на свой вопрос. — Я не как Уиллоу — обе моих матери мне родные. Они когда-то были такими же, как и вы с Эмити, так что неудивительно, что тоже искали такую ересь. Боша всем своим видом пытается показать, что книга в руках Луз — не ее искренняя помощь, а большое одолжение. — Можете не возвращать, — бросает Боша. — Не думаю, что этим старым ведьмам она еще пригодиться, да и… Она не успевает договорить, как Луз накидывается на нее с объятьями. Боша шипит, пытается выпутаться из удушливой хватки смертной, но Луз лишь крепче сжимает ее, искренне благодаря за все. — Все! Хорош! Отцепись от меня! — вопит Боша, буквально сгорая, как восковая свеча. Луз отстраняется от нее с сияющими глазами. — Спасибо, Боша! — почти визжит Луз, пока Боша издает гортанный вой и скатывается с ее рук. — Иди к черту, — ноет Боша, но, как только Луз выпускает ее из рук, сразу становится серьезнее. — Луз. — Да? — Так же выпрямляется Носеда, смотря ровно в глаза. — Ты знаешь. — Кивает Боша, разворачиваясь. — Как бы давно не прошла наша дружба с Блайт, к тебе у меня те же послания, что и на вашей свадьбе. И после этого она уходит, оставляя Луз наедине с мыслями. Носеда сглотнула ком в горле, вспоминая, с каким огнем в глазах бывшая подруга ее жены говорила ей всего одну фразу: «Сделаешь Эмити плохо — вспомнишь, что такое горящий шар для граджби меж позвонков».…
Ночь как-то неожиданно вернула свою власть, укладывая солнце спать за линией горизонта. В доме давно горели огни, и стены были нагреты голосами. Эмити совсем недавно пришла со школы, уставшая, однако со свойственным собственному характеру бодрым расположением духа. И вновь начался новый обычный вечер, который отличался от прочих только тем, что начался едва позднее прочих. И в нем Луз тонула без остатка себя. Прошли долгие годы, а все равно внутри нее взрывались кульбиты, когда строгая и взрослая Эмити вновь становилась давно привычной и любимой ей Варежкой, снимая ношу строгих костюмов и надевая домашние вещи. Что-то в этом было такое, что заставляло Луз задерживать дыхание, неотрывно смотреть на то, как бледные руки аккуратно собирают длинные волосы в небрежный пучок, а на спину с красными следами от белья падает мягкий хлопок. Эмити была чем-то невероятным. Волшебным и неприкасаемым, но доступным всегда и везде лишь для той, кому когда-то открыла сердце и позволила навсегда забрать его в обмен на сердце Луз. Подобно детской яркой карусели с сотней огней под ее крышей, Луз ярко любила и все еще не могла отпустить это наивное подростковое чувство. Эмити была музой, побуждающей на безрассудства, и была светилом, указывающим путь домой после долгих странствий. Луз ее любила, любит и будет любить — даже через годы, когда Мир еще раз переживет кульбит. — Я в душ. — Голос раздается внезапно, прерывая путь мыслей, когда Эмити подходит чуть со спины, кладя свои руки на плечи Луз и улыбаясь усталой улыбкой. — Хорошо, — отзывается чуть заторможено Луз, невольно идя на встречу милых тонких губ и оставляя на них мягкий, совершенно нежный, размеренный поцелуй. — Я закончу и пойду расстилать постель. — Хорошо, — почти мурчит Эмити, сонно прикрывая глаза и на пару секунд прижимаясь щекой к костяшкам своей ладони, что все так же переминала плечо Луз. Вода уносит с собой в сток и мысли. Луз пытается вытурить их из своей черепушки, но все никак не может. Посуда сама себя не помоет, даже при использовании магии приходится уделять этому какой-то процент времени, но какой с этого толк, если можно порелакссировать? Когда-то люди придумали психологов, тренинги для ментального здоровья и курсы у специалистов, однако все это и в подметки не годилось яростному надраиванию всех поверхностей в доме. Луз называла это пришедшей старостью — Эмити считала это хорошим способом провести время наедине с собой и выпустить пар. — Никогда не озвучу ей, что она права, — бурчит сама себе Луз, ставя очередной стакан на свое место в сушилке. Часики на стене тикали далеко за одиннадцать вечера, однако сейчас время счету не имело. Завтра совершенно свободное утро, лишенное дел и планов, и обе девушки планировали провести его спонтанно, посвящая время друг другу и мыслям вслух. Последняя чашка убрана в шкаф, а вода перестала шуметь. Луз протерла руки полотенцем и неспешно поднималась на второй этаж под звуки тихих напевов ее Эмити из коридорчика. Второй этаж погружен в полудрему. Свет везде погашен и лишь искрящиеся шарики из магии созвездиями витают где-то у балок потолка. Луз проходит вглубь спальни, направляясь к трельяжу, и вновь выпускает еще один шарик побольше. Его свет ярко освещает ее лицо, на которое спадает пара еще сыроватых, но уже подкрученных прядей, а в глазах плещется что-то теплое и мягкое. Она недавно из душа, разморенная теплой водой и мытьем посуды. Сейчас бы упасть к Эмити на грудь и уснуть там, но девушку еще дождаться надо. Луз выдыхает немного удрученно. Денек выдался тяжелым и муторным, от чего сейчас клонило в сон. Руки сами находят расческу, сами разглаживают волосы, что волнами ложатся вниз по плечам и ключицам, а затем пальцы наносят на лицо крем, подушечками растирая его по коже. В голове образами всплывают картинки и тексты из книг, и мир вокруг теряет свое звучание, превращаясь из благородной тишины в звон. Луз не слышит, как тихими шагами в комнату входит Эмити, аккуратно подходя вновь со спины, и вздрагивает, когда руки с все тем же привычным черным маникюром плавно, будто вода, стекают по ее плечам, оглаживая ключицы и опускаются по ложбинке груди. — Когда ты не расчёсываешься, ты такая смешная, — шепчет Эмити, укладывая подбородок на плечо супруги. Эмити смотрит на нее своими золотыми глазами сквозь призму зеркального пространства. И Луз отвечает ей встречным взглядом, улыбаясь и наклоняя голову в сторону головы Эмити, от чего их щеки встречаются. — Идалин сказала, что я выгляжу как курчавый крысочервяк, — парирует Луз, от чего Блайт взрывается от смеха. — Нашла кого слушать! — хохочет Эмити, уваливаясь, от чего Носеде приходится встать и окольцевать ее талию руками. — Во всяком случае, ты мой самый милый крысочервь из всех, кого мне доводилось видеть. Луз ловит ее настроение, улыбаясь ехидно, и тут же наклоняется, целуя Эмити в скулу, затем в шею, отвлекая девушку. И как только Эмити поддалась на обманку, Луз зарывается руками под подол футболки и начинает щекотать супругу. Блайт взвизгивает, пытаясь сбежать от рук, но Луз не спускает напора, заставляя ту изворачиваться и краснеть щеками от смеха. — Л-луз! — выкрикивает полуписком Эмити. — Пре-к-аха-ах-кра-ти! — Хм, звучите не убедительно, миссис Блайт, — с серьезным лицом парирует Луз, продолжая перебирать пальцами под одеждой, спускаясь то к изгибам пышных бедер, то поднимаясь по ребрам выше — к самой груди. В этих извитых хохотках и перекидыванием фраз, Эмити аккуратно ведет Луз к кровати, незаметно создавая мерзопакость, которая толкает в итоге их на постель. Луз взвизгивает, когда они обе заваливаются на так и не расстеленную постель, а Эмити в итоге оказывается сверху. — Упс, — аккуратно проговаривает Эмити, наваливаясь на Луз и аккуратно складывая голову на свои руки. — Кажется охотник стал жертвой. — Такому охотнику я готова сдаться без сопротивления. — Луз откидывает руки вверх, распластываясь на покрывалах. Эмити мило улыбается и хохочет тихо и совершенно нежно, наклоняясь к супруге и целуя ее в губы. Луз аккуратно окольцовывает ее талию, притягивая к себе и меняя их положение, заваливая Эмити на постель рядом с собой. — Я люблю тебя, — тихо шепчет Эмити ей в губы, и Луз целует ее еще раз вместо своего ответа. В глухом свете глаза Эмити сияют ярче осколков самого чистого отполированного золота, отражая все нити магии в маленьких шариках у потолка. Луз не может отвести от нее глаз, оглаживая ладонью щеки и спускаясь ими ниже — по плечам и талии, уходя куда-то вниз по бедрам. Она смотрит неотрывно, пока боковым зрением не замечает, как один из искрящихся шариков не опускается к ее тумбочке, освещая лежащую там книгу. Тонкую, истрепанную, с торчащими листами. Книгу, которую ей принесла Боша. В секунду лицо Носеда теряет прежнюю легкость и принимает тяжелое задумчивое выражение. Эмити ту же замечает это, укладывая руку на чужую щеку. — О чем задумалась? — спрашивает она. Луз молчит с полминуты, прожигая взглядом книгу, пока в ее глазах мигает тот самый огонек. Эмити не успевает спросить что-то дальше, потому что Луз возвращает свое внимание ей, смотря внимательно и серьезно. — Эмити, — серьезно начинает Луз, — я хочу с тобой поговорить. Эмити сводит брови домиком, приподнимаясь на постели и внимательно смотря на свою супругу. — Когда ты так говоришь — это кончается тем, что ты либо уматываешь куда-то на неопределенное время, либо собираешься сотворить безрассудство, рискуя жизнью, — парирует старшая. — Давай начнем с конца — чем из этого закончится разговор? Луз выдыхает с улыбкой, но губы ее немного искривляются. Волнение все же поднимается внутри, заставляя кровь гудеть в венах. — Я никуда не уезжаю и бросаться со скалы пока не планирую, — хмыкает Луз. — Но с безрассудством ты угадала. Луз садится рядом, аккуратно наклоняясь вперед, и, огибая девушку, тянется рукой к своей тумбе, беря оттуда книгу и передавая ее в руки Эмити. — Прочитай, пожалуйста. — Просит Луз. Она не знает, как сказать это напрямую, как задать вопрос, поэтому просто хочет, чтобы Эмити сама все прочла. — Я поймала себя на мысли несколько дней назад… и… — Носеда переводит дыхание, — я не знаю, как ты к этому отнесешься, я бы просто хотела спросить тебя об этом. Возможно, я подумала, что мы уже достаточно давно вместе и достаточно взрослые и состоявшиеся для этого… поэтому… — Луз. Все это время Луз говорила, стараясь не смотреть в сторону Эмити с книгой, что перелистывала страницу за страницей, раскладывая листы в стороны. И вот сейчас Эмити зовет ее, светит золотыми глазами и принуждает смотреть в них и тонуть. Луз не может прочитать в них конкретную эмоцию, не понимает тона ее голоса, так что просто смотрит в глаза, видя, как те широко открыты, а острые уши смотрят вниз. — Да? — голос ломается, но Луз пытается держаться ровно. — Дай мне минутку, — просит старшая. Эмити откладывает в сторону книгу, аккуратно слезая с постели. Она идет к своему рабочему столу, окутывая палец мерзопакостной глиной, что за пару мгновений принимает очертания ключа, и вставляет его в нижний ящик, который дважды щелкает и после отходит от прочих. Эмити открывает его, перебирая руками среди кучи бумажек, и достает старую записную книжку, вздувшуюся в одном месте от пролитого нечта. Блайт возвращается назад на постель, подминая под себя ноги, и с едва трясущимися руками открывает блокнот. Она разглядывает пару листов, внимательно рассматривая их содержимое, и потом тихо кивает себе. Взгляд ее немного неуверенный, однако она смотрит на Луз, разворачивая листы и показывая супруге. Луз концентрирует на них все свое внимание, переглядывается с листа на лист, где с одной стороны старым угольком разрисованы обрядные чертания и письмена, а с другой черной шариковой ручкой, аккуратным почерком самой Эмити расписано почти тоже самое. — Это… — произносит тихо Луз, слыша, как сердце падает куда-то вниз, останавливаясь на пару мгновений и начиная биться в дважды чаще, — ритуал рождения? Луз тут же поднимает глаза на Эмити, что скромно жмется, рдея щеками, но потом начинает смеяться, пряча лицо в ладонях. — Мне иногда так смешно от этого… — проговаривает Блайт. — Мы стали слишком предсказуемы для друг друга, не думаешь? Луз лишь внимательно смотрит, видя, как ее супруга выглядывает на нее из занавеса собственных пальцев. — Я… искала этот ритуал около полугода назад… — продолжает Эмити, убегая глазами от пронзительного взгляда возлюбленной. — Ты тогда была в Мире людей по делам с Гасом… Мне почему-то захотелось пройтись по местам, в которых мы часто бывали будучи детьми, да и в то же время я узнала о беременности Уиллоу, в общем… Все наложилось одно на другое, и я решила, что могла бы найти что-то, чтобы оно могло помочь. Я вырыла все чертоги нашей библиотеки, мне помогал Мальфас, и в итоге мы нашли чертовски мало. Буквально пару пергаментов с кучей потерей, но я смогла по старой памяти восстановить часть. А когда ты вернулась… я побоялась тебе что-то говорить… Думала, что еще не время и я проделала все это только на тяге своей тоски по тебе. Луз смотрела на нее неотрывно, прожигая удивленным взглядом, пока Эмити улыбалась, держа брови застенчивым домиком, а глаза ее так и бегали от одного светящегося шарика к другому. — Я тогда и не подумала, что тебе тоже может прийти что-то такое в голову… — С губ Эмити слетел смешок, когда она наконец-то обратила взгляд к Луз. В глазах Носеды сияли огни. Она не могла поверить в слова супруги и повелась вперед, заминая все бумаги под собой, и заваливая Эмити в удушливые объятья.***
— Ты готова? — спрашивает Луз, подходя к Эмити, что стояла у окна и наблюдала, как медленно за морским горизонтом опускается солнце, знаменуя начало ночи Голубой Луны. — Давно готова. — Кивает старшая, облокачиваясь на Носеду. Она оборачивается в кольце рук, обнимая Луз за шею. С разговора о ритуале рождения прошел почти месяц. Все эти дни пролетели как один, однако последние двое суток тянулись бесконечно — ни одна из девушек не могла уснуть, ворочаясь и лишь изредка перекидываясь парой слов, чтобы не сойти окончательно с ума, а солнце все никак не могло зайти за горизонт. На уроках Эмити все чаще давала письменные задания, будучи просто не в состоянии собрать мысли в кучу, а Луз тратила колоссальное количество времени на то, чтобы вместе с Лилит навести полный порядок в старых чертаниях обрядных символов, и вот, эта ночь настигла их. Когда-то давно именно эта луна стала свидетельницей их союза, а теперь она дарует силы на начало нечта более значимого и большого. Такая магия, которая требует огромного количества древних глифов и заклятий прямо по писаниям — не работает без сильного источника магии, и луна — один из самых могущественных ее источников. Эмити прикрывает глаза, вдыхая запах Луз, который остался все тем же. Немного терпкий, с духом муската и при этом мягкий. Что-то вроде перечной мяты, которую разбавлял приятный аромат хлопка или чего-то такого же нежного, белого. От этого запаха хочется мурчать, и Блайт невольно расслабляется всем телом, что нельзя сказать о самой Луз. — Ты что-то хочешь мне сказать, — утверждает Эмити, на что Луз тяжело со смешком выдыхает. — Ты слишком хорошо меня знаешь. — Улыбается Носеда, смотря в глаза Эмити, что отсранилась от нее совсем чуть-чуть, только чтобы видеть, как свет играет внутри зрачков супруги. — Ты уверена, что возьмешь это на себя? — взволнованно спрашивает она. — Это будет тяжело… Неделю назад они уже обсуждали свои будущие роли. Одна из них должна была выносить ребенка, и Эмити даже ничего не захотела слушать, когда Луз выдвигала свою кандидатуру. В глубине души младшая понимала, что это решение самое верное, но все равно внутри нее вместе с бурлящей в ушах кровью бушевало волнение. — Я все понимаю, Луз, — уверенно кивает Эмити, оставляя поцелуй на чужом лбу. — Тем более, из нас двоих выносить ребенка будет проще мне — ведьмы сильнее людей, да и ты же не усидишь почти год на одном месте. Я не хочу урезать твою свободу. — А я не хочу урезать твою. — Не урежешь. — Уверенно кивает Эмити, обнимая Луз, что упала на ее грудь, шумно беря воздух носом и медленно выпуская его обратно. — Пошли. Почти пора. Эмити целует Луз в макушку, отстраняя ее от себя и уходя в глубь комнаты. Последние минуты подготовки. Вся спальня была превращена в огромное ритуальное капище. Пол исчерчен старыми рунами-глифами, которые огромными ветвями закручивались в круг. Последний раз Луз видела что-то подобное в воспоминаниях Филиппа — призыв Коллекционера выглядел очень похоже на то, во что сейчас превратился пол их спальни. Даже обряд венчания не выглядел так грандиозно и масштабно, настолько, что у них едва хватило площади спальни. Луна потихоньку начала подниматься, озаряя тонкую линию горизонта ярко сияющим лазурно-голубым светом, и Эмити ознаменовала начало всего лишь одним беглым взглядом, брошенным на супругу. Луз поняла ее без слов, смотря, как Блайт обходит круг, вставая на свое место и скидывая с себя одежду. Носеда последовала ее примеру, вставая на свое место и так же обнажая кожу. Как только обе девушки встали на пустые круги, один за другим ярко голубым светом начали загораться под их ногами символы и писания. Они стали недостающими глифами, чью силу сейчас подпитывала Луна. Силу с каждой секундой, что поднималась над морем Луна, обе чувствовали вместе с тем, как в жилах закипала кровь. Тело горело, заставляя дышать немного тяжелее, однако бодрость тут же окутала голову, расширяя приливом энергии зрачки. Свет пробивался сквозь большое круглое окно комнаты, и вот, наконец-то загорелся последний глиф в самом центре ритуального круга. Эмити напротив нее прикрыла глаза, что сейчас горели откуда-то изнутри, и Луз последовала ее примеру. До начала остались считанные секунды, которые они отсчитывают в унисон. — О fengári, mitéra prógonos! , — слова вырываются непроизвольно и синхронно, ровно так же, как и поднимаются в воздух их руки, возносясь вначале к друг другу, а затем к зениту. — Dóste mas ti dýnami pou dimiourgeí agápi kai tin metatrépei se ýli, dínontas zoí. В конце реплики они сделали первый шаг на встречу к друг другу, от чего глифы под их ногами начали пускать невысокие столбы света. Хороший знак, знаменующий, что все работает, как надо, однако об этом думать некогда. Они тянут руки друг к другу, соединяя ладони на уровне животов и протягивая их выше, оставляя поочередно поцелуи на шрамах на ладонях, а затем обхватывая щеки друг друга, приближая друг друга настолько близко, что лбы их соприкасаются. — Emeís ta paidiá sas zitáme tin evlogía sas , — голоса обжигают губы, — na chrisimopoiísoume tin archaía dýnami pou ypárchei mésa mas. Руки Луз заметно тряслись, но мягкие касание Эмити едва сглаживали углы понимания. Сейчас будет самая тяжелая часть, к которой Луз готовила себя долгое время до этого. Руки не хотят этого делать, но разум просит себя же саму оставаться холодной. Мысли бьются о голову очень больно. Эмити все видит и более ярко чувствует. Одним взглядом она успокаивает и усмиряет пыл, создает вокруг Луз мягкую ауру того, что все в полном порядке и за болью последует лишь яркая полоса. В момент руки Эмити загораются, и в них появляется нож. Тот самый нож, который когда-то оставил шрамы на их ладонях, а сейчас оставит более глубокими шрамы на телах. Луз хочет зажмуриться, но не делает этого, смотря только в глаза своей единственной любви. Эмити крепче держит рукоять, обхватывая поверх руку супруги, и подносит клинок к центру груди Луз. — Sfragízontas to xórki me aíma, sas férnoume to dóro mas, afxánontas tin timí tis voítheiás sas. , — проговаривают они, пока Эмити прорезает кожу на груди Носеды, откуда на пол капает яркая багряная кровь. Клинок полностью испачкан в крови, но с точной уверенностью рук Блайт он опускается ниже, прорезая нежную плоть внизу живота Эмити. Девушка почти взвизгивает от боли, которую Луз очень хочется перенять на себя всю. Собственная боль в груди кажется незначительной в сравнении с тем, что сейчас чувствует рядом с ней Эмити. Блайт гордо держит спину, выпуская с губ полустон вместе с выдохом горячего воздуха. Осталось совсем немного, всего ничего — скрепить договор с Луной и друг другом, после которого ритуал будет полностью пройден. Эмити опускает клинок на пол, смотря с мягкой улыбкой в глаза Луз. Та так же криво зеркалит ее эмоцию, автоматично поднимая руку, на которой мелкими линиями были начерчены глифы и та начинает сиять. Блайт тут же поднимает и свою ладонь, очерчивая в воздухе круг, загорающийся сиреневым огнем. — Nýchta, xypníste tin archaía mageía, odigíste ti giortí ton ágrion magissón as synechisteí i giortí! , — проговаривают обе в голос, когда соприкасаются руками, и вены их начинают гореть желтым и лиловым цветом, переливаясь и уходя витиеватыми линиями от сердец вниз, где шрамы затягиваются и ярким пятном сияют. — Diorthóste ti thélisí mas… И после последних слов каждый глиф вспыхивает яркой вспышкой, озаряя из окон всю округу. Звон в комнате стихает почти моментально, а свет превращается в искры, падающие с потолка. Эмити немного несет и она падает вперед, облокачиваясь на едва стоящую на ногах Луз. — Эмити! — восклицает Носеда, крепко обнимая супругу и опускаясь с ней на пол, однако в ответ Эмити лишь тихо смеется. — Обряд венчания был проще этого, — подмечает Блайт, прикрывая глаза. — Я люблю тебя. Луз охватывает легкий страх, однако она тут же выдыхает его вместе со смешком. Эмити в порядке. Она чувствует это где-то внутри себя. Смех тонкой нитью вырывается наружу вместе со слезами, пока Эмити гладит упавшую на грудь ей голову. — Люблю… — тихо шепчет Луз. — Я безумно люблю тебя.***