Общак Гитлерюгенда

В это время Белоногов, поджав под себя ноги по-турецки, сосредоточенно рылся в тумбочке Игната. - Ничего подозрительного, - подытожил он со вздохом. – Хм… а это здесь давно? На боку тумбочки ножом было грубо вырезано несколько свастик. - Нет, - Аня заглянула ему через плечо. – Фу, мерзость какая! - Забавы у нынешней молодёжи, - буркнул Белоногов и не без усилия поднялся с пола. – Где там у вас ещё вещи хранятся? Вожатая распахнула дверцы шкафчика. На самой нижней полке Белоногов обнаружил драный чёрный рюкзак. На его дне лежала общая тетрадь с чёрной летящей машиной на обложке. Прокурор открыл её на последней странице и прочитал: - «Игра – 1000 руб. Тетрис - ? Кулон – 350 руб.», - и ниже: - «Туристы - ? Борсетка - ???» Слово «борсетка» было подчёркнуто тремя жирными линиями. - Всё ясно, - заключил Белоногов. – Они и есть воры. А это, получается, их ведомость. Интересно, зачем им столько денег? Он перевернул несколько страниц назад. На разворот была наклеена распечатка с какого-то сайта, по-видимому, авиакомпании. - Москва – Дрезден, - прочитал Белоногов, - Москва – Берлин… Они что, за границу бежать собрались? На вокзале стоял прилавок, на котором лежали настольная игра Angry birds, цепочка с кулоном в форме сердечка и ещё какие-то безделушки. Хозяином прилавка был крепкий парень с ирокезом и красовавшейся на плече наколкой в виде дракона. - Молодой человек, простите, а откуда у Вас игра и кулончик? – поинтересовался подошедший Ильин - Вам-то какое дело? – нахамил юноша - Ты как со старшими разговариваешь, милок! – сделал ему замечание Дед Егор - Э… Ну… - замялся продавец – Дома просто всякий хлам валялся, вот решил продать. - Гражданин, Вы бы не сочиняли тут небылицы. Так и полицию накликать можно – сказал Ильин – Я, между прочим, из прокуратуры, Ильин моя фамилия. Так что признавайтесь, товарищ, откуда у Вас эти вещи? - Ну хорошо – сдался татуированный – Игру и кулон мне принесла группа тинейджеров – два скинхедоподобных парня и две вульгарных девки. Мне ещё достались от них кошелёк и тетрис. Остальное – это ненужные мне и моим друзьями вещи, зуб даю! - Уже лучше – улыбнулся ПалТиныч – А куда дели кошелёк и тетрис? - Я их продал. – ответил парень - Так бы и сразу – сказал Дед Егор – А то хамил, врал тут. - А игру и кулон, уважаемый, мы у Вас конфискуем – продолжил Ильин – Они же, как и кошелёк с тетрисом, краденые. - Я, честное слово, не знал! – заныл незадачливый продавец - Ладно, не будем тебя пока трогать – успокоил его бородатый прокурор - Так, за что бы ещё зацепиться… - бормотал Белоногов, осматривая шкаф Новая улика не заставила себя долго ждать. Дмитрий Сергеевич заметил в попавшихся ему кроссовках древесину. - Это кроссовки Пузатова – пояснил Юра - Так это интересно… - молвил полный прокурор – А покажи мне все находящиеся на территории лагеря деревья, у которых облезла кора. Получив принадлежавшие ребятам вещи, Ильин и Дед Егор возвращались в лагерь на мотоцикле сторожа. - Да, где же нам этих паразитов искать? – задумался Ильин - Знаете, Павел Валентинович, ходит по лагерю одна легенда – принялся рассказывать ветеран – Якобы в лесу за деревней есть партизанские землянки… - Это, конечно, интересно – перебил его Ильин –Только что нам это даёт? - Дело в том, что это правда – пояснил Егор Трофимыч – Знаю, потому что сам начинал войну в этих местах. - Следовательно, наша четвёрка могла пойти на это место. Егор Трофимыч, да Вы гений! - Ну, вот и все деревья – сказал Юра Пахомович выполнил просьбу Белоногова и показал ему все нужные деревья. - Так, тут дупло – Белоногов обратил внимание на одно из деревьев – Остальные деревья были без дупел. - Может, они здесь что-то спрятали? – предположил мальчик - Сейчас проверим. Дмитрий Сергеевич засунул руку в дупло и вытащил оттуда кошёлёк и часы. - Вот засранцы! Даже прокуроров не постеснялись! Так, а что это за сундук ещё такой? Через несколько секунд Белоногов держал в руках коробку из под гвоздей с нарисованной на ней свастикой. Открыв её, он увидел лежавшие там деньги. - Ни фига себе! – воскликнул Юра – Это у них с продажи награбленного, что ли? - Похоже, они этим давно промышляют, - буркнул Белоногов. – Тут, пожалуй, уже на билеты в Германию набралось, а то и обратно… Непонятно, как они собирались сами за границу без согласия родителей лететь. Ладно, не об этом сейчас. Надо искать этих весёлых туристов. Тут у него в кармане зазвонил телефон. - Алё, Ильин на проводе, - раздался знакомый голос. – У нас с Егором Трофимычем есть версия. Тут в лесу сохранились землянки, где партизаны от фашистов прятались, может, наши пропавшие их нашли? - Интересно, - подтвердил Белоногов. – Кстати, не знаю, правда ли Шарипов с компанией скинхеды, но воры точно. Я нашёл их тайник – они очень неплохо в этом лагере поживились. - Гадёныши, - буркнул из трубки Ильин. – Значит, так, Дим: иди в лес по той дороге, куда мы уехали, до развилки… - До кривого дуба, - подсказал дед Егор. – Будем вас там ждать. - Только Подколёдного не бери, - предупредил Ильин. – Ещё заблудится! - Думаешь, мне бы это в голову шарахнуло? – прыснул Белоногов. – Вроде вчера только пива по стаканчику раздавили. Да он, между прочим, и сам запропал куда-то. Проходя мимо ворот, Белоногов вдруг услышал голос Большакова. Бизнесмен, облокотившись на свой «лексус», разговаривал по айфону: - Да говорю ж я, Сан-Семёныч, заминка вышла… Не в деньгах дело, говорю же! Машина сломалась! Вот починю и приеду! Все сто косарей как одну копейку!.. За кого ты меня кнацаешь, Сан-Семёныч?! Когда это я тебя кидал?.. А кто старое помянет, тому глаз вон. Отбой, короче. Он сунул айфон в чехол на поясе и тяжко вздохнул: - Когда ещё Славка эти грёбаные косари отыщет!.. А Подколёдный в это время, стараясь не попадаться на глаза Большакову, расхаживал с протокольным видом под окнами столовой. Оттуда до него доносились ошеломляющие, дурманящие запахи обеда. То ли таблетки подействовали, то ли ещё что, но живот перестал болеть и снова на-поминал, что хорошо бы его чем-то набить. Терпение младшего советника юстиции было уже на исходе, когда на крыльцо корпуса выглянула Даниленко. - Ну что? – с тревогой спросила она. – Нашли ребят? - Ищут, - неопределённо пробормотал Подколёдный. Директриса обеспокоенно покачала головой. Подколёдный заёрзал. Говорить о еде в такой обстановке было несолидно для человека в погонах… но не пропадать же с голоду! И тут у него мелькнула спасительная мысль. - Э-э-э… мне крайне неловко вас беспокоить, дражайшая Виктория Богдановна, но… понимаете, мой врач прописал мне питаться строго по часам, а сейчас как раз… кстати, сколько времени? - Десять минут двенадцатого, - Даниленко взглянула на часы. - Вот-вот! Я так и знал! Мне как раз в это время предписан лёгкий второй завтрак. Страшно неудобное время, понимаю… мне и самому трудно соблюдать, но врач… - Понимаю, - кивнула женщина. – Раз врач прописал, пойдёмте в столовую. Через минуту Подколёдный уселся за длинный низкий стол, вытянул ноги и ослабил пояс. Весёлая девушка-повариха с двумя косами поставила перед ним поднос. Подколёдный окинул его содержимое голодным взглядом и скорчил гримасу. На подносе стояли тарелка пшённой каши на молоке, квадратик высокого плотного омлета, горбушка с маслом и гранёный стакан с какао, подёрнутым молочной пенкой. - Мгм… мнэ-э… - забормотал Подколёдный, - а вы уверены, что это… полезная пища? - Чего ж ей быть неполезной? – засмеялась повариха. – Дети едят, не жалуются. Вы вон кашу сахаром посыпьте, если невкусно. Подколёдный тяжко вздохнул, ковырнул ложкой омлет и принялся жевать с видом священномученика. Пройдя с полчаса по свежим следам мотоцикла, Белоногов увидел вдали верхушку огромного кривого дуба, а через некоторое время заметил под ним мотоцикл, Ильина и деда Егора. - Быстро ты, - усмехнулся Ильин. – А где моя Белка? - Детишки с ней играют, - ответил Белоногов, - отпускать не захотели. - Ну так пошли, товарищи, - Егор Трофимыч откинул брезент и извлёк из коляски мотоцикла старую одноствольную берданку. - Вы с ружьём? – удивились друзья. - Мой папаша говаривал – с медведем дружись, а за ружьё держись, - объяснил старик. - Всякое бывает. Да вы не бойтесь, тут соль – от ворья заряжена. Он вскинул берданку на плечо и углубился в лес. Тропинки почти не было видно, настолько всё вокруг заросло травой – но Егор Трофимыч уверенно шагал вперёд, почти не глядя по сторонам. У старого высохшего ясеня он вдруг остано-вился и почти нежно погладил рукой заскорузлый ствол. - Этот ясень мне в сорок втором жизнь спас, - поведал он, обернувшись. – Вот здесь, под корнями, я раненый лежал, а товарищ мой, Серёга, немцев увёл к самому Медвежьему оврагу. Там они все и сгинули вместе с Серёгой… - старик опустил голову. – В том месте сейчас обелиск стоит. Белоногов и Ильин тоже, не сговариваясь, опустили головы. - Смотрите-ка, - Ильин вдруг присел на корточки и поднял из травы окурок, - совсем свежий и явно недешёвый. Егор Трофимыч, вы Шарипова с дружками на курении ловили? - Бывало раза два, - подтвердил старик, - только курево у них другое – копеечное, с вокзала. А эта, ишь, с фильтром… Где-то я такие видал. - Значит, - заключил Белоногов, - тут побывал ещё кто-то нездешний. - А вон на той полянке, - показал ветеран через несколько минут, - я Лизавете моей впервые открылся. Она в отряде санинструктором была. После войны как снова свиделись, с тех пор и не расстаёмся. Вы вот что, - он улыбнулся, - как поймаем этих оболтусов, заходите к нам в деревню, Лизавета Федотовна вам ватрушек напечёт… - Это мы всегда пожалуйста, - Белоногов довольно потёр руки. - А как вы в партизанский отряд попали? – спросил Ильин. – Вы здешний? - Да нет, - начал рассказ Егор Трофимыч, - сибиряк я, из-под Иркутска. Наш эшелон по пути на фронт немцы разбомбили, а мы с тремя товарищами к партизанам вышли. Только в сорок втором я снова в свой полк попал. А как встретил снова мою Лизавету, так и решил – останусь здесь. Знать, судьба моя такая. Под ногами зачавкало. Маленький ручеёк, пересекавший тропинку, разлился и превратился в болотце. - А тут кто-то был, - дед Егор остановился и показал на тропинку: в грязи перед ним отпечатались чёткие следы. Да не один человек: вон, глядите, ещё следы, затоптанные. - И это явно не подросток, - Белоногов наступил рядом. – Он, пожалуй, повыше меня будет. Видите, мои следы и то меньше. - Крупнее вас разве что тот амбал, которому я машину большаковскую помогал чинить, - оценивающе заметил сторож. - Охранник? – уточнил Белоногов. – Славка? А ведь верно – Большаков его ищет. - И сигареты на евонные похожи, - согласился дед Егор. - Дим, а ты откуда знаешь? – удивился Ильин. - Да случайно разговор подслушал, - ответил Белоногов. – Он с каким-то Сан-Семёнычем говорил про деньги, которые Славка должен найти. - А много денег? - Сто косарей. Ну, тысяч – по-человечески. - А что, если наши юные друзья и этим самым косарям ноги приделали? – осенило Ильина. – Егор Трофимыч, вы говорили, машина сломалась – когда? - Так вчера вечером. Все четыре колеса спустились. - Ну тогда понятно, - вспомнил Ильин. – Слышал про такой приём. Большакова просто задержали в лагере, а ночью обокрали. - Ох и молодёжь пошла, - нахмурился старик. – В моё время и подумать никто не мог, чтобы на фашистов равняться… Некоторое время все трое шли молча, внимательно смотря под ноги: тропинка стала топкой. Следы попались ещё в нескольких местах на другом краю болотца, а вскоре перед прокурорами появилось нечто, похожее на кучу бурелома. Обойдя его вокруг, дед Егор сделал предостерегающий жест и показал рукой: между обломками брёвен чернел вход в землянку. Ильин и Белоногов подкрались поближе и услышали хриплый, гнусавый мужской голос, искажённый эхом: - Слушайте, вы, малолетки паршивые, вы у меня запоёте! У стены, прижавшись друг к другу, сидели четверо подростков: два парня и две девушки. А перед ними, поигрывая гаечным ключом, расселся на корточках здоровенный бритый мужик с людоедской ухмылкой и перебитым носом. - Дядя, отпустите нас уже! – жалобно захныкал парень с русыми волосами, а второй, бритоголовый и худой, спрятал лицо в коленях и трясся, как желе. - Ещё чего, - прохрипел охранник. – Вы ваще как, соображаете, на кого сс*те? Вы знаете, кто такой Большаков? Он вас сожрёт и не подавится. Вам жить надоело? Дык это мы исправим, - он оскалил широкие зубы и заржал. - Да мы в натуре не при делах! – пронзительно завизжал бритый юнец. – Это девчонки борсетку стыбзили! - Козёл! – зашипела тощая девушка с растрёпанной косичкой. – Крыса ты, Шарипов, а не ариец! – и пнула его ногой. - Значит, девчонки? – охранник с нехорошей усмешкой наклонился к её лицу. - А может, вы нас отпустите? – заговорила девушка с татуировками. – Мы ведь можем договориться, а?.. – и спустила с плеча бретельку майки. - Э, нет, - охранник резко встал, - вот это ты мне брось, лахудра малолетняя. Я на зоне видал, что бывает с теми, кто по такой статье чалится. Кому сказал, бабки гоните! - Так, - тихо сказал наверху Ильин, - пора вмешаться. - Так, это кто тут детей обижает?! - воскликнул Егор Трофимыч. - Тебе-то какое дело, дедуля? - нахамил Славка - Иди уже, куда шёл! - А кто на ветеранов наезжает, будет иметь дело с прокуратурой - сказал Белоногов - Что?! - Славка не поверил своим ушам - Будет иметь дело с прокуратурой - повторил Ильин Славка собрался уже было броситься наутёк к запасному выходу из землянки, но тут дед Егор выстрелил в него солью. - Блин, за что! - заорал Славка, хватаясь за ягодицы - Больно же! - Ага, а ничего, что ты тут детишкам больно собрался сделать? - строго сказал Ильин - Да я не хотел! - завизжал Славка - Это всё Большаков! Эти сопялки у него борсетку с деньгами скомуниздили, вот он и приказал мне проучить их! - А ты и рад стараться - сердито буркнул Белоногов - Деньги-то, кстати, были фальшивые - добавил Слава - Дедушка Егор, дяденьки прокуроры, спасибо большое... - заискивающе начал Пузатов - А вы, молодые люди, ответите за кражи - прервал его Ильин - Чёрт! - выругалась Новикова - Это всё ты, Шарипов! - А я-то при чём? - парировал бритоголовый - Вы ведь все не меньше моего виноваты! - Дядя, а можно как-то замять дело? - неуверенно спросила Разина - А то не хочется прожигать лучшие годы жизни в колонии. - Раньше надо было думать - заметил Белоногов - Замять не получится, а вот если вы покажете, куда дели борсетку, может, подумаем о снисхождении. На обратном пути Белоногов и Ильин решили поучить юных фашистов жизни. - Кто ж вас вырастил-то таких? - возмущался Дмитрий Сергеевич - Ваши деды и прадеды кровь на войне проливали, чтобы вы появились на свет, а вы их вот так благодарите. - Дим, ну что ты ещё хочешь от этого поколения? - сказал Павел Валентинович - У меня дочка по телевизору передачу видела, так там две девахи взяли и ляпнули, что холокост - это клей для обоев. - Да, были люди в наше время. Не то, что нынешнее племя - процитировал Егор Трофимыч, ещё крепче сжав руку Славки - Эх, детки, если бы вы знали, что быть фашистами стыдно, позорно и ни в какие ворота не лезет. Жил в годы войны один юноша на пару-тройку лет старше вас. И был он гестаповцем. Молодой, а столько мирных жителей замучил. Так его же потом партизаны расстреляли. - Мама! - завопила Ленка - Ммммы больше нннне ббббудем - заикаясь, сказал Игнат У входа в лагерь всю компанию уже ждала Даниленко. - Ну что, как там дети? - спросила она - Это не дети, это малолетние преступники и фашисты - вздохнув, ответил Ильин - Как выяснилось, именно эти товарищи являются виновниками всех краж - добавил Белоногов - Да, как же вы опустились до жизни-то такой? - заохала Виктория Богдановна - А этот амбал - охранник господина Большакова - продолжил бородач - На детей напал. - Ему, видите ли, его хозяин приказал наказать их за кражу денег - добавил пузатый прокурор - Враньё! - прокричал проходивший мимо Большаков - Я уважаемый человек и до такого не опустился бы! - Слышь, начальник - выступил Слава - Я больше в твоих делах не участвую. У тебя твои фальшивые мани стырили - вот ты и разбирайся. - Да что ж это такое! - сердито сказала заведующая - Как же Вам не стыдно, Руслан Дмитриевич! Взрослый солидный мужчина, а вмешиваете детей в свои разборки! Можно прекрасно обойтись без похищения и тому подобных бандитских приёмчиков! Не девяностые, всё-таки! Такое чувство, будто Вы живёте в не в цивилизованном обществе, а в дремучем лесу, ей Богу! Большаков оторопел и несколько секунд так и стоял с раскрытым ртом. - Не вам меня учить! – наконец прорвало его. - Имейте в виду – я буду ходатайствовать о вашем исключении из попечительского совета! – гневно закончила Даниленко. - Смотрите, как бы морда не треснула, - проворчал Большаков и направился к своей машине. - А уж это вы погодите! – из-за его спины, лучась злорадством, вывернулся Подколёдный. – Я забыл вам сказать, что мой дядя – коллега одного вашего знакомого там, наверху, и уж он-то вам устроит… Прокуроры с усмешкой переглянулись. - Молодец против овец, - негромко прокомментировал сторож. - А теперь о вас, - строго продолжала Даниленко, повернувшись к четверым юным фашистам. – Я не буду спрашивать, что, когда и как. Мне одно непонятно – зачем вы это делали? Неужели по-другому нельзя было доказать ваше, как вы выражаетесь, расовое превосходство? - Нам деньги не тупо на водку нужны, - угрюмо заговорил Денис. – Мы в Саксонскую Швейцарию хотели уехать. - А ничего так, что без согласия взрослых вас даже в братский Севастополь не отпустят? - перебил Белоногов. - Мы бы чё-нибудь придумали, - возразил Игнат. – Нам очень надо туда было. Там есть лагерь, где настоящих фашистов делают. - Нам Зинка рассказала, - подхватил Пузатов. – А она у брата статью нашла. - Гляжу я, молодые, ничего вы не поняли, - с упрёком покачал седой головой Егор Трофимыч. - Да поняли мы, поняли! – закричала Ленка. – Не хотим, чтобы нас расстреляли! - Так дело-то, оно не только в этом, - вздохнул старик. – Знавал я после войны одного немца: делегатом к нам на конеферму приезжал. Хороший был парень, но до конца дней себя корил, что за Гитлером пошёл в своё время. Судить его никто не судил, рядового-то солдата… Сам он себя так и не простил. Вот оно как бывает. Совесть – она сильнее всякого суда. Собравшиеся притихли. - Мы всё обязательно вернём, дяденьки, - наконец, пробормотала Разина. - И борсетку тоже, - подхватил Игнат, которого сообщники подталкивали с двух сторон под рёбра. – Я её в надёжном месте спрятал, когда за нами Славка погнался. Прокуроры, дед Егор и заведующая направились следом за Игнатом к корпусу, где размещался спортзал. Маленькая боковая дверь вела в подсобку, где хранились мячи, обручи, ролики и прочий инвентарь. Игнат вынул из корзины два верхних мяча и, потянув за ремешок, извлёк брендовую кожаную борсетку. Ильин осторожно раскрыл замочек, вынул пачку купюр и просмотрел их на свет. - Что и требовалось доказать, - усмехнулся он. – Фальшивка. Хотя и качественная. - И мне кажется, я знаю кренделя, который такие делает, - подхватил Белоногов. – Его неделю назад арестовали. Ну что ж, теперь и нам с ним будет о чём поговорить… Лёша Большаков стоял у ограды и сухими глазами смотрел вслед отцовской машине. Он не вышел попрощаться, когда вызванный следователь отобрал у Большакова-старшего подписку о не-выезде и велел немедленно возвращаться в город. Ещё никогда в жизни ему не было так стыдно. Был уже поздний вечер, когда прокуроры возвращались на машине в город. - Нет, Дим, что ни говори, а хорошие у нас выходные получились, - заметил Ильин. - Несмотря даже на расследование, - ответил Белоногов, - и на Подколодного. А хороши пироги у Лизаветы Федотовны! - Надеюсь, что Шарипов со своими дружками в самом деле одумается, - продолжал Павел Валентиныч. – А то ишь ты, не сидится нашим фашистам на месте, зарубежный опыт тянет перени-мать… - И Большаков тоже хорош, - прибавил Дмитрий Сергеич. – Прикинь, он этого своего партнёра, Сан-Семёныча, под статью подвести хотел за то, что тот у него три года назад выгодного подрядчика переманил! - Это уже паранойя какая-то, - хмыкнул Ильин. – Нам, кстати, надо и Подколодного домой забросить, а то метро вот-вот закроется. А кстати, что он там, дрыхнет? И тут с заднего сиденья раздался хриплый и немузыкальный вопль: - Ой, мороз-мороз, не морозь меня… Прокуроры обернулись и с изумлением убедились, что исполнителем столь неподобающей песни был не кто иной, как развалившийся на заднем сиденье Подколёдный. - Что это с ним? – ужаснулся Ильин. – Песенный рецидив? - Да нет, всё гораздо прозаичнее, - хихикнул толстяк. – Лизавета Федотовна нам вместе с пирогами домашней наливочки завернула, а он её тогось… оприходовал. - Окрысился месяц багрянцем… - ни к селу ни к городу завёл Подколёдный новую песню. Оставшаяся часть дороги напоминала соответствующий эпизод из похождений бравого солдата Швейка: ни одной песни Подколодный не знал до конца, зато орал их чрезвычайно громко. Когда они приближались к подъезду Ильина, Владимир Анатольевич соизволил полностью забыть о своём имидже и горланил: - Владимирский централ, ветер северный! Этапом из Твери, зла немеряно! Из подъезда выбежала супруга Ильина со скалкой. - Так, начинается! Называется – съездил муж на шашлыки!.. Кто тебя в таком виде за руль пустил?! - Это не мы, - проворно наябедничал Дмитрий Сергеич, - это Подколодный напился. - Ах, это Подколодный! – Ильина распахнула заднюю дверцу машины и хряснула разошедшегося не в меру младшего советника юстиции по лбу своим кухонным орудием возмездия. – Всех соседей переполошил, а ещё прокурор! А ну марш отсюда! Подколёдный кое-как выполз из машины и поплёлся прочь, пошатываясь и мыча что-то уж совсем дворовое. - Ты нам ещё «Мурку» на пианино сбацаешь! – крикнул вслед ему Ильин, припомнив бессмертное «Место встречи».