***
Тот день закончился (не очень удачно), склоняясь к ровной линии горизонта, утопая в синеватой дымке. Всё семейство Тромби было в доме, дружно возмущаясь выходкой Рэнсома. «Ну, видимо только это может их сплотить. Значит, мне стоит чаще так делать. Вдруг они станут ближе друг к другу? Мистер Тромби…был бы рад этому.» Линда и Ричард прятали ото всех глаза, лишь иногда проклиная своего сына. Я их понимала. Хоть из них и вышли достаточно бестолковые родители, их «родительское чутьё» всё равно брало вверх. И пусть они ненавидели Хью по-прежнему. Пусть! Они переживают и стыдятся за него, а значит, они хотя бы немного люди. Одна я оставалась на улице. Этот вечер уже «радовал» своими морозами, хотя на носу было лето. Видимо, сама природа была против вторжение в личную жизнь Харлана Тромби — владельца этого поместья, — а потому ожесточённо сопротивлялась. Решив отказаться от «прослушивания» ора и брани, которыми Тромби осыпали несчастного Бланка, я расположилась на веранде, специально пододвинув деревянное, очень уютное благодаря мягкой обивке, кресло по направлению к красочному закату, наслаждаясь теплом заходящего солнца, подставляя окоченевшие щёки его тусклому свету. Моё размеренное дыхание вырывалось на волю клубами белого пара. Удовлетворённо сощуривщись, я сделала глубокий вдох. Что ж, раз я решила сыграть в детектива, то я должна хотя бы попытаться понять убийцу и найти мотив у каждого из Тромби. «Представь себе такую ситуацию, Сия: престарелый богатый мужчина, живущий далеко от города в одиноком особняке, владеющий парочкой слуг и сиделкой. Нехило. Куча родственников, желающих заполучить его наследство. Мрачненько так. Ладно. Вероятность в 1000 и 100%, что убийца — кто-то из домашних. Ведь никто, (кроме собак) не заметил незнакомца, ошивавшегося возле глубокой ночью. Стоп!!! Ночью?!!! Ошивавшегося?! Точно же… Рэнсом! Неужели… Мамочки!!! Это.он — убийца?!» Я вздрогнула, услышав за спиной тяжёлые мужские шаги. Обернувшись назад с такой резкостью, что чуть не сломала шею, я уличила «вора», вновь отбивающегося от псов, которые тихо прискуливая, обличили трикстера в его «тёмных намерениях» подкрасться ко мне. Хью ругнулся, заскочив на веранду и подходя ко мне. Я заметно напряглась, хотя старательно пыталась скрыть своё напряжение. «Иначе он может обо всём догадаться…» — Что делаешь?.. Я так устал слушать их ор!.. Линда вынесла мне все мозги! — я вздрогнула, услышав как Драйсдэйл назвал свою мать по имени. — Ты не замёрзнешь так? Держи плед, — он укрыл меня тёплым пледом, подоткнув его со всех сторон. Я дрожала, как осиновый лист. Он был так близко, что я могла услышать биение его сердца, его размеренные удары, тот самый стук, который разрывал тишину вечера. — Н-не. Я в порядке, — слова застряли в горле. — Да? А что голос такой охрипший? Я же говорю, замёрзнешь! — он уселся на перила веранды, поёрзав на холодном дереве. Если бы меня не сковал страх, я бы не смогла отвести от Рэнсома глаз. Однако, даже сейчас липкое чувство первобытного ужаса скользнуло вниз по позвоночнику. Я вздрогнула. — А ты пойдёшь в дом? Холодно. — Нет, не думаю, — он повёл плечами, не желая возвращаться к этой теме. — А что мне там делать? Слушать трёп моей «дорогой» семьи? Ты не находишь это скучным? — С тобой нельзя не согласиться. Ну, что ж. — я помялась, неловко поднявшись с кресла. — .тогда я пойду. Было бы глупо мешать тебе. наслаждаться тишиной. «Сия, что за глупость?! «Наслаждаться тишиной»?! Серьёзно?! Да он убийца, и пальцем тебя уничтожит! … Господи. Но как рассказать Бланку? Наверняка мои подозрения покажутся ему детскими, но. Нельзя рисковать! Особенно сейчас.» Я свернула плед, стараясь не запачкать чистую клетчатую ткань. Хью поелозил на бортике. — Ты мне не мешаешь. С тобой, всмысле, рядом, лучше думается, — лёгкая тень смущения скользнула по его лицу, но тут же растворилась в кристально-голубых глазах. — Э-э-э. — я не нашла ничего лучше пустых междометий, а потому лисицей скользнула в дом, прихватив из коридора чашку дымящегося кофе с шоколадкой, которую я приберегла для себя на конец дня. Размянувшись с замеревшей у дверного проёма Фран, я широким шагом вошла в зал. Холод, донёсшийся с улицы сковал мои мышцы. Глаза застелила белая вспышка, унося меня в параллельную вселенную.Мир погрузился во тьму.
***
Я шла, крепко держа папину руку. Сегодня мы решили прогуляться по лесу, раскинувшемуся недалеко от нашего дома. Этот лес, сегодня залитый лучами первого весеннего солнца, начинался далеко в Центре, плавно перетекая за пределы города. Погода была прекрасна. Я с уверенностью могла сказать, что это самый лучший день со смерти моей мамы. Я не видела её уже так давно. Как я соскучилась! — Не замёрзла, мышонок? — папа крепче сжал мою ладонь, забыв о том, что на улице градусов двадцать. — Нисколько, папочка. Весна же! Птички, солнышко… Красота, — я скакала, вцепившись ему в руку, нетерпеливо теребя каёмку клетчатого платьишка. — Хорошо. Если устанешь, скажи. Договорились? Я только кивнула ему. Как же мне нравилось бродить с папой по протоптанным лесным дорожкам, вдыхая ароматный запах свежей хвои. Дорога уводила нас всё глубже и глубже в чащу, однако дорога стала ровнее и даже покрылась надёжным слоем асфальта. — Ух, еле шевелятся ноги. Жива? — А то! Что ж ты, старичок, устал? — я звонко рассмеялась, дёргая папу за руку. Он улыбнулся мне в ответ, показав рукой куда-то вперёд. — Видишь, там, вдалеке? — он махнул рукой, указывая на виднеющиеся вдалеке чёрные ворота, увенчанные пиками. Я вгляделась в горизонт. Вдалеке, там, куда показывал отец, виднелось очертание огромного дома. Когда мы подошли ближе, почти вплотную к воротам, я едва смогла сдержать восхищённый вздох. Особняк был огромен, — его высокие, выбеленные дочиста стены сверкали в полуденных лучах. Массивное крыльцо из каштана приковывали взгляд, а зеленоватая крыша сливалась с листвой. Я прижалась поближе к отцу. На крыльце особняка сидел мужчина. На вид ему было много лет, но в живых, необычайно тёплых глазах таились весёлые искорки. Он сидел, задумчиво наблюдая за лужайкой, раскинувшейся перед особняком. А по лужайке бегал мальчик. На вид ему было лет двенадцать, он был явно старше меня. Он бегал, раскинув руки в стороны, а вслед за ним весело мчались две большие овчарки. Неловко споткнувшись, мальчик взмахнул руками и полетел на траву. Лужайка озарилась весёлым смехом. Мы с отцом подошли ближе. Мужчина засмеялся вместе с мальчиком, которого уже усердно облизывали собаки. Парень смеялся, стараясь отмахнуться от них и встать, но силы были неравны. Мужчина добродушно смеялся вместе со своим… Сыном? Я не знала, кто они друг другу. Возможно, да, так и есть. Это сын и отец. Хотя, внешне, они чуть-чуть отличаются. У мальчишки были густые каштановые волосы, аккуратно зачёсанные назад, немного вздёрнутый, но в то же время аккуратный нос с лёгкой горбинкой и лёгкая худощавость. Мужчина же был крепким, не очень высоким и слегка поседевшим. Роднили этих двух человек, пожалуй, лишь глаза. Четыре бесконечных голубых омута. Папа вежливо постучал костяшками пальцев по чугунной калитке. Собаки тут же отстали от мальчика, с радостным лаем бросаясь на нас. И вот, нас разделяет только калитка. Я испуганно подалась назад, крепче цепляясь за отцовскую руку. Он лишь подтолкнул меня вперёд, заметив, что голубоглазый мальчик подходит к нам, уверенным шагом пересекая лужайку. Дёрнув замок калитки на себя, он дружелюбно нам улыбнулся. — Заходите. Дедуля рад гостям. … Фу! Малыш! Сидеть! — он тут же осадил собаку, выскочившую в мою сторону. — Не бойся его. Он не тронет тебя. Папа кивнул, всё так же толкая меня перед собой. Кто он? Кто этот мальчик? И что за мужчина сидит на ступенях? Папа знает его? Откуда? Мы дружно шагали по зелёному газону, оглядываясь по сторонам. Доведя нас до крыльца, мальчик протянул мне руку: — Привет! Я Рэнсом. Будем знакомы? — он был очень мил и воспитан, хотя выше меня на полметра. Всё равно я, росшая всю жизнь практически одна, решила принять вызов. — Привет, я Сия. Откуда ты знаешь папу? — Он когда-то работал у нас. Только тебя я тут раньше не видел. Мужчина, поздоровавшийся за руку с папой, подошёл к нам. — Ох, а это, я полагаю, малышка Сия? — морщинки на его лице разгладились, он радостно пожал мою радостную ручку. — Да. сэр, — я глянула на отца. — Да, это я. — Вот и славно. Меня зовут Харлан. А это. — .Рэнсом, я знаю. — Уже успели познакомиться? — мальчик кивнул. — Отлично. Покажешь Сие наш сад? Только, прошу, будьте осторожны. — Не беспокойся, дедуля, всё будет в порядке. Рэнсом взял меня за руку и повёл куда-то за дом. Там раскинулся волшебный сад. Старые яблони купали ветви в золотистой от света воде огромного пруда, дорожка была вымощена большими гладкими валунами, меж которых пробивалась трава. Каштаны и клёны темнели рядом с липами и молодыми дубами. Здесь было так красиво и свежо! — У тебя большая семья? — мальчик осмотрел моё лицо, ища какую-то подсказку. — Нет, не очень. Мама умерла, когда мне было три. А братик и того раньше. — У тебя был брат? А… А как его звали? — Мама мечтала назвать его Хьюстоном. Маленький Хьюстон. Только он родился слишком слабеньким. И долго не прожил. Как и мама потом, — я замолчала. Мне было грустно и больно об этом говорить. — Прости, я не знал, — было видно, что Рэнсом расстроен. — Хьюстон… — Он словно пробовал слово на вкус. Мы ещё долго играли у пруда, плескаясь и моя ладошки в его прозрачной воде. Нам было хорошо. И так весело вместе. Как только солнце начало смеркаться, мы направились к особняку. Рэнсом держал меня за руку всю дорогу, словно боялся, что я исчезну. Доведя меня до крыльца, он остановился, прислушиваясь к разговору взрослых. Отец беседовал с тем, кто назвал себя Харланом. Рэнсом подёргал мужчину за рукав: — Дедуля! — Да, Рэнсом? — У человека может быть два имени? — Да, милый, я считаю, что так. А что? — Почему мама и папа не забрали меня? — он резко сменил тему. — У Сии папа всегда рядом с ней. Почему мой папа далеко? — Ох, милый… Спросишь у него сам, хорошо? — Да, дедуля.***
Мы с отцом ушли. Мальчик ещё долго стоял, прислонившись лбом к холодной решётке калитки, пока мы совсем не скрылись из виду. Голубые глаза смотрели с великой нежностью до тех пор, пока он мог видеть меня. Оставшись на едине, они стали темнеть, набираясь металлическо-синего цвета. Прошло ещё мгновение, когда он прошептал: — Я начал игру, отец. Зовите меня Хью.***