Свет во мгле

      Зеркальный, необъятный для взора куполвозвышался над всеми зданиями в округе магической части Лондона. Он восхищал своими габаритами и объемным, вдавленным в поверхность стекла узором, что поблёскивал тонким слоем искрящейся в лучах закатного солнца волшебной пыльцы.       Удивительные свойства магии умело скрывали потаённый от магглов мир, позволяя волшебникам проживать день за днём без опаски быть замеченными. Это немаленькое в своих масштабах сооружение, именуемое незатейливым и даже, как бы она сказала, примитивным названием, сейчас приветливо распахивало к ней навстречу с виду хрупкие половники стеклянных дверей.       На улице стояла середина влажной, промозглой осени, той, что приносила с собой резкие порывы ветра, бессовестно путавшего длинные кудрявые волосы, оставаясь отголоском прохлады где- то под рёбрами.       После войны прошло пять лет и весь былой запал, ранее направленный на разгадки и последующие сражения, со временем преобразовался в тягучую как патока безмятежность, обволакивающую каждую заплывшую страхом клеточку тела. Очищая разум и позволяя жить так, как того и хотелось.       Гермиона в компании своих неизменных друзей стремительно набирала известность в общественных кругах, после ключевых событий, послуживших для всех чем - то похожим на глоток свежего воздуха. Она славилась отвагой и мудростью — что, по мнению людей, тихими спутниками следовали рядом с ней, помогая сохранить холодный рассудок и ясность мысли в самых отчаянных ситуациях.       Только на деле все оказалось менее воздушно и безоблачно, как могло бы показаться со стороны. Наплыв эмоций после финальной битвы и всеобщего признания постепенно сдувался, подобно воздушному шарику. Оставляя внутри смутное понимание того, в каком направлении двигаться дальше и где найти своё место.       Некогда заполненные пустоты вновь вернулись к исходному состоянию, требуя на своё место более плотные и значительные наполнения.       Несомненно, у неё были мечты касательно будущего на случай благоприятного исхода сражения. Она бы не являлась, Гермионой Грейнджер, если бы не занималась тщательным планированием своих действий до мельчайших деталей. Но желание победить и перманентное ощущение беспокойства в то время, направляли все ее размышления в тревожную обстановку, а тихой голос совести не позволял ей слишком погружаться в неуместные мечты, когда вокруг была разруха и хаос. Но не смотря на это, в глубине души, она лелеяла как минимум две цели, которых, как ей казалось, она однозначно смогла бы достичь.       Только задуманное, вопреки ее красочным ожиданиям, шло от неё противоположной тропой, безжалостно надламывая, а позже стирая в порошок то, что, как ей казалось, было константой       Переступая порог стеклянного купола, она даже не пробует подавить вздох восхищения, прорывающийся сквозь приоткрытые губы, покалывающие от оставшейся позади прохлады.        Многочисленные разветвления на узенькие тропинки на длинной, усыпанной гравием дорожке напоминали ей маленьких змеек, простирающихся вдалеке.       Великое множество самых разнообразных цветов и деревьев заполоняли обширное пространство, а с верхушки купола на лианах спускались нежные цветки лилий, истончающие тонкий, ненавязчивый запах.       Деревья не смотря на отсутствие, даже подобия, лёгкого ветерка, покачивались, шелестя сочными листьями. Они переплетались друг с другом тонкими стеблями, будто переговариваясь и обмениваясь объятиями, как старые добрые друзья спустя много лет.       — Ай, — в волосах едва ли не застревает крупная бабочка, слегка задевшая порозовевшую от ветра кожу щеки. Она с присущей лёгкостью поднимается вдоль хитросплетений, спускающихся свыше стеблей, шелестя яркими крыльями. Завораживает…       Наверное, это и есть та самая часть взрослой жизни, когда ты уже без сомнений понимаешь, почему раньше родители так часто отправлялись в загородные озеленённые местности в попытках оторваться от будней и каждодневной рутины, хотя бы на малую часть.       Зачастую она проводила выходные подальше от шумливого городского потока людей и машин. Джин любила останавливаться в загородном домике рядом с озером и порослью величавых, высокорослых деревьев, где имела возможность притаптывать босыми ногами мягкую, словно бахрома, траву и нежиться в золотых переливах жаркого солнца. В то время как отец рыбачил, рассчитывая на улов и вечернюю совместно сваренную уху.       Как правило, Гермиона не изменяла своим привычкам даже на отдыхе, а потому, рядом с ней неизменно находилась книга и бурное воображение рисующее объемные, живые картины, что были практически осязаемы, благодаря тёплым лучам солнца и дуновениям игривого ветра, подкидывающего непослушные, пышные волосы.       Теперь же, подобная поездка уже не казалась занудным времяпрепровождением.       Воспоминания о многочисленных днях совместного отдыха были подобны зазывающему лучу света, того, что тянулся к ней сквозь мрачные тучи, одаривая живительным теплом даже спустя много лет.       Она давно не позволяла себе подобных вылазок, раз за разом оправдывая свой загруженный график необходимостью и поставленными задачами на недели вперёд, которые, конечно же, не могли слегка обождать.       «Трудяга Грейнджер» — именно так ее называли в своих кругах, наверняка не представляя ее вне рабочего кабинета и строгой обязательной формы.       Гермиона после выпуска пошла работать в Министерство — как и планировала.       В первое же собеседование, тактично отказавшись от соблазнительного предложения, сулившего высокий пост и крупный размер заработной платы, она согласилась на более скромное предложение. Невозможность принять лакомый кусочек была обоснованна нежеланием участвовать в нечестной игре с привкусом подкупа.       Наверняка она выглядела весьма странно, представ с подобным отказом перед вальяжно раскинувшемся на кресле нагловатым мужичком, что буквально раздевал ее своими глазами, похожими на две маленькие щелочки, вдавленными в полное, сальное лицо.       Намекая на размер своего кошелька и крупные планы относительно их возможного, совместного досуга, он кажется, даже не брезговал ее осуждающим взглядом, что упирался на потертое обручальное кольцо на правой руке. С нездоровой уверенностью в себе и отсутствием какой - либо морали, он растягивал губы в улыбке, пытаясь вести какое - то подобие флирта.       Такие, как он, наверняка, несмотря на приличное жалованье, не забывали о взятках, при том не упуская возможности кичиться своими заслугами за время работы длиной в десять лет.       Она не могла отнести себя в число тех, кто смог бы принять подобного рода поблажки, жертвуя своей гордостью и данными себе обещаниями. Именно поэтому, гордо вздёрнув подбородок, она с готовностью приняла свободную вакансию среднего уровня.       Начала рабочую деятельность с должности работника бюро по распределению домашних эльфов.       После продолжительного сбора информации не безэмоциональные разговоры, она все же смогла прийти к выводу, что освобождение и выравнивание прав им вовсе не нужно. Эти существа настолько закоренело привыкли служить своим семьям из поколения в поколение, что разговоры, о свободе вгоняли их в состояние крупного ужаса.       Теперь же, ее задача состояла в том, чтобы удостовериться, в комфортных условиях и соблюдении стандартов, для дальнейшего прибывания в новые места для служения.       Только год от года прозябая в небольшом кабинете с унылым, блеклым светом от одинокого, пошарпанного светильника и бесконечным количеством обязанностей, она кажется забыла обо всем остальном. Всецело сосредоточившись на повышениях и похвалах за качественную работу, она терпеливо ожидала от начальства такого долгожданного и теперь, уж точно — заслуженного повышения.       Только ничего не менялось, кроме того, что она медленно, но верно перегорала, теряя былой огонёк. И лишь спустя два года, она смогла понять, почему ранее эта вакансия зачастую пустовала, а повышения предназначались кому угодно, кроме неё.       За небольшое жалованье и кипу монотонной бумажной работы не каждый был готов тратить свои ресурсы, а от того люди, наконец занявшие эту должность, были «особо» ценными в глазах начальства. И те старались их удержать именно таким бессовестным способом. Тем временем время шло, и спустя четыре года, ее повышение кажется все так же не намечалось.       Ну само собой. Сама ведь вызвалась служить верой и правдой без особых условий. Этакая гордая Грейнджер. Та, кто не взяла во внимание тот факт, что ранее работавшие на этой должности оставались в этом подобии кабинета на долгие года, принимая на себя дозу разочарования и пошатнувшихся нервов.       Впрочем, собрав всю волю в кулак в один из рабочих дней, она решительно заступила в кабинет к начальству, высказав свои претензии, что мысленно собирала на полочку, убеждая себя в правильности своих суждений на протяжении нескольких лет, гордо вздёрнув остренький нос. «Я рассмотрю ваши пожелания и претензии, мисс Грейнджер» — а после этого, все затянулось ещё на пол года, разве что теперь, ее работа подкреплялась совершенно пустыми, громкими обещаниями.       Несправедливость от всей сложившейся ситуации подбила ее на кардинальные перемены.       Постепенно, она взращивала внутри себя идею об открытии своего книжного магазина. Занялась подсчетами финансов и поиском потенциальных поставщиков, чтобы после рискнув прыгнуть в омут с головой.       Вложив в своё детище скоплённые сбережения и значительную часть награды за участие в военных сражениях, она вновь смогла пойти наперекор своим страхам.       И вот уже как три месяца, она была владелицей своего небольшого, но уютного, а так же особенного в наполнении магазина.       Ассортимент она сделала разнообразным. От простых до коллекционных изданий на любом вкус, цвет и кошелёк. С трепетом и любовью подбирала шкафы и полки, а так же мягкие диванчики и плюшевые подушки, в зону для чтения. И пусть все так же ее поглощала работа, теперь все было оправданно ярким блеском бездонных глаз. В ней вновь разгорался угасающий огонёк для дальнейший свершений, а внутри неустанно зудело желание сделать свой магазин одним из приятнейших мест прибывания, куда хотелось приходить вновь.       Раскидывая под ногами мелкие камушки белого гравия, позади она оставляет все более длинную дорожку, устремляясь вглубь.       Посетителей в это время оказалось не много, что позволило ей выхватить возможность вдоволь погрузиться в рассуждения, спокойно вышагивая по большой, озеленённой территории.       Множество лавочек, витиеватые узоры на беседках, лишающих их внешней простоты, гармонично вписывались в общую картину, порождая сочетание благородства и тонкого вкуса.       Тут спокойно. Время будто бы замедляется, размеренно отмеряя свой ход, словно не решаясь коснуться, подгоняя поставленными задачами на ближайшие дни.       Создавалось ощущение,что это место облегчало весь груз проблем, которые подобно оледеневшему слою лежали не только в ее голове, но и на сердце.

Рон.

      После войны им казалось, что они наконец — то обрели в лицах друг друга тихую гавань, пристанище от всего мрачного и сгущающегося над ними в течении мучительно долгих лет. В голове роились планы и увы, как оказалось, не сбыточные для них мечты. Раз за разом задаваясь вопросом, как за столько лет, она не смогла разглядеть очевидной проблемы в их разнице во всем, чего бы они ни касались, ей приходилось внутренне сжиматься. Раньше была одна цель, совместно обговорённые задачи и крепкий, сплоченный воедино дух. Сейчас же не осталось ничего. Обрывки. Грубо оборванные клочки их прошлой жизни.       Она хотела реализоваться в карьере, неспешно поднимаясь по карьерной лестнице и обживая их совместный, небольшой дом. Семья, дети… Все это было и у неё в планах, но наверное в немного отдаленных от настоящего времени. Лет пять, как она считала, было бы вполне достаточно для уверенного становления. Только Рон этого не понимал.       Называл неразумной, находя все счастье в единственном и непоколебимом для него укрытии. В семейном очаге. Не разделяя ее предположений о возможности совмещения и того и другого.       А после открытия своего магазина она наперебой с надеждой в глазах уверяла, что теперь все будет иначе, только нужно немного подождать. Недавнее открытие магазина требовало ее собранности и внимательности ко всем деталям, ей было важно получить достойные отзывы и постоянных покупателей, чтобы только убедиться, в правильности принятого решения.       Но пришлось вновь наткнуться на грубые кованные прутья непонимания.       Он будто хотел запереть ее в клетке, где она могла бы всецело отдаться ему и воспитанию, как минимум троих детей, что были в его фанатичных мечтах. Она не винила. Она понимала. Он на примере своей матери и большой семьи впитывал в себя все эти ценности год за годом и теперь же слишком поздно было что-то менять.       Разговаривать как- то резко стало не о чем. Все сводилось либо же к спорам, либо к тяжелому, густому молчанию, что можно было разрезать ножом, так отчетливо оно ощущалось.       Она плотнее кутается в красный, вязаный шарф так отдалённо напоминающий времена обучения в Хогвартсе и чудесное время отпечатавшееся в глубине сердца. Откидываясь спиной на деревянную спинку лавочки.       — Здравствуйте, мисс— небольшого роста седовласый мужчина в сапогах болотного цвета, взирал на неё с неподдельным интересом, подравнивая секатором небольшие кусты. — Чудесный вечер сегодня, не правда ли?       — Добрый вечер. Да он… Отличный, в моём случае, от всех предыдущих. Спустя долгое время сменила привычную для себя обстановку.       — Вас явно что-то тревожит, я прав?       — Это так очевидно?       — Сомнения и душевная боль редко удаётся скрыть, это то, что практически неподвластно контролю, горести выплывают наружу, отпечатываясь на лице, как бы этого вам не хотелось. — У Вас, например, грустные глаза, и этого вполне достаточно для моих выводов.       — Каждого из нас что — то терзает, — горькая улыбка касается губ, а пальчики с силой впиваются в деревянные плашечки на скамейке.       — Вы правы, но вы сейчас находитесь именно тут. Смею утверждать, что это место особенное, — характерный режущий звук секатора по небольшому кустарнику касается слуха, — и для каждого по разным причинам.       — Вы здесь работаете?       — Можно сказать и так. — Улыбается, задумчиво разглядывая мягкие черты лица его собеседницы. — Как вы думаете…простите, — одёргивает самого себя, неловко потирая лоб, — могу я узнать ваше имя?       — Гермиона. Гермиона Грейнджер.       — Выходит я не ошибся, моя память меня не подвела. Что ж, я Джон Вернет , — простите мне мою оплошность, представиться следовало в самом начале, — притупляет взгляд, вновь собираясь с мыслями. — Как вы считаете, Гермиона, любовь всесильна?       Едва ли она могла ответить на его вопрос согласием. Теперь же, когда в жизни оказалось так много сложностей и закономерностей, а та самая надежда на долгие отношения ускользнула от неё подобно рыбке из рук, она лишь грустно машет головой, плотнее сдвигая коленки.       — Не верите?       — Разочарована.       Конечно все дело было не только в их весомых различиях и нескончаемых на этом фоне споров. Было ещё кое что. То, что послужило крайним спусковым крючком невозвратимой утраты былого.       Измена. Точнее, вовремя ею замеченная попытка найти отдушину в другой, что для неё равносильно было предательству.       Невольно вспоминается тот вечер, когда он так неаккуратно прокололся;, выдав своё тёплое общение с другой, что кажется, разделяла все его интересы, и громко смеялась над его, как ей казалось, совершенно плоскими шутками. К горлу подкатывает противный комок тошноты, вынуждающий прикрыть рот ладошкой и плотно сомкнуть потяжелевшие веки.       — Понимаю…Любовь ведь подобна волнам, а не тихой ласкающей заводи. Порой это крайности, а иногда моменты затишья, но ведь главное чтобы рядом был тот с кем захочется переплыть любую волну?       Приподнимает уголок губ, расправляя складки на мягкой ткани пальто.       —Да,Джон, вы наверное правы.       — Но вы, все же, так не считаете, верно?       Хриплый вздох ползёт по гортани, царапая горло, — Моей веры сейчас слишком мало, думаю… Мне нужно время.       — О, — время такой ценный ресурс. Его так легко упустить. — Виснет неловкая тишина, сопровождающаяся звонким пением птиц. — Как вам свежие засевы цветов, Гермиона? Успели разглядеть удивительные сорта роз привезённые мною из Франции?       — К сожалению нет. Территория такая большая, я не успела одарить вниманием каждый уголок, но многое мне все же удалось рассмотреть, думаю, я приду вновь, чтобы точно ничего не упустить из вида, — проводит пальчиком на гладкой поверхности зелёного листика, улыбаясь.       — Однако… Возымею немного наглости пригласить вас посмотреть плоды моих недавних трудов, поверьте, они того стоят. — Откладывает в сторону совершенно неуместный секатор, при наличии магии, отряхивая пыль с дутых штанов,— столько красоты привёз, — стаскивает с руки плотную перчатку в тон сапогам, указывая за свою спину, где находится живая изгородь, — окажите честь, Гермиона, взглянуть на мои скромные усилия. Всё же не каждый день героиня войны может со мной пообщаться, оценивая своим зорким взглядом мой тщательный выбор.       По правде сказать, она не любила, когда к ней оказывали повышенное внимание из-за ее прошлых заслуг. Предпочитала жить настоящим, создавая о себе впечатление не только по прошлым следам. Да и купаться в лучах славы она невзлюбила изначально. В то время как Гарри и Рон изо дня в день попадали на главную страницу «Пророка», Гермиона лишний раз старалась избегать ярких назойливых вспышек. С годами к их персонам страсть поутихла, но все же при упоминании былых сражений ей было непросто справится с чувством смущения.       — Конечно.       — Какие ваши любимые цветы?       — Ко всем цветам я питаю нежные чувства, но я бы выделила пионовидные розы. — Проводит ладошкой по аккуратно подстриженной изгороди, ощущая едва заметное покалывание от светлой магии. — Родители всегда дарили именно этот сорт цветов на мой день рождения. С ними связаны согревающие воспоминания.       — Уверен, что я смогу порадовать ваш взор, — вытягивает руку пропуская вперёд,прямиком к небольшой площадке оформленной красивый ландшафтом.       Небольшой фонтан с высеченными из камня фигурами птиц, был идеальным дополнением к многочисленным пестрым соцветиям, прорастающих в ухоженных, зигзагообразных клумбах, что наполняли воздух потрясающими сладкими нотами.       — Так красиво…       — Моя жена очень любила цветы мисс, Грейнджер. Могла часами просиживать в нашей небольшой теплице, пересаживая и удобряя различные сорта роз.       — Вы сказали любила…?— С опаской взбрасывает глаза, пряча руки в карманы.       — Все верно. Я овдовел.       — Мне жаль.       — Время так быстротечно, а от того, оно должно быть более ценным владением в наших руках. Наше время уже прошло, закатилось с лучами вечернего солнца, мы прожили чудесную жизнь, Гермиона.— Оглаживает тонкий лепесток кустовой розы, мечтательно улыбаясь. — Иметь возможность распутывать внутри себя клубок эмоций и чувств, тех, что подобны прекрасным соцветиям, как мне кажется это бесценный подарок всему человечеству. Разве не так?       А любила ли сама Гермиона? Зачастую она задумывалась над этим, анализируя их с Роном противоречивые отношения. Столько раз, она слушала подробности личной жизни Гарри и Джинни. Впитывала в себя каждое ее слово про взлёт тысячи бабочек в животе и отчаянно пыталась найти в себе подобные отголоски. И не могла.       — Любовь найдёт вас, она ближе, чем вы можете себе представить.       — Не думаю, мистер Джон. Не сейчас, — переводит взгляд на противоположную сторону, выделяя из множества соцветий удивительный сорт ее любимых цветов. В отличии от привычного для неё вида, у этого сорта пионовидной розы розетки были более растрёпанными. Бутоны раскрывались нежно персиковыми лепестками неправильной формы, создавая ощущение легкой взъерошенности.       Легко лавируя вдоль густо засаженной местности, она останавливается напротив небольшой клумбы, облизывая пересохшие губы.       — Этот вид… Он прекрасен!       — Да, мисс, по правде сказать, я тоже в него без оглядки влюбился, нежный и утончённый. Этот вид называется «Дама Джуди», его вывел один из самых влиятельных бизнесменов во Франции. Цветы его хобби. Но хобби которое «сыграло ему на руку» в своё время.       — О чем вы?       — Это было своего рода признание в своих чувствах той, кто упорно не желала его замечать, несмотря на все его заслуги перед обществом и баснословное состояние.       — Смею предположить, она хотела любви, а не славы и богатств.       — Верно. Именно поэтому она имела для него такую ценность. Скользит взглядом по сочным листья, все ещё придаваясь воспоминаниям чудесной истории. — Прикоснитесь к бутонам, они удивительно мягкие, будто бы бархатные. И она касается. Пропуская лёгкий разряд, подобный току, по кончику пальца, ощущая внутри тепло и спокойствие. Вокруг клумбы образуется лёгкий ореол оранжевого свечения, а позже он рассыпается мелкой пыльцой, оставаясь у неё на ладошке убаюкивающим теплом.