Встретив демона, пожравшего тебя В ночи под пляски ведьм и бесов в ярком пламени костров, Будь аккуратна, священная душа, Не то падёшь под тяжестью свершаемых грехов.
Мрак в храме не могли разогнать даже зажжённые свечи, стоявшие в подсвечниках, которые расположились у золочёных икон. Продолговатые и ровные маленькие огоньки слабо освещали скорбные и спокойные лица святых, навеки запечатленных на старых холстах. Казалось, что на расписанных высоких стенах, где отпечатались события библейских строк, спрятались жуткие тени, готовые вот-вот выйти на свет. Впервые в храме тёмные углы были по-настоящему зловещими. И священнику, что разжигал алтарные свечи, казалось, что языческое празднование Хэллоуина перед Днём Всех Святых принесёт реальную беду. Тень от священника выросла позади него, когда он зажёг большие свечи, и она достигла купола, где копошилась тьма. По всему храму разносился запах воска и ладана, делая воздух более плотным, тёплым, отгоняя холод. Никогда ещё в храме не было так зябко. — Господи, спаси и сохрани, — тихо прошелестел священник, перекрестившись. В ночь перед Днём Всех Святых из-за людей, переодевающихся в нечисть, последняя вступала в свою полную силу. Призраки вставали из гробов и вылезали из стен, в помещениях которых они были убиты и оставались забыты. Черти и бесы вырывались из огня, разведённого для плясок ведьм, которые восхваляли силы зла. И даже демоны могли вырваться из ада в этот мир, устраивая настоящие катастрофы. Сменив чёрную сутану священнослужителей, Оптимус облачился в повседневную, более удобную одежду экзорциста: чёрные узкие штаны и чёрную рубашку с колораткой в стоячем воротнике. И когда он надевал тонкий тёмный крест на тонкой цепочке, старый дисковый телефон раздался трелью по тихому жилому помещению церкви. — Церковь Святого Михаила, — ответил Оптимус и в тишине услышал тихие всхлипы. — У вас что-то случилось? — М-моя дочь, — заикаясь, начала тихо говорить женщина. — О-она вдруг проснулась… посреди ночи с криками, а я…я пошла посмотреть. — И тут она начала почти задыхаться от сдерживаемой истерики. — Пожалуйста, успокойтесь. Вы сами сейчас в безопасности? — спокойно спросил Оптимус, уставившись на тёмный провал коридора. — Не… не знаю, наверно, — отдышавшись, продолжила женщина. — Я заперла комнату. Но! Но когда я пришла на её крик, она выгибалась на постели с таким яростным хохотом, перерастающим в жуткий плач, что я ничего не смогла сделать… Только позвонить вам. — И правильно сделали… — И тут с того конца трубки послышался далёкий и жуткий, пробирающий до костей девичий хохот, больше похожий на… «Это не просто одержимая», — понял Прайм, вслушиваясь в хохот и тихое прерывистое дыхание женщины. — На вас есть крест? — Д-да. — Оптимус готов был поклясться, что собеседница только что схватила его в руку. — Хорошо, — «Значит, если я не успею, её душа упокоится с миром». — Вы сейчас должны набраться мужества и сделать вот что, — строго и уверенно заговорил Прайм, на ходу надевая чёрное пальто и хватая саквояж с инструментами. — Наберите воды и осветите её крестом, просто отпустив его в воду. Это воду разлейте на порог комнаты, где вы находитесь. — Хоро…шо. — Со стороны женщины послышались копошения. И пока собеседница набирала воду, Оптимус вышел из церкви на ночную улицу. Осень была холодной и серой. Голые ветки деревьев и проносившиеся тёмные и низкие тучи с пронизывающим ветром напоминали о смерти, а сырой воздух — о могильном холоде. Поскорее забравшись в машину, мужчина завёл её и, когда услышал отчётливый звук плеска воды, спросил: — Где вы живёте?***
Небольшой перекошенный двухэтажный деревянный дом на окраине города будто вышел из самых настоящих фильмов ужасов. Невзрачный забор, прогнивший почти полностью, уже был на последнем издыхании. Серая земля с пожухлой травой, где летом явно рос урожай, сейчас была мертва и только пугало до сих пор стояло. Горизонтальная палка, изображающая руки и плечи, и разодранная одежда покачивались на ветру. Белая голова с чёрными глазами была наклонена и будто смотрела на Оптимуса. Колоритности добавлял и крупный ворон, который, громко хлопая крыльями, приземлился рядом. Со стороны дома слышался жуткий плач, но он вдруг оборвался. Резко и на высокой ноте. Пройдя вперёд, Прайм опустил на землю саквояж и достал оттуда томик со священным писанием на лёгкий и средний случай, а пистолет с освещёнными пулями — на тяжёлый. Убрав последний предмет за пояс, священник двинулся вверх по крыльцу. Скрип деревянных досок и входной двери, непонятные барахтанья и глухие стуки откуда-то из глубины дома вызывали мурашки по всему телу. Что-то с этим домом было не так. Даже если в несчастную девушку вселился демон, что было нежелательно, атмосфера дома не должна была быть такой мёртвой, такой тихой. Пройдя в сени, Прайм мельком оглядел их и двинулся вперёд во вторые двери, ведущие в сам дом. Тёмный коридор, тёмный провал на кухню справа, слева туалет и ванная комната. Звонившая ему женщина нашлась в последней. — С вами всё в порядке? — спросил Оптимус, присаживаясь рядом с ней. Та забилась под раковину с вытянутым крестом в трясущихся руках. Она была вся в воде, видимо, и сама ею облилась. — Она на втором этаже… — прохрипела женщина. — Священни-ик, — сердце пропустило удар и ушло в пятки. Это было то самое существо, говорившее несколькими голосами разом. — Я жду тебя! Женщина ещё больше вжалась в стену, стараясь вообще не дышать. Оптимус её понимал. Это был демон и явно не из простых. Почуять с такого расстояния человека через этаж и закрытые двери мог не каждый не то, что бес или чёрт, но даже демон. А потому Прайм решил не мелочиться и сразу достал пистолет, сняв его с предохранителя. Если там и правда высшее существо, то девочку уже было не спасти. Скрип лестницы и половиц — и Оптимус наконец вышел на второй этаж. Света нигде не было, все лампы оказались разбиты, а стекло от них валялось на полу. И только фонарь Оптимуса выхватывал из-под одной из дверей комнаты, которая была последней в тёмном коридоре, чёрную клубящуюся тьму. Что-то не давало демону выбраться наружу. Или ему чего-то не хватало для этого. А может… «Кого-то», — мрачно подумал Прайм, вскидывая руки с пистолетом. — Я чую… — возликовал демон из-за двери. — Чую! Твой прекрасный запах! Открыв дверь, но не входя в комнату, Оптимусу открылся вид на непроглядную стену из тёмного тумана. Увы, но пистолет священнику тут не поможет. Тьма вдруг открыла голубые глазища с вертикальным зрачком и уставилась на него. — Помоги мне, священник, — вдруг спокойным тоном попросила тьма. — Чем я могу помочь демону? — тянул время Прайм, пытаясь сообразить, как же изгнать высшего демона. Да и на демона он не очень был похож. И страх весь куда-то улетучился, стоило только встретиться взглядом с тьмой. — Подойди, — маняще зазвучал утроенный голос, и из клуба чёрного тумана вытянулась тонкая белая девичья рука. Оптимус должен помочь. Там же ни в чём неповинная девочка. Не отрывая взгляда от горящих голубых глаз, Оптимус взял холодную руку в свою. Почти мимолётное касание холодной кожи пробудило разум Прайма, но было уже поздно. Голубые глаза вдруг хитро сощурились, тьма ещё больше заклубилась, и бледная рука утащила священника во тьму. Наблюдавшая из-за угла мать упала замертво.