Please Drink Responsibly

Сириус услышал громкий стук и последовавшее за ним ворчание Джеймса. Подняв глаза от своего рисунка, он увидел, как его друг вытаскивает из сундука у изножья его кровати небольшой котел. Любопытство взяло верх, и Сириус, встав с кровати, подошел посмотреть. — Что ты там делаешь, Сохатый, — скептически спросил парень. — Наконец-то нашел зелье, которое скроет запах твоей мантии для квиддича? — Нет, — рассмеялся Джеймс, снова поднимая котел, чтобы поставить его на ночной столик, — я был слишком занят, пытаясь состряпать что-нибудь, что перекрыло бы запах мокрой псины, — Сириус фыркнул и легко толкнул его плечом, запрыгнув после этого на кровать. Джеймс перевел дыхание, повернулся к своему лучшему другу и усмехнулся. — Это сыворотка правды. — Что? — вытаращился Сириус. — Откуда у тебя сыворотка правды?! — Я приготовил ее, гений. — Разве это не регулируется Министерством? — Что, — ухмыльнулся Джеймс, — ты имеешь в виду, регулируется так же, как скрываются подробности того, как стать анимагом? Сириус рассмеялся и покачал головой. — Справедливо, — он посмотрел на котел. — А для чего тебе вообще нужна сыворотка правды? — глаза Джеймса загорелись, и он уже открыл рот, но Сириус поднял руку, чтобы остановить его. — А, я должен был догадаться. Это связано с очередным нелепым планом по ухаживанию за Эванс, не так ли? — Конечно, — засиял никогда не унывающий Джеймс. Сириус вздохнул и, хмыкнув, снова сел, ожидая объяснений своего друга. — Несколько недель назад я рассказывал Лили, какая она красивая и замечательная, и что ее голос звенит, как самые прекрасные колокольчики, которые только можно придумать, и как сильно я ее люблю, — Сириус закатил глаза и дал знак Джеймсу пропустить все эти комплименты и перейти к концу истории. — И она сказала, что, даже если бы она не считала меня придурком, она бы мне не поверила. Поэтому я пообещал ей, что докажу, что каждое мое слово – правда. Сириус поднял бровь и ухмыльнулся. — Значит, теперь она будет думать, что ты честный придурок? — Это не идеальный план. Сириус рассмеялся и, спрыгнув с кровати, заглянул в котел через плечо своего друга. Зелье выглядело так же, как на всех иллюстрациях, которые он когда-либо видел, и он знал, что Джеймс прекрасно разбирается в зельеварении, когда прикладывает к этому хотя бы малейшие усилия, и это означало, что на этот раз все получилось.  — Итак, — спросил он, — как ты узнаешь, работает ли оно? — Ну, единственный способ проверить это, не выпив его, это вылить немного на лепестки дикой орхидеи и посмотреть, находится ли изменение цвета в правильном диапазоне, чтобы… ЭЙ! –вскрикнул Джеймс, когда Сириус вдруг зачерпнул ладонью зелье и выпил всю горсть. — Какого черта ты делаешь?! — Что? — ухмыльнулся Сириус. — Теперь тебе не нужно рыскать по Запретному лесу в поисках орхидеи и измерять ее свет или что там. — Бродяга! Оно может быть неправильно приготовлено! Оно может быть ядовитым! — Я тебе доверяю, — Сириус пренебрежительно махнул рукой. — Надеюсь, ты доверяешь и всем остальным в Хогвартсе, потому что если это не убьет тебя, то сработает, и ты будешь отвечать на любой вопрос, который тебе зададут в ближайшие... кто знает, сколько времени, учитывая, сколько ты выпил! — Джеймс ущипнул себя за переносицу прямо под очками. — О, это катастрофа. — Расслабься, никто кроме нас с тобой не знает, что я выпил сыворотку. Никто не будет меня допрашивать, если не будет знать, что на это есть причина. — Если они не будут тебя допрашивать, это не значит, что они не спросят тебя о том, о чем ты не хочешь рассказывать правду. — Ладно, я пропущу занятия, чтобы Минни не спросила меня, сделал ли я эссе, ну и ладно. Со мной все будет в порядке, Сохатый, что такого плохого может случиться? — бесстрастно сказал Сириус.  Джеймс поднял бровь и скрестил руки. — Я не знаю, Бродяга, что самое худшее, что может случиться? — Я могу сказать Лунатику, что люблю его, — ответил Сириус тем же бесстрастным тоном и тут же закрыл рот руками, широко раскрыв глаза. Оба мальчика замерли. — Мерлин, — вздохнул Джеймс в тишине, — она работает! — Что? — прошипел Сириус, — вот какой вывод ты сделал из этого?! Я только что совершил каминг-аут и признался, что люблю Ремуса, а тебя волнует только зелье?! — Сириус, милый, — усмехнулся Джеймс, — ты никогда не отличался тонкостью. — Ты знаешь? — ошеломленно спросил Сириус.  Джеймс ответил лишь теплой улыбкой. Дыхание Сириуса участилось, и он потряс головой, пытаясь прояснить ситуацию.  — И ты, ты был, это не... — его прервали руки Джеймса, оказавшиеся на его плечах. — Бродяга, я знаю уже давно, и меня это ни капли не волнует. Мне нравятся девушки, а тебе – парни, и это просто два факта, как и те, что трава зеленая, а гигантский кальмар обрызгивает Флитвика каждый раз, когда тот проходит мимо. Первые два факта – не больший повод для тревоги или какой-то неадекватной реакции, чем два последних, и я выпью это пойло и скажу тебе то же самое, если тебе это нужно, — сказал Джеймс, жестом указывая на котел.  Он довольно усмехнулся, глядя на совершенно стеклянный взгляд серебряных глаз своего лучшего друга, и крепко обнял его, когда Сириус притянул его к себе. Через несколько мгновений дыхание Сириуса выровнялось, но он продолжил обнимать лучшего друга, чувствуя себя в безопасности в его объятиях. Через пару минут он, фыркнув, пробормотал в плечо Джеймса: — Ты разрушаешь мой образ плохого парня. Джеймс рассмеялся и похлопал другого мальчика по спине, откинувшись назад. — А вот и ты, ты, чертов ублюдок, — усмехнулся он. — А теперь давай вернемся к тому, как сделать так, чтобы ты не проболтался Лунатику, хорошо? — Да, пожалуйста, — вздохнул Сириус, с облегчением уходя от более тяжелой части этого разговора.  Они обсуждали возможные варианты, когда услышали возню у двери. Джеймс замолчал на середине фразы, когда Питер с огромной шаткой стопкой бумаг в руках и палочкой в зубах зашел в комнату и захлопнул дверь ногой. Он взглянул на друзей и сразу же заметил их облегчение и все еще несколько взволнованное состояние Сириуса. Бросив бумаги на кровать и выплюнув палочку, он подозрительно осмотрел обоих и спросил: — Что? Что случилось?  Оба его друга ответили одновременно. — Ничего! — Сыворотка правды, — выдохнул Сириус и повесил голову в знак поражения, когда Джеймс застонал рядом с ним. Питер ухмыльнулся. — А, — кивнул он, заметно расслабившись, и отодвинул стопку бумаг на своей кровати достаточно далеко в сторону, чтобы сесть. — Я вижу, ты боишься, что проговоришься и случайно расскажешь Лунатику о своих чувствах? Ладно, это не так уж сложно исправить, нам просто нужно обдумать варианты. — И ты тоже? — почти закричал Сириус.  Питер быстро взглянул на Джеймса и рассмеялся. Странно, подумал Сириус, но это был не злой смех. Это было скорее хихиканье, и Джеймс присоединился к нему. — Извини, приятель, —  сказал Питер с легкой усмешкой, — просто это не так уж трудно заметить. Сириус не мог в это поверить. Его друзья все это время знали, что он гей, и их все устраивало. И, похоже, вообще ни капли не волновало! Вот он, интересующийся мальчиками, и более того, влюбленный в их друга, спит в одной комнате с ними и Ремусом, даже иногда в одной кровати, а им все равно. Он все равно им нравится, они все равно его любят. Это почти не поддавалось осмыслению. Когда он попытался осмыслить, как они могли узнать об этом и не изменить своего мнения о нем, ему пришла в голову ужасающая мысль. — О, Мерлин, Ремус тоже знает? — спросил он с явной паникой в голосе. Оба его друга покачали головами. — Нет, — заверил его Джеймс, — к счастью для тебя, Ремус видит все твои проколы так же хорошо, как ты все скрываешь. — Да, — согласился Питер, — и я не думаю, что кто-то еще в школе знает об этом. То есть мы видим это, потому что всегда рядом с тобой, но я не думаю, что  какой-нибудь обычный гриффиндорец или рейвенкловец будет шептаться о том, что ты влюбился в Лунатика. Сириус немного расслабился, радуясь тому, что это хотя бы не очевидно абсолютно всем. — Хорошо, но я бы хотел, чтобы пока все так и оставалось. Как нам убедиться, что я не выдам себя Лунатику или кому-нибудь еще? — спросил он. — Хм, мы могли бы запереть тебя здесь, пока это не пройдет, — предложил Питер. — Да, но тогда все равно остается Ремус, — размышлял Джеймс, — к тому же мы не знаем, как долго сыворотка будет действовать. Он выпил гораздо больше, чем положено. — Сколько? — Зачерпнул целую ладонь, — мгновенно ответил Сириус и выругался себе под нос.  Глаза Питера расширились. — Я думал, что нужно всего несколько капель! — Так и есть, — ответил Джеймс нечитаемым тоном, бросив взгляд в сторону Сириуса, и вздохнул. — Неизвестно, сколько это продлится. Может быть, несколько дней. — Мы не можем держать его вдали от Ремуса в течение нескольких дней, — забеспокоился Питер. — В конце концов, ему придется встретиться с ним лицом к лицу. Сириус застонал и плюхнулся на кровать. — Есть ли шанс, что я просто умру от того, что превысил дозировку? — тяжело вздохнув, пробормотал он. — Извини, Бродяга, но я уверен, что передозировки сывороткой правды не существует, — хихикнул Джеймс. Сириус зарылся головой в подушку и издал жалобный звук. Друзья продолжали придумывать планы по сохранению тайны Сириуса под замком, в итоге отвергая каждый. Они обсудили возможность запереть его в сундуке и рассказать Дамблдору, что его похитил гиппогриф, попытаться заставить гиппогрифа на самом деле утащить его и идею сбивать его с метлы, чтобы он терял сознание, каждые несколько часов, пока действие зелья не закончится. Они практически никуда не продвинулись, оставшись на том же месте, с которого начали, когда услышали, как отпирается замок на двери. Ремус вошел в общежитие и быстро поздоровался с ними, после чего положил свои вещи на пол, совершенно не обращая внимания на застывшее в комнате напряжение. — Вы не поверите, какой у меня был день, — сказал он, подойдя к своему ящику и порывшись там в поисках шоколада. — Я ведь ношу этот мой свитер, новый, да?  — Да, — кивнул Сириус, и двое других парней  вздрогнули.  Ремус поднял бровь, сочтя немного странным, что его друг, очевидно, не понял, что вопрос был риторическим, но в итоге пожал плечами и продолжил. — Так вот, я шел по коридору на занятия, когда Удола Хиллфакс совершенно внезапно подошла ко мне и сказала, что мне не следует носить вещи с узорами, потому что я в них выгляжу устаревше. И я просто стоял там, открывая рот, как рыба, потому что не мог придумать, что ответить на такое, и, наверное, выглядел полным идиотом, а потом еще и весь урок сидел, думая об этом, — он хмыкнул, откусил кусочек шоколада и невнятно пробормотал. — Я имею в виду, вот вы, ребят, думаете, что я выгляжу блекло?  Джеймс и Питер поспешили заверить его, что девушка ошибается, но, к сожалению, их перебил Сириус. — Ты выглядишь идеально, Лунатик, как и всегда. Джеймс и Питер не шелохнулись, Ремус тоже. Он лишь растерянно смотрел на своего друга, вглядываясь в его лицо в поисках признаков того, шутит он или нет. К счастью, несмотря на то, что зелье взяло под контроль его голос, свое лицо Сириус все еще мог контролировать, так что он старался сохранить нейтральное выражение. Не найдя ничего, Ремус неловко рассмеялся. — Забавно, — сказал он, не в силах придумать ничего другого. — Я серьезно, — ответил Сириус, и ни Джеймс, ни Питер не могли понять, говорит ли это зелье или он сам. Ремус неловко поерзал под взглядом Сириуса, и Джеймс, благослови его Господь, решил вмешаться. — Эй, я слышал, как один из маглорожденных на трансфигурации сказал, что та группа, которая тебе нравится, выпустила новую пластинку! The Whats! — вклинился он. —The Who,— хихикнул Ремус. — Да, я получил пластинку сегодня утром, мама прислала. — Давай послушаем! — предложил Джеймс, и Питер с Сириусом с энтузиазмом кивнули, сообразив, что, если они все будут слушать музыку, никто не задаст Сириусу никаких вопросов. — Хотел бы я, но я обещал помочь в теплицах, — Ремус застонал. — Мерлин, я не хочу этого делать. Я даже не знаю, зачем я согласился на это. — Я пойду вместо тебя, — сказал Сириус. — Правда? — Да. У тебя был тяжелый день, так что да, конечно, я могу пойти. — Ты ненавидишь растения, Бродяга, — фыркнул Ремус. — Я не ненавижу их, я просто не понимаю, почему они так нравятся другим людям, — пожал плечами в ответ Сириус.  Ремус усмехнулся и скептически посмотрел на него. — Ты даже не прикрыл Джеймса на прошлой неделе, когда он должен был вести тренировку по квиддичу, чтобы он мог закончить эссе. А ты в команде! — все четверо не могли удержаться от смеха. Ремус скрестил руки и поднял бровь с той же легкой ухмылкой, что и раньше. — Почему ты прикрываешь меня, но не Джеймса? — Я не влюблен в Джеймса. Воздух в комнате мгновенно изменился. — Что? — выдохнул Ремус.  Сириус против своей воли начал повторять свои слова, и Джеймс, подбежавший к нему с другого конца комнаты зажал ему рот обеими руками. Они с Питером судорожно попытались прикрыть Сириуса. — Сириус поменялся телом с третьекурсницей Хаффлпаффа! — крикнул Питер. — Нюниус его проклял, и он сошел с ума! — одновременно с ним заявил Джеймс. — Ммхм..ххм..ррхмрр, — добавил Сириус.  Ремус застыл на месте, уставившись на темноволосого Блэка с недоверчивым выражением лица. Джеймс вздохнул, было очевидно, что сделанного не воротишь. — Мы с Питером пойдем в оранжерею, дадим вам время поговорить. Двое Мародеров вышли из комнаты общежития, и Сириус и Ремус остались одни. Мгновение они молча смотрели друг на друга, прежде чем смятение, бурлившее в голове Ремуса, наконец, вырвалось наружу. — Я не... почему... это не… — заикался он. — Я имею в виду, что ты не... — Я влюблен в тебя, Ремус, — вмешался Сириус, точно зная, что сейчас говорит он сам, а не сыворотка. — Как я могу не быть влюбленным? Ты такой милый, нежный и чертовски красивый, как может кто-то в здравом уме не любить тебя? — Сириус, ты не можешь так говорить... — Нет, вообще-то, я не могу этого не сказать, — язвительно усмехнулся Сириус. — Что ты имеешь в виду? — Я никогда не мог набраться смелости, чтобы сказать это. Я и сейчас не могу, это сыворотка правды заставила меня это сказать. — Сыворотка правды? — Ремус почти задохнулся. — Да, — машинально ответил Сириус, а затем закатил глаза. — То есть, да, Джеймс пробрался в запретную секцию или что-то вроде того и приготовил сыворотку, чтобы доказать Лили, что все его комплименты, которые он постоянно говорит ей, правдивы, но ему нужно было проверить ее, и он говорил о чем-то, связанном с цветами, лесом или чем-то еще, так что я, не подумав, просто зачерпнул ладонью зелье, но потом оно все же сработало, и мы испугались, а потом пришел Питер, и мы... Ремус прервал его, рванувшись вперед и поцеловав его. Когда он отстранился, Сириус впервые за этот день потерял дар речи. Все, что он мог делать, это в шоке смотреть, как сверкают глаза Ремуса, и как он, волнуясь, покусывает свою нижнюю губу. — Ты говоришь правду, — изумленно пробормотал он, его голос был мягким и нежным, Сириус никогда раньше не слышал, чтобы он так говорил с кем-то. — Каждое слово — задохнулся Сириус. — Всегда, — сглотнул он и, обретя голос, продолжил. — Я всегда имел в виду именно это, когда говорил тебе, что ты хорошо выглядишь, или что ты забавный или умный, я просто всегда боялся сказать тебе всю правду. — Тогда, я думаю, мы оба виновны в этом бездействии, — покраснел Ремус.  Он застенчиво опустил голову, но посмотрел на Сириуса сквозь длинные ресницы, в его глазах и улыбке мелькнула надежда. Сириус изумленно улыбнулся, и это выражение только усилилось, когда Ремус взял его за руку.  — Я хотел бы попробовать говорить правду чаще… — мягко сказал он с вопросительной интонацией, надежда и нервное возбуждение прозвучали в его голосе так мило, что Сириус едва не растаял. — Не могу не согласиться, — так же мягко прошептал он и усмехнулся. — Я не мог бы не согласиться, даже если бы попытался. И оба парня тихо радостно рассмеялись. Три дня спустя Мародеров разбудил Джеймс, вскочивший в постели в два часа ночи.  — Собака! — заорал он. — Мы должны были заставить его превратиться в Бродягу, чтобы он не мог говорить! Юный волшебник успел услышать недовольные стоны и смех друзей, после чего ему в голову прилетели сразу три подушки.