Виверны

      Сир Кристон не без интереса наблюдает за королевскими отпрысками, копошащимися на устланном коврами полу каюты, за которыми приглядывает пара тучных нянечек по пути в Королевскую Гавань. Её высочества с ними сейчас нет, она временно отошла к королю, захватив с собой лишь младшего сына, принца Дейрона. На рыцаря умиротворяюще действует неторопливая и размеренная детская возня, и его не на шутку забавляет, с каким интересом принц Эймонд с принцессой Эйрой внемлют неразборчивому детскому лепету Хелейны.       Принцесса Эйра… Он никогда прежде не смотрел на ребенка дольше пары кратких мгновений, но теперь ему просто попросту нечем было больше заняться, ведь малышка привлекала внимание своей отличной от других детей одеждой нежно голубых цветов, знаковыми для дома Веларион. Дома, который со времён свадьбы Рейниры Кристон так яростно ненавидел. Он провёл несчетное множество вечеров в попытках примирить внутри себя обиду и злобу давно минувших дней, но не мог. Внутри него всё по-прежнему ныло, стоило увидеть принцессу Рейниру или её дитя, и горело чёрной яростью при виде сира Лейнора, того, на которого его променяла Отрада Королевства и которому подарила свою любовь, а затем и наследницу. Хотя, в глубине души что-то всё же заставляло рыцаря сомневаться в отцовстве Лейнора, пусть он и не позволял своим мыслям заходить столь далеко. И дело было не столько в поразительной бледности наследной принцессы, сколько в неоспоримом факте любви к мужчинам со стороны Лейнора, о котором, казалось, во дворце знали все. Мужчина сжимает челюсти, прожигая глазами хрупкую фигуру ребёнка, вместе с тем чувствуя отвращение к самому себе. Он ненавидит Лейнора, но больше него презирает лишь сам себя, понимая, что до сих пор ревнует принцессу. Видят боги, это открытие стало для него самого шокирующим, поскольку он на протяжении трёх лет думал, что питает к принцессе лишь обиду и ненависть за то, как она обошлась с ним и его чувствами. Однако их недавняя встреча лицом к лицу в Дрифтмарке заставила его пересмотреть свои суждения. С ужасом для себя он осознал тогда, в момент её неловкого общения с Эйгоном, что внутри него всё ещё теплилось что-то нежное и трепетное по отношению к столь хрупкой, но отважной драконьей всаднице.       Когда принц Эймонд отпихивает младшую девочку от Хелейны, та неуклюже опускается на пол и растерянно оглядывается по сторонам в поисках мамы, и мужчина поневоле пропитывается сочувствием к одиночеству этого маленького человечка, оставленного собственной матерью в угоду полёту домой на спине дракона в компании принца Эйгона.       — Ну и что у вас здесь нового? — рыцарь вздрагивает от внезапно раздавшегося позади себя тихого голоса возвратившейся королевы. Он корит себя за проявленную невнимательность. — Надеюсь, Эймонд не капризничал?       — Всё в порядке, ваша светлость. — заверяют Алисенту служанки, а королева удовлетворённо кивает головой, занятая укладыванием младшего принца в колыбель.       — Тогда можете идти. — распоряжается молодая женщина, махнув напоследок рукой. — Я пригляжу за ними дальше сама.       — Как пожелаете, ваша светлость.       Когда последняя служанка проходит мимо сира Кристона за дверь, тот беспристрастно подаёт голос:       — Принц Эймонд толкнул и уронил принцессу Эйру.       Алисента на это лишь устало вздыхает, присаживаясь на пол и оглядывая детей. Принцесса Хелейна не обращает на мать никакого внимания, поглощенная разглядыванием подобранных с пляжа ракушек, Эймонд же пристроился подле неё, а Эйра застыла в отдалении, отвернувшись от остальных детей, отстранённо копошась с деревянными человечками.       — Иди ко мне. — неожиданно для сира Кристона королева протягивает руки к Эйре и сажает к себе на колени, а затем по-матерински прижимает к себе ребёнка, поглаживая малышку по спине. — Шшшш. Эймонд не хотел тебя обидеть, правда ведь, Эймонд?       Мальчик старательно делает вид, что не слышит упрёк в голосе матери, но она вынуждает его поднять глаза, настойчиво повторив вопрос, чтобы затем твёрдо проговорить:       — Никаких драк, пиханий и отбираний игрушек.       Мальчик послушно кивает головой прежде чем под строгим взглядом матери протянуть одну из ракушек Эйре в знак вынужденного примирения. Тёмные глаза принцессы с сомнением и опаской глядят на протянутый дар, пока принц не кладёт его ей в ручку сам. Эйра осторожно улыбается мальчику, глядя на него исподлобья, и Алисента облегчённо откидывает голову назад со вздохом.       — Вам стоило бы отдохнуть, ваша светлость. — осторожно замечает рыцарь, окинув фигуру королевы быстрым взглядом. Он тут же чувствует смущение, когда она устремляет на него непонимающий взгляд карих глаз, и спешит объяснить свою дерзость: — Вы не спали всю ночь и с момента отбытия корабля не присели ни разу.       — Ах это… — растерянно бросает в ответ Алисента, расправляя подол платья и усаживаясь удобнее на полу. — Я всё равно не смогу расслабиться сейчас, зная, что Эйгон где-то там в облаках на драконе, так что я лучше займу себя заботой о детях.       Мужчина на это лишь уважительно кивает, тронутый материнской самоотверженностью Алисенты и её спокойной рассудительностью, качествами, которые он так ценил в своей покровительнице, и за которые был готов служить ей верой и правдой.       Они проводят несколько наполненных спокойствием мгновений в тишине, прежде чем солнечные лучи проникают сквозь небольшое оконце каюты и падают на бледное лицо королевы. Она по-детски щурится, а сир Кристон будто впервые замечает, насколько она молода и красива.       — Сир Кристон, — обращается к нему она, а он отрывается от разглядывания её выбившихся из общей причёски прядей каштановых волос, отливающих на солнце медью.       — Да, моя королева?       — Расскажите мне о своих годах юности в Дорне, — она прикрыла глаза рукой, защищаясь от солнца. — Должно быть, у вас целое множество интересных историй.       — В Дорне только такие истории и случаются, ваша светлость. — улыбается мужчина краешком губ, и, получив в ответ мягкую улыбку Алисенты, немного подумав, начинает рассказ: — Это случилось, кажется, когда мне было….       Долетев до Королевской Гавани, Рейнира не спешит приземляться в Драконьем логове, и вместо этого позволяет Эйгону впервые вдоволь насладиться видом города с высоты полёта. Когда они всё же спускаются с небес на землю, Эйгона, неловко выкатившегося из седла, ловят окружившие Сиракс хранители драконов.       — С возвращением, принцесса. И принц. — приветствует на высоком валирийском их старший служитель, осторожно опуская королевского отпрыска на землю. — Надеюсь, полёт был благополучный для его светлости.       — Он немного утомился, да и всего. — ободряюще улыбается Рейнира, спрыгивая вслед за Эйгоном.       — Я не устал, если что, просто ноги затекли! — насупливается рядом мальчик, а мужчина понимающе кивает.       — Ничего страшного, с опытом привыкнешь к этому. — принцесса легонько хлопает ребёнка по плечу, прежде чем повернуться к Сиракс. — Тебе пора отдыхать, девочка.       Они с Эйгоном и старшим хранителем наблюдают, как Сиракс под чутким взглядом юнцов с пиками направляется вглубь логова, тихо рыча на ходу.       — Ты никогда не думал, как там всё внутри, в пещерах я имею в виду? — интересуется принцесса у брата, на что тот отрицательно качает головой:       — Отец говорит, людям туда нельзя заходить, там темно и опасно.       — Всё верно.       — А ты была там? — принц заинтересованно устремляет глаза на старшую сестру.       — Нет, но я всё детство гадала, какая она, жизнь драконов, скрытая от наших глаз. — помедлив, отвечает она. — Полагаю, у них тоже должна быть своя личная жизнь, недоступная нам.       Эйгон задумчиво поджимает губы, а Рейнира мысленно возвращается в годы, когда она была ещё маленькой девочкой, а в логове жили драконы её семьи: Сереброкрылая вдвовствующей королевы Алисанны, престарелый и больной Балерион и её тогда ещё совсем крохотная Сиракс. Теперь же, годы спустя логово, можно считать, что пустовало, служа домом лишь для Сиракс и Солнечного Огня, изредка принимая Караксеса да Морского Дыма Лейнора, который всё же предпочитал по большей части жить на островах. Рейнира с нетерпением ожидала, когда наконец проклюнется и яйцо Эйры, но время шло, малышка росла и начала всё чаще покидать колыбель, а яйцо неизменно оставалось лежать в подушках неподвижно и молчаливо. Рейниру тревожила вероятность того, что Лейнор мог оказаться прав, и неродившийся ещё дракон был обречён на вечное забвение, как её умерший во младенчестве брат Бейлон.       — А как же Вхагар? Как она помещалась здесь? — от размышлений Рейниру отвлекает голос младшего брата, и она не сразу слышит его, прося ребёнка повторить вопрос. Когда он медленно переспрашивает, она отвечает ему:       — Она же не всегда была такой гигантской… Да и к тому же, она уже не жила в столице, когда его построили. — затем девушка хитро косится на белокурую головку ниже себя: — Нужно лучше учить историю, братишка.       Рейнира удивляется тому, что смогла спустя столько лет назвать его братом, и тому, что это вышло так непосредственно и легко, пусть и с некоторой долей издёвки. Эйгон же обиженно вскидывает на неё светлые глаза, а затем сощуривает их на её манер, словно принимая вызов:       — У меня впереди ещё много времени для учёбы. Мне гораздо интереснее драконы и полёты.       — О, я не сомневаюсь в этом. — хихикает Рейнира, ни капли не удивлённая ответом брата. — Только вот ни ты, ни твой дракон ещё не готовы для этого.       — А давай покажу его тебе! — вдруг глаза Эйгона вспыхивают ликованием, и он командует хранителям: — Солнечный Огонь, приведите его! Сейчас!       Старший драконоблюститель сперва переглядывается с Рейнирой, ожидая её ответа. Принцесса, хоть и малость утомлённая долгим полётом, согласно кивает, позволяя хранителям скрыться в темноте огромного входа, откуда веет тёплым воздухом. Она пребывает в приподнятом настроении, младший брат в своей диковатой манере сумел отвлечь её от мрачных мыслей и одиночества, и в благодарность за это она согласна понянчиться с ним ещё какое-то время.       Рейнира понимает, что не видела Солнечного Огня непростительно долго в момент, когда его силуэт едва прорисовывается на выходе из пещеры. Закованного в цепях, его ведут шесть драконьих блюстителя, бряцание металла сопровождается утробным стрекотом самой виверны, более высоким и пронзительным, чем у Сиракс.       — Седьмое пекло… Его, должно быть, отменно кормят… — шепчет Рейнира, а услышавший её Эйгон лишь самодовольно ухмыляется, делая смелый шаг навстречу своему чешуйчатому приятелю, который возбуждённо урчит, едва завидев маленькую фигурку хозяина. Рейнира не говорит ничего Эйгону, когда тот срывается с места, она слишком сильно поражена размерами, как ей казалось, только вчера родившегося дракона. Принцесса не без доли ужаса замечает, что такими темпами он догонит Сиракс всего через какой-то десяток лет, если не меньше, поскольку уже сейчас он был больше любого коня или буйвола.       — Привет, красавчик! — здоровается Эйгон с драконом, игнорируя предостережения хранителя, который обеспокоенно держит принца за плечо одной рукой, а второй сжимает острую пику.       — Принцу следует быть осторожнее, дракон может ранить его светлость, если приближаться к нему так быстро и резко. — поясняет немолодой мужчина, сжимая руку мальчика стальной хваткой.       — Он не тронет меня, — отмахивается от него Эйгон, словно от назойливой мухи. — Ведь правда, парень?       Дракон опускает морду ближе к маленькому принцу и обнюхивает протянутую к нему руку.       — Пахнет Сиракс, ты чуешь? Мы летели от самого Дрифтмарка, представляешь, какой путь проделали! — восторженно воркует мальчик со своим большим другом, не обращая внимание на настороженно застывших подле него взрослых, готовых броситься на защиту принца в любой момент. Кажется, будто он вообще не замечает витающего вокруг напряжения, полностью поглощённый общением со своим питомцем. — Это, кстати, Рейнира, моя другая сестра. Вы, кажется, не знакомы.       Рейнира приподнимает бровь, услышав столь странное обозначение своего статуса, но решает, что принц вполне достоверно донёс до крылатого друга суть их семейных взаимоотношений. Принцесса разглядывает дракона, будучи не в силах отвести глаз от мерцающей в лучах бледного солнца золотой чешуи, которой дракон был покрыт с головы до кончика хвоста, оставляя лишь перепонки крыльев нежно-розового цвета, а рога молочного. Про себя она размышляет, что змей прекрасно развит для своего возраста, и не может не думать о том, что, возможно, ей стоило подарить золотое яйцо своему ребёнку, а тёмно-серое Эйгону. У себя в голове она гадает, проклюнулось бы тогда злосчастное яйцо или нет, но приходит к выводу, что уже никогда не узнает ответ на этот вопрос, когда её окликает Эйгон:       — Рейнира! Подойди поближе, посмотри на этого засранца!       — Эйгон, — Рейнира отрывает казавшиеся приросшими к земле ноги и закатывает глаза, на ходу журя младшего брата: — Сколько раз тебе говорить, мы не выражаемся такими словами. Когда ты уже наконец это запомнишь?       Мальчик в ответ на поучение лишь зеркально закатывает глаза, но ничего не отвечает, вновь вернувшись к поглаживаниям мощной золотистой шеи. Стоит Рейнире приблизиться к ним, как дракон заметно напрягается, нервно дёрнув длинным шипастым хвостом.       — Тише! — властно повелевает Эйгон, настолько твёрдо и уверенно, насколько позволяет высокий детский голос. — Слушайся меня, Солнечный Огонь!       И к удивлению Рейниры, он действительно повинуется своему господину. Виверна успокаивается, за что получает награду в виде поданного Эйгоном куска мяса, только янтарные глаза не спешат отрываться от фигуры принцессы. Рейнира отчего-то не доверяет молодому дракону, ей кажется, что едва стоит ей отвернуться, как он вытворит какую-нибудь пакость на манер тех, что Эйгон проворачивал со своими братом и сестрой в Дрифтмарке. И всё же, думает она, как порой поразительно драконы напоминают своих хозяев.       — Протяни ему руку, — говорит Эйгон, широко улыбаясь сестре.— Он любит, когда я его глажу.       Стоит, однако, Рейнире, едва поколебавшись, протянуть ладонь навстречу золотой морде, как раздаётся утробный визг, и принцесса чудом успевает отпрыгнуть от сомкнувшейся перед ней пасти чудовища. На обмякших ногах, она чуть было не оседает в испуге на землю, но её вовремя подхватывает под руки один из хранителей, пока старший из них уже оттаскивает от виверны сопротивляющегося Эйгона и низким басом повелевает:       — Успокойся, Солнечный Огонь! Слушайся, Солнечный Огонь, подчиняйся! Дракон всё же затихает, стоит пике хранителя приблизиться почти вплотную к его шее. Он капризно трясёт рогатой головой, утробно шипя на окруживших его кольцом людей, пока тяжёлая металлическая цепь на его шее натягивается, заставляя дракона отступить.       — Принцу и принцессе лучше уйти, пока этот негодяй не натворил ещё чего. — обеспокоенно бросает старший хранитель Рейнире.— Посидит на цепи, станет сговорчивее.       — Он не хотел никого задеть! — яростно протестует ему в ответ Эйгон. — Он бы не обидел нас!       Однако, хранитель уже не слушал мальчика, направляясь прочь от них с Рейнирой и вслед за удаляющимся в пещеры Солнечным Огнём.       — Рейнира! — Эйгон подбегает к ней и хватает сестру за руку, в его глазах застыла мольба. — Скажи же им, чтобы не наказывали его… Пожалуйста.       Рейнира молчит, будучи не в силах вымолвить и слова. Она не опускает глаза вниз, боясь не выдержать и уступить просьбе ребёнка. Она сжимает челюсти, прежде чем набраться решимости ответить брату:       — Твой дракон должен уметь подчиняться. — краем глаза она замечает, как из глаз мальчика начинают капать слёзы, но она вздыхает и продолжает: — От дракона не будет прока, если он не научится слушать команды.       Девушка чувствует, как маленькая детская рука, сжимающая прежде её ладонь начинает подрагивать, а её сердце сжимается внутри грудной клетки.       — Но ведь он потом послушался и отступил…— шепчет принц, а его голос подрагивает.       — Сиракс в его возрасте не допускала подобных ошибок.— замечает Рейнира более холодным тоном, нежели собиралась. Эйгон отпускает её руку и спешит закрыть лицо руками.       — Эйгон…— Рейнира неловко пытается дотронуться до плеча ребёнка в попытках утешить того. — С ним ничего плохого не сделают, он лишь посидит на цепи.       — Собака он что ли какая-то, чтобы сидеть на цепи?! — вскрикивает Эйгон, разражаясь ещё большими рыданиями.       Принцесса терпеливо выжидает, когда рыдания мальчика стихнут, а затем присаживается на колено подле него.       — Драконы не собаки, это ты верно подметил. Собака не отхватит целую руку за раз, а Солнечный Огонь мог легко это сделать. — на попытки мальчика возразить она поднимает вверх указательный палец, призывая его к молчанию. — На нас лежит ответственность за воспитание драконов, а не только игры с ними и полёты. Сиракс не сбросила тебя со спины лишь потому, что она полностью подчинена мне. Ты понимаешь?       Эйгон молчит, глядя себе под ноги, а влажные дорожки на его щеках слабо поблёскивают в лучах тусклого солнца.       — Если бы я не успела отпрянуть, то он бы серьёзно ранил меня. — серьёзно продолжает Рейнира. — А Солнечного Огня бы тогда казнили.       Эйгон в ужасе распахивает глаза, осознавая всю глубину ситуации, но Рейнира спешит успокоить принца:       — Мы не расскажем никому об этом, идёт? — она быстрым движением утирает слёзы со щек мальчика. — Солнечный Огонь уже получил своё наказание, отцу и Алисенте не обязательно знать о том, что сегодня случилось. Все только выиграют от ситуации, сам посуди. Вы с драконом получили ценный урок, никто не узнает, что ты расплакался как девчонка, и Солнечный Огонь останется невредим.       — А хранители? — глухо спрашивает Эйгон, косясь на возвратившихся из логова мужчин. — Они не скажут никому?       — Я прикажу им хранить молчание, чтобы это не вышло за пределы логова и не дошло до ушей короля и твоей матери. Но ты должен пообещать, что будешь внимательнее с ним заниматься. Это не должно повториться.       — Я обещаю. — согласно кивает принц. — Клянусь Семерыми.       Рейнира чуть было не усмехается при упоминании чуждых ей, но таких родных для Алисенты богов, но вовремя берёт себя в руки.       — Вот и славно! — она энергично и чуть нервно поднимается на ноги, намереваясь покинуть это место, как можно скорее. — Поехали уже во дворец.       Эйгон послушно следует за ней в прибывшую карету после того, как она говорит старшему хранителю держать язык за зубами, и Рейнира более чем довольна повисшим молчанием. Едва сев в карету, она почувствовала накатившую на неё усталость вместе с вернувшимся к ней чувством тревоги после выпада золотого дракона в свою сторону. Глядя на меланхолично затихшего Эйгона, она не может ничего поделать с нарастающим внутри неё чувством недовольства ребёнком, хоть и понимает, что в том, что случилось, его вины не было.       Правильно ли она поступила, холодно отчитав брата? Рейнира не уверена до конца, но она довольна проделанной работой. В конце концов, она сделала так, как должно быть. Она — будущая королева, и лучше Эйгону и его дракону это понимать с самого детства, так будет правильнее и спокойнее для всех. Мудрый правитель, вспоминает Рейнира наставления своего отца, должен быть всегда справедлив и непредвзят.       Когда они прибывают во дворец, принцесса спешит вручить Эйгона служанкам и удалиться к себе, игнорируя неловкое предложение брата остаться вместе поужинать. Она чувствует укол совести за то, что так бросает ребёнка в одиночестве, пока мать и другие члены его семьи не возвратились, но она слишком устала, и ей жизненно необходима тёплая ванна и вино. Когда она поднимается вверх по лестнице в свою часть замка, её окликает Эйгон:       — Прокатимся как-нибудь ещё? — с надеждой в голосе спрашивает мальчик, нервно теребя руки, а Рейнира останавливается. — Я был бы очень рад…       — Конечно, — немного натянуто улыбается наследница, смотря на принца сверху вниз. Он в этот момент напоминает ей щеночка. Она сдержанно добавляет: — Как-нибудь полетаем ещё. А пока доброй ночи.       — Доброй ночи, Рейнира. — лучезарно улыбается принц, глядя на её удаляющуюся фигуру.       Возвратившись к себе в привычные покои, она спешит выгнать прочь служанок на время. Ей нужно сперва перевести дух, и она устало опускается в кресло у камина, не потрудившись даже снять с себя пыльную одежду для полётов, а затем осушает разом два бокала вина, морщась от терпкого вкуса. Когда напиток начинает расслабляюще действовать, она вытягивает ноги и прикрывает глаза, наслаждаясь тишиной, нарушаемой лишь треском поленьев в огне.       Ей нужен рядом Лейнор и его поддержка. А ещё Деймон. Она косится на гардину на стене с призрачной надеждой, что оттуда сейчас появится Порочный Принц, но всё в комнате остаётся неизменным и угнетающе молчаливым. Никто из её мужчин сейчас не придёт к ней и не успокоит её, с сожалением думает принцесса, а затем делает ещё один глоток, качая головой. Они оба сейчас где-то в других местах, занятые больше своим счастьем и благополучием, нежели проблемами принцессы. Ей совсем не хочется винить их в проявленных слабостях, ведь она прекрасно понимает обоих, и всё же… Ей безумно одиноко, и обидно. Если бы только был рядом тот, на кого она могла бы положиться и полностью доверить свою безопасность и позабыть о навязчивых страхах! Рейнира устало вздыхает, и убирает кубок на стол, прежде чем ей в голову приходит идея. Мысль оказывается настолько неожиданной и волнующей, что девушка тут же вскакивает на ноги, позабыв об усталости и спешит к зеркалу. Она присматривается к своему собственному отражению, а затем очаровательно улыбается ему, поправляя волосы. Кажется, она знает того, кто мог бы скрасить её унылые дни и дать столь желанную уверенную защиту.       — Сир Харвин, — по-ребячески склоняет голову принцесса в воображаемом приветствии, пробуя на вкус имя рыцаря, а затем более низким голосом отвечает сама себе: — Принцесса.       Разыгранная перед зеркалом сценка веселит её, и она решает закончить свой день горячей ванной, остатками вина и размышлениями о старшем сыне десницы короля.