Виверны

      Деймон издалека наблюдает за тем, как королевская семья покидает Высокий Прилив. Небрежно прислонившись к скале, он с досадой смотрит, как тяжело Визерису даётся погружение в галеру, и как стремительно бледнеет лицо старшего брата, едва лодка начинает движение, покачиваясь на волнах. Мужчина разглядывает сидящую подле короля Алисенту, окружённую уже многочисленными отпрысками, признавать которых Порочный Принц в глубине души до сих пор отказывается, как и называть их мать королевой. Но сейчас его интересуют совсем не они, а белокурая крошка в ярко-голубых одеждах, белая ворона, затесавшаяся среди детей Визериса.       Он сужает глаза, вглядываясь в спину ребёнка. Сколько раз ему представлялось лицезреть принцессу Эйру, столько раз он исподтишка рассматривал малышку, стремясь разгадать тайну её рождения, но раз за разом к своему неудовольствию терпел крах. Девочка была определённо похожа на Рейниру, и чем-то даже напоминала почившую королеву Эймму, а именно: своим хрупким телосложением, отливающими серебром волосами, белоснежной кожей, если бы только не одно «но». Ребёнка выдавали чёрные, как сама ночь, глаза, коих отродясь не было ни у Таргариенов, ни у других семей с корнями, восходящими к Старой Валирии.       Деймон не был дураком и понимал, что она не была дочерью Лейнора, а разговор с Рейнирой после рождения наследницы лишь подтвердил его догадку, которую девушка и не стремилась опровергать. Он хорошо помнил, как племянница с готовностью встретила его вопрос, а также своё восхищение её смелостью, присущей лишь женщинам из семьи Таргариен. Но он также помнил и свой гнев, вызванный мыслью, что кто-то осмелился забрать то, что должно было принадлежать ему.       Дело было не столько в существовании ребёнка, сколько в самом факте того, что Рейнира была с кем-то другим, дарила этому чужаку свои улыбки, смех, поцелуи и тело, возможно даже любовь. Внутри Деймона всё горело при мысли, что она добровольно предпочла ему, пусть и единожды, кого-то, кто даже не был крови дракона. В этом случае Эйра была лишь следствием и досадным напоминанием принцу, что Рейнира не была его. Сильнее этого кололо лишь осознание, что он сам был виноват в этом своём поражении.       О, как он жалел, что позволил ей уйти к себе в покои после той ночи в борделе. Он до последнего сомневался в правильности своего решения, ведя девушку по тайному коридору, борясь с желанием утащить её в свои комнаты, словно паук, и научить всему тому, что они видели в доме удовольствий, и даже больше. Перед его глазами стояло её лицо, удивлённое и заинтересованное, а из мыслей не хотели уходить пухлые губы, напрашивающиеся на поцелуи. В ту ночь он торопливо распрощался с ней и поспешил обратно в Блошиный Конец, прямиком в объятия привычных шлюх, не подозревая о том, что у племянницы были похожие планы на вечер. Если бы он только знал! Деймон со злостью бьёт рукой по холодному камню, а восседающий подле него Караксес вопросительно шипит, глядя на на хозяина. Мужчина был уверен в том, что Рейнира была ещё слишком мала и невинна для всего того, что он хотел бы с ней сделать, и как же сильно он просчитался.       Мысли о том, что принцесса уже не ребёнок стали закрадываться в его голову ещё в момент их долгожданной после продолжительной разлуки встречи в тронном зале, где он не без интереса отметил для себя, что Рейнира, осознанно или нет, флиртует с ним. Когда он надевал на неё ожерелье из валирийской стали, то не смог отказать себе в удовольствии наклониться непозволительно близко и вдохнуть манящий запах её волос, позволяя пальцам задержаться на нежной трепетной шее подольше, наслаждаясь гладкостью и мягкостью кожи. Деймон любил красивые вещи, и Рейнира в тот момент была само совершенство. Она смело заглядывала ему в глаза и хитро улыбалась краешком губ, охотно принимая правила уже недетской игры, которую он ей предложил. Это было мило и так по-девичьи беззаботно, очень в духе Отрады Королевства.       Однако уже совсем вскоре после этого он впервые в жизни увидел, какими острыми могут быть её зубки, когда она самолично прилетела на Драконий Камень требовать отдать ей драконье яйцо покойного наследника Бейлона. Деймон тогда опешил, сверху вниз всматриваясь в решительное личико племянницы, которая была тверда в своём решении и не собиралась ни уступать, ни отступать. В ней не было страха перед ним и Кровавым Змеем, и мужчину это не на шутку раззадорило. Конечно, он отдал ей яйцо, за которым она пришла. Разве мог он поступить иначе? Он был готов сжечь всех явившихся к нему в тот день, и, видят боги, с огромным удовольствием скормил бы Отто Хайтауэра Караксесу и размозжил бы голову тому самоуверенному дорнийцу, но только бы не ослушался Рейниру. Визерис и она были его единственной семьей, которой он дорожил и верность которым хранил, даже если это значило поступиться своими собственными интересами.       Но Рейнира не была Визерисом, а привязанность к ней носила совершенно иной характер, и Деймон осознал это лишь в момент, когда раздосадованно шагал вверх по мосту и прочь от племянницы, намереваясь покинуть Драконий Камень, который теперь принадлежал ей. По её желанию и приказу.       В какой-то степени он был благодарен судьбе за то, что Триархия начала войну на Ступенях, что давало ему отличный шанс выплёскивать накопившуюся обиду и ярость снова и снова на прячущееся в скалах пиратское отребье. Он без тени сожаления врывался на поле битвы раз за разом, сжигая всё на своём пути и не ведая пощады, наслаждаясь предсмертными криками своих врагов и смакуя смрад сожжённой плоти. И всё же главный соперник, некто Крагхас Драхар, именуемый Кормильцем Крабов, оставался для них с драконом недосягаем, что только подначивало принца продолжать войну. Деймон проводил вечера, с ухмылкой думая о засранце, что умело прятался в расщелинах и ускользал от него, умело прикрываясь солдатами, а затем выползал из своего укрытия только за тем, чтобы лично прибить оставшихся воинов Морского Змея к шестам, обрекая тех на чудовищную и долгую смерть. Вне всяких сомнений, умереть от обезвоживания и клешней крабов кошмарная участь. Деймона даже восхищала изобретательность принца-адмирала, которая и делала Крагхаса Драхара столь желанной целью для порочного младшего Таргариена. Мужчина знал, из них двоих суждено выжить лишь одному, и никто из них не успокоится, пока не предаст другого самой жуткой кончине, на какую только хватит фантазии.       В перерывах между ожесточёнными схватками он вместе с Корлисом и Лейнором восстанавливал силы в родовом замке Веларионов, вечерами бездумно заигрывая с очаровательной Лейной, взросление которой, как и в случае с Рейнирой, стало для него приятной неожиданностью. Не менее шокирующим оказался и факт того, что она в одиночку смогла оседлать старую и воинственную Вхагар, которая вот уже много лет была без наездника и заслуженно отдыхала на островах, принадлежащих Веларионам. Впрочем, то было неудивительно, ведь леди Лейна по своей природе оказалась интересной квинтэссенцией открытой дерзости и авантюризма Морского Змея и скрытого под маской мягкости коварства принцессы Рейнис. Проводя вечера в компании девушки, Деймон не без удовольствия наблюдал за тем, как открыто хозяйская дочь оказывает ему знаки внимания и спешил ответить красавице взаимностью.       Решающая битва за Ступени была кульминационным моментом продолжительной войны, а смерть Кормильца Крабов стала тем, чего так долго ждал и жаждал Деймон. Принц навсегда запомнил, с каким чувством небывалого азарта ринулся в одиночку в бой, ставя на кон свою жизнь. Он навсегда запомнил сбивающий с ног жар огня из пасти Морского Дыма, спалившего окруживших принца воинов Триархии и оставляя пожизненные ожоги на самом Деймоне. Он запомнил, как ринулся вслед за поникшей фигурой Крагхаса Драхара вглубь пещер, наперевес с Тёмной Сестрой, намереваясь прикончить ублюдка и совсем не ощущая боли от полученных ран. Он до сих пор помнил, с каким кровожадным удовольствием загнал больного серой хворью принца-адмирала в тупик и разрубил того на части, окропив себя с головы до ног липкой кровью. То был его триумф, и он намеревался лично привезти в столицу новости о блестящей победе.       Смакуя момент, он вразвалку вошёл в тронный зал Красного замка, наслаждаясь вниманием собравшейся знати и их обеспокоенным перешептыванием. Все глазели на корону из костей на его голове, а сам он неотрывно глядел в серьёзные глаза Визериса, который замер подле трона, с мечом в руке и со своей золотой короной на голове. Деймон выждал пару долгих мгновений, прежде чем снять с себя жуткую тиару и вручить ту старшему брату, преклоняя колено, а затем бросил в сторону Железного трона молоток Кормильца Крабов, показывая всем собравшимся свою верность брату-государю. Он чувствует себя вновь дома, когда лицо Визериса смягчается и тот сжимает младшего брата в объятиях, обещая тому всё, что тот пожелает. Краем глаза Деймон замечает замершую неподалёку фигурку в красном и улыбается, уже прекрасно зная, о чём попросит Визериса, но позже.       За три года, что его не было, Рейнира внешне почти не изменилась, лишь немного вытянулась вверх, но в её глазах он замечает нечто печальное и даже мрачное. Он сжимает челюсти, когда принцесса сетует на то, что отец отчаянно хочет выдать её замуж, словно продать, а его сердце предательски сжимается, когда она делится с ним своими тайными страхами, появившимися на фоне кончины её матери и одержимости Визериса рождением сына.       Когда он под покровом ночи ведёт племянницу по узким улочкам Блошиного Конца, его грудь переполняют странные эмоции, которые он не уверен, что испытывал прежде. Он с осторожностью сжимает маленькую ручку принцессы в своей, утягивая ту всё глубже, на самое дно жизни Королевской Гавани, украдкой следя за тем, с каким неподдельным интересом она наблюдает за разнообразием обитателей за пределами дворца. Когда они входят в ещё давно купленный им дом удовольствий, то незапланированно для самого себя мужчина начинает испытывать волнение и напряжение, перемешанное с эгоистичным желанием отвести Рейниру в закрытую комнату и показать всё самому, а не на жалких примерах других людей, но он усмиряет себя. Он сдерживается даже тогда, когда девушка с истомой заглядывает ему в глаза и тянется за поцелуем, а он непривычно мягко для себя отстраняется, но только после того, как мысленно обещает себе награду за то, что не возьмёт её сейчас. Проводив её обратно во дворец, он почти бежит снова в бордель, а на утро спешит привести себя в порядок после дикой ночи, полной стонов и влажных шлепков, чтобы идти к Визерису и просить руки принцессы.       По лицу короля Деймон тогда понял, что сильно удивил брата и ещё сильнее раздосадовал его. Глаза монарха вспыхнули огнём, едва Деймон заканчивает говорить и тронный зал тут же оглушает решительное «Ни за что!». Деймон спешит ответить Визерису не менее пламенной нападкой, обвиняя государя в невыгодной для дома женитьбе на Алисенте Хайтауэр и почти умоляет старшего брата отдать ему Рейниру, чтобы хотя бы защитить право той на трон. Визерис устало отшатывается и упирается рукой о колонну, а Деймон впервые замечает, как слаб становится его брат. Он просит Визериса дать ему шанс, и тот вдруг ни с того ни с сего начинает ему рассказывать какой-то туманный бред о сновидениях Эйгона и пророчествах, который Порочный Принц раздражённо спешит прервать, считая всё это пустой болтовнёй. Едва он это делает, как король обиженно сжимает челюсти, а затем холодно просит Деймона покинуть дворец, язвительно напомнив тому, что тот вообще-то женат, и его жена ждёт в Долине.       Деймон покидает дворец ночью, верхом на простом коне, позволяя на время Караксесу свободно летать, где только тому вздумается, и послушно направляется прямиком в Долину, как его брат и наказал. Он собирается навестить свою горячо нелюбимую жену, вернее Бронзовую Суку, в последний раз, чтобы освободить их обоих от уз их скверного брака, а заодно, если повезёт, получить в наследство Рунный Камень. Он несколько недель странствует по обширной территории горной местности, пока не сталкивается с Реей лицом к лицу на более, чем удачном отдалении от людей. С ухмылкой на губах, он думает о том, что всегда знал, что охота однажды погубит его жену. Мужчина не колеблется ни секунды, нанося смертельный удар камнем, а после скрывается, не чувствуя ничего, кроме одолевающего чувства безграничной свободы, наконец обретённой спустя столько лет. Его ликованию, однако, приходит конец, когда он, остановившись в трактире, слышит новости о грядущей королевской свадьбе. Он вежливо интересуется у хозяина, кто жених, и следом сжимает в руках деревянную кружку так сильно, что та начинает трещать, услышав, что королём-консортом станет никто иной, как Лейнор, мать его, Веларион.       На свадьбу он заявляется незваным гостем, но Визерис, очевидно не желая портить себе и собравшимся вечер, великодушно позволяет брату занять место за праздничным столом. Король буравит его взглядом, когда к ним подходит Герольд Ройс, публично обвиняя Порочного Принца в смерти наследницы Рунного Камня, на что Деймон лишь отмахивается от мужчины, как от назойливой мухи. Деймон замечает заинтересованный взгляд Рейниры и улыбается ей краешком губ. Когда она возвращает ему улыбку, а сиру Ройсу приносит свои сухие и формальные соболезнования, он понимает, что племянница догадалась обо всём, но ей не было никакого дела до подозрительной смерти леди Реи. Чуть позже, однако, он понимает, что принцессе не было дела и до него самого. Рейнира беспрестанно оглядывалась на толпу гостей и наотрез отказывалась покидать Лейнора, что озадачило Деймона и заставило его просидеть почти весь вечер на стуле, внимательно наблюдая за племянницей. От тяжелых дум его позже отвлекает Лейна, не постеснявшаяся подойти к его части стола, и пока он с ней разговаривает, то упускает момент, когда весёлое застолье переросло в кровавую бойню. Инстинктивно поднявшись с места, он притягивает себе за спину Лейну, а глазами впивается в спины людей, силясь отыскать белое пятнышко, являвшееся невестой, среди разодетой массы. Только заметив племянницу на плече сира Харвина, он успокаивается и отпускает руку Лейны, которую всё это время сжимал стальной хваткой. Когда люди разбегаются, открыв обзор на то, что осталось от рыцаря поцелуев, Деймон проводит по лицу рукой, косясь на Лейнора, который ползёт по полу, открыв рот, и плачет. Деймон понятия не имеет, какого черта произошло, но чувствует, что всё это не к добру.       Первое время он не может смириться с мыслью о том, что Рейнира теперь замужем. Он медлит какое-то время, планируя где-нибудь подкараулить её, чтобы обо всём поговорить, но они с Лейнором, словно сговорившись, становятся для всех недосягаемы на несколько недель. Деймон такому раскладу немало удивлён, хоть он и понимал с самого начала, что брак между племянниками был заключён по политическим и дружеским соображениям. И всё же, его напрягает столь внезапно появившаяся сплочённость между кузенами-супругами, которую он не замечал прежде.       В один из вечеров к нему в покои заявилась Лейна, ослепительно прекрасная и самоуверенная, и Деймон не смог отказать себе в удовольствии принять гостью. Он всегда ценил в девушке её прямолинейность, контрастирующую с недосказанностями Рейниры, и в ту ночь получил от дочери Морского Змея предложение, от которого отказался бы лишь полный дурак. Девушка предложила ему себя, свою верность и новый брак с поддержкой дома Веларион в обмен на простейшее задание убить её нерадивого жениха, сына владыки Браавоса, который был глуп и проявил себя расточителем. Деймон согласился, но лишь с одним условием. Усмехнувшись, он заявил, что желает получить первую брачную ночь авансом, на что Лейна лишь рассмеялась и поспешила притянуть к себе Порочного Принца, попутно стягивая с того одежду.       Во время празднования их помолвки, Визерис не сводит глаз с младшего брата, очевидно озадаченный столь поспешно принятым решением, но Деймон знал, что король не решится его допрашивать, по крайней мере не сейчас. Визерис был слишком доволен тем хлипким мирком из иллюзий, что старательно выстраивал годами, чтобы омрачить себе и своей вновь беременной жене настроение во время праздника. Сам же Деймон был вполне доволен более чем выгодно заключённым союзом с Морским Змеем и радовался празднику в свою с Лейной честь, пока смущённый Лейнор не попросил у собравшихся внимания и не объявил, что они с принцессой Рейнирой ждут ребёнка. Едва услышав новость, встреченную всеми с небывалой радостью, Деймон впивается глазами в племянницу в немом вопросе, а та лишь устало опускает глаза в стол, и сердце мужчины пронзает боль.       Когда дворец сотрясает известие о том, что у принцессы Рейниры преждевременно отошли воды, он тяжело вздыхает и не может ничего поделать с чёрной надеждой внутри себя, что ребёнок родится мёртвым. Однако, младенец выживает, и вскоре по столице прокатывается волна радостной вести о рождении наследной принцессы Эйры. Эйра. Деймон понимает сразу, что по каким-то причинам имя выбирала не Рейнира, потому что та всегда мечтала о дочери Висенье, но решает на время оставить свои догадки. Он, как огня, сторонится новорождённой и никак не может заставить себя явиться к молодым родителям с поздравлениями. Интерес, однако, одолевает его после того, как Лейна сообщает ему, что девочка родилась с валирийской внешностью. В выбранный день, он осторожно шагает внутрь небольшой детской, сжимая в руках деревянную погремушку-дракончика, и с опаской наклоняется над колыбелью, вглядываясь в личико спящего ребёнка, которому он ещё недавно желал смерти. Он проводит кончиками пальцев по тёмно-серой чешуе до боли знакомого яйца, покоящегося подле принцессы, когда та просыпается, распахнув большие круглые глазки и уставившись прямо на мужчину. На миг Деймон замирает, прикованный к двум мутным обсидианам перед собой, а затем, словно зачарованный, поднимает вверх погремушку, привлекая принцессу. Та задорно смеётся, и он не без улыбки думает о том, что девочка чем-то похожа на Рейниру. Эта схожесть в конечном счёте смягчает сердце принца, и тот шепотом на высоком валирийском желает принцессе долгих лет жизни.       И вот, спустя почти три года, он вновь смотрит на малышку, но уже издалека. После их с Рейнирой ссоры, когда мужчина вспылил и обидел принцессу, они не говорили больше. Деймон сожалел обо всём сказанном, и сейчас ему оставалось только гадать, по условиям какой договорённости королева и принцесса решили на этот раз обменяться детьми. Он знал лишь, что Эйра поплывёт домой в компании Алисенты и младших детей, а Рейнира и Эйгон полетят верхом на драконе. Визерис воодушевлённо принял эту идею, но Деймон знал, что за всем этим скрыто больше, чем простая услужливость принцессы.       В отдалении от них с Караксесом раздаётся рык Сиракс, и через мгновение мужчина видит золотистую виверну, карабкающуюся по скалам, в её седле гордо восседает Эйгон, а позади него Рейнира. Когда драконица отталкивается от камня и взмывает в воздух, Деймона окатывает волной воздуха, и его едва не задевает массивный хвост Золотой Леди. Караксес нетерпеливо пищит подле Деймона, вытянув шею вслед Сиракс, а затем поворачивается к хозяину, озадаченный тем, что они не взлетают.       — Не в этот раз, дружище. — понуро говорит товарищу Деймон, наблюдая за тем, как драконица принцессы пролетает над королевскими кораблями и скрывается в облаках по направлению в столицу.       Когда он возвращается в их с Лейной комнаты, то находит последнюю склонившейся над двойной колыбелью. Он осторожно подходит к ней и обнимает жену сзади, зарываясь носом в копну непослушных белых кудрей.       — Если ты хотел застать меня врасплох, то не выйдет. — улыбается девушка и поворачивается к нему лицом.       — Если бы хотел тебя напугать, то непременно сделал бы это. — усмехается в ответ Деймон, а улыбка на губах Лейны становится шире. — Как малышки?       — Спят спокойным сном. В отличие от их отца.       Лейна выпутывается из объятий мужа и направляется к столику у камина, а Деймон следит за ней глазами. Когда она протягивает ему бокал с вином, он с охотой берёт его и осушает сразу наполовину, прежде чем присесть в массивное дубовое кресло, протягивая руку Лейне. Когда она присаживается на подлокотник подле него, он спрашивает:       — С чего вдруг мне спать неспокойно?       — Вероятно, из-за вашей размолвки с Рейнирой.— невозмутимо отвечает Лейна.— Можешь рассказать мне, что тебя гложет.       Деймон вздыхает, откидывая голову на спинку кресла, и понятия не имеет, как ему стоит рассказать обо всём жене. По правде говоря, хоть он и доверял Лейне и считал ту своим ближайшим человеком, всё же не мог рассказать всю правду о своей проблеме с Рейнирой хотя бы по причине того, что Лейна — его жена, прекрасная во всех смыслах, и не заслуживает того, чтобы фигура другой женщины нависала над её браком зловещей тенью.       — Мы имеем некоторые разногласия. — взвешенно отвечает принц после минутной паузы.       — По поводу Эйры?       — Почему её? — мужчина сужает глаза, всматриваясь в лицо девушки напротив.       — Лишь догадка. — Лейна в мирном жесте поднимает вверх руки.       — Нет, девочка здесь не причём. — подумав, отвечает Деймон и решает перевести тему. — Мне не нравится её возродившаяся дружба с Алисукой.       — Ты хотел сказать, с нашей королевой. — усмехается Лейна, а в её глазах поблёскивают огоньки.       — Зови как хочешь, суть не меняется. — качает головой Деймон. — Готов дать руку на отсечение, что она спит и видит, как отнять у Рейниры трон.       — Чего ради? Её сын в самом выигрышном положении.       — Лейна, брось! — фыркает Деймон. — Кому как не тебе понимать, что помолвки не всегда доходят до заключения брака. И…кому, как не мне знать, что супруги порой скоропостижно умирают, при весьма загадочных обстоятельствах.       Встретившись взглядом с женой, он пытается понять по её лицу, насколько сильно он перегибает палку в своих подозрениях и опасениях на этот раз.       — А ты как считаешь?       — Едва ли королева недовольна условиями союза. — подумав, отвечает Лейна.— Лейнор говорил, что на празднике по случаю помолвки даже Отто Хайтауэр выглядел счастливым, так что не думаю, что стоит по этому поводу сильно беспокоиться. Лорд-десница умный человек, и он действует в интересах короны и Рейниры.       — И всё же мне не нравится, что она катает этого говнюка на Сиракс и учит его быть наездником. — он качает головой, будучи не в силах что-либо сделать со своей досадой. — Эти дети никогда не должны были родиться, не говоря уже о том, чтобы получать в подарок драконов и учить валирийский.       — Как бы предвзято ты не относился к их матери, это дети твоего брата. — мягко замечает Лейна, поглаживая Деймона по руке. — Нашего короля.       — Рейнира наивно полагает, что сможет задобрить мальчишку полётами на драконе.       — Ему всего шесть лет, Деймон. — вздыхает Лейна. — Ещё совсем ребёнок. Ты не хочешь попробовать дать ему шанс?       — Мы все за ужином прекрасно видели, какой это ребёнок! — раздражённо шипит Деймон. — Он дикий и своенравный. Его младший брат не лучше, хорошо, что хоть перестал истязать нас своими нескончаемыми криками.       — Деймон. — улыбается Лейна и поглаживает пылающего от негодования принца по щеке. — Поправь меня, если я не права, но кое-кто по моему скромному мнению до сих пор дикий и своенравный. И я сейчас говорю о тебе, дорогой.       — Я всегда был готов сделать всё для семьи и правления Визериса, даже отдать собственную жизнь.— чеканит мужчина.— Сомневаюсь, что кто-то из отпрысков Алисенты готов будет сделать то же самое для своей старшей сестры или Эйры.       — А тебе не приходило в голову, что Рейнира лишь создаёт иллюзию мира с Алисентой? — интересуется Лейна, приподняв бровь.— Я не часто говорю с ней о политике, но есть Лейнор. И он настроен весьма настороженно ко всей этой затее.       Деймон кивком побуждает жену продолжить.       — Я хотела сказать лишь то, что Рейнира и Лейнор не доверяют Алисенте, как и мы, но стараются поддерживать мир ради спокойствия короля и совместного благополучия детей в будущем.       — Если это благополучие вообще наступит. — мрачно замечает Деймон, допивая вино.       Лейна поднимается с подлокотника только за тем, чтобы переместиться на колени принца, который тут же обхватывает её руками и прислоняется своим лбом к её. Они сидят так какое-то время, наслаждаясь тишиной и друг другом, прежде чем Лейна уверенно заявляет:       — Даже если Хайтауэры решат захватить трон, то им не с чем это сделать. У них всего один молодой дракон, а у нас пять взрослых и ещё три невылупившихся яйца. Преимущество на нашей стороне.       — По-твоему успех заключается только в драконах? — криво улыбнувшись, интересуется Деймон. — Есть ведь ещё волшебная сила интриг и заговоров, в которых наш старик Отто Хайтауэр весьма преуспел.       — И это тоже, но хотела бы я посмотреть на смельчака, решившегося воевать против Вхагар и Караксеса. — она усмехнулась, проведя пальчиком по подбородку мужа. — Как бы то ни было, но Таргариенов королями сделали драконы, а не слова, и никому не стоит этого забывать.       Деймон хищно улыбается, не разрывая зрительный контакт с Лейной и резко притягивает её к себе, увлекая в страстный поцелуй. Он никогда не любил её сильнее, чем в этот момент.