Презумпция

"Как ни странно, в основном серийные убийцы вовсе не отвратительны и отнюдь не неприятны. Они не запугивают свою жертву, принуждая подчиниться, а по-настоящему соблазняют, чтобы потом погрузить ее в ад"

"Говорят серийные убийцы. Пять историй маньяков"

Джоэл Норрис

- Спасибо. - Спасибо! - Comare, спасибо Вам, спасибо. Многочисленные женщины одной из фабрик Санди тянулись к элегантной девушке в голубом пальто, - слишком светлом для столь грязного местечка - тянули к ней свои загрубевшие от многочасового труда руки. Они все были разного возраста, - кто-то старше самой Гермионы, кто-то младше - но всех роднил уставший, потухший вид. Новоиспеченная comare, приехавшая в место, где нелегально отшивались Nike её любимой модели, привезла рождественские подарки детям и обещание на то, что уже с завтрашнего дня все работники будут иметь обеденный перерыв. Она понимала, что Феникс будет лютовать, когда узнает о её бескомпромиссном приказе, но какой смысл был во власти, если нельзя было пустить её во благо. Увидев, что один из охранников, который то ли защищал её, то ли держал на коротком поводке, - слишком рьяным и диким он был - хочет не позволить женщинам прикасаться к ней, бросила на него ледяной взгляд. - Не смей, Джейкоб, - тихо сказала Гермиона. Забавно, как то, что её трахал Драко, влияло на окружающих. Секунда, и чокнутый преторианский гвардеец Феникса замер, как послушный медведь, а она продолжила общаться с женщинами, выслушивая каждую и думая - а ведь ей повезло, что тогда, давно, много лет назад Кьяра не предложила ей вот такую работу, ведь в этом мире было много мафиозных серых несуществующих фабрик. Видимо, когда-то она что-то да значила для Маурицио, раз ей дали немного денег вместо иголки с ниткой. Или чего похуже. Ведь она, как все эти женщины, привезенные в большинстве своем в страну нелегально, знала - есть участь в разы тяжелее. Властным ублюдкам с разными наклонностями всегда мало покорных женщин, и они готовы платить за них снова и снова. Огромные деньги. Закончив свой небольшой визит, девушка, стуча каблуками туфель по расчищенной к её приезду дорожке, дошла до автомобиля, в котором она теперь передвигалась на заднем сидении. Юркнув на свое место, Гермиона приказала ехать домой. На её месте лежал букет цветов, которого не было, когда она выходила. Драко был внимателен и благодарил её за каждый такой выход. Во имя… нет, не Семьи Рен, как она привыкла. Во благо Ордена Феникса. Ордена, частью которого молодая женщина неожиданно стала. В запредельно высоком статусе, о котором несмело мечтала лишь давным-давно, когда любила Маурицио, как безумная. Сейчас, время спустя, Гермиона понимала, что в какой-то мере его власть она любила куда больше, чем самого Мао. Ей очень хотелось стать кем-то. И вот, когда Гермионе посчастливилось любить уже за просто так, ебаные мечты сбылись, и в реальности оказалось, что власть - это не только ответственность и необходимость каждый раз видеть грязную изнанку мафии, как в Санди, нет. Это ещё и потеря того, кто был ей дорог, ведь со Дня Благодарения Драко полностью погряз в делах Клана, изредка отдавая ей указания. Чаще - через охрану, которая у Гермионы появилась и нервировала её. - Вам не следовало позволять им прикасаться к Вам, это небезопасно, - самый главный волкодав и надсмотрщик был ещё и её водителем, который в поездках не молчал, как ему было положено, а указывал на ошибки молодой и неопытной comare, - или хотя бы не снимали перчатки, половина из них больны разной дрянью. - Боишься, что я заражу compare? - хмыкнула Гермиона, забирая букет Драко на колени. Гиацинты одуряюще пахли. Так сильно, что ей пришлось открыть окно. Через секунду Люциан закрыл то без её согласия. Девушка хмуро посмотрела на него. - Мне кажется, ты не совсем понимаешь свое место. Я не подружка Феникса. Не подстилка. Даже не жена. Нет. Я твоя comare, а, значит, у меня столько же власти и мое слово весит не меньше. Потому, если я хочу ехать с открытым окном, чтобы не лежать в постели с мигренью, ты должен не запрещать мне что-то, а придумать способ защитить меня от снайперской пули получше, picciotto! Её голос звенел, как лёд. Она знала, что у Люциана статус намного выше, чем озвучила, унизив его. Но понимала и то, что стоит поставить его на место, ведь этот шакал не был её консильери. Гермиона не ощущала и половину уверенности в своих словах, поскольку власть, данная Драко, была лишь формальностью, но девушка держалась за это, ограждая себя от чужого влияния. После своего впечатляющего монолога, девушка набрала Феникса, но тот отклонил её вызов, как делал почти всегда в последнее время. Пожав плечами, Гермиона набрала ему сообщение с благодарностью за цветы. Ответ она не получила. Что не было удивительно. Казалось, в новом статусе Драко забыл, как пользоваться смартфоном. И невестой. Увы. Гермиона не спорила, когда Люциан вышел из машины, чтобы провести её до двери, - поняла, что это бесполезно. В очередной раз задала мысленно вопрос - он охраняет её от врагов или от побега? Порой ей казалось, что безопасность стала клеткой, в которую Феникс посадил её, но Гермиона старалась упорно гнать эти мысли. То, что они появились в её голове всего спустя две недели после того, как Драко стал compare, очень не вдохновляло её, с учетом, что она собралась за него замуж. Интересно, Малфой-то сам об этом помнил? Об их свадьбе, о который разговоры заводила только она, Драко же только кивал. Гермиона беспокоилась. Какой праздник планировать теперь? Ещё в ноябре они обсуждали что-то очень тихое, для двоих, на берегу озера Крейтер, а теперь? - Завтра разберемся, - поставив цветы в вазу, тряхнула головой Гермиона, и цепочка в волосах уныло звякнула. Девушка сильно сомневалась, что завтра у Драко будет время на встречу со свадебным организатором, хоть за завтраком он невнимательно кивнул. Сняв платье через голову, Гермиона переоделась в старую футболку Драко и джинсовый комбинезон. Завязав волосы в пучок, она взяла валик, вытащила стремянку из кладовой и продолжила то, из-за чего домик Малфоя - скоро Малфоев - пропах краской, но стал чуть-чуть ярче. Гермиона знала, что они могут нанять кого угодно для того, чтобы сделать коридор светлее, но их переезд и ремонт так и не состоялся из-за дел Драко. Девушка увидела в этом возможность - ей хотелось навести уют самой. Сделать что-то своими руками для Драко. Как все птицы, Гермиона планировала самостоятельно для своего Феникса свить их уютное гнездышко, вот и таскала из магазинов всякую блестящую мелочь и красила в свободное время стены. Благо времени - того самого, надоедливо-свободного - стало намного больше. Хоть отбавляй. Потому она коротала его, танцуя на шаткой стремянке. Такой её мог и застать Драко. Двигающуюся под музыку, которую слышала лишь она через беспроводные наушники. В брызгах краски на лице. Свободную. Покрывающую серые стены серебром или как там этот цвет назывался. Делающую все ярче. Но мужчина явился так поздно, что Гермиона уже успела спуститься на пол и красила, сидя на полу в позе лотоса. Уставшая и поникшая. И покрывшаяся мурашками при звуках открывающейся двери. “Ну, начинается”, - мысленно вздохнула она. - Привет, милый, - пропела девушка, вымученно улыбаясь. Тень compare упала на её сгорбленный силуэт. Силуэт одинокой девочки. Не comare, совсем нет. Не той красивой, властной молодой женщины, которая гордо держала спину и подбородок в своем голубом пальто из верблюжьей шерсти. Просто девочки, которая ощущала, как присутствие Драко ранит то, что называется крыльями. Сама Гермиона их за спиной никогда не видела, но Феникс утверждал, что они есть. Видимо, был прав, ведь сейчас ощущала, как те кровоточили в области лопаток. Но все же девушка развернулась, подставляя вечеру и ему свои новые, серебряные веснушки. - Нравится? Он стоял перед ней, окутанный запахами краски и удушливым ароматом гиацинтов, которые стояли почему-то здесь же. Стоял и не видел свой кэйлин. Лишь грустную тень, которая, кажется, пыталась раскрасить себя, а не стены. Стоял и молчал, и от этой паузы мурашки под волосами Гермионы становились крупнее и холоднее. А потом Драко, переведя наконец свой бесстрастный взгляд на серебряную стену, лишь цокнул языком вместо ответа. Гермиона вздрогнула. Этот новый звук в его коммуникации она не успела выучить, не понимала, что он хочет сказать. Но продолжила упорно водить валиком по стенам, упрямо пряча серую унылость, в которой замерзала. Жить в казарме, несмотря на недовольное цоканье Феникса, она не собиралась. - Есть какая-то еда? - спросил Малфой. Выглядел он очень устало. И Гермиона с готовностью кивнула. - Я сделала бургеры. Одни обычные, как ты любишь, а вторые - с крабовыми котлетами, - она улыбнулась и была спокойна. Потому что Драко нравилась её еда. Все лазаньи, роллы и стейки, что готовились и дожидались его. Но больше всего мужчина любил бургеры, потому, как всегда, раз в неделю она тратила время, чтобы сделать идеальные булки, посыпанные кунжутом и сезамом. - Я похож на Губку Боба? - вдруг спросил Феникс, и от нелепости сравнения Гермиона расхохоталась, поскольку нет, он не был ни желтым, ни квадратным. Серым от усталости - да. И мрачным настолько, что ей едва хватило сил сдержаться и не назвать его Сквидвардом. - Зачем ты готовишь мне крабсбургеры? Проклятие, кэйлин. Завтрак как для инстадевочек и фаст фуд на ужин. Если бы я хотел воппер, пошел бы в Бургер Кинг, знаешь ли. - Вот как, - потрясенно протянула Гермиона, поднимаясь. И все равно ей не хватало роста, чтобы посмотрела на Драко не снизу вверх. - Хорошо. Я приготовлю что-то более подходящее compare по статусу. Чего желаешь? - Она язвила от обиды. Даже чуть приподнялась на цыпочки. Феникс наклонился. Их носы соприкоснулись. - Путанеску, - как-то злорадно сказал он, и Гермиона едва удержалась, чтобы не дать ему пощечину. Не поняла, почему прозвучало обвинением, а не пожеланием. - С такими желаниями тебе нужно ходить в тот ваш закрытый клуб. Там compare обслужат по высшему разряду. А у нас дома нет анчоусов. Потому будет болоньезе. - Она сказала это не как когда-то в машине. Но и он смотрел по-другому. Как на чужую. Как, наверное, никогда не смотрел на Кьяру, которую вряд ли заставлял бы готовить ему спагеттини. А если бы попробовал - ходил бы с пастой на голове и соусом за шиворотом. Ещё одно доказательство, что для Драко её равенство было лишь формальным. Здесь, дома, она была… никем. И от моментального падения от “моя всё” до “эй ты” у Гермионы были сломаны все кости в теле. Но она стояла. Все еще стояла. - Какая ты оказывается несговорчивая, когда ничего не нужно. - Если бы мне было позволено выходить из дому, я бы могла готовить, что тебе бы хотелось, - вспыхнула Гермиона, и на её глазах выступили злые слезы, которые не впечатлили Феникса. - А что, доставки отменили? - ехидно спросил он и, развернувшись, отправился, видимо, в ванную. Или в спальню. Или к черту на кулички. Ей. Было. Плевать. Сейчас без него дышалось лучше, потому, развернувшись, Гермиона пошла на кухню, где, тщательно и тщетно пытаясь отмыть краску, думала о том, какая же муха покусала Феникса настолько, что он злился за каждый её несанкционированный выход из дому так, что Гермиона, во имя мира, больше никуда не ходила. Грустно сидела в давящих на нее стенах и красилась лишь тогда, когда дела Ордена требовали её присутствия. Ей хотелось верить, что все это происходило из-за стресса Малфоя - все же, перемены были огромными и его страха за нее. Но порой он смотрел так, что Гермиона боялась и не сомневалась - он сам убьет её. Возьмет и свернет шею, если лишний раз позлить. Понимала, насколько глупо это звучит, однако ничего не могла с собой поделать, хоть при этом все еще только в его руках по ночам ощущала себя в безопасности. По ночам, в которых стало больше кошмаров. Теперь - видимо с приближением суда над Рональдом - ей все чаще снился один и тот же кошмар из переулка “Оборотня”, и она кричала во сне “нет”, пока шепот Феникса - “тихонько, родная, я рядом, никто тебя не тронет” - не спасал её. Отчего же нежен он был теперь, лишь когда она боялась? - Люциан сообщил мне… - Драко вошел на кухню спустя минут двадцать. Немного посвежевший после душа, сменивший гольф на худи, но, кажется, сейчас дома все еще был compare, а не её Феникс. - Ты хотел сказать - пожаловался, - не удержалась Гермиона. Она лопатками ощущала тяжелый взгляд Феникса, который сидел на железном стуле, который у них разве что не был для атмосферности прикручен к полу. Совсем не тот завороженный мужчина, терпеливо и с неким недоверием ждущий еду, как когда-то. Ей не хватало ощущения, что она заслужила восхищения. Теперь Драко выражал лишь неудовольствие. И частично Люциан тоже был тому виной, будь он неладен. - Люциан сказал, что ты дала опрометчивые обещания, - упрямо повторил Феникс. Гермиона только фыркнула, помешивая ароматный соус. Драко подметил, что в кипящую воду она бросила не домашние тальятелле, а баветте из магазинной упаковке. Усмехнулся. Послушать Кьяру стрекоза-то послушала. Но забота в бонусный пакет “до Нового Года” не входила. Потому Гермиона все время огрызалась. - Возможно, ты классный мафиози, но ты очень хуево учил историю, - не выдержала девушка, помешивая пасту. Драко, который так и не закончил свое образование, скривился. Как-то не особо ему училось между голодом, ночными сменами, а потом постоянной войной. Да и “до” его обучение было специфическим. В часто зашитую наспех голову ребенка не особо лезли знания, потому да, возможно, он что-то упустил. - Восьмичасовой рабочий день, ау. Да за это начинались все революции начиная с той, первой буржуазной, в Голландии. Забери у людей право на обед, и тебя рано или поздно казнят. Думаешь, почему в Санди все время все горит, будто там… как ты это называешь… Белтайн? Да потому что люди хотят есть. Даже ты хочешь, знаешь ли, вон какой капризный и злой от голода. Потому подумай об этом. К тому же ты сам шлешь меня на те фабрики и сам дал мне власть. Будь готов к тому, что я тоже порой готова принимать решения. - Лишающие нас прибыли. - Сохраняющие нам жизнь, - рявкнула девушка. Если Феникс мог работать по двадцать часов в сутки и есть раз в три дня, это не означало, что все готовы были на такие же условия за жалкие гроши. Развернулась. Подошла к Драко и постучала ногтем по его плечу. - Все правители считали третье сословие нечем, и где теперь эти короли и императоры? То-то же. Ты можешь закручивать гайки вечно, но однажды это взорвется, Драко, и мы будем в эпицентре. Он смотрел на свою Фурию. По правде, Гермиона не говорила ничего нового. Но ему казалось, что своим монологом она защищает не их, а свою доброту, которую в мафии не принято было показывать. Ей просто было жаль. И потому Феникс кивнул, нехотя соглашаясь. Он готов был потерять деньги, но не веру кэйлин хоть во что-то хорошее. - Может устроишься готовить им бесплатные обеды и выбьешь медицинские страховки? - Он старался быть с ней тем, кем должен быть. Не скрывал свою натуру. То, кем был Феникс на самом деле. Каким его видели другие. Без жалости к ней… и себе. Стискивая кулаки за спиной. Девушка в ответ вернулась к плите, заканчивая с болоньезе. - Помнишь, какую инновацию принесла Семья Ди Лауро? - Гермиона попробовала поговорить с Фениксом на его языке. Чтобы не выглядеть глупой или наивной. - Защита клиентов? - В отличие от обычной истории, мафиозную Феникс знал с детства, потому, естественно, он помнил. До того, как этот клан, специализирующийся на торговле наркотиками на улицах Неаполя, захватил власть, от ареста и установки личности были защищены лишь толкачи, а то, что покупателей ловили, - было лишь их проблемой. Желая увеличить прибыль от продажи, Ди Лауро обеспечили безопасность своих клиентов, и деньги потекли рекой. - Я знаю, куда ты клонишь. Но я не буду инноватором, я ценю традиции. Он не зря выбрал себе статус именно compare. Вернулся к жестоким истокам мафиозного Неметона. - Ты умело балансируешь, Феникс. Ведь тогда бы я была при тебе любовницей, а ты делаешь меня равной себе. Не собственностью, как было даже у Синьоры при всемогущем капо. Это ли не говорит, что ты инноватор? - А ещё я очень хорошо знаю людей. И на добро они обычно отгрызают руки и предают. Потому, Гермиона, ничего, кроме обеденного перерыва для той фабрики, ты из меня не вытащишь, даже если опустишься на колени и сотрешь их, отсасывая мне, ясно? - Драко уже знал её методы, и, хоть его тело сгорало от отсутствия близости, он заранее отталкивал кэйлин. - Мы не обретем верность из-за этого твоего человеколюбия, но я не могу сделать так, чтобы твои слова весили ничего. Ты дала слово - Орден его выполнит. Но впредь думай, что обещаешь. И, будь любезна, не разрешай всем подряд тебя трогать. Принесешь в дом заразу. - У тебя больше шансов притащить какую-то дрянь. Не в дом. А прямо в постель. - Она почти обвинила его в том, в чем подозревала, ведь если мужчина две недели не подходил к своей девушке, значит, он где-то да удовлетворял свои потребности. Больше они не разговаривали. Драко не стал возражать, отрицать или подтверждать обвинение. Гермиона не предложила вина, он не открыл бутылку, которую принес и поставил на столе. Кэйлин накрыла только на одну тарелку, Феникс не стал спрашивать, не присоединиться ли она к нему, прекрасно понимая, что не заслужил, потому, сгорбившись, ел болоньезе в одиночестве, а девушка вышла, сказав “оставишь все на столе, сама уберу”. Скрывшись за дверью в ванную, Гермиона включила душ и, сняв комбинезон, забралась в него прямо в носках и футболке. Закрывая глаза и не ощущая тепла, что обнимало её. Только разочарование и пустоту. Она уговаривала себя, что Драко устал, потому вел себя так, будто его подменили. Не верила, что любящий мужчина превратился в мудака, нахлебавшись власти. Гермиона уговаривала себя, что должна дать ему время. Не хотела сдаваться именно сейчас, когда было столько сил вложено в то, чтобы эти отношения в принципе были возможными. Ей нужно было побыть немного терпеливой, чтобы Феникс ощутил себя комфортно. Гермиона была не из девушек, которые готовы были всю жизнь терпеть такое отношение, связь с Маурицио научила её уважать себя, но она могла дать Драко возможность прийти в себя, доказать, что он ведь не такой на самом деле. Не хотела верить, что обманулась в человеке, который, несмотря на ярость, был нежен и заботлив. Девушка знала причину перемены и даже желала помочь, потому, нехотя растолкав себя из-под теплого душа, стала тщательно делать соблазнительные стрелки и с помощью алой помады добавила губам объема. Не стала надевать соблазнительное белье, ведь за ним нужно было идти в спальню, нет. Лишь набросила на плечи халат, зная, что Драко больше всего любит её тело в первозданном виде и терпеть не может стаскивать чулки да возиться с застежками лифчика. Взъерошив волосы, она улыбнулась сама себе. Возможно, в этом была проблема. У них не было секса с утра Дня Благодарения, и Фениксу просто нужно было помочь расслабиться. Мужчины без близости становились обозленнее, потому Гермиона тихо поднялась в спальню, где Драко сидел на кровати, беседуя по телефону и втупившись в ноутбук. Что ей нравилось в его новом статусе, так это отсутствие ночных выездов в порт. - Я все сам убрал, спасибо, - тихо бросил он, не сводя взгляд с экрана. Гермиона забралась на постель и села у Феникса за спиной, прижимаясь к его спине голыми коленями. - Я занят. - Драко дернул плечами. Стрекоза наклонилась к его уху. - Не для меня, compare, у меня безлимитные аудиенции в любое время суток, - протянула она, касаясь ладонями его плеч. Даже сквозь толстую ткань худи Гермиона ощутила напряжение. Драко, на секунду закрыв глаза и отключив звук, застонал. Он так устал. Так устал. Так заебался. И даже не заметил, как окаменело тело за эти две недели. Настолько, что от легкого, массирующего прикосновения ему стало больно. И хорошо. Очень хорошо. Потому он не возражал. Нехотя включился в беседу, но ментально прижимался душой к обнаженным коленям Гермионы. Физически же просто сидел. Наслаждаясь тем, как она снимает его напряжение, забираясь пальцами даже в волосы. Покорно наклонив голову, Драко разве что не урчал, пока кэйлин нажимала на какие-то точки на затылке и разминала затекшую шею. В эту секунду, ослабляя свой контроль и защиту, Малфой был просто мужчиной, который находил утешение под пальцами любимой девушки. Уставший сопротивляться, он разрешал себе эту ласку. И даже не думал о том, что Гермиона лишь лгунья, которая играет свою роль. Феникс даже быстрее закончил беседу. Все еще работал, читая почту, но был также сосредоточен и на том, что Гермиона делала. Пытаясь не задавать себе вопрос - сколько стоит эта нежность? Что Кьяра пообещала или потребовала за то, чтобы кэйлин понежила чудовище. Чем и зачем мучала Гермиону и его. Он уже хотел сказать “хватит”, когда ощутил тёплые губы на своей шее. Губы, которые Драко не целовал больше, чтобы бы не сорваться, но по которым тосковал. Девушка игриво засмеялась, её волосы защекотали кожу, запахло персиками, и Драко едва не забылся, когда Гермиона зашептала: “Тебе нужно расслабиться, мой милый, хочу ублажать своего compare до утра, с чего мне начать? Куда целовать?”. Тут же резко развернулся, стряхивая и руки Гермионы, и её улыбку, поскольку она тут же нахмурилась. Забавно, на её крыльях носа все ещё блестели брызгами краски серебряные веснушки. Она была хороша, даже когда недоумевала. - Я ебусь на работе по двадцать часов в сутки, нормально не спал уже дней десять, а тебе лишь бы развлекаться, - рявкнул на неё мужчина, хоть все его тело жаждало её тела, которое Гермиона на скрывала, поскольку халат был завязан неплотно и были видны все его любимые родинки, включая ту, что под правой грудью, о расположении которой знал только он. Драко был уверен, что даже сама кэйлин не в курсе. - У тебя что, опять разрядился вибратор и нужно его заменить по-быстрому? Хорошо, раз ты так хочешь, ложись на спину, у меня до следующего созвона три минуты и секунд тридцать. - Ублюдок, - не выдержала Гермиона и швырнула в Драко подушкой. В следующую секунду она толкнула его. С такой силой, что ощутила боль в запястьях, а ему было нипочем. - Иди, иди. Иди на свои созвоны. И ебись с ними дальше, ясно? А в эту спальню ты вернешься, когда перестанешь вести себя, как кретин. Здесь я больше не позволю тебе ни меня унижать, ни вести свои кровожадные беседы. Scio, compare, scio! Её кленовые глаза загорелись. Натура Фурии брала свое. Но Феникс не повел и бровью. - Если ты не уберешься из нашей спальни, то спать в гостиной буду я. - Драматичней было бы только пригрозить мне, что убежишь среди ночи в свой кукольный домик. В тапочках и халате, - съязвил Драко, поднимая подушку с пола. Забрав ноутбук и телефон, Феникс вышел, а Гермиона бессильно зарычала. А затем, услышав, как лестница прогнулась и скрипнула под его весом, зарыдала, пряча слезы под подушку. Она абсолютно не понимала, что происходит с её Малфоем. Откуда столько злобы и презрения. Конечно, Гермиона слышала о том, что мужчины менялись после свадьбы, но чтобы до… неужели власть развращала даже самых лучших? Драко же, сложивший свои нехитрые вещи, бесшумно вернулся к полуоткрытой двери спальни, сел на пол, откинул голову и закрыл глаза, слушая, как тихо скулит его кэйлин. Слушал и не понимал - почему она не уходит, почему все ещё здесь. Он нарочно вел себя так, чтобы у нее не было повода остаться, но изо дня в день Гермиона встречала его дома, послушно выполняя все большее количество запретов, которыми он пытался её проучить. В первые пару дней. А затем уже просто не понимал, отчего стрекоза не улетает. “Прекрати её мучать. Что бы у тебя на нее не было, отмени все сделки. Не смей её обижать, - слушая тихий плач, написал он Кьяре, ведь лишь Донна могла заставлять её быть здесь, в этой безрадостной тюрьме. - Что у тебя на нее есть? Я выкуплю все до последнего негатива, иначе конец сделке. Я спрячу Гермиону так далеко, что у тебя не будет власти надо мной!” Прекрасная Донна молчала, а стрекоза рыдала. Драко очень хотел войти в спальню и утешить её, но… лучше пусть будут эти слезы, чем все те, что Феникс не слышал. Она ведь наверное рыдала все предыдущие месяцы, пока он её насиловал. Рыдала, а он за шумом адреналина в ушах не слышал, ведь было хорошо. Феникс сглотнул. Самое мерзкое, что мужчина хотел её даже сейчас. И из-за этого ощущал себя мерзко. Во время допросов насильников, он видел, как у тех ублюдков порой вставало, когда они говорили о том, как убивали и брали жертв против воли, а сейчас сам едва не лез себе в штаны, чтобы снять напряжение. Под её тихий-тихий плач. Хуже было только войти в спальню и трахнуть её. “Больной ты ублюдок”, - подумал Драко, пытаясь подавить возбуждение, которое он все же грубо теребил сквозь плотную ткань спортивных штанов. Как же Феникс хотел свою трогательную comare. Каждую. Бесконечную. Секунду. Хотел. Но больше не смел прикасаться, зная свой грех. Но ничего не мог поделать. Девушка рыдала, а он был заведен до предела. И хоть где-то там, в какой-то загадочной части мозга билась подсказка, что встает у него не на её боль, а тело реагирует на отсутствие их близости, Драко ощущал себя дефективным. Из тех, кого возбуждают именно слезы жертвы. Могло ли случиться, что за годы, проведенные среди убийц и насильников, он стал таким же дефективным? Тихо поднявшись, Драко пошел прочь от спальни. Включил яркий свет на кухне и заморгал. Пытался рассеять свое возбуждение, но Гермиона касаниями и поцелуями растревожила, разворошила всего его, и теперь, взъерошенный и дрожащий от желания, он стоял между холодильником и столом, стараясь не думать о том, что они трахались на каждом квадратном сантиметре этой кухни. И отводя взгляд от их счастливого селфи, небрежно магнитом прикрепленного к дверце морозильной камеры. А ведь когда-то там были лишь её фото, и он часто дрочил на нее у того холодильника, скуля от одиночества. Драко подошел поближе и ткнулся лбом в спасительную прохладу. Он был на грани. Ему нужно было снять напряжение, но Гермиона отчего-то же не разрешала ему пользоваться услугами проституток, потому Феникс был, как загнанное в клетку животное. Которое не могло коснуться Гермионы и не могло предать обещание, потому сходило с ума, беспомощно сдаваясь похоти, но кое-как удерживающее себя от насилия. Отлепившись от холодильника, Драко спустился в подвал. Миновав свой спортивный зал, подошел к двери, которую можно было открыть лишь по отпечатку его пальца, и Гермиона спокойно к этому относилась, зная, что Феникс хранит там различные материалы по висякам и информация там совсем не для её глаз. Тщательно закрыв за собой дверь, Малфой ощутил некое спокойствие. Гермиона была в относительной безопасности от него, а он… он, запираясь, был как оборотень в свое первое полнолуние, который боялся навредить. Разве что в цепи себя не заковал. Но дышал тяжело и не удивился, если бы от возбуждения у него покраснели глаза. Выдвинув одну из тумб, он достал и бросил на стол ворох фотографий, которые раньше украшали холодильник. Разноцветные осколки яркой жизни Гермионы, которая умела улыбаться сквозь любую боль. До него. А теперь тихо рыдала на втором этаже, доверяя боль наволочке. Белой наволочке. И белой простыне. И такому же одеялу. Она принесла это в его жизнь. Хрустящее постельное белье и упоительный секс на нем, а он… он прятался от этого в подвале, жадным взглядом пожирая все её улыбки и дрожащими пальцами поглаживая волосы на одном из снимков. Теперь он уже знал какими шелковистыми те были. Любил их безболезненно, аккуратно накручивать на кулак, когда она сосала ему на кухне по утрам. - Проклятие, - прорычал Драко. Кожа на его шее ещё помнила тепло поцелуев. Он больше не мог сдерживаться, потому он потянул свои спортивные штаны вниз, обхватил пальцами член и зарычал. Не сводил взгляд с одного из снимков, где Гермиона была в одних трусиках, прикрывая грудь тенями и ладонями. Перед тем как снести тот аккаунт, Феникс выкачал все фотографии, и теперь они пригодились, помогая ему расслабиться, но долгожданное облегчение не приходило. Потому что теперь он знал всю её. Знал, как она тихо стонет и громко кричит его имя, как смеется, задыхаясь, в момент оргазма, как пахнет, как пульсирует внутри, как обнимает, как сосредоточенно сопит в ухо в процессе, какие по температуре её пальцы. Один даже откровенный снимок не мог заменить ему этого, но так было лучше, чем насиловать прекрасное создание, что страдало. Потому напряженный так, что вены вздувались на руках, он падал все ниже и ниже, не пытаясь оправдаться. - Я люблю тебя. Как же я тебя… люблю, - хрипел Драко, зная, что оскверняет все. Сгорая телом и душой по ней, своей comare. Превращает прекрасное в то, что мать называла стыдом. Вроде не было греха в том, чтобы развлечь себя, мысленно думая о своей девушке, но адекватные люди не дрочили на украденные фотографии в темном подвале. Так делали только маньяки, собирающие трофеи. Тем более поверх снимков лежала та самая зажигалка, что Гермиона уронила, и браслет, который девушка думала, что потеряла, а на самом деле Драко ещё давно, в период троллинга, забрал его с барной стойки “Оборотня”, где тот был забыт. Браслет, который он частенько надевал на руку перед тем, как мастурбировать. Чтобы имитировать близость. Чтобы синхронизировать пульс. Чтобы просто ощущать её. Сейчас тот просто лежал, поскольку ладони Драко ещё хранили отпечатки пальцев девушки, которыми она его гладила, но это не уменьшало тошнотворного презрения. - Ненавижу… я так тебя ненавижу… - с болью простонал Драко, адресуя эти слова себе. Контраст был слишком силен. Он обожал, боготворил свою неземную кэйлин настолько, что для себя места в душе не осталось. За своими грехами он потерял человека и знал, что не стоит стрекозы. Но не мог прекратить любить её. И сейчас просто не мог прекратить, пока не запачкал её фотографии спермой и не получил ничего, кроме тошноты, которая комом собралась в горле и перекрыла доступ к дыханию. - Какое же ты ничтожество. Прости, кэйлин. Прости меня. Он натянул штаны обратно, не ощущая липкости, оперся кулаками о стол и опустил голову. Дракон, который жил в нем, наоборот, будто пользуясь его слабостью, пробудил свою темную натуру и нашептывал Фениксу мысли, который тот пытался заглушить. О том, что Гермиона предала его. О том, что она - лгунья. О том, что он имеет на нее право, ведь его за нее убьют спустя пару месяцев. Он не должен был жалко дрочить в ладонь, нет, когда наверху была девушка, которой, по сути, было отдано указание его ублажать. Вытерев пальцы о ткань штанов, Драко задумался. Вышел из комнаты и стал тихо подниматься в спальню, вслушиваясь в тишину дома. Его мысли путались, но шаги были твердыми. Ведомый желанием, он вошел и сел на край кровати. Стрекоза беспокойно спала, обнимая себя тоненькими руками, поскольку в комнате было холодно, а одеяло упало на пол. На её щеках росой сверкали слезы, не успевшие застыть и остыть. Она была воплощением красоты, безнадежности и… да, в ней был источник его похоти, и Драко не мог сдержаться. Он желал её, как никогда. И в эту самую секунду Малфой хотел не близости. Не заняться любовью или сексом, нет. Был поглощен желанием грубо трахнуть. Отыметь. Взять свое. Сквозь испуг, панику и крик “нет”. Хотел, чтобы она узнала - он в курсе её вранья. Хотел вбиваться в её тело и видеть, что девушка понимает за что, потому молчит и не сопротивляется. Потому его пальцы неспешно поползли от колена Гермионы к бедру, отбрасывая жутковатую тень на белую простынь. Которую осквернила она. Своим предательством. - Нет! - вдруг сквозь сон застонала Гермиона, беспокойно ворочаясь, - нет, нет, нет, прошу, не надо. Не делай этого. Неееет. Умоляю… Она не чувствовала его руку и чувствовала одновременно. Там, в своем липком кошмаре, снова и снова девочка переживала насилие, что сделал он. Потому снова и снова стонала во сне, снова и снова сопротивлялась, снова и снова пыталась сбежать. Как почти каждую проклятую ночь, которую он просыпался от этих криков, полных боли, чтобы вновь и вновь вспоминать о своем преступлении. Миг - и Драко пришел в себя. Она все ещё продолжала жить с этим. И, вздохнув, он нежно вытер слезы с её щек. Наклонился и привычно выдохнул: - Тише, родная, все хорошо, ты в безопасности. - Он лгал, поскольку Гермиона даже не подозревала, как рядом с ним небезопасно. Его боль за предательство порой брала верх, и это несло угрозу кэйлин. - Почему же ты не уходишь, моя милая? Почему ты это терпишь? Тебе же так плохо. А у меня нет сил уйти самому. Я без тебя и дня не проживу. Представляешь? В его душе не теплилось больше никаких надежд. Физически он умирать не собирался раньше срока, ведь на нем лежала ответственность, но морально Драко знал, что не придет в себя, когда Гермиона уйдет. По правде, он уже не мог прийти в себя. Пытался, но рассыпался. И рядом с ней. И без нее. Плохо было по всякому. Только ещё большая боль за нее. Кьяра чем-то держала её рядом с ним. Она не могла уйти. А он ещё и добавлял тем, что хамил и доводил до слез, вместо того, чтобы благодарно принять те пару недель, что ему подарены и оплачены каким-то жутким шантажом, который он не мог выбить из Донны. Вздохнув, Драко поднял одеяло и укутал стрекозу, бережно разглаживая персиковые волосы. Затем поднялся, открутил батарею на максимум и тихо пошел вниз на свой диван, куда Гермиона его прогнала, чтобы не нести угрозу. На душе у него не было спокойно. Потому, открыв банку с энергетиком, игнорируя боль в сердце, Драко работал до утра. Прогоняя все мысли. Сосредотачиваясь на порте. Прежде чем отдать тот Кьяре, ему нужно было поднять прибыль, как он и обещал… *** На следующий день В руках у Драко был букет из хвои и можжевельника, но Гермиона даже не подняла головы, когда мужчина вошел в гостиную. Не посмотрела на то, как красиво случайный снег украсил зеленые, пахнущие сказкой иголки. Демонстративно игнорировала Феникса, что-то изучая в одном из глянцевых журналов. - Лучше бы ёлку купил. Рождество через две недели, - небрежно бросила девушка, - а у нас праздником и не пахнет. Никакими праздниками, точнее. Только краской. Феникс положил цветы на диван, и те защекотали голые колени Гермионы. Она была абсолютно очаровательна в голубых велосипедках и его худи. Очаровательна и… разочарована. Драко сглотнул. Ему казалось, если не поставить ёлку, Рождество, а затем Новый Год никогда не наступят. Как дети жмурили глаза, думая, что это делает их невидимыми, так Малфой пытался отсрочить неизбежное. Хоть сам же делал всё, чтобы стрекоза побыстрее улетела. Но она не улетала. - Какие ещё претензии? - уныло спросил Драко. Опустился в кресло. Чуть сгорбился. Сложил руки на коленях. Своих. А хотел бы - на её. Ему нравились коленные чашечки кэйлин. Аккуратные, как лучшее творение какой-то немецкой фарфоровой мануфактуры. - Все в порядке. Ты встречу пропустил. - Нет, у меня в планах было несколько важных мероприятий, и я везде… - Значит, наша свадьба не важна? - тихо спросила Гермиона, и только сейчас Драко заметил, что она рассматривала платья на глянцевых страницах. И вспомнил, что да, кэйлин говорила что-то о встрече с организатором, поскольку им нужно переиграть формат, но не воспринял это всерьез. Подумал, что девушка вжилась в роль невесты и пытается не вызвать подозрений, но обида на её лице была слишком живой. - Я выглядела почти как невеста, которую бросили у алтаря. Звонила тебе раз десять. А ты даже не поднял трубку! В тоне Гермионы прорезалась горечь. Как и каждая девушка, она относилась к свадьбе чрезвычайно серьезно, но Драко был отстранен. Ни разу не спросил о платье, хоть она была уже в двух салонах на примерках. И дважды уезжала в слезах. Садилась в раздевалке прямо на пол в одном из белых нарядов и плакала, зная, что охрана все слышит. Ей натирал корсет, в кожу врезали крючки, она путалась в юбке и ситуации, потому что Малфою было плевать. Сама выбирала заведение для банкета, не зная, сколько будет гостей, а Драко… Драко даже не появился, когда у них была встреча, о которой она столько напоминала. - Ты без меня что, начинку торта выбрать не можешь? - Торт выбрать я могу, а вот дату - нет, - огрызнулась Гермиона. - Пусть будет двадцать четвертое апреля, - буркнул Драко, называя день своей казни, поскольку это будет ровно пять месяцев со Дня Благодарения. Только вместо белого Гермионе придется надеть черное. Не в знак скорби, нет, чисто ради приличия, ведь comare положено будет выглядеть траурно. - Я хотела в мае, - растерялась девушка, ведь они обсуждали месяц, когда в Портленде зацветут пионы и нарциссы. - Тогда придется как-то справиться без меня! - не выдержал Феникс, заводясь. Эта игра ему осточертела. Они оба знали, что Гермиона не собирается за него замуж, так зачем выносила мозг этой игрой? Ведь после Нового Года все равно исчезнет, когда часы пробьют полночь. Кажется, об этом даже сказка была какая-то. Что чары спадали после двенадцати. Потому Драко не занимался ремонтом. Потому они не переехали в кукольный домик. Он создал идеальные условия для побега, а Гермиона бередила душу свадьбой, будто у него был шанс подождать её у алтаря. Эта жестокость была не понятная мужчине, который знал, что до мая не доживет. У него был только декабрь для того, чтобы ещё иметь какое-то право на стрекозу, а затем четыре месяца пустоты и отчаянной работы на Кьяру. - Прекрасная идея, Драко, может и жениха другого найти?! - Увы, тот которого ты бы хотела, женился на другой, - развел руками compare, и девушка замерла. Она поняла намек на Маурицио, но не сообразила, как тот вдруг оказался между ней и Драко в момент ссоры. Неуместная ревность Феникса разозлила. Он должен был просто извиниться и пообещать прийти на следующую встречу, а бросил вместо этого ей упрек в любви, которой не было уже давно, ведь все её сердце, все те двести семьдесят грамм за грудной клеткой, билось только чувствами к Фениксу. Так бешено, что Гермиона не могла понять - как Драко-то не слышит этого? А он сидел и представлял её в белом платье. И фасон со страниц журнала был не важен. Кэйлин была бы прекрасна лишь при условии улыбки, остальное… остальное было лишь аксессуаром. - Ты говоришь ересь, Феникс. Я устала от всего этого. - Гермиона поднялась, аккуратно сложив журнал на столике. - Устала от тебя. Я не понимаю. Ты делаешь мне предложение, а потом просто игнорируешь все это. Если не хочешь меня больше - так бы и сказал, знаешь? Это было бы честно. - Не хочу, - вдруг тихо, но четко сказал Драко. Не повел бровью. Но даже усмехнулся. Гадко так. - Я больше не хочу тебя, Гермиона. Убирайся. Пошла вон. Он смотрел абсолютно серьезно, а внутри у него все горело. Его сердце было разбито вдребезги, и Драко делал то, что должен. Всеми силами показывал - ты свободна, уходи. И она не выдержала. Не задумалась даже на секунду. Рыча от обиды, содрала кольцо с пальца и швырнула то в Драко. - Какой же ты! - Ей хотелось кричать, но вырвался только хрип. Кольцо, отрикошетив о старый шрам над бровью, упало куда-то в темноту, и оба замерли. Девушка, которая услышала худшие слова в своей жизни, и мужчина, получивший по носу - образно - своим несбывшимся желанием. Гермиона задрала подбородок, когда Малфой посмотрел на нее. И ей показалось, что это конец. Поскольку ни единой эмоции в глазах Драко не промелькнуло. Если его фразу она могла списать на усталость или непонятную злость, то абсолютно равнодушный взгляд напугал её, словно она смотрела в пустоту. - Иди же, что стоишь? - рявкнул на нее Драко. Поднялся. Гермиона стала тут же ниже ростом, но не шевельнулась. Мужчина же вдруг присел и стал шарить рукой под диваном, в поисках осколка мечты. У каждого в душе поселился ужас, который бывал в процессе эмоциональной ссоры любой пары. Драко размышлял - а вдруг то, чего он добился, сбудется прямо сейчас, и Гермиона уйдет? Как ему дальше дышать, когда захлопнется дверь? Как не броситься следом, чтобы удержать до сломанных запястий. Девушка же, задержав дыхание, следила за тем, как Драко пытается найти кольцо, и думала - а что, если он не вернет то ей? Вдруг поднимется, стиснет то в кулаке, сгребет её за шкирку и прогонит прямо босиком в снег? Она знала, что Феникс был жесток. Слышала совсем не придуманную историю, как он утопил среди открытого моря чем-то недовольного грузчика, так чем она была лучше, если Драко правда её больше… Внутри все сжалось. Он лгал. Ей хотелось верить в это. Или не лгал? Или все же? Драко поднялся. В его руке сверкнул бриллиант, и оба замерли друг напротив друга. Совсем не compare и comare, нет. Лишь боящиеся потерять любовь мужчина и женщина. Всесильные и бессильные. Испуганные. - Зря ты так, Гермиона. Она же дорогое. Продать можешь, - Феникс почти прямо сказал, что, даже покупая ей кольцо, думал о том, что она может иметь его хотя бы в качестве финансовой компенсации. Заложив такое правда можно было прожить полгода, не переживая за аренду домика. С разбитым сердцем, правда. - Драко… Мужчина положил кольцо на журнальный столик. Оставляя ей выбор. Гермиона тут же забрала то и стиснула в кулаке. Так, что костяшки побледнели. Обещая про себя, что больше никому не отдаст его. Никому и никогда. Ни кольцо, ни… Развернулась. Драко был бледнее снега, что падал за окном. - Лжец ты, compare. Не знаю, зачем ты делаешь мне больно, но ты любишь меня. Любишь. И завтра мы пойдем к тому дурацкому распорядителю, иначе нашу свадьбу будешь планировать сам, ясно тебе? И Драко вдруг, понимая, что сегодня она не уйдет, улыбнулся. А затем тряхнул головой, и выражение его изменилось. Потому что лжецов здесь было двое. - Если будет время, Гермиона. Я не твой домашний пудель, а compare. У меня есть дела поважнее обсуждения твоего платья или букета. И, - он вдруг поймал девушку за локоть и мягко, но требовательно подтянул к себе так, что ей пришлось даже запрокинуть голову, - кэйлин, шансов уйти больше не будет. Ты сама меня выбрала. Больше я предлагать и спрашивать не буду. Он сказал это совсем не как влюбленный мужчина, который месяц назад опустился на колени, чтобы предложить руку и сердце, нет, а как Феникс, вдруг решивший, что плевать ему на Кьяру и все их тайные договоренности с Гермионой. Раз она осталась - значит, она его. Да будет так. Раз он за нее положит свою шею, чтобы Донна снесла голову с плеч, то Гермиона будет той, у кого на коленях в сохранности эта голова будет до дня казни лежать. Больше Драко не хотел бояться её ухода и с ужасом считать дни до Нового Года. У него был другой отсчет, и Гермиона будет с ним. - Отныне и пока смерть не разлучит нас? - тихо спросила девушка, будто не слыша угрозы. И Драко кивнул. - Да, пока смерть не разлучит нас, милая. - В нем вдруг появилось какое-то пугающее умиротворение. Девушка, посчитав их ссору законченной, хотела отправиться в душ, но рука Феникса все еще лежала чуть выше локтя, удерживая. Гермиона вопросительно посмотрела на него. Драко усмехнулся. - Ты, кажется, вчера хотела помочь мне расслабиться? Тогда снимай своё платье и становись на колени. У тебя пять минут до моего конф-колла. - Драко. - На колени. - И что-то в его тоне было таким, что Гермионе не захотелось возражать, хоть звучало отнюдь не игриво. Но он все же проглотил брошенное ему в лицо кольцо, потому больше нагнетать девушка не собиралась, потому покорно стала снимать платье под тяжелым, жадным, похотливым взглядом мужчины, который устал сходить с ума от нее в подвале. Раз кэйлин принадлежала ему, раз грехи уже совершены - какой смысл был сдерживать себя? Она принадлежала ему. Отныне и пока смерть не придет за ним. А значит Феникс мог больше не бояться Нового Года. До последнего вздоха он больше не будет одинок. *** Я ждала этого, правда. Ждала, когда он слетит с катушек и забудет о смирении. Он такой здесь гадкий, но я этого ждала. Так. Для тех, кто не состоит на авторском канале, я дублирую информацию здесь. Поскольку на следующей неделе выходит мой новый фф по рейло, будет распределение активности по публикациям и чаще будет выходить история, где читатели реагируют лучше. Потому нет активности в главах - нет глав раз в неделю. Проще некуда. И теперь этот алгоритм будет работать всегда. Взаимная круговая порука автора и читателей. Омерта, в общем.