Lynchpin

В конце концов им приходится создать комитет, чтобы разобраться с тем, что мир совершенствования называет свадьбами Цзян. Цзян Чэн думает, что это привносит слишком много шума, но его никто не слушает. Очевидно, что глава клана, наследник клана и вторая наследница женятся в течение года, особенно когда последние двое выходят замуж за наследника клана Лань и главу клана Цзинь соответственно. Такое сочетание событий просто заставляет людей обсуждать. Они хотят, чтобы у А-Цзе была грандиозная свадьба. Но всерьёз подумывают просто схватить своих невесту и жениха и сбежать. Вот только он не может сбежать, потому что тогда люди подумают, что ему стыдно жениться на Вэнь, и любой, кто хотя бы намекнет, что ему следует стыдиться, близко познакомится с Цзыдянем. - Лань Чжань и я можем поклониться друг другу где угодно, — пытается отказаться Вэй Усянь. - Пока ты и Шицзе со мной, какое значение имеет остальное? Если бы это было так просто. - Ни за что. Если мне придётся иметь дело со всем этим, то и тебе тоже. Свадьба тёмного заклинателя идёт первой. Цзян Чэн думал, что проведение свадьбы в Облачных Глубинах в конечном итоге будет означать, что всё будет просто, но, видимо, он позволил трем тысячам правил Лань отвлечь себя от их сотен слоев шелковых мантий и глупо замысловатых причёсок. Они достаточно богаты, чтобы их могли носить даже Цзинь, но не так напыщенны. Облачные Глубины преображаются, светло-голубые и фиолетовые фонари, декор и цветы покрывают почти каждый их дюйм. Вэй Усянь носит красное впервые после церемонии становления главой Цзян Чэна. Лань Сичэнь предложил юноше надеть изысканный золотой головной убор Лань для церемонии, но тот настоял на том, чтобы носить украшение для волос в виде лотоса, несмотря на то, что аметист контрастировал с красным. Глава Цзян притворяется, что это совсем не имеет значения, хотя на самом деле это явно не так. Он также притворяется, что не плачет во время свадьбы, потому что зачем ему это, это просто глупая свадьба его глупого старшего брата, и А-Цин, должно быть, действительно любит его, потому что ждёт окончания церемонии, чтобы высмеять его за это. Его брат и Лань Ванцзи переезжают в комнаты Вэй Усяня, и Цзян Чэн делает все возможное, чтобы игнорировать их в течение первого месяца, а затем заставляет брата помогать ему с планированием свадьбы А-цзе. Он смутно задавался вопросом, как Второй Нефрит впишется в Пристань Лотоса, но ответ ему очень даже нравится. Тот берёт на себя преподавание курсов истории вместо А-Цзе и помогает в продвинутых боях на мечах, поэтому брат обучает только новичков и тех, кто достаточно умел, чтобы обучаться его приёмам для сражения на мечах. Почти все называют это стилем Вэя, что настолько огорчает его брата, что Цзян Чэн делает всё возможное, чтобы поощрять его. Они оба рыдают на свадьбе А-Цзе. А-Цин и Лань Ванцзи выглядят одинаково не впечатлёнными ими обоими. Странно думать, что эти двое на самом деле довольно хорошо ладят. Где-то между свадьбой своего брата и настоящим моментом Цзинь Гуанъяо, должно быть, надоело быть центром ревности Лань Сичэня и Не Минцзюэ, потому что между ними снова наладилось легкое взаимопонимание, а юноша теперь носит голубую ленту, переплетенную между косами Не. Цзян Чэн думает, что это значит, что глава Не так сильно любил помощника, что осознал момент, когда его испортила чужая тьма, а Лань Сичэнь так сильно любил его, что любил, несмотря на эту тьму. Первый Нефрит больше похож на своего брата, чем хотелось бы думать. Где-то между свадьбой А-цзе и его собственной свадьбой главы Лань и Не перешли от лёгкого взаимопонимания к тому, чтобы быть такими же отвратительными друг с другом, как и с Цзинь Гуанъяо. Он жалуется на это А-Цин, пока она не склоняет голову над книгой, чтобы скрыть улыбку. — Разве ты не дружишь с ними? — недоуменно спрашивает Вэнь Нин. - Вы ходите вместе пить каждый раз, когда встречаетесь вместе, говоря, что вы побратимы. Вэнь Нин — такой же младший брат, который скоро станет его младшим братом, поэтому он отвечает: - Мне нужна выпивка, иначе я не могу находиться рядом с ними, и в основном это делается для того, чтобы мы с Цзинь Гуанъяо могли отомстить Вэй Усяню и Цзинь Цзысюаню за то, что они устраивали встречи старших братьев без нас. Я знаю, что всё, что они делают на них - это всё время ворчат о нас. Он думает, что встреча младших братьев только в отместку была бы довольно забавной, но это означает проводить время с Цзинь Гуанъяо, Лань Ванцзи и Не Хуайсаном одновременно, что звучит как самая худшая комбинация людей, которую можно придумать. Пристань Лотоса заполнена людьми из всего мира заклинателей, который, несомненно, должен устать от всех этих громких свадеб. Однако это не так, потому что все заклинатели втайне являются гедонистами. А-Цзе и Вэй Усянь наблюдают за ним, гордые, заплаканные и живые, пока он трижды кланяется А-Цин и та трижды кланяется в ответ. Она всегда хорошо смотрится в красном, но Цзян Чэн считает, что любимый оттенок красного – тот, что девушка носит в день их свадьбы. Празднования длятся неделю, знаменуя окончание свадеб Цзян и бракосочетание Вэнь Цин и Цзян Чэна. *** В конце концов, он удивлён, что это занимает так много времени. Вэй Усянь получает травму во время ночной охоты. Это не смертельно, по крайней мере, пока они находятся в Пристани Лотоса, а А-Цин здесь, чтобы спасти своего деверя от смерти. Цзян Чэн берёт брата за запястье, чтобы наполнить его духовной энергией, поэтому кровотечение замедляется, а раны быстро начинают заживать. У Лань Ванцзи выражение бледного ужаса, которое появляется только тогда, когда его муж или дети в опасности, и он тянется к запястью парня, чтобы сделать то же самое. — Нет, — говорит Цзян Чэн, и Второй Нефрит дёргается в ответ. Он протягивает зятю вторую руку. — Если ты хочешь, чтобы это принесло ему какую-то пользу, ты должен сначала отдать ци мне. А-Цин неподвижна. Она удивлена, но не шокирована. — Он сказал, что не говорил тебе. - Не говорил что?" — требует ответа Лань Ванцзи. - Ты можешь спросить его позже, — отмахивается глава Цзян. - Если ты сам попытаешься передать ему духовную энергию, это не сработает. Сначала ты должен отдать мне, а потом я передам ему. Ханьгуан Цзюнь в замешательстве качает головой, но целительница тихо подтверждает: - Он прав, - и не спорит, вместо этого хватая Цзян Чэна за запястье, чтобы наполнить его своей духовной энергией. Тело Вэй Усяня распознаёт духовную энергию, генерируемую его собственным золотым ядром, но не чужую энергию. Совершенствующиеся могут заимствовать духовную энергию у других, потому что она автоматически проходит через золотое ядро получателя, изменяясь в этом процессе до тех пор, пока не становится похожей на духовную энергию, которую их золотые ядра производят сами по себе, поэтому получатель может её использовать. У брата больше нет своего золотого ядра. Единственная духовная энергия, которая может ему помочь, исходит от Цзян Чэна, и даже этот эффект ограничен без его собственного золотого ядра. Лань Ванцзи такой же гений, как и его муж. Юноша не знает как, но тому не требуется много времени, чтобы понять причину, и его рука дрожит на коже главы Цзян. — Я не просил его об этом, — тихо поясняет он, глядя на своего брата, а не на какое-то ужасное выражение на лице Второго Нефрита прямо сейчас. - Я даже не знал, что он это сделал, пока это не произошло. Он обманул меня. - Мы тебя обманули, — мягко уточняет А-Цин. Юноша пожимает плечами. Может быть, он должен злиться на неё, но это было так давно. В другой жизни он позволил ей сгореть. Они квиты. — Я знаю, — говорит Лань Ванцзи, и Цзян Чэн слишком удивлён, чтобы не посмотреть на него. — Ты бы сделал что угодно ради Вэй Ина. Я не думал, что ты позволишь ему сделать подобное добровольно. Ханьгуан Цзюнь никогда раньше не имел о нём хорошего мнения. Он не уверен, что с этим делать. Уже достаточно поздно, настолько, что можно сказать, что наступает раннее утро. А-Цин легла спать, а Второй Нефрит спит, полусгорбившись над кроватью своего мужа, отказываясь как следует отдохнуть в их комнате и вместо этого дежуря в лазарете. Юноша не может даже посмеяться над ним за это, потому что, в конце концов, он тоже здесь. Вэнь Нин отвлекает А-Юаня, сказав, что его отцы отправились на ночную охоту, что не сработает два дня подряд, но это и не нужно. Вэй Усянь тяжело вздохнул, но недостаточно тяжело, чтобы застонать. Его глаза медленно открываются, и он улыбается, когда видит Цзян Чэна. -Привет. Эм-м-м. Упс? — Упс, — сухо отвечает брат. Лань Ванцзи либо всё ещё спит, либо очень хорошо притворяется, поэтому он добавляет: - Лань Ванцзи знает о твоём золотом ядре. Тёмный заклинатель замирает с широко раскрытыми и испуганными глазами, прежде чем облизнуть губы и спросить: - Это — как вы — Вэнь Цин рассказала? Юноша качает головой и мягко говорит: - Я уже давно знаю. - Он протягивает руку, чтобы разгладить беспокойную морщинку на лбу брата. - Всё в порядке. Я бы предпочёл, чтобы ты этого не делал. Я бы вернул его, если бы не думал, что повторение операции убьёт нас обоих. Страх Вэй Усяня сменяется настороженностью. - Ты действительно знаешь уже какое-то время. Ты очень спокойно к этому относишься. - Сначала так не было, — сухо отвечает он. -Я был зол. Я могу накричать на тебя позже, если хочешь. — Но теперь ты не злишься? – уточняет тёмный заклинатель, всё ещё уязвимый для последней вещи, за которую, как он думал, Цзян Чэн мог его ненавидеть. Потому что всегда знал, что это не то, чего хотел бы его брат, и он всё равно сделал это. Глава Цзян был очень зол, и это правильно, в течение очень долгого времени. Но сейчас у него нет для этого места, в этой жизни, которую он построил с людьми, которых любит, когда Вэй Усянь только что снова чуть не умер у него на глазах. Поэтому просто говорит: - Не больше, чем обычно. Просто пообещай мне, что больше не будешь делать таких глупостей. Я знаю, что ты не можешь не броситься навстречу опасности, — он многозначительно смотрит на рану на груди, — но не будь беспечным со своей жизнью. Слишком много людей полагаются на то, что ты остаешься рядом. В старой временной шкале Вэй Усянь тогда посмотрел бы на Лань Ванцзи. Но в этой он улыбается, не сводя глаз с Цзян Чэна, и говорит: - Я знаю. *** А-Юань становится Ланем и получает вежливое имя Сычжуй. Это не удивительно, потому что это было прописано в брачном договоре Вэй Усяня и Лань Ванцзи. У Цзян нет единой фамилии в своём клане, а у Лань есть. Их детей имеет смысл называть Лань, потому что им не нужно будет менять его независимо от того, какой клан они в конечном итоге выберут. А-цзе объявляет, что беременна. Время правильное. Это отлично. Это хорошо. Это то, чего он ожидал. На что надеялся. Как-то ускользнуло от его внимания, что одни изменения порождают другие. — Ты, — начинает он, затем останавливается, может только смотреть, протягивая руки, не совсем касаясь её. Она никогда не была сломленной ни на мгновение, даже не была слишком худой и разъяренной от горя, когда вошла в банкетный зал Цзинь, но теперь он вдруг испугался прикоснуться к ней. — Да, — говорит она, беря его непротянутую руку и кладя её себе на живот. — Ты не сможешь ничего почувствовать ещё несколько месяцев. Он уже был отцом. Глупо думать, что в первый раз дядя был чем-то меньшим для Цзинь Лина, но на этот раз Цзинь Цзысюань жив, А-Цзе жива, и Цзян Чэн будет любить их детей так же сильно, как и раньше, но их отношения будут другими. Это хорошо. У их детей будет вся семья, которая должна была быть у Цзинь Лина из его родителей и Вэй Усяня, Вэнь Нина и Вэнь Цин, даже Лань Ванцзи и не сумасшедшей версии Цзинь Гуанъяо. Но юноша думал, что будет скучать по отцовству. Он кладёт руку ей на живот и наклоняется, чтобы поцеловать так нежно, как она позволит. *** А-Цзе кладёт племянника ему на руки, и Цзян Чэн смотрит на это маленькое, скривленное, сморщенное лицо и понимает. Это Цзинь Лин. Его племянник вернулся. - Ты плачешь? — требовательно заглядывает ему через плечо Вэй Усянь и хватает его руками. -Позвольте мне подержать моего племянника! Моя очередь, Цзян Чэн! А-Цзе всё ещё лежит в постели, прислонившись к Цзинь Цзысюаню, у которого самое слащавое выражение лица, какое Цзян Чэн когда-либо видел у кого-либо, хотя полгода живёт с тёмным заклинателем и Лань Ванцзи. -А-Сянь, наберись терпения. А-Лин никуда не денется. Он закатывает глаза и нежно кладет Цзинь Лина на руки брату, чего ему не удавалось сделать в первый раз, и ему приходится снова сдерживать слёзы. Вэй Усянь воркует, правильно поддерживая его голову и всё такое. Цзян Чэн понятия не имел, когда юноша получил шанс научиться держать ребенка на руках, но он с ним хорошо смотрится. И почти уверен, что Второй Нефрит с ним согласен, если судить по глупо-мягкому выражению его лица. Цзян Чэн тут же сообразил, что у Цзинь Лина появится ещё один двоюродный брат Лань. - Вэй Усянь, — говорит А-Цин, выражение её лица дает понять, что его брату лучше отдать этого ребенка прямо сейчас. Она уже на сроке пять месяцев, и намного крупнее, чем была А-Цзе, хотя, конечно же, Цзян Чэн не сказал ей об этом, и беременность не сделала её менее устрашающей. - Извини, Вэнь Цин, — говорит Вэй Усянь, — но сначала идут дяди по материнской линии, потом по отцовской, потом по супругам. Это закон. - Это не так, — фыркает она, но не сопротивляется, пока парень передает Цзинь Лина на руки Цзинь Гуанъяо. Цзинь Лин издаёт несколько недовольных звуков, явно не в восторге от того, что его окружают так много людей, когда ему едва исполнился день, но Цзинь Гуанъяо легко успокаивает ребёнка, в его лёгких движениях есть что-то уверенное и опытное. Он, должно быть, замечает их удивление, потому что краснеет и говорит: - У многих проституток есть дети. Кто-то должен был присматривать за ними, пока их матери работали. В этой реальности Цзинь Гуанъяо без колебаний говорит о своём происхождении. Он рос в борделе со своей матерью, пока ему не исполнилось тринадцать, пока не стал слишком красив, чтобы оставаться там. Цзинь Гуаншань был не первым, кого Мэн Яньмэй убила, защищая своего сына. - Ты хорош в этом, — замечает Вэй Усянь. — Думаешь о своих детях? Его лицо дёргается. - Нет. Судя по вашим темпам, у меня будет более чем достаточно племянниц и племянников, чтобы занять своё время. Это похоже на политический ответ на политическую проблему. То, что он связан как с главой клана Лань, так и с Не, является не столько секретом, сколько тем, о чём никто никогда не говорит, потому что, на самом деле, что тут говорить. Воспитание детей с одним или обоими было бы почти невозможно. — Мгм, — мычит Вэй Усянь, и на мгновение это звучит так похоже на его мужа, что Цзян Чэн вздрагивает. - Лань Чжань и я будем очень усердно работать, чтобы дать тебе больше племянниц и племянников, не так ли, Лань Чжань? Уши Лань Ванцзи краснеют, и это вызывает волну смеха. *** Вэй Усянь возвращается на Пристань Лотоса и оставляет Лань Ванцзи в Облачных Глубинах, и впервые после свадьбы они разлучаются надолго. - Тебе не нужно этого делать, — пытается он, но знает, что это выглядит не очень убедительно, когда на нем вчерашняя мантия, а на локте мокрое пятно, и не уверен, чернила ли это от того, что заснул за столом, или что-то хуже. — У Лань Чжаня есть обязанности в Гусу, ему нужно остаться, — говорит его брат, уперев руки в бока. - У меня есть обязанности здесь, и я должен быть здесь. Лань Чжань и я в порядке. А-Юань в порядке. А теперь, умоляю тебя, оставь меня с моими племянницами и иди мыться. Ради всех. Один ребёнок был утомительным. Два - это что-то, что выходит за рамки изматывающего, для чего у него нет слов. Нуйин и Нинхун совершенны и прекрасны, и он тоскует по ночам, которые он проводил, прогуливаясь вверх и вниз по Пристани Лотоса с колючим Цзинь Лином. Проблема в том, что и он и А-Цин слишком заняты, и им нужно игнорировать все свои обязанности, чтобы сосредоточиться на том, чтобы быть родителями, но уравновешивание потребностей их дочерей с обязанностями мадам Цзян и главы клана Цзян сводит его с ума, а А-Цин находится на уровне раздражения, которого он никогда не видел у неё, и никогда не хочет видеть снова. Присутствие здесь его брата делает всё более сносным. Вэнь Нин взял на себя почти все медицинские административные задачи А-Цин, даже писал отчеты по пациентам, которые она диктовала ему, держа одного ребенка и пристально глядя на другого, но на Пристани Лотоса нет никого, кто действительно мог бы делать то же самое для него. Вэй Усянь может и делает. Он плавно перенимает роль главы, сидящего на лотосовом троне и выполняющего основную тяжесть обязанностей Цзян Чэна, в то время как тот сосредотачивается на своих дочерях, а затем переключается обратно, заботясь о близнецах, когда главе Цзян нужно работать. Приходит зима, а он всё ещё здесь, потом весна, потом лето. Лань Ванцзи приходит и уходит, когда может, и они держат Лань Сычжуя в основном по своему обычному графику, даже если это означает, что ребёнок проводит время в Гусу с Вторым Нефритом наедине. Ни муж его брата, ни его сын не любят проводить время отдельно от него, если они могут помочь, и Лань Ванцзи много тренируется в полётах на мече с сыном. Цзян Чэн чувствует себя из-за этого хуже, чем из-за всего остального, но Вэй Усянь всё равно не шелохнётся, настаивая на том, что это всего на пару месяцев, а потом Лань Сычжуй и Лань Ванцзи вернутся на Пристань Лотоса. Его муж, похоже, не так расстраивается из-за этого, как думал Цзян Чэн. В течение первого года жизни близнецов брат работает с Вэнь Нином, чтобы убедиться, что он и А-Цин не поссорятся. Когда наступает середина осени, Вэй Усянь начинает думать, что они уже достаточно сдружились, и готовится лететь обратно в Гусу. Он громко и преувеличенно целует Нуйин и Нинхун в щёки, а затем делает то же самое с Вэнь Нином и А-Цин. Вероятно, этим расходует год хорошего расположения, которое готова выделить А-Цин, за один раз. И пытается сделать то же самое с Цзян Чэном, но, когда тёмный заклинатель кладет руку на лицо брата, тот отталкивает его. Вэй Усянь дуется, но видно, что смеется над ним. Цзян Чэн подводит его к краю Пристани Лотоса, а затем думает о том, что брат не уходил целый год, хотя это означало, что он провёл время вдали от своей семьи и своих обязанностей в Облачных Глубинах, хотя юноша даже не просил об этом, но его брат даже не ушёл, когда он сказал ему, что тот не должен оставаться. - А-Сянь, — говорит глава Цзян, — спасибо. Удивление Вэй Усяня мягкое и тёплое, а не болезненное, потому что его брату не нужно прозвище, чтобы знать, что он любит его. — Не за что, А-Чэн. Но это не больно. *** Он пьёт с Лань Сичэнем, Не Минцзюэ и Цзинь Гуанъяо. Они в Пристани Лотоса, и в этом году их ежегодное мероприятие — ночная охота. Она не начнётся до завтрашнего вечера, а это значит, что ничто не мешает им пить сейчас. — Я тут подумал, — говорит Цзинь Гуанъяо, поднимая взгляд из-под ресниц. Цзян Чэн сопротивляется желанию убежать. — Я думаю, вам следует жениться. Главы Лань и Не замирают, а глава Цзян начинает пить быстрее. - Конечно, не на мне, я слишком занят, помогая моему брату, — беспечно продолжает он. - Это забавный способ сказать «управляя орденом Цзинь». Ну, наполовину. Три четверти? Как бы моя сестра не делает почти ничего в последнее время, - фыркнул Цзян Чэн. Цзинь Гуанъяо широко и слегка обиженно открывает глаза. Цзян Чэн знает, что это притворство, но ему всё ещё плохо. - Глава клана Цзян! - Серьёзно, — продолжает он, — мы все это знаем. Цзинь Цзысюань знает это и не то чтобы жалуется. Он делает что-нибудь полезное? -Ну, — говорит Цзинь Гуанъяо, — иногда старейшины или члены клана не слушают меня, и он говорит им что-то вроде «Делайте, как говорит моя жена» и «Следуйте рекомендации А-Яо», и тогда они делают, и я нахожу это очень полезным. Цзинь Цзысюань отлично тренирует своих учеников. Цзинь Гуанъяо и А-Цзе отлично справляются со всем остальным. — В любом случае, — говорит юноша, взмахивая рукой так, что это напоминает ему Не Хуайсана. - Вы оба главы кланов, и вам пора завести жён и детей. Посмотрите на Цзян Чэна, женатого на очень страшной женщине с двумя ужасными детьми. — Эй, — возмущается тот, но без особого энтузиазма. Его дочери и правда ужасные. Он не знает, откуда они это узнали. Вэй Усянь рассказал, наверное. И также понимает, почему Цзинь Гуанъяо ведёт этот разговор здесь и сейчас, а не в любое другое время. Он хочет, чтобы глава Цзян был здесь в качестве поддержки. Лань Сичэнь выглядит почти убитым горем, что является ужасным зрелищем, и очень сильно похож на Первого Нефрита, убившего Цзинь Гуанъяо, Не Минцзюэ просто глубоко удивлён. — Я полагаю, раз уж ты заговорил об этом, значит, ты уже выбрал нам невест? - Ты так хорошо меня знаешь, А-Мин, — говорит он. -А-Хуань, я думаю, Цинь Су была бы прекрасной мадам Лань. Она не будет раздражаться из-за правил и прекрасная актриса. Она не сильная заклинательница, но умна, и в клане Лань обычно не много изменений. Она сможет занять твоё место, чтобы ты и Лань Ванцзи могли подолгу находиться вдали от Гу Су. Лицо Лань Сичэня проясняется. — А-Яо, ты… я имею в виду… - Мянь-мянь для тебя, — продолжает Цзинь Гуанъяо Не Минцзюэ. - Возможно, ты мог бы просто передать ей весь клан, если хочешь. На самом деле, я бы присматривал за ней, потому что я думаю, что, возможно, она просто согласилась, потому что думала, что это неплохой вызов. — Эй, подожди, — горячо протестует Цзян Чэн. -Если Мяньмянь покинет Цзинь, я хочу, чтобы она перешла ко мне в клан. И она лучшая подруга А-Цзе и первая ученица Цзинь, она и Цзинь Цзысюань действительно согласятся на это? - Мянь-мянь — первая ученица, дорогой друг главы клана и его жены, и ей скучно, — отвечает Цзинь Гуанъяо. - Даже сейчас она находит клан Цзинь удушающим, но она любит людей, поэтому не уходит. Она не станет со временем менее опытной, сильной и умной, поэтому ей станет только скучнее. Если она станет мадам Не, ей не будет скучно. Лань Сичэнь серьёзно кивает, но глаза его сверкают. - И если у Не Минцзюэ и у меня будут жёны, которые могут управлять нашими кланами вместо нас, тогда мы сможем проводить больше времени вместе с тобой. - Полагаю, что да, — соглашается юноша, — если ты так хотел бы провести время. Это не незаметно, но он не пытается притворятся, не с ними. Не Минцзюэ и Лань Сичэнь смотрят на Цзинь Гуанъяо так, что у него мурашки по коже, как будто то, что он устроил их брак с женщинами, которых они едва знают, было просто самым восхитительным, а не дополнительным доказательством того, что с Иньским железом или без него он сумасшедший. Первый Нефрит кладёт руку на бедро другу, а глава Не касается голубой ленты в его косе. — Нет, нет, ни за что, — говорит Цзян Чэн, поднимаясь на ноги и лишь слегка покачиваясь. -Перестаньте быть отвратительными. Я собираюсь найти А-Цин, она никогда не сделает этого со мной. Не Минцзюэ фыркает. -Ты не хочешь иметь дело с привязанностью, поэтому собираешься найти свою жену? — Ты точно уверен, что видел её? — спрашивает он и выхватывает ещё одну бутылку вина, которое принес Лань Сичэнь, прежде чем оставить их делать то, что они делают вместе. Эти встречи отстой, потому что они никогда не могут долго держать руки подальше друг от друга, и тогда ему приходится убегать в целях самообороны. А-Цин всё ещё не спит, в её кабинете горят свечи. Цзян Чэн входит слишком громко, но она только вздыхает, когда он неуклюже садится на землю рядом с её стулом. — Твои побратимы снова обижают тебя? Жена издевается над ним, но ему всё равно. - В следующий раз я заставлю их сидеть в разных углах, как девочек на перерывах между тренировками. - Разумный подход, — замечает она тем особенным тоном, который означает, что А-Цин считает его идиотом. Но она отодвигает свой стул на пару дюймов, чтобы он мог прижаться лбом к её коленям, так что юноша почти уверен, что всё выравнивается. *** А-цзе снова беременна. Она спрашивает их, думают ли они завести ещё детей, и А-Цин отвечает: «Нет», прежде чем Цзян Чэн успевает полностью осознать, как холодный ужас охватил его. Близняшки ещё совсем маленькие, и он думает, что дальше будет только хуже. Нинхун провела целый день, собирая лягушек, и выпустила их посреди заседания совета. Нуйин каким-то образом попала в оружейную комнату на прошлой неделе, и теперь они должны запечатать её талисманами. Он не справляется с теми детьми, которые у него есть, зачем ему ещё? Кажется, что Цзинь Вэнь только что родился, когда А-цзе объявляет, что снова беременна, а затем Цзинь Лин становится старшим братом одного брата и одной маленькой девочки, Цзинь Ся. Глава Цзян не сильно удивился, узнав, что вскоре после этого Вэй Усянь и Лань Ванцзи удочерили девочку. Второй Нефрит, вероятно, согласился в целях самообороны, поскольку тёмный заклинатель снова ушёл, чтобы присматривать за своими племянницами и племянниками. Лань Сюин такая же тихая и спокойная, как и Лань Сычжуй, и очевидно, что в этом мире нет справедливости в том, что его брат, который является сущим стихийным бедствием, получил двух прекрасно воспитанных детей. Он даже не может винить влияние Ланей, так как старший из них выбрал Пристань. *** - На прошлой неделе Мянь-мянь привела своего парня в главный зал, — сообщает ему Не Хуайсан на конференции по совершенствованию, проходившей в Нечистой Юдоли. Цзян Чэн не видел ни одного парня, когда она подошла к Не Минцзюэ под руку, но не то чтобы он искал его. Кроме того, округлость её живота довольно сильно отвлекала. - Ребенок его или Не Минцзюэ? - Кто знает? Какая разница? – младший Не выхватывает веер, чтобы скрыть лицо. - Это будет наследник Не в любом случае. Ты знаешь, что мой брат теперь иногда спит? Даже А-Яо не мог заставить его сделать это. У Мянь-мянь может быть столько парней, сколько она хочет, она творит чудеса с кровяным давлением моего брата. Никого не удивило, что заклинательница взялась за управление кланом, как будто она была рождена для этого, и с удивительной лёгкостью приспособилась к резкому и воинственному характеру Не. Он думает, что она и Не Минцзюэ на самом деле могут быть… ну, дело в том, что ребенок, скорее всего, от главы Не, вот в чем дело. Цинь Су проделала замечательную работу в роли мадам Лань, облегчив бремя как Двух Нефритов Лань, так и Лань Цижэня, но она также спит в доме рядом с Лань Сичэнем, а не делит его с ним, и, по общему мнению, совершенно счастлива делать это. Вместо общего ребенка они усыновили Лань Цзинъи, который быстро занял место лучшего друга Лань Сычжуя. Он помнит Лань Цзинъи из прошлого, но не очень хорошо, и, конечно, недостаточно хорошо, чтобы вспомнить, были ли у него живые родители в тот раз. В любом случае, думать об этом бесполезно, поэтому он и не думает. - Как ты думаешь, хорошо это или плохо, что все наши дети рождаются так близко по времени друг к другу? - спрашивает он. - Как и мы? — спрашивает Не Хуайсан. - Оставь меня в покое. То, что ты, твой брат и сестра не могут пропустить весну, не объявив о новом члене семьи, не означает, что у остальных из нас такая же проблема. Он краснеет, но возражает: - На самом деле мы этого не планировали! Просто, ну, — мужчина колеблется. - Вы все хотите большую семью, — ласково произносит Не Хуайсан, — вот что вы сделали. Я очень рад за тебя. Я буду в Нечистой Юдоли со своими веерами и моей единственной племянницей или племянником, который может быть, а может и не быть ребенком моего брата. Он закатывает глаза, потому что Не Хуайсан всем сердцем принял свою роль странного дяди, заглядывая всякий раз, когда ему вздумается, чтобы разозлить детей, дарить им нелепые подарки, а затем оставляя родителей разбираться с последствиями. *** Его дочери выглядят одинаково, вплоть до родинки на левом плече, но на этом их сходство заканчивается. Нинхун милая и тихая, пока не рассердится, что соответствует характеристике половины их семьи. Нуйин слишком похожа на него, слишком похожа на его мать. Она горит слишком ярко, и ярость лишает её разума. Это знакомо. Цзян Чэн легко это узнает. Когда-нибудь она хорошо овладеет Цзыдянем, если не выбросит его в озеро изначально. Какой бы головной болью ни были её высокомерие и ярость, он не может не быть немного благодарен за это, как ни странно, он не хочет менять эти качества в ней. Конечно, как бы она ни ворчала, Нуйин любит всю свою семью, но Вэй Усянь — тот, на кого она никогда не огрызается. Когда она ненавидит всё вокруг, включая себя, она не ненавидит дядю. Это означает, что его брат может весело разрушить талисманы, блокирующие её комнату, и нырнуть внутрь, не получив откушенной головы за свои усилия. Его дочери в подростковом возрасте почти заставляют его скучать по ним в детстве. Почти. В этом есть что-то, что согревает его, несмотря на то, что его любимая дочь стала предательницей. Нуйин больше всего похожа на мадам Юй по темпераменту, но вместо того, чтобы ненавидеть Вэй Усяня, она любит его, он её любимец, и Цзян Чэн не знает, значит ли что-нибудь для брата, но для него это что-то значит. *** Лань Сычжуй — старший из кузенов, а Лань Суин — младшая. У них обоих есть комплекс по этому поводу, который Цзян Чэн считает вполне естественным. Если дети Вэй Усяня навсегда останутся совершенными, мужчина поседеет от несправедливости всего этого. На самом деле дети все достаточно близки по возрасту, поэтому неудивительно, что люди думают, что они действительно так и планировали. К сожалению, все они наследники кланов, и однажды в будущем Не будут единственными, кому сойдёт с рук притворяться, что у них есть какое-то достоинство. Не то чтобы у них оно было, потому что дочь Мянь-мянь умна и сильна и любит причинять вред, но она может делать невинное выражение лица настолько убедительно, что, должно быть, она научилась этому у своего дяди Яо. Или от её тёти Мэн, или её дяди Не, и действительно, никто не должен удивляться тому, каким стал этот ребёнок. Технически она не является частью Кузенов, как они довольно печально известны в кланах, но этот факт не означает, что Не Мянь-мянь не близка, не любима и не включена в их нелепую группу. Это означает, что у неё есть правдоподобный повод всё отрицать. Цзян Чэн думает, что это могли быть её первые слова. Он также иногда задаётся вопросом, должен ли он начать называть Мянь-мянь её настоящим именем, так как теперь у неё и у её дочери одинаковые прозвища. Но Вэй Усянь по-прежнему называет её Мянь-мянь, даже во время официальных мероприятий, когда ему действительно следует называть её мадам Не, и это всё, что нужно остальным, чтобы делать то же самое. -Должны ли мы что-то с этим сделать? — спрашивает тёмный заклинатель, прислоняясь к боку Лань Ванцзи и указывая на ссорящихся детей. Они слишком стары, чтобы это было мило. Они почти взрослые. А-цзе безмятежно улыбается и отвечает отказом. Цзинь Цзысюань фыркает, но не возражает. -Для них сейчас полезно выплеснуть свою энергию, — говорит Вэнь Нин. -Нам выгодно, чтобы они выплёскивали свою энергию сейчас, — поправляет А-Цин. Вэнь Нин кивает, широко раскрыв глаза. - Да. Раздается особенно громкий визг, и они оглядываются на суматоху. — То, что ты первый ученик в Лань, не означает, что я не буду толкать тебя в пруд с лотосами, — громко угрожает Цзинь Лин. — Ты мой двоюродный брат, это действительно не имеет значения. Ты можешь быть главой клана Лань, но, когда ты в Пристани Лотоса, тебя всё равно столкнут в пруд. - Цзинъи будет главой клана Лань, а не я, — возражает Лань Сычжуй, оставаясь вне досягаемости. - Принимая во внимание, что однажды ты станешь главой клана Цзинь, может быть, если кто-то и должен вести себя немного более достойно, так это ты. - Ты! - Он хмурится и требовательно поворачивается к Цзинь Вэню и Цзинь Ся. - Вы позволите ему так разговаривать с вашим старшим братом? Вы такие невоспитанные! Они переглядываются, пожимают плечами и бегут. Лань Сычжуй пытается увернуться, но в последнюю секунду они меняют направление, толкая Цзинь Лина в воду. Он орёт, используя развитые инстинкты, чтобы схватить их обоих за переднюю часть мантий и утащить за собой. А-цзе вздыхает. Цзинь Цзысюань пытается сделать вид, что не хочет смеяться. Нинхун и Нуйин улыбаются, когда подходят. Лань Сычжуй не дурак и держится на расстоянии. Кажется, никто не замечает, как Лань Суин медленно подкрадывается ближе. - Как будущая глава клана Цзян я заявляю, — объявляет Нинхун, — что никто никого не будет толкать ни в какие пруды. Глаза Нуйин загораются Цзян Чэн ничуть не удивляется, когда та, извернувшись, толкает сестру в пруд. Нинхун кричит, гарантируя сестре, что за неприятности, которые та устроила, она получит глоток воды из пруда. Братья и сестра Цзинь отплывают немного назад, чтобы выйти из зоны досягаемости, хотя они, конечно, остаются в пруду. Выход из игры после того, как вас толкнули внутрь, противоречит духу игры. Добрый, нежный Лань Сычжуй ждёт, пока Нуйин отвлечётся, смеясь над возмущением сестры, чтобы броситься к ней и толкнуть её вперёд, быстро выходя из зоны захвата, когда она спотыкается и падает на сестру в пруду. Лань Ванцзи вздрагивает. Или кожа возле его левого глаза ненадолго стягивается, что является тем же самым. — Не расстраивайтесь, мои юные кузены, — говорит он нелепым, напыщенным голосом, который, как знает Цзян Чэн, всего лишь подражает Лань Цзинъи в самых неприятных его проявлениях. Лань Цзинъи, официальный член Кузенов, хотя ни один из его родителей не является братом и сестрой Цзян, в настоящее время находится на ночной охоте со своим отцом. Лань Сычжуй изо всех сил старался притвориться, что не дуется из-за того, что не смог тоже пойти, и, вероятно, именно поэтому он с самого начала позволил себя в это втянуть. - Я старше и мудрее, и однажды вы тоже станете — АХ! Раздался всплеск и радостный, издевательский смех остальных, когда Лань Сычжуй вынырнул на поверхность, отплевываясь и отбрасывая волосы с лица. - Сюин побеждает, — самодовольно говорит Лань Сюин. Ее самодовольство длится только до тех пор, пока её двоюродные братья и брат, промокшие до нитки, не вытаскивают себя на пирс и не бросаются в погоню. Дети все исчезают за углом, вокруг них эхом разносятся восторженные крики Сюин, а затем несколько ударов и чей-то совсем не восторженный стон. Цзян Чэн думает, что это может быть Ли Цзюнь, но обычно тот достаточно быстр, чтобы избежать буйства детей. - Всё это было бы очень запрещено в Облачных Глубинах, — говорит Цзинь Цзысюань, подергивая губами. Лань Ванцзи вздыхает. - Мы не в Облачных Глубинах. Вэй Усянь фыркнул, а затем передвинулся так, что на самом деле было бы менее неловко для всех, если бы он просто сидел на коленях у мужа, а не обнимал его вот так. - Лань Цижэнь говорит, что пишет новый свод правил только для Кузенов. Не могу понять, шутит ли он. — Вэй Ин, — серьёзно говорит Лань Ванцзи, — ты же знаешь, что дядя не шутит. Это тоже была не шутка, но всё равно они все смеются. *** Цзян Чэн не обращает внимания на дату. Даже если бы и обратил, то ни о чём бы не подумал. А значит, он не ожидал, что его брат ворвется в его комнату посреди ночи, тем более, что тот должен быть в Облачных Глубинах. Мужчина перемещается, чтобы заслонить А-Цин, и Цзыдянь оживает, прежде чем он понимает, кто это, а затем просто сбит с толку, всплеск адреналина отступает и оставляет его истощённым. — Вэй Усянь, что, гуль побери, происходит? А-Цин выпрямилась в постели рядом с ним, как всегда спокойная, даже несмотря на произошедшее. Брат дрожит, по его лицу текут слёзы, а Цзян Чэн похолодел. - Что случилось? Кто ранен? - Всё, что может так опустошить его брата, будет столь же опустошительно и для него. Вэй Усянь бросается к нему, прижимаясь лицом к груди мужчины, и глава Цзян так растерян, что обнимает его за плечи, позволяя брату свернуться калачиком. Тот замёрз. Должно быть, пока летел сюда. — Ничего, — икает он, — никто не пострадал. Извиняюсь. Всё отлично. Это так, — тёмный заклинатель качает головой и крепче обнимает Цзян Чэна, а затем смеётся, но это звучит немного истерично. - Это просто кошмар. А-Цин хмурится и тянется погладить Вэй Усяня по спине. Он вздрагивает, но не отстраняется от её прикосновения, и она говорит: - Я пойду заварю чай, — тяжеловесно, что подразумевает, что будет занята приготовлением чая гораздо дольше, чем это нужно. Он кивает в знак благодарности и ждёт, пока она закроет за собой дверь. - А-Сянь. Что случилось? — Ты сделал это, — тихо говорит брат, делая несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. - Я был так напуган, но ты действительно сделал это. Я не могу поверить, что это даже сработало. Я был наполовину сумасшедшим, когда писал это заклинание. О чём ты думал? Цзян Чэн не может дышать. Он любит своего брата. Он любит своего брата в любой временной линии, но мысль о том, что потерял того, с кем прожил почти двадцать лет, ужасает. Горе сжимает его грудь, а губы немеют, когда он спрашивает: - Он ушёл? Как он объяснит это кому-нибудь? Их семье, мужу Вэй Усяня, сыну, которого он едва смог воспитать в первый раз, и дочери, которую он никогда не видел? Брат гений. Вопрос на самом деле не имеет смысла, но он всё равно понимает, а затем отстраняется достаточно, чтобы обхватить лицо Цзян Чэна, большим пальцем вытирая слезы со щёк, он даже не осознавал, что плакал. — О, А-Чэн. - Достаточно. От облегчения его ноги ослабевают, и подгибаются, так что Вэй Усянь удерживает его в вертикальном положении. Брат из старой линии времени никогда бы не назвал его А-Чэн, даже если бы захотел. — Черт, извини, я не… нет. Я просто, это просто какие-то утечки из-за заклинания, теперь, когда время догнало себя. Ты использовал моё золотое ядро для этого, а я был в центре заклинания, конечно, была ответная реакция. - Он смеется, и на этот раз его смех звучит ближе к нормальному. - Я думал, что это кошмар, но я не спал, и всё было слишком ярко для этого. - Прости, — говорит он, и всё становится куда лучше, его брат не ушёл, но всё равно больно. Вэй Усянь всё ещё должен помнить, как все отвернулись от него. Как они убили людей, которых он хотел защитить. Как они его убили. Как Цзян Чэн убил его. - Я хотел — я не хотел, чтобы ты был вынужден — я хотел лучшей жизни. Для всех нас. - Ты дал её нам, — говорит брат. - Я не против вспомнить. Тебе не было одиноко? Быть единственным, кто знал, как всё было раньше? Да. Но по сравнению с прежним одиночеством, когда у него был только Цзинь Лин, это не имело большого значения. Сейчас у него гораздо больше, чем когда-либо. Если ему и снятся кошмары, которые он никому не может объяснить, если вещи и огорчают его без причины, понятной окружающим, ну, значит, они прошли через все эти проблемы. - Это не имеет значения. - Для меня это важно, —уверяет Вэй Усянь. — Ты когда-нибудь говорил кому-нибудь? Он фыркает и качает головой. - Зачем? Сказать им, что раньше они были несчастны или мертвы? — А-Чэн, — вздыхает брат, ругая и любя. — Ты собираешься рассказать Лань Ванцзи? - бросает вызов он. — Ты собираешься рассказать ему, как он оплакивал тебя каждый день в течение шестнадцати лет и один воспитывал твоего сына? Что каждый день, который вы провели вместе на этот раз, — это день, который вы раньше проводили врозь? Дыхание Вэй Усяня сбивается. - Мне… ему понадобится объяснение, почему я летел сюда всю ночь, потому что я точно не дал ему объяснения перед отъездом. Но я мог бы рассказать, ах, не так подробно, может быть. Но тебе не следовало справляться с этим в одиночку. - Я не был один, — говорит он, и он имеет это в виду. Он не был один с той секунды, как вернулся, притаившись рядом с Лань Ванцзи и наблюдая за своим братом через сломанную крышу. У него были Вэй Усянь, А-Цзе и многие другие, и на этот раз он их сохранил. — Кроме того, даже если бы я и был, ты сейчас здесь. Брат улыбается мягко и тепло. - Ага. Я. - Он обнимает его ещё раз, на этот раз не сжимая, и Цзян Чэн фыркает, но это немного теряется в том, как он обнимает его в ответ. – А-Чэн. Ты хорошо поработал, гораздо лучше, чем я мог бы. — Заткнись, — произносит мужчина, ненавидя, что это выходит будто он задыхается. Вэй Усянь смеётся, глядя на него так, как он смотрел, когда они были детьми, попавшими в беду в Облачных Глубинах, и как он смотрел на него в том храме, когда Цзян Чэн впервые накричал на него о его золотом ядре, и как он смотрит на него на каждый раз, когда их дети вступают в очередную драку за ужином. Так много всего изменилось, но то, как его брат любит его, не изменилось, и если ему пришлось изменить мир, чтобы сохранить любовь брата, что ж. В конце концов, быть Цзян означает пытаться совершить невозможное.