Lynchpin

Когда Цзян Чэн соглашался встретиться с Цзинь Цзысюанем на следующее утро, он не полностью обдумал последствия своего решения. Ему кажется, что он мог бы спать ещё неделю. Когда юноша выходит из своей комнаты после слишком короткого сна, то обнаруживает, что Вэй Усянь ждёт его: заколка в виде лотоса вернулась на макушку, где ей и положено быть. Он решает ничего не говорить о тёмных кругах под глазами или о том, что брат ждёт его за дверью в такой ранний час. Павлин попросил, чтобы они встретились с ним, но Цзян Чэн полностью смирился с необходимостью вытаскивать своего брата из постели. Однако тот держится слишком осторожно, поэтому вместо этого парень прищуривается, глядя на несколько синяков в форме рта на шее тёмного заклинателя. - Ты, — возмущается он со всей яростью, на которую способен в это раннее утро, — не замужем. — Цзян Чэн, правда, весна так далеко, — поддразнивает брат и часть его напряжения уходит. Если бы всё не было в таком хаосе, глава Цзян закатил бы истерику на глазах у всех из-за того, что Лань Ванцзи развращает добродетель Вэй Усяня, просто чтобы увидеть лицо Лань Сичэня. - Расслабься, мы не сделали ничего, заслуживающего такого хмурого взгляда. Лань Чжань такой правильный! Цзян Чэн почти уверен, что Вэй Усянь на самом деле более правильный из них, по крайней мере, в таких вещах. Или, во всяком случае, был таким в другой временной линии, где вёл себя бесстыдно только потому, что Второму Нефриту, похоже, по какой-то причине это нравилось. На самом деле в этом разговоре нет ничего, что он хотел бы продолжать обсуждать, поэтому юноша переводит тему: -Как дела у Ли Цзюнь? — В ярости, — весело говорит брат, следуя за Цзян Чэном, который направляется к кухне. Они проснулись раньше, чем любой разумный человек, потому что, если Цзинь Цзысюань — мазохист или тайный Лань или что-то в этом роде, это не значит, что они должны быть лишены сна и голодны. Он приподнимает бровь, потому что, честно говоря, даже не уверен, как бы выглядел разъяренный Ли Цзюнь. Ярость больше свойственна Ван Янь. Вэй Усянь смеётся и поправляется: - Слегка встревожен и задаётся вопросом, не сделал ли он что-то, что тебя расстроило. Я сказал ему, что на самом деле мы продолжим назначать его ответственным за людей, потому что мы очень доверяем ему, и он почтительно попросил, чтобы мы доверяли ему немного меньше. Юноша смеётся, потому что никто, кроме его брата, не видит, как он это делает. - Притворщик. Точно нет. Нам нужно поговорить с Вэнями… - Уже, — вставляет Усянь. - Ну, мы с Вэнь Цин так и сделали. Никто из них не хочет оставаться с Цзинями, что, конечно же, неудивительно. Не хотят они и в Лань, что, впрочем, тоже не может быть удивительным по разным причинам. Некоторые говорят, что хотят уйти сами по себе и оставить мир совершенствования позади, но большинство этого не делает. Многие из них хотят присоединиться к Не, и Не Минцзюэ будет глупцом, если откажет им. Он изо всех сил пытался правильно обращаться с землями Вэнь, и те же самые люди, которые работали с этой землей и на ней, хотят вернуться к тому, чтобы делать это для него. Он хмыкает. Глава Не умеет использовать людей, и, если бы Цзян Чэн вырос среди Вэней, где поощрялось быть громким, наглым и требовательным, он бы тоже не захотел жить среди Лань. Клан Не наиболее близок к Вэнь по расположению и клановому темпераменту. - Что насчет нас? - Некоторые хотят пойти с нами, — говорит Вэй Усянь. - Те, кто не хочет покидать мир совершенствования и не хочет возвращаться в место, где они не преуспели. Вэнь Цин и её люди попросили вернуться с нами на Пристань Лотоса. Его сердце бьётся в действительно быстром темпе, но он отказывается показывать это. Глава Цзян переживёт это. У него было много практики в преодолении трудностей. Или, по крайней мере, притворится, что смирился с этим. - Я уверен, что ребёнок будет в восторге. - Он просто цеплялся, потому что мы их вытащили, — пренебрежительно говорит юноша, но в этом есть намёк на задумчивость, которую ему не совсем удается скрыть. Цзян Чэн не указывает на то, что Мянь-мянь тоже была там и что ребёнок не цеплялся за неё. Если они отправляются в Пристань Лотоса, ему незачем спешить. Однако есть кое-что, в чём Цзян Чэн, вероятно, должен настаивать. Он не смотрит на своего брата, когда говорит: - Ты не спал прошлой ночью. Он оставляет фразу открытой чтобы Вэй Усянь мог отвлечься и ещё раз пошутить о Лань Ванцзи и слишком длительных помолвках, если тот этого хочет. Но вместо этого брат только вздыхает и толкает плечом. - Просто кошмары. В последнее время кошмары не были такой большой проблемой, насколько ему запомнилось. Но если что-то и могло их снова вытащить, глава Цзян полагает, что это случилось вчера. По нескольким причинам. Юноша хмыкает, желая подождать или отпустить ситуацию. Этому он научился ещё как глава клана: когда совершенно не знал, как сделать то, что принесет ему наибольшую пользу. Иногда Вэй Усянь готов сказать больше, если Цзян Чэн не пытается выбить из него информацию, и иногда можно быть терпеливым, пока его брат остается на расстоянии вытянутой руки. Когда люди пытаются уйти от него, он держит их слишком крепко. — Это был ты, — всё же признаётся тёмный заклинатель, и по его коже пробегает мороз, прежде чем брат продолжает, — в лагерях. Я не мог найти тебя, я просто ходил по новым и не находил тебя, а Шицзе всё спрашивала меня, где ты, а я не мог найти — тебя нигде не было, куда бы я ни смотрел. Мой кошмар был реальностью Вэнь Цин, и я просто, — он откашливается и выдавливает улыбку. - Младшие братья не должны пропадать. Похоже, это во многом связано с мыслями Вэй Усяня о его возвращении на Пристань Лотоса и потере золотого ядра после чего брат решил отказаться от своего золотого ядра, о чём Цзян Чэн вроде как не должен ничего знать, так что он толкает его локтем в бок и говорит: -Ну, я здесь, - и не говорит, что старшие братья и сёстры тоже не должны пропадать. И также не спрашивает, как долго тёмный заклинатель ждал за дверью, потому что уверен, что ответ ему не понравится. Они собираются войти на кухню, чтобы взять что-то, приготовленное к завтраку, когда их перехватывает слуга Цзян и вместо этого приводит в другую комнату для совещаний. Слуга только хмурится, когда Вэй Усянь ноет о том, что голоден. Цзян Чэн не мог представить, что голод может улучшить чье-то настроение, и уж точно не его собственное, и он приятно удивлен, когда их ждёт еда, расставленная на всех. — Шицзе, — бормочет юноша, и глава Цзян корчит гримасу. А-Цзе уже сидит за столом, сложив руки на коленях, а брат указывает взглядом на еду и приподнимает бровь. Она краснеет и смотрит вниз. Кажется, девушка нервничает, потому что на самом деле есть только одна веская причина, по которой Цзинь Цзысюань должен был бы просить о встрече только их так рано утром, поэтому он просто улыбается ей и делает пометку подразнить её по этому поводу позже и убедиться, что она хотя бы вздремнет или что-то в этом роде. Было удручающе поздно, когда накануне вечером они все легли спать, и А-цзе, должно быть, встала на несколько часов раньше их, чтобы приготовить всё это. Дверь снова открывается, и входит павлин. Один. Цзян Чэн видит удивление на лице Вэй Усяня. — Без мадам Цзинь? Цзинь Цзысюань пытается усмехнуться, но это больше похоже на гримасу. - Мать отказалась присутствовать. - Разозлилась, что ты не казнишь Мэн Яньмэй? - предполагает тёмный заклинатель. Глава Цзян не удивлён. Мало того, что они не убивают её, они даже не сажают женщину в тюрьму. Вместо этого её отпускают под опеку Не Минцзюэ, что в значительной степени означает, что она выходит на свободу. По крайней мере, Не Хуайсан в восторге. Цзинь Цзысюань пожимает плечами. Был ли Цзян Чэн таким отчаявшимся, когда он впервые стал главой клана? Хуже, наверное. Парень находится в лучшем положении, чем был он когда-то. Сейчас не разгар войны, и тот в дружеских отношениях с остальными главами кланов, чего, конечно же, не было с Цзян Чэном, когда он занял этот пост. Он будет в порядке. Юноша садится напротив них, его лицо смягчается, когда он смотрит на еду, и взгляд перемещается на А-Цзе. Цзян Чэн немного сожалеет о том, что павлин не делает предложение сестре, как в прошлый раз, грязный и в недостроенном пруду с лотосами, потому что это было единственное, что сделало его симпатичным в той временной линии. Но он полагает, что, учитывая все обстоятельства, у Цзинь Цзысюаня точно не будет времени, чтобы посадить пруд с лотосами, и желание сделать предложение формально и должным образом, когда всё остальное было в таком беспорядке, — не самая плохая идея. По какой-то причине на этот раз он был добрее к А-цзе. Или, ну, если быть более честным с ней, поскольку в прошлый раз она ему тоже нравилась, просто какое-то время он ещё хуже Лань Ванцзи выражал свои эмоции. - Глава клана Цзян, — начинает павлин, но что-то идёт не так. Он не выглядит нервным. Он выглядит грустным. Он не должен грустить, когда предлагает жениться на А-Цзе. - Молодой господин Вэй. Дева Цзян. Думаю, мы все знаем, почему я попросил Мянь-мянь пригласить сюда деву Цзян и что, как я надеялся, будет устроено во время этого визита. Цзян Чэн склонил голову. Он сжимает губы, глядя не на них, а в пространство над их головами. — Я понимаю, что такой договоренности не будет… — Почему, черт возьми, нет? — перебил глава Цзян, поняв, что кричит, только когда услышал эхо собственного голоса. А-Цзе выглядит опустошённой, а Вэй Усянь в ярости, и это должно иметь значение, и это имеет значение, но всё, о чем он может думать - это первый раз, когда держал Цзинь Лина на руках. — Что, чёрт возьми, с тобой не так? Рот Цзинь Цзысюаня открывается, прежде чем он хмурится и огрызается: - А с чего бы вам соглашаться? Главу нашего клана только что убила мать моего брата, нас разоблачили как клятвопреступников, мучителей и рабовладельцев, и весь клан в таком бардаке, что я даже не знаю, как начать наводить порядок! Половина моих учеников были замешаны и довольны происходящим, и что мне с ними делать? Как мне понять, кому это нравилось, а кто просто выполнял приказы? И ты позволишь сестре участвовать в этом? Даже я не хочу в это ввязываться, а ведь это мой клан! Даже без всей этой ситуации я не знаю, как быть главой клана, я не знаю, — его голос прерывается, — я не знаю, как управлять кланом. Наступает долгое ошеломлённое молчание. Даже Вэй Усянь кажется ошарашенным. Цзян Чэн считает, что проблема стать молодым главой клана после насильственно смерти предыдущего во время относительного мира состоит в том, что это даёт время для паники. — Я знаю, — тихо говорит А-цзе. Цзинь Цзысюань моргает. -Что? - Я помогала маме вести учётные книги даже в детстве. Я помогаю A-Сяню составлять расписание тренировок и проводить собеседования с новобранцами. Я помогаю А-Чэну с перепиской и приёмом гостей. Я управляю домашним хозяйством Пристани Лотоса. Я присматриваю за кухней и заказываю форму учеников и тренировочные принадлежности. Я преподаю историю совершенствования младшим ученикам. - А-цзе улыбается, её руки слишком крепко сжаты на коленях. - Я знаю, как управлять кланом. Я знаю, как быть главой клана. Я могу научить тебя. - Дева Цзян, — беспомощно говорит Цзинь Цзысюань, — я не понимаю. Что Цзинь может дать тебе взамен? У нас больше денег, чем у вас в ордене, но я никогда не думал, что это имеет для тебя значение. Даже когда я совсем не знал тебя, это было очевидно. Теперь ошеломлённой выглядит А-цзе. -О, А-Сюань. Ты должен знать. Единственное, чего я хочу - это ты. Если павлин начнёт плакать, Цзян Чэн убежит и оставит Вэй Усяня разбираться с этим. Девушка теперь улыбается, это хоть что-то. — Разве ты не дашь мне то, чего я хочу, А-Сюань? Ты не попросишь меня стать твоей женой? — Да, — выдавливает он, вставая на ноги. А-Цзе хихикает, и по обоюдному согласию её братья проводят следующие шестьдесят секунд за едой, приготовленной их сестрой, не отрывая взгляда от своих тарелок. Затем тёмный заклинатель огрызается: - Эй, прекрати! Никаких поцелуев до свадьбы! - Мы не… я не, — в ужасе заикается Цзинь Цзысюань. А-Цзе находится в его объятиях, но Цзян Чэн уверен, что его сестра не настолько бесстыдна, чтобы поцеловать жениха у них на глазах. По крайней мере, пока не выйдет замуж. Или если не захочет наказать их за что-то. — А-Сянь, — говорит она, приподняв бровь. Если всё, что делали Лань Ванцзи и Вэй Усянь до свадьбы - это целовались, Цзян Чэн сочтёт это чем-то вроде небольшого чуда. - Со мной всё по-другому, когда я это делаю, у меня уже дурная репутация, — утверждает брат. - Поцелуй Лань Чжаня улучшает её, что, в свою очередь, улучшает репутацию Цзян. На самом деле, ты должен благодарить Лань Чжаня за то, что он поцеловал меня. Глава Цзян не хочет говорить о том, что его брат и сестра целовались с кем-то. -Отлично, хорошо, идём дальше. Если мы сможем разработать брачный контракт до того, как все остальные встанут, это будет здорово. Свадьба будет летом, и у тебя будет более чем достаточно времени, чтобы избавиться от худших членов твоего клана, прежде чем А-Цзе не начнёт жить здесь постоянно. - Он делает паузу, а затем добавляет - По крайней мере, для этой части тебе действительно нужно найти свою мать. Улыбка Цзинь Цзысюаня мерцает, и он качает головой. - Она… она сказала — это просто плохая идея. - Ты же не собираешься торговаться за собственный брачный контракт, — отчасти утверждает, отчасти спрашивает Вэй Усянь, - Мы заберём всё, что у тебя есть. Ты не силен в этом деле. Я имею в виду, что я тоже не особо силён, но, по крайней мере, лучше тебя. - Вы можете забрать всё, что у меня есть, если я получу деву Цзян, — с жаром говорит юноша. Тёмный заклинатель шутит, а Цзян Чэн не может не думать, что именно поэтому люди не заключают собственные брачные контракты. Они всё ещё обсуждают место проведения свадьбы, когда дверь распахивается, и Мянь-Мянь заявляет: - Нашла его! — Кого нашли? — поражённо спрашивает Цзинь Цзысюань. - Обязательно было обращаться со мной так грубо? - вздыхает Цзинь Гуанъяо, плечо которого сжимает заклинательница. — Я пришёл, как только ты попросила, не было причин меня тащить. Цзян Чэн на мгновение замечает, что ушамао Цзинь Гуанъяо исчезло, показывая, что его волосы замысловато заплетены в стиле Не, и слова Мянь-мянь о том, что она нашла его, подразумевает, что он был не там, где она ожидала, этим ранним утром, когда все остальные должны ещё спать. Затем юноша сознательно решает перестать замечать это и откусывает еще один кусочек завтрака. — Ты не сказал ничего слишком ужасного, не так ли? — спрашивает подруга. Судя по всему, она действительно так разговаривает с Цзинь Цзысюанем, а не просто шутила с ним во время зачистки последней битвы. - Цзян Яньли, он был ужасен? - Тебе действительно не стоило делать это самостоятельно, глава клана Цзинь, — говорит Цзинь Гуанъяо, скрывая непринуждённость за своей обычной вкрадчивой маской. Цзинь Цзысюань смотрит на него, улыбка сползает с его лица, а выражение лица юноши становится более вежливым и почтительным. Цзян Чэн думает, что это может быть его эквивалентом насмешки, что объясняет шестнадцать лет запутанных отношений. - Конечно, я пойду и найду кого-нибудь, кто сможет говорить от твоего имени. Девушка блокирует дверь, глядя на Цзинь Цзысюаня, который моргает и произносит: - Подожди, нет, я просто — твои волосы? Цзинь Гуанъяо приподнимает бровь, но, по крайней мере, сейчас он не выглядит обиженным. - Мои волосы. - Ты уйдёшь? - спрашивает парень. - С главой клана Не? Просто у тебя так много обязанностей, и я действительно не знаю, что делаю, и я думал, что ты… но, конечно, твоя мать едет с ним, и он твой … ну, ты знаешь, и я уверен, что ему понадобится твоя помощь с обязанностями верховного заклинателя, так что… У него создалось впечатление, что, возможно, Цзинь Цзысюань всегда был таким тихим из чувства самосохранения, а не просто из-за высокомерия. Цзинь Гуанъяо улыбается. Он глубоко кланяется и отвечает: - Я буду рад остаться и помогать главе клана Цзинь пока он будет нуждаться во мне. Цзян Чэн задаётся вопросом, должен ли он беспокоиться о том, что Цзинь Гуанъяо убьёт Цзинь Цзысюаня, чтобы занять его место. Косички Не в его волосах говорят ему «нет», так как кажется, что, когда юноша не находится под влиянием иньского железа, он может отбросить в сторону свои убийственные побуждения, по крайней мере частично, потому что это расстроит Не Минцзюэ. Саньду Шеншоу всё равно будет следить за этим. Он не хочет утешать свою сестру как скорбящую вдову во второй раз. Глава Цзян также немного сомневается, было ли назначение Не Минцзюэ верховным заклинателем хорошим решением, но, учитывая то, что тот был их единственным выбором, это немного спорный вопрос. Мужчина - единственный глава крупного клана, который не является до смешного юным, и верховный заклинатель должен иметь за собой великий орден. Ни один из мелких кланов не смог бы это вынести, даже если бы захотел. Верховный заклинатель должен иметь поддержку клана, достаточно могущественного, чтобы придать вес своим словам, а у мелких кланов этого нет. Глава Не многое знает. Особенно учитывая всю территорию Вэней, за которую он отвечает, и всех вэньских беженцев, которых принимает. Цзян Чэн почти беспокоится о том, что, возможно, у Не сейчас слишком много власти, но, учитывая трёхсторонний брачный союз, который Цзинь, Цзян и Лань заключили благодаря его брату и сестре, он думает, что это может оставить их на равных позициях. - Спасибо, А-Яо, — благодарит Цзинь Цзысюань, и на самом деле это звучит так, как будто имеет в виду именно это. Цзинь Гуанъяо поднимает взгляд, удивлённый ласковым именем. -Ой, — резко выдыхает Мянь-Мянь. Павлин смотрит на неё, но она только подмигивает. Цзян Чэн не видел такого весёлого Цзиня, пока не родился Цзинь Лин. - Хорошо, похоже, у вас всё в порядке. А у меня есть ещё чем заняться. Она закрывает за собой дверь, а Цзинь Гуанъяо садится рядом со своим братом, его мягкая улыбка возвращается на место. Переговоры о брачном контракте с Цзинь Гуанъяо оказались не такими ужасными, как он ожидал. Хуже всего то, что они с Вэй Усянем спорят о том, какие цветы подарить на свадьбу, и в итоге брат побеждает. Цзян Чэн договаривается об обязательных визитах раз в сезон на Пристань Лотоса, над чем Цзинь Гуаншань в прошлый раз рассмеялся ему в лицо, так что очень доволен собой. Мягкое, счастливое выражение лица, которое А-цзе носит всё это время делает ситуацию только лучше. *** Ужин в главном зале этой ночью напряжённый. Даже Цзян Чэн испытывает искушение спрятаться в нижнем зале со своими учениками. Может быть, в следующий раз, когда Ли Цзюнь вежливо попросит доверять ему меньше, он пригласит его посидеть с ними в главном зале вместо того, чтобы позволить ему спрятаться с остальными. Не Минцзюэ и Лань Сичэнь идут навстречу друг другу, казалось бы, не думая об этом, затем останавливаются, глядя друг на друга и не разговаривая так, что это больше напоминает Цзян Чэну прошлую временную линию, чем эту. Если они снова поссорятся из-за Цзинь Гуанъяо, он… ну, вообще-то, ничего не сделает, потому что это не его проблемы, которые он должен решать, и он не планирует делать это своими проблемами. Юноша, должно быть, заметил то же самое, что и он сам, потому что отошёл от Цзинь Цзысюаня. Он встаёт перед ними обоими. Его волосы все еще заплетены в причёску Не. — А-Яо, — одновременно говорят Лань Сичэнь и Не Минцзюэ, а потом вообще ничего не говорят. Он на сто процентов уверен, что Цзинь Гуанъяо это нравится. -А-Мин. А-Хуань. О, последнее обращение определённо новое. Юноша понял это по тому, как взгляд главы Лань загорается, а глава Не выглядит так, будто хочет что-то сломать. — Ты это видишь? — бормочет Цзян Чэн. Ответа нет, а когда он поворачивается, то видит, что Вэй Усяня больше нет рядом с ним, а вместо этого он сидит с Лань Ванцзи, не на коленях, а довольно близко. Невероятно. Они его побратимы. Он мог пойти туда и снять напряжение. Это было бы неплохо сделать. Юноша оглядывается вокруг в поисках кого-нибудь, кого можно было бы принести в жертву этой неловкой ситуации вместе с ним. И видит именно тот момент, когда Не Хуайсан идёт с Вэнь Нином и Вэнь Цин позади него. Дело не в том, что они на банкете, потому что присутствие на нём Вэней обсуждалось на последнем собрании, когда от клана Вэнь действительно что-то оставалось, прежде чем они рассеялись по другим кланам и землям. А в том, что на них надето. Не Хуайсан, должно быть, отправился в город, чтобы купить эту одежду, потому что это не то, что мог бы купить любой из Не. Они оба в красном цвете Вэнь, в одежде, которая сидит идеально, и Цзян Чэн улыбается прежде, чем успевает подумать. Ему не позволено считать её красивой, но речь точно не об этом. Речь идет о том, чтобы войти в банкетный зал, полный людей, убивших Вэней, и всё равно носить их цвета. Вэнь Нин подходит к Вэй Усяню, который отрывается от Лань Ванцзи, чтобы потянуть друга сесть рядом с собой. Он думает, что это, вероятно, какая-то форма эмоционального роста, потому что Второй Нефрит не производит впечатление, будто хочет сделать что-то жестокое, как тогда, когда Мянь-мянь обнимала тёмного заклинателя. Вэнь Цин подходит к нему, приподнимает бровь и ждёт реакции. Глава Цзян не знает, чего она ждёт, поэтому просто поднимает бровь. Её щека на секунду втягивается, как будто девушка прикусывает её изнутри. - Нечего сказать о моей одежде, глава клана Цзян? Вэнь Нин сказал, что мы должны носить пурпурное. Он фыркает. -Вэй Усянь с детства бегает в красном. Это никогда не делало его менее Цзяном, и это не сделает вас или ваших людей менее ими. Цзян Чэн ожидает, что на этом всё и закончится, но выражение её лица становится немного холоднее. Он понятия не имеет, что в этом ответе могло её разозлить. - Ты сказал мне, что не будешь противостоять миру заклинателей, не будешь рисковать своими людьми ради моих. Как мы можем быть уверены, что будем в безопасности на Пристани Лотоса? Это так далеко от правильного ответа, но он ничего не может поделать. Парень смеётся ей в лицо. Всё её тело напрягается, и она, должно быть, была в ярости, потому что Вэнь Нин на другом конце комнаты приподнимается на ноги. - Я не буду рисковать своими людьми ради чужих. Даже если это правильно, я не буду. Не стану, если это не битва, где я думаю, мы можем победить, или если нам не нужно то, за что мы боремся. Но вы теперь не чужие, не так ли? Ты будешь Цзян. Ты вступаешь в мой клан. Ты и твои люди будете моими людьми, и на вас будет распространяться такая же защита. Носите всё, что хотите. Сохраняйте свои фамилии. Это не имеет значения. Это не то, что делает кого-то Цзян. Заклинательница смотрит на него. Он хочет, чтобы она прекратила. И не знает, что с этим делать. - Что же тогда делает кого-то Цзян, Цзян Чэн? - Мой отец всегда говорил, что это стремление достичь невозможного, — говорит Цзян Чэн. - Когда я был моложе, я ничего не понимал. Я думал, что это означает достижение невозможного, но это не так. Быть Цзян — значит стараться, даже если не стоит. Это появляется. Это работает. Если то, что вы построили, рухнет - усилия, которые вы вложили в созидание, не пропадут даром. - То, что его брат сделал в прошлый раз, чтобы спасти их, не пропало даром, хотя они всё равно умерли. - Я не могу заставить вас – Цзян - контролировать то, что вы носите, или менять имя, или говорить, что делать. Вы - часть моего клана и под моей защитой. Но вы становитесь Цзяном, желая этого. Вы приедете. Познакомитесь с соседями. Будете исцелять наших людей. Будете тренироваться с нашими адептами. Вы стремитесь. Это просто. Вэнь Цин всё ещё смотрит на него, но она больше не холодна и не напряжена. Её челюсть смягчилась, а тёмные глаза стали почти теплыми. - Это непросто, — говорит она. - Это самая трудная вещь, которую ты можешь попросить кого-то сделать. Он хотел бы, чтобы у него в руке был напиток, чтобы ему было за что спрятаться. - Ага. Уже хочешь, чтобы нужно было носить правильные цвета и делать то, что тебе говорят? — Нет, — отвечает девушка и теперь улыбается ему, и она… Ему не позволено считать её красивой. *** Они готовятся вернуться в Пристань Лотоса, всё настолько в порядке, насколько может быть в данный момент, а Цзян Чэн снова стал бесполезным для собственной сестры, поскольку она со всем справляется сама. В прошлый раз А-Цзе осталась в башне Цзинь, теоретически, чтобы провести больше времени и лучше узнать Цзинь Цзысюаня, а юноша вернулся только для того, чтобы подписать их брачный контракт для свадьбы в следующем сезоне. На этот раз контракт уже подписан, и А-Цзе с женихом успели поговорить между собой не раз, но дата их свадьбы такая же, как и в прошлый раз. Это отлично. Он уверен, что всё будет хорошо. Глава Цзян скоро вернёт своего племянника. Он надеется. Цзян Чэн поворачивает за угол, и ему приходится прикусить нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. Лань Ванцзи стоит там с Вэнь Юанем на бедре, выглядя слегка озадаченным, что, как предполагает парень, чертовски смущает всех остальных. Или, по крайней мере, это то, что, по его мнению, происходит. Гораздо труднее понять, что чувствует Второй Нефрит, если рядом нет Вэй Усяня. - Потерялся? — спрашивает юноша и не уточняет, о ком из них речь. Лань Ванцзи смотрит на него, а затем произносит: - Вэнь Цин отдала его мне и попросила, чтобы Вэй Ин присмотрел за ним. Она сказала, что бабушка занята другими делами. - Ну, тогда пойдём за братом, — произносит Цзян Чэн после минутного пристального взгляда. Второй Нефрит никогда раньше не нуждался в напутствиях, чтобы искать Вэй Усяня. - Мой брат просил меня помочь, — отвечает тот. - И в итоге ты просто стоишь в коридоре с ребёнком на руках и паникуешь? — сухо спрашивает глава Цзян, прежде чем протянуть руки. — Дай его сюда. Ты пойдёшь к дяде, не так ли? Мы найдём Вэй Усяня. Он не понимает, что оговорился, пока не становится слишком поздно, но делает вид, будто вообще ничего не сказал. Брови Лань Ванцзи дернулись, так что он определённо это заметил. Вэнь Юань какое-то время с сомнением смотрит на него, прежде чем протянуть руки и ждать. Цзян Чэн легко принимает его, усаживая малыша себе на бедро, как будто это его вторая натура, хотя это тело ещё не привыкло. Юноша какое-то время ещё колеблется, затем кивает и уходит по коридору. Мальчик, как и остальные Вэни, одет в позаимствованную у Цзинь одежду. Он думает, что ребёнок будет выглядеть намного лучше в фиолетовом. — Пойдём искать моего брата. Вэнь Юань серьёзно кивает и сжимает кулаки спереди своей мантии. Это бесспорно драгоценно, и Цзян Чэн быстро целует ребёнка в макушку, потому что вокруг нет никого, кто мог бы над ним посмеяться. Поиски старшего брата занимают у него больше времени, чем следовало бы, но в этом нет ничего нового. Ребёнок становится всё более и более беспокойным, но глава Цзян просто подбрасывает его на руках и продолжает искать. В конце концов он выслеживает Вэй Усяня на тренировочной площадке Цзинь, демонстрирующего свои новые движения меча Не Минцзюэ, Не Хуайсану и Не Цзунхуэю. Младший Не притворяется скучающим, но его веер не скрывает проницательности его глаз, а Чифэн Цзюнь и Не Цзунхуэй застряли где-то между недоверием и впечатлением. Большинство людей не изобретают совершенно новый стиль боя на мечах с новым клинком, помогая управлять кланом сразу после победы в войне. Большинство людей также не выживают, потеряв своё золотое ядро или войдя в Курганы, не говоря уже о том, чтобы выйти с них, создав совершенно новый путь совершенствования. Он не уверен, почему люди больше не удивляются. - Вэй Усянь! Его брат плавно вкладывает Басю в ножны вдоль спины, а затем поворачивается, чтобы лихорадочно помахать ему, как будто Цзян Чэн не заметил его первым. - Цзян Чэн! Что ты делаешь с А-Юанем? — А-Юанем, хм? — дразнит он, приближаясь. - Вэнь Цин попросила тебя присмотреть за ним. Малыш уже тянется к нему, хватая воздух пухлыми руками, и лицо Вэй Усяня смягчается, когда мальчик обнимает его. - То, что ты сделал, невероятно, — говорит Не Минцзюэ, кивая на Басю. На мгновение в его глазах появляется ностальгическое выражение, когда он смотрит на свой старый клинок, вспоминая время до того, как оружие было очищено от тьмы, и предлагает: - Я хотел, чтобы ты научил меня. Я бы хотел, чтобы ты научил моих заклинателей. Вэй Усянь мычит, хмурясь. - Я не могу покинуть Пристань Лотоса сейчас, не после всего произошедшего, но, может быть, в будущем? Или, когда всё уляжется, Цзян смогут приглашать к себе на обучение, как это делает клан Лань. Цзян Чэн не обращает внимания на жар в груди, когда брат говорит, что не может покинуть Пристань Лотоса. - Клан Не могли бы отправить кого-то учиться, чтобы они научили других. Однако есть риск что что-то исказится при передаче знаний. Я смогу предложить сначала поучиться у Ван Янь: она разрабатывала этот стиль вместе с Вэй Усянем, так что она сможет научить так же хорошо, как и мой брат. - Возможно, кланы могли бы создать какую-то программу обмена? — неуверенно предлагает Не Хуайсан из-за своего веера. — Которая не закончится покушением на убийство учеников, возможно, на этот раз. -Возможно, —произносит Не Минцзюэ, и Цзян Чэн уверен, что это просто для того, чтобы заставить брата спрятаться за веером, чтобы скрыть закатывание глаз. – Глава клана Цзян. - Он поднимает бровь на свой официальный титул. - Сейчас всё немного меняется, поэтому, вероятно, будет лучше, если у нас будет ещё одна встреча. Глаза юноши сужаются. — Ты хочешь провести собрание в Пристани Лотоса? - Если бы глава Не захотел бы провести встречу где-нибудь помимо Нечистой Юдоли, Цзян Чэн бы подумал, что тот спросил бы Лань Сичэня. Кроме того, кто знает, что происходит между ними и Цзинь Гуанъяо. Он не хочет, не хочет и не собирается спрашивать. Не Минцзюэ вздыхает, но говорит: - При увеличившемся количестве беженцев клана Вэнь и продолжающейся разработке лучших патрулей для территории Вэнь, принимать кланы у себя мне будет проблематично. Тем не менее, Пристань Лотоса восстановлена, численность клана почти такая же, как и до войны, и у вас уже есть сильная структура руководства. Цзян Чэн многозначительно смотрит на Вэй Усяня, который трёт свой нос, словно скрывая свою улыбку, которой определённо не должно быть. - Да. Хорошо. Мы с этим разберёмся. - Мы должны начать делать это чаще, — говорит тёмный заклинатель. - Мероприятие, проводимое крупным кланом каждый сезон. Если мы все собираемся сосуществовать — не вцепляться друг другу в глотки и не начинать глупые силовые игры, — мы должны регулярно собираться вместе, чтобы убедиться, что мы остаемся друзьями. Лань могут принять на себя заботы о собрании в следующем сезоне. Никто ничего не говорит о том, что Вэй Усянь вызвался добровольцем Лань. Он спросит Лань Ванцзи, который спросит его брата, который скажет «да». Это хорошая идея. Они всё ещё говорят об этом, когда возвращаются в башню и в конечном итоге находят Цзинь Цзысюаня и братьев Лань, чтобы обсудить это более подробно. Если Не Минцзюэ и Лань Сичэнь не говорят напрямую друг с другом во время беседы, никто из окружающих не поднимает тему их ссоры. Возможно, Цзян Чэн вмешался бы, если бы подумал, что это будет реальной проблемой, но что-то подсказывало ему, что этого не будет. Если Цзинь Гуанъяо может получить их обоих одновременно, то он так и поступит. *** В некотором смысле то, что Вэни присоединяются к ним – это простое и хорошее решение, и ему не на что жаловаться. Перемещённые Вэни, которых они приняли раньше и оставили в Пристани Лотоса, в восторге от того, что видят больше своих людей, даже если лишь немногие из них знают друг друга. У них почти не осталось пустых домов в Пристани Лотоса, а с добавлением Вэней их количество действительно стало таким, каким оно было до войны, на что у Цзян Чэна в прошлый раз ушло полдюжины лет. А-Юань привязался к Вэй Усяню, который ужасно притворяется, что он не так влюблён в мальчика, как А-Юань в него. Бабушка Вэнь переезжает в главный дом из-за того, как часто тёмный заклинатель присматривает за ребёнком. Они не единственные Вэни, которые переезжают в главный дом. Это то, чего он должен был ожидать, возможно. Вэнь Нин и Вэнь Цин всегда были связаны с Вэй Усянем, даже в Облачных Глубинах, и через брата они тоже связаны с Цзян Чэном. Целительница, находясь на вершине горы с ограниченными запасами медикаментов, вскрыла их грудные клетки и вложила в него золотое ядро его брата. Конечно, они не получат просто дом на краю пристани. Конечно, они попадают в комнаты в главном доме, и он видит их повсюду. Вэнь Нин в порядке. Различий между Вэнь Нином, живым человеческим мужчиной, и Вэнь Нином, свирепым трупом, немного, и он не уверен, что те, которые действительно существуют, не относятся к тому, что этот парень не жил в Курганах, или не прожил шестнадцать лет в качестве заключённого Цзинь. Он не знает, должно ли это быть ужасным или нет. Вероятно, это просто что-то говорит о навыках Вэй Усяня как тёмного заклинателя. У него более чем достаточно времени, чтобы понять, что А-цзе учит Вэнь Нина как занять её место. Точнее, не её место, а место в их доме, место, чтобы, когда она отправится в башню Цзинь, в Пристани Лотоса были не только он и Вэй Усянь, разделяющие её прежние обязанности между собой. Она учит юношу, как сбалансировать книги учёта, и у него это хорошо получается. Девушка рекомендует ему взять на себя преподавание некоторых классов стрельбы из лука. Учит его этикету приема гостей от имени главы клана. Берёт его с собой в город и показывает, как заказывать для них, какие вещи им нужны и как проверить качество. Это неплохо. Если бы они попросили Ли Цзюня или Ван Янь сделать что-нибудь из этого, те бы закатили истерику. Ну, Ли Цзюнь улыбался, кивал и ещё немного умирал внутри, а Ван Янь жаловалась и дулась всё более агрессивно, пока просящий бы не передумал. Он знает, что Вэнь Нин заслуживает доверия. Юноша спас ему жизнь, когда тайно вывез его из Пристани Лотоса, и, вероятно, именно поэтому, в первую очередь, А-Цзе выбрала именно его как помощника. Проблема не в Вэнь Нине. Дело в том, что Вэнь Цин не перестаёт смотреть на него. Она всегда рядом, за едой и в коридорах. Лечит все тренировочные травмы и вскоре знает большинство учеников по именам. Ходит в город, чтобы самой купить лечебные травы, вместо того, чтобы посылать слугу, и вскоре к лестнице подходят торговцы, чтобы принести вещи ей лично. Посещает занятия по талисманам и уроки стрельбы из лука. Пьёт с Вэй Усянем и смеётся с А-Цзе. Она заняла дом целительницы, и Цзян Чэн ожидал, что ему придется успокаивать недовольных этим фактом, но вместо этого все медики взволнованно говорят о её знаниях и её идеях, и действительно, один из докторов Вэнь, во плоти! Вэнь Нин тоже помогает своей сестре, но ему больше подходит ведение домашнего хозяйства, чем медицина, и у него нет с этим проблем. Так что Вэнь Цин просто и тихо реорганизует всё, от того, как принимают пациентов, до того, как устроены шкафы для хранения записей. Глава Цзян отправляет письма другим кланам с просьбой предоставить копии их продвинутых медицинских книг и свитков, и когда получает их, оставляет в рабочей комнате целительницы, зная, что девушка пересмотрела их медицинскую библиотеку, и нет смысла пытаться поставить их на полки самому. На следующий день она улыбается ему за завтраком, что бывает не так уж редко, но всё равно заставляет его смущаться и ронять ложку, разбрызгивая еду на мантию. В первый раз, когда А-Юань поворачивается к Вэй Усяню и называет его папой, Вэнь Цин смотрит на него, её глаза такие любящие и довольные, что он даже не может заставить себя отвести взгляд, чтобы подразнить плачущего брата за то, что тот сказал Лань Ванцзи, что теперь он отец. Она сводит его с ума, и он не знает, что с этим делать. Уже поздно. Единственный человек, который не спал, кроме него, был, вероятно, брат, который воздерживался от сна, чтобы поработать над своими талисманами и странными изобретениями. В следующем месяце он будет вести конференцию по развитию, посвященную творческому применению талисманов и флагов. Цзян Чэн надеется, что демонстрация того, каким занудой является тёмный заклинатель и насколько полезны вещи, которые он создает, поможет рассеять последние гневные бормотания о нём. Ему не нужно, чтобы все любили его брата, ему просто нужно, чтобы об нём хотя бы молчали. Он снаружи, наблюдает за ленивыми узорами цветов в пруду с лотосами, которые всё ещё может видеть в лунном свете. В Пристани Лотоса никогда не бывает неуютно холодно, по крайней мере, по сравнению с Облачными Глубинами и Нечистой Юдолью. Глава Цзян не может спать. Он мог бы пойти к Вэй Усяню, которому не привыкать не спать, даже если у того нет такого предлога, как конференция. Мог бы лечь на кровать своего брата и слушать, как тот объясняет вещи, которые Цзян Чэн не надеется понять, и, вероятно, ему бы удалось так заснуть. Это было бы разумно, ведь ему, как всегда, рано вставать, но вместо этого остаётся на улице, хотя для этого, пожалуй, всё же прохладно, и наблюдает за отражением лунного света в пруду. — Разве это не время твоего сна? Парень вздрагивает, смотрит вниз и видит Вэнь Цин, стоящую прямо рядом с ним. Её волосы собраны в простой хвост, но вокруг головы есть странные неровности, как будто она запускала пальцы в волосы, раздумывая о чём-то. У неё глубокие синяки под глазами, и он думает, что её верхняя одежда должно быть принадлежит Вэнь Нину, потому что ей сильно велика. Ему не позволено думать, что она красивая, но иногда очень трудно не думать. - Что ты делаешь? — спрашивает он, ненавидя жалобную нотку в своем голосе. - Только что после операции,- его тревога должна быть очевидна, потому что она смягчается и продолжает. - Беременность Хуан Мэй имела некоторые осложнения. Она и её дочь в порядке. Ему требуется время, чтобы сопоставить имя с лицом. Хуан Мэй - кузнец, которая куёт мечи для заклинателей. Она стабильно всё делала без жалоб и очень качественно, хотя их требования были довольно нелепыми, когда они начали набор новых адептов. Он знал, что женщина беременна, но, кажется, только вчера она ухмылялась ему над искрящимся горном с плоским животом, в то время как её муж нервничал на заднем плане. Наверняка ещё не пришло время для ребёнка, хотя, очевидно, всё же пришло. Глава Цзян делает глубокий вдох, внезапно чувствуя себя старым, две жизни обвивают его плечи в темноте, где его никто не видит, кроме неё. - Вэнь Цин. Что ты делаешь? Лицом она хмурится, но не глазами, и от этого как-то хуже. - Я стремлюсь. Он может только смотреть. Слова застряли у него в горле, но они не вырываются. — Я стремлюсь, — повторяет девушка, не шевелясь, но она слишком близко, достаточно близко, чтобы дотронуться до неё было так же легко, как не дотронуться до неё. - Я пытаюсь достичь невозможного. Я желаю. Я хочу тебя, — Вэнь Цин делает паузу, глядя на него, всё время глядя на него, и повторяет: — Я хочу. Он знает, о чём она говорит. Ему жаль, что он этого не понял сразу, что на мгновение был таким же тупым, как его брат-идиот. - Почему? - Ты не такой, как я думала, — произносит целительница. — Я хотела бы сохранить гребень, который ты мне дал. Он качает головой, его глаза горят, горло горит, он весь горит так, что холодный воздух не успокаивает. - Нет. Я не такой, и ты не должна была. Ты была права, что вернула его. Я не… Я просил тебя бросить свою семью, людей, которых ты поклялась защищать, хотя сам никогда не сделал бы того же. Я не… я бы не помог им, если бы всё случилось по-другому, понимаешь? Если бы общество было менее сочувственно, не настроено в вашу пользу, я бы не помог вам. Если бы Вэй Усянь не вынудил меня, они бы убили твою семью, и я бы скорее помог им, чем рисковал своими людьми. Ты не понимаешь. - Правда, с которой Цзян Чэн никогда не хотел сталкиваться, сорвалась с его губ. - Они бы сожгли тебя, и я бы позволил им. Ему нравится думать, что, если бы он был там, когда её сжигали, то остановил бы это. Но он лучше знает себя. И не может вынести мысли о том, что она думает, что он - тот, кем он не является на самом деле, что Вэнь Цин думает, что он - тот, о ком стоит заботиться, когда всё хорошее, что он сделал для неё, было лишь частью сохранения жизни и безопасности его семьи. — Я знаю, — говорит она как всегда спокойно. - Вот почему ты мне нравишься. Юноша смотрит на неё. — Ты бы сделал всё, чтобы спасти своих людей. Ты бы пожертвовал всеми моральными принципами, совершил бы любой проступок и засыпал бы каждую ночь без сожаления, если бы это означало их безопасность. Ты бы позволил миру сгореть, если бы это означало безопасность тех, кто имел для тебя значение, и плевать на всех остальных. - Целительница делает шаг гораздо ближе, почти касаясь его. Ей приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Я не это должна понимать? Ох. В конце концов, она работала на Вэнь Жоханя. Была верна ему на протяжении большей части войны, потому что жизни её семьи были на волоске. Вэнь Цин столкнулась с той же проблемой, что и в первый раз, и сделала тот же выбор. Всё, что угодно, лишь бы спасти своих людей. К чёрту всех остальных. - Когда ты попросил меня покинуть мою семью ради своей безопасности, я подумала, что ты этого не понимаешь. Но ты поступаешь так же. – Вэнь Цин так близко. - Если ты дашь мне ещё один гребень, я надену его. Ему хочется прижать большой палец к темноте под её глазами. Юноша хочет провести руками по её волосам, пока они не лягут должным образом. Он хочет видеть её усталой и с растрепанными волосами в одной из своих мантий. - Хорошо, — отвечает он хрипло. Она тычет его в бок, прежде чем уйти, её пальцы словно сталь, и говорит: - Поспи немного. Тебе завтра рано вставать. - Хорошо, - повторяет он, но девушка уже не может услышать, потому что ушла. *** Он думает о том, чтобы попросить А-Цзе или Вэй Усяня помочь ему, прежде чем прийти к выводу, что ни один из них никогда не позволит ему пережить это. Вероятно, ему следовало бы подарить ей что-нибудь красного цвета, но вместо этого дарит ей гребешок из нефрита и аметиста со словами: - Он принадлежал моей матери. Вэнь Цин ходит по пристани Лотоса с гребнем мадам Юй в волосах. Все знают, что это значит. -По крайней мере, у тебя хороший вкус, — замечает брат. - Однако у неё - дерьмо. Позволишь ей поговорить о вас со свахой? Цзян Чэн так рад, что в этой временной шкале у Вэй Усяня есть меч, потому что это означает, что ничто не помешает ему обнажить Саньду из ножен и попытаться забить своего брата до смерти. Что-то напряжённое в А-цзе, кажется, раскручивается, и однажды утром она проскальзывает в его комнату, чтобы сделать ему прическу и сказать: - Я беспокоилась о том, как ты здесь будешь, когда я уйду. Вы с А-Сянем хорошо заботитесь друг о друге, но скоро он проведёт полгода в Гусу. Но это хорошо. Теперь тебе нужно будет позаботиться об А-Цин, и она тоже сможет позаботиться о тебе. — А-цзе, — беспомощно говорит он, — это не так, у нас не было... Одновременно и ничего не изменилось, и изменилось абсолютно всё. Вэнь Цин по-прежнему проводит свой день так же, за исключением того, что она сидит рядом с ним за едой, и они вместе изучают документы, и теперь, когда глава Цзян не может уснуть, он идет в её комнату, и даже если она не просыпается, ложится на пол рядом с её кроватью и синхронизирует своё дыхание с её, пока не засыпает, и даже когда просыпается с болью в шее от сна на полу, это всё равно кажется лучшей ночью в его жизни. Юноша до сих пор не поцеловал её. Это не похоже на то, что ему следует позволять себе делать. Сестра заканчивает заплетать ему волосы и просто спрашивает: - Почему нет? Это хороший вопрос. У него нет ответа. Вэнь Цин заполняет карты пациентов, когда он садится напротив неё и спрашивает: -Мы — ты хочешь — ничего страшного, если ты не хочешь. Её губы дергаются в уголках, и она не отрывается от своего дела. - Да. Я выйду за тебя. Цзян Чэн думает, что сейчас самое подходящее время, чтобы поцеловать её, но у неё в руке влажная кисть, и если из-за него она испортит эти отчёты, то разозлится, поэтому вместо этого он ждёт, пока целительница закончит, и вытирает кисть, чтобы сказать: - Если ты хочешь подождать, чтобы… Она наклоняется через стол, чтобы схватить его за переднюю часть мантии и притягивать его всё ближе и ближе, пока её губы не касаются его губ, и они не становятся так близко, как только могут, если только он не перелезет через стол, что и сделал бы, если бы не тот факт, что чернила на её отчётах ещё не высохли. Она теплая, мягкая и маленькая, её пальцы сжимают его подбородок так сильно, что он думает, что от них останутся синяки. *** Им действительно не нужны свадебные переговоры. Есть очень немногое, о чём можно было бы договориться, а остальное никого из них особо не волнует. Но А-Цзе и Вэй Усянь усадили его в один угол, а А-Цин — в другой. Вэнь Нин и бабушка сидят напротив них за чайником чая. А-Юань находится на коленях у тёмного заклинателя, что Вэнь Нин считает несправедливым преимуществом. Они относятся ко всему очень серьезно, даже когда пара одновременно закатывает глаза. Родственники решаются на осеннюю свадьбу хотя бы потому, что он не может жениться в то же время года, что его брат или сестра, а юноша выходит замуж весной, а А-Цзе летом. Хорошо, что и Лань, и Цзинь настояли на том, чтобы заплатить за свои свадьбы, потому что три свадьбы за три сезона лягут бременем на бюджет любого клана. Его брат и сестра здесь, живы и здоровы и скоро поженятся. Вэни рассредоточены по землям, но в безопасности. Цзинь Гуанъяо, вероятно, не собирается в ближайшее время заниматься убийствами. На этот раз все четыре основных клана действительно ладят. Он не гордится собой за многие вещи, но он гордится этим. Он сделал это. Бабушка и Вэй Усянь пытаются перекричать друг друга, споря о подходящем количестве блюд, которые нужно подать. А-цзе улыбается совсем не утешительно. У Вэнь Нина та же самая улыбка, которой тот определенно научился у неё. А-Цин ловит его взгляд и поднимает бровь, ничего не показывает, что она раздражена, за исключением того, как её губы дергаются в уголках. Он улыбается в ответ, глядя на синяки под её глазами, на гребень его матери в её волосах и на мозоли на её руках. Девушка прекрасна. Ему позволено думать, что она красивая.