Соната №14

      Относя себя к людям, мыслящим более чем реалистично и трезво, ты никогда сильно не задумывалась о вопросе, который волновал многие пытливые умы, имеющие отношения к детективным романам, но не к науке: «А правда ли, что перед смертью перед глазами человека пролетает вся его жизнь?» Вопрос действительно занятный. Однако ответ в первом его приближении ты смогла получить, когда однажды имела удачу – или неудачу, это ещё не совсем понятно, – постучать в дверь по адресу Бейкер-стрит 221B в поисках жилья и познакомиться с крайне милой хозяйкой, готовой за довольно символическую плату, предоставить «такой воспитанной, хорошенькой девушке» уютную комнатку и парочку необычных соседей-мужчин в придачу. Говоря о «необычных мужчинах», почтенная леди совершенно по-девчачьи хихикнула, что показалось тебе тогда довольно забавным, но ты только пожала плечами, считая, что это уж точно не твоего ума дело. Современный мир – свободные нравы, не тебе кого-то судить. Однако чуть позже, имея честь познакомиться, а потом и весьма тесно пообщаться со своими новыми сожителями, ты с лихвой осознала, что именно вызывало смех у миссис Хадсон. И хотя «парочка необычных соседей» не оказалась «парочкой» в том смысле, о котором ты сначала имела наивность подумать, но то, что они оба были слегка-а-а, капелюшечку, самую малость, необычные – не больше, чем по одному плакал дурдом или наркоклиника, а по другому психолог на пару с неврологом, – было совершенно точно. И ты в дальнейшем не раз, и не два смогла убедиться в этом на своём собственном опыте и собственной шкуре.       А что касается вопроса вьетнамских флешбэков, включающих в себя целую жизнь, то Гениальнейший-мистер-Напыщенный-Холмс всегда отрицательно относился к существованию, такого феномена, как LRE, откровенно высмеивая психологическую теорию, но более терпимо смотря на химическую. «Вздор! Life-review experience – всего лишь набор химических реакций, проходящих внутри нашего далеко не совершенного организма и оказывающих воздействие на мозг. Наше тело в стрессовых ситуациях просто выбрасывает в кровь громадное количество углекислого газа, которое и порождает галлюцинации. Такое часто бывает во время гипоксии. Не более. Так что нет никакого света в конце тоннеля, и жизнь не проносится перед глазами». А чуть помолчав, в своей пафосно-поучительной манере, которой детям обычно втолковывают очевидные вещи, он добавил: «Господи, Т/и! Я думал, что кто-кто, а ты – уж точно не такая наивная, чтобы поверить в эти сумасшедшие бредни фантастов, воплощённых в боевиках с тривиальным сюжетом».       Однако каким бы абсурдом LRE не было по мнению великого детектива, именно сейчас ты как раз и занималась тем, что заново просматривала всю свою жизнь, но, к сожалению, это был не блокбастер в кино, посвященной твоей биографии.       — Ещё один шаг, приятель. И я этой сучке башку прострелю! И покажи руки, чтобы я их видел! Сейчас же! — произносит лающий голос, за которым следует сильный удар в плечо, и дуло тяжёлого пистолета ещё теснее прижимается к твоему виску, принося ощутимую боль.       — Спокойно-спокойно. Вот он я. Стою на месте. Не двигаюсь. К чему нервничать? — со свойственной ему безмятежностью интересуется Холмс, однако больше не предпринимает попыток приблизиться, а раскрытые, обращённые к вам ладони медленно поднимаются вверх, замирая в воздухе, где-то на уровне сердца.       «К чему нервничать? Забавно, — гуляет мысль на задворках твоего стремительно перенасыщающегося – как всегда утверждал Шерлок – CO2 сознания. — Это ведь сейчас не тебе снесут голову одним выстрелом, зазнавшийся выскочка».       Безусловно, было весьма простодушно предполагать, что в борьбе с криминальным миром, в которую совершенно незаметно втянули тебя мистер Холмс и доктор Ватсон – да ты и сама с радостью плюхнулась в это болото, – ты сможешь долго оставаться совершенно сухой. Несколько раз тебе уже доводилось играть роль живой приманки, однако раньше, всегда, это была часть феноменального, неподвластного интеллекту среднего уровня – а именно таковым ты и Джон обладали, по мнению Шерлока, – плану, разработанного неподражаемым сыщиком. И ты всегда заранее знала, какая именно роль для тебя в той или иной схеме была уготована. К удивлению, Шерлок никогда не использовал тебя исподтишка, предпочитая в качестве неведающей жертвы выбирать Джона. Поэтому твоя участь была более безопасной, чем доктора. И хоть планы, как и их разработчик, полностью соответствовали стандартам качества и эпитетам, которыми восхвалял их Ватсон в своём блоге на всех английских диалектах, даже они были подвержены форс-мажору с некоторой… почти нулевой, вероятностью… Но всё же, к сожалению, были подвержены. Что уж говорить про те планы, которых и не было, а действо развивалось по ещё даже не написанному сценарию… Прямо как сейчас.       А как тут могло пойти по сценарию-то? Обычный вооружённый домушник не был чем-то уникальным по своей природе в Лондоне в не самом бедном районе города, однако он был уникальным в практике Шерлока Холмса, потому что такими мелкими делами, как кражи столового серебра или дешёвых фамильных побрякушек, детектив никогда не занимался, находя их пресными и скучными. Но ввиду данной сложившейся ситуации ему пришлось сделать исключение в своей практике.       А ведь как прекрасно начинался этот день!!!              Раннее утро. Очередная эгоистичная выходка младшего Холмса, когда ты опаздывала на работу, из-за его невнимательности и разлитого на твой проект кофе, за что ему даже не было совестно, и никаких самых банальных слов извинений. «Скажи, что это особо древняя бумага из латинской Америки, вымоченная в настое кофе по особенному рецепту. Судя по твоим рассказам, твой работодатель и заказчики – идиоты. Так что не парься – прокатит», — это всё, что посоветовал Шерлок после того, как ты на него наорала, высказав всё, что думаешь о нём и его свинарнике, в котором вы втроём вынуждены жить. И после этого мужчина как ни в чём не бывало улыбнулся в своей саркастично-издевательской-я-могу-быть-заботливым-но-мне-всё-равно манере и опять упёрся в микроскоп рассматривать какую-то гадость сомнительного происхождения. И поэтому, естественно, головная боль тебе с испорченным проектом была обеспечена, а физическая была подарена тем же мистером Холмсом с помощью особо эмоциональных звонков на твою работу по поводу: «Где моя чашка?» «Где в доме кофе?» «Т/и, ты случайно не видела мою бордовую рубашку?»       Как результат: после встречи с заказчиком – который на самом деле полностью соответствовал диагнозу, поставленному Холмсом, – ты, уставшая и находясь в состоянии, стремительно быстро приближающемуся к аморфному, отпросилась у довольного босса (тоже, как оказалось, идиота), взяв ещё несколько отгулов. Заказала такси и, мечтая о том, как плюхнешься в пушистую кроватку и проспишь до утра, послав при необходимости несносного детектива на хутор ловить преступников, переполненная радостными предвкушениями спокойного вечера, направилась домой.       Но всем твоим мечтам не суждено было сбыться.       И вот поэтому ты вместо того, чтобы видеть девятый сон в своей постельке, сейчас стоишь в гостиной 221B по Бейкер-стрит, а вместо мягкой подушки, твоя голова соприкасается с пистолетом. И всё, что когда-нибудь в жизни происходило с тобой, вспоминается с небывалой скоростью.       Ссора с Шерлоком сегодняшним утром, уже не кажущаяся такой важной. А её причина рисуется пустяком – ты уже даже и не можешь вспомнить из-за чего ругалась на него.              День Рождения Джона, на который были приглашены все друзья и близкие. В тот вечер вы напились так, что на утро ты проснулась где-то под столом, укутанная в чёрную рубашку Шерлока, а сам её хозяин в это время лежал где-то поблизости, наполовину натянув твоё платье, а его рука прижимала тебя к его крепкой полуголой груди. Загадка той ночи так и осталась загадкой, о которой никто не решился больше вспоминать. Состояние остальных было не более завидным, а места в Лондоне, из которых вам потом с Шерлоком пришлось их вытаскивать, вообще ввергали в немыслимый шок. И хоть тот день был богат на впечатления, а похмелье било по голове, однако именно голубые глаза, которые ты увидела, когда только проснулась, и в которых трепетала какая-то эмоция, которую ты спросонья не смогла точно идентифицировать, но уж больно она напоминало отдалённую нежность, отпечатались в твоей памяти.       Далее последнее ваше Рождество в компании Ватсона, Холмса, Лестрейда, Молли и миссис Хадсон, когда ты не смогла улететь домой из-за отвратительной погоды в аэропорту, а хозяйственная Хупер приволокла самодельный шоколадный торт с весьма забавными, но отвратительно приторно милыми ангелочками в пачках. И вроде бы именно кусок этого кулинарного шедевра уронили на Шерлока, когда вы на спор танцевали медленный танец около ёлки, а ты, ведомая в танце умелыми руками, вдыхала терпкий парфюм мистера Холмса, расположив голову где-то на его обтянутом белой рубашкой плече. И вроде бы после падения кулинарного творение всё лицо Шерлока было облеплено сладким сахарным кремом. Однако только глаза… Ох, эти глаза… Глаза оставались такими же кристальными и голубыми…       Очередная картинка сменяет другую.       Дело в Баскервиле. Очередная твоя глупость. Желание доказать, что никакой собаки нет и в помине и, следовательно, крайне умная вылазка в овраг Дьявола в одиночку, потому что все вокруг были слишком заняты, играя в игры с наркотиками. А потом видение, красноглазый хаундер величиной с пса Дикой Охоты, твои попытки бежать. И прямиком к минному полю. Чьи-то крики, разносящиеся над мокрой травой и пытающиеся перекричать всё нарастающий вой адского пса; красный предупреждающий знак с черепами; колючая проволока ветвится острой лентой по земле – только перешагни и беги дальше; и… твоя спина больно соударяется с землёй, а чужое тяжёлое тело, навалившееся сверху, крепко удерживает тебя на месте, предотвращая попытки вырваться. И глаза, глаза, глаза... Не красные, а прозрачные, цвета океана в лучах встающего на рассвете солнца.       Потом мелькают ещё какие-то кадры из прошлого, картинки смазываются, расплываются, налепляются друг на друга, кружась, словно в калейдоскопе, но чётким, как отражение в стоячей воде, поверх всего этого вырисовывается лишь одно…       «А не слишком ли я зациклена на его котиных глазах. И кстати, — неожиданный факт вклинивается между доносящимися сквозь толщу воды голосами: — а ведь, действительно, картинки, которые всплывают в мозгу, вырисовываются в обратном порядке, как и говорили учёные. Неужели, действительно, просто наука?»       — Просто отдай мне эти файлы, и никто тогда не пострадает, — вновь раздавшийся над ухом грубый голос отрезвляет, заставляет вернуться в реальность.       В висок до сих пор упирается пистолет, а секундная стрелка на часах, на которые ты косилась всё время, пока вы с грабителем ожидали Шерлока, прошла только одно деление между пятеркой и шестеркой. Надо же, ты смогла убедиться на опыте ещё в одном занимательном факте: жизнь проносится перед глазами слишком быстро, но даже за эти миллисекунды воспоминаний ты умудряешься погрузиться в себя настолько сильно и снова испытать все те эмоции, которые чувствовала.       — У меня их уже нет. Ты опоздал. Я уже передал всё необходимое Майкрофту. Так что… прости. Не удастся тебе их вернуть Мориарти. Всё было продумано.       «Так, значит, здесь ещё замешен и Мориарти. Прекрасно. Продумано? Ещё лучше. Значит, ты всё-таки стала приманкой, которую забыли об этом уведомить».       Желание ударить и накричать на аморального детектива вспыхивает в груди, но с великим усилием сдерживаешь порыв, потому что один неверный шаг или движение – и всё, твои мозги «среднестатистического человека без заурядных способностей» украсят стенку в гостиной на Бейкер. Потом миссис Хадсон придётся это здесь отмывать – совершенно некрасиво получится. Поэтому всё, что ты можешь сделать: поднимаешь глаза, желая встретиться взглядом с Холмсом. Однако его льды упорно продолжают смотреть куда-то выше и правее твоего лица, но даже им неподвластно заморозить обидчика. Губы детектива плотно сжались, образовав тончайшую линию, глаза прищурены, но в целом весь вид не выдаёт никакого волнения – спокоен и безразличен словно истукан с острова Пасхи. Всё как всегда. А ты и забыла, летая по лабиринтам своих собственных мыслей, что реальность не так уж сладка.       Наверное, во всем, действительно, был виноват переизбыток углекислого газа в крови. Иначе мозг так отчаянно не пытался бы напоследок выдать желаемое за действительное. И особенное отношение Холмса к твоей скромной, «тривиальной» персоне ты просто выдумала. И происходящее сейчас в квартире – неоспоримое тому доказательство.       Разочарование, печаль, гнев – всё переплетается в один клубок разноцветных ниток, преимущественно холодных тонов. И хоть гнев ощущается сильнее всего, направлен он уже не на Шерлока за его извечные игры. Ведь нельзя винить человека за то, что ты ему не нравишься, и особенно если он надёжно закрыт от этих чувств. Гнев направлен лишь на твою собственную тупость и наивность: возомнила то, чего не может быть – вздор! А разочарование и чувство печали служат лишь отголосками боли, потому что… как-то обидно. Увидеть теплоту – хоть и мнимую, – направленную в твою сторону из этих глаз, а потом потонуть, разбившись об айсберги.       Печально. И глупо.       Дуло сдвигается с виска к затылку, на щеке ощущается чьё-то несвежее дыхание, мужчины о чём-то рьяно спорят, пытаются договориться, а тебя только немного потряхивает – сказывается волнение человека Мориарти, у которого руки дрожат.       А секундная стрелка прошла только два больших деления.       Но ты всё также гордо стоишь, выпрямив спину. Тело заливает страх, голову – мысли. Если это последние минуты твоей жизни, если Холмс не справится из-за существующих форс-мажоров, то ты уйдёшь с достоинством и с высоко поднятой головой. И хоть внутри сталкиваются и разбиваются Миры из самых различных эмоций, на лице – абсолютное спокойствие, которое в такие ситуации всегда озадачивало мистера Детектива. И если раньше ты попросту знала, что у пьесы будет счастливый финал, то сейчас – принятие неизбежного и равнодушие медленно обволакивают тебя не только снаружи, но и внутри.       Взгляд твой бесстрастно гуляет по комнате, останавливаясь на одно лишь мгновение на расстёгнутых верхних пуговицах бордовой рубашки. «Значит, всё-таки нашёл. Но чёрная ему идёт больше – удачно контрастирует с кожей». А потом, занимаясь изучением выпирающих из-за ткани ключиц, ты мельком замечаешь, как правый мизинец Шерлока еле заметно дёргается. «Не похоже на нервный тик». И быстрее, чем ты успеваешь это подумать, на всю Бейкер-стрит раздаётся громогласное, властное:       — Т/и, ложись!       Тело инстинктивно совершает рывок, словно только и ждало этой команды. А услужливый мозг, находясь под немыслимой дозой адреналина и зацепившись за нервный тик Шерлока, подсказывает нужную сторону для падения. Дальше всё происходит как в тумане. Какие-то выстрелы, крики, шум, возможно, взрывы. А ты, оказавшись за перевёрнутым набок столом, лёжа на когда-то идеально вычищенном ковре миссис Хадсон, прикрываешь голову руками от летящих во все стороны досок, осколков и кирпичей, поплотнее прижимая ладони к ушам.       Но не успеваешь ты прочесть до конца хоть одну молитву, как несколько пар шагов быстро взбегают по ступеням, а потом дверь резко распахивается. И всё замолкает…       А потом опять звучат голоса... Много голосов. Один из них ты узнаешь из тысячи – Джон звучит немного напугано, но отчётливо слышно, что он улыбается. Решаешь рискнуть и выползти из своего убежища, ведь, если доктор там, и он смеётся, то, скорее всего, всё не так уж и страшно. Однако быстрее, чем ты успеваешь сделать это умозаключение, резкий рывок вытягивает тебя из груды завалов. На предплечьях ощущается тепло чужих длинных пальцев, а перед твоими глазами оказываются те, что преследовали тебя сегодня целый вечер, кошмар которого хоть и длился несколько минут, но по ощущениям не заканчивался целую вечность.