a matter of chance

после словесного избиения от риты, которое ощущалось не иначе, как расстрел, фаваро решил впредь на работу не опаздывать. он с улыбкой до ушей влетел на кухню, где ежедневно собиралась добрая половина всех работников, чтобы выслушать рекомендации и предостережения от начальницы. — леоне, я что-то смешное говорю ты лыбишься как умалишенный? — опираясь об стол вопрошает рита, прерываясь в своей речи. — я не могу улыбаться просто так? — кайзер поскользнулся и упал на лестнице у входа, — с неизменной хладнокровностью произносит азазель, стоящий в тени у стены. фаваро бросил сердитый взгляд на этого наглеца, и как всегда: белая, идеально выглаженная рубашка, чёрные узкие брюки на высокой посадке и тонкая цепочка, болтающаяся чуть ли не на уровне коленок. — а эмо из 2007 я не просил отвечать, — рыжеволосый сводит брови домиком и оборачивается к причине своего расстройства. — а меня не надо просить отвечать. — так, успокоились. детский сад мне тут устраивать не надо. рита хлопает ладонью по столу в ожидании момента, пока все не угомонятся, и следующие десять минут проходят в гробовой тишине, нарушаемой лишь её указаниями и замечаниями. после разбора полётов и уже приевшейся монотонной триады про то, что тут, вообще то не хухры мухры — а дорогущее заведение, фаваро удаляется смотреть на свой список задач, где присутствует склеивание швабры с помощью скотча и божьего слова; после — очистка засора в раковине, и далее сразу же следует совместное мытьё посуды с кайзером. а азазель, конечно, идёт отбивать чечетку кулаком по кофеварке. не стоит повторять, что рита была скупа на простое человеческое оборудование, но крайне гордилась дизайном интерьера, стены которого готова была завешивать стеклом, лишь бы не видеть трещины на краске. леоне относился к этому всему с вполне ожидаемым презрением и тихим бубнежом «скряга» себе под нос после очередного пожелания удачи от начальницы в борьбе с замком в кладовой. кайзер с азазелем — напротив, сама покорность; азазель хоть и переодически устраивал негласный бунт, включая на всю кухню адские звуки металла, но был удостоен честью распивать с ритой вино после работы, в то время как кайзер в глазах риты расценивался как, возможно, чуть более способный сиамский близнец фаваро. — я на перекур, — внезапно и чопорно заявляет азазель, глядя на своих товарищей, после чего летящей походкой спешит к выходу для персонала. фаваро с кайзером молча переглядываются между собой, но уже ни разу не удивлённые его нахальством. — нет, я считаю, что так нечестно, — фаваро обиженно кидает губку для мытья посуды и почти попадает в кайзера, — предлагаю революцию. — давай будем честны — ты бы тоже сейчас пошёл курить с ним, если бы не боялся получить по морде от него или от маргариты, — недовольно отвечает брюнет, со страдальческим взглядом натягивая на руки резиновые перчатки. — ты за кого меня держишь вообще, офигел что ли, — фаваро брызгает на него водой, — я с ним на одном поле срать не сяду, не то что курить….но это только из-за моей личной неприязни, а не то что ты там себе навыдумывал. — ежу понятно, что он ценный сотрудник, которому такие выходки позволены. почему до тебя это не доходит. — а как до меня может дойти такая несправедливость, ну ты сам посуди: мы тут стараемся, хуярим как не в себя, а он демонстративно надув свои крашеные губы чуть ли нам дулю не показывает и модельной походкой уходит курить. причём я даже не сомневаюсь, что у него какие-нибудь тонкие противные сигареты, которые курят в основном всякие изнеженные дамочки, — рыжеволосый сердито трёт тарелку, чуть ли не разламывая её по частям сильным напором рук. — давай так: начальство в нем души не чает, а мы с тобой пока что находимся в ранге тех, кому слова не давали. и находиться будем долго, если ты продолжишь кидаться кухонными пренадлежно….фаваро ты за водой то смотри! — парень тут же выключает чужой кран с водой и даёт фаваро щелбан, — дома мою посуду я, тут тоже мою посуду я, ты можешь хотя бы раз не устраивать финал титаника на кухне? — я не виноват, что единственное, к чему у меня лежит душа во время мытья посуды — это к манифесту, чтобы землю ебнул метеорит и избавил меня от всего вот этого. леоне расстроенно тянется за тряпкой, попутно случайно мочит рукава в разлившейся по полу воде, и на его лбу тут же появляются ярко выраженные морщины от недовольства. — раньше ты бы не стал так громко орать, — оборачиваясь на кайзера тихо проговаривает он, выжимая найденное старое полотенце. — раньше ты всегда стоял ближе и ждал, пока я заберу у тебя половину посуды, — брюнет смотрит на него в ответ, но не в силах терпеть изводящий взгляд зелёных глаз — вновь пялится на тарелки перед собой. фаваро не из тех, кто готов был долго выносить долгое молчание, однако в неловкие моменты, подобные этим, он попросту не мог выдавить из себя ни единой шутки, способной разбавить гнетущую атмосферу. мгновенно появляется сожаление о том, что он вообще додумался трогать практически сросшуюся рану из-за их прошлых дел, и леоне виновато подсматривает за сосредоточенным лицом рядом, не в силах возразить ответной претензии. тем временем азазель, уже выкурив половину пачки раковых палочек, лениво развалился на лестнице у двери, явно не имея желания возвращаться обратно к этим, по его мнению, ослам. однако уже готовясь вставать с нагретого места, он ощущает вибрацию телефона в кармане и, увидев любимое из имён, незамедлительно поднимает трубку. — алло? — зель, приезжай пожалуйста, — медленно и невнятно выговаривал слова заплаканный женский голос в трубке, — ой или ты наверное на работе? или занят?….прости, я не хотела отвлекать, забу… — нина, объясни что случилось, — парень перебивает её и напряжённо сжимает телефон, опираясь свободной рукой на дверь входа. — не телефонный разговор, я не могу, мне очень плохо, — тут уже начинает доноситься громкий плач, который вызвал у азазеля крайне встревоженный вид, и со стороны могло показаться, что ему объявляют даты конца света. — через 10 минут буду, пожалуйста, оставайся на месте, я мигом. в трубке раздаётся скомканное «угу» и, завершив разговор, парень мчится обратно на кухню. — так, вы двое — накидывая на плечи рюкзак кричит он, попутно указывая разведёнными указательным и средним пальцами на фаваро с кайзером, — рите передайте, что у меня чп и я ей потом отпишусь, чао. не успев встретиться с ответной реакцией, азазель проносится мимо них обратно к выходу для персонала, попутно копаясь в приложении для вызова такси. — нет ну козёл козлом, — теперь губку кидает кайзер, после чего смотрит на фаваро. — есть предложение ничего рите не говорить, кроме убедительной версии о том, что он молча слинял. — ужасный план. — ты со мной? — естественно. леоне дружественно похлопывает товарища по плечу, а затем, прыгнув на стул, начинает сочинять возможный сценарий будущего ритиного зверства в отношении азазеля, тем самым доводя брюнета до заливистого смеха.

***

— тело брата нашли в реке. остальные пока не знают, потому что в школе, а мама на работе, — трясясь и хлюпая носом еле еле проговаривает нина, впиваясь ногтями в подол спальной сорочки. азазель молча возился у кухонного гарнитура, в попытках найти у подруги чай, понимая, что вопрос «слушай, а где у тебя чай?» на её слова о смерти родного человека были бы не очень кстати. поэтому он предпочёл ждать, пока она полностью выговорится, чтобы иметь время подумать над словами поддержки, которые ему давались подобно сизифову камню. нет, ему было далеко не всё равно на смерть брата нины, и он уже находился на волоске от того, чтобы сейчас сесть и разрыдаться вместе с ней, но наученный хранить свои эмоции где-то в дальнем ящике — азазель лишь сжимает кулаки до отпечатков полумесяцев на ладонях и ещё раз повторяет себе то, что её горе куда ценнее, а его задача в первую очередь успокоить. — позвонили где-то час назад, просят опознать то, что осталось от трупа, потому что лицо не до конца… — не успевая договорить, нина закрывается руками и начинает истошно рыдать. тут к ней мигом подлетает перепуганный азазель с чаем в одной руке и пледом в другой: он аккуратно ставит чашку на стол и накидывает тёплую вещицу девушке на плечи, заодно в заботливом жесте чуть сжимает предплечья руками через ткань, но буквально через секунду, как ошпарившись, укладывает ладони к себе на колени. — лицо не до конца разложилось, и я не знаю, как сказать об этом маме….она пока на работе, и, видимо, не подходила к телефону, поэтому скорее всего набрали мне, — нина нервно тараторила, чуть заикаясь, — он сказал нам, что уехал погостить к друзьям на несколько дней в загородный дом, — она практически не отрывала пустого взгляда от пола, но переодически поглядывала на присевшего на корточки азазеля у её ног. — это убийство, или что-то другое? нина полностью подняла безжизненные глаза на парня и её лицо искривилось в испуге: — ничего не ясно — объявят на опознании, наверное, — девушка снова начала хныкать, повернулась к столу и облокотилась раскалывающейся от слез головой об руку. азазель был в полнейшем замешательстве: девушка, ради которой, он, как ему казалось, готов был горы свернуть — была абсолютно разбита и ровно в шаге от того, чтобы перейти на вопль. но, несмотря на это, парень искренне не понимал, какие слова могут ей хоть чем-то помочь и как он в принципе может её поддержать. будто перед глазами всплывала ошибка, сообщение о сбое системы — да что угодно, прямо говорящее о его безнадёжности в состоянии тревоги и волнения за неё; словно он мгновенно забыл человеческий язык при виде её опухших от слёз глаз, лишился способности складывать буквы в слова глядя на дрожащие губы, и потерял недавно приобретённый навык смотреть непосредственно на собеседника, вместо этого наблюдая за её царапающими собственные колени ногтями. набрав в грудь побольше воздуха, он дотягивается до её рук и берет их в свои, затем крепко сжимает, стараясь не задеть её свежие ранки на загорелой коже и не переломать в порыве нежности пухлые пальцы. — нина, посмотри на меня, — выдыхая произносит азазель, заставляя себя не сводить взгляд со стеклянных карих глаз, — твой брат был замечательным парнем, и всем нам будет его не хватать, — он нежно проводит большими пальцами по её внешней стороне ладони, — я обещаю тебе быть рядом, пока ты не придёшь в себя и это все не закончится. нина слушала предельно тихо, но, на последней фразе, она, не выдержав очередного прилива удушающего ужаса — валится к парню на холодный паркет. розоволосая со всей силы сжимала руками его плечи, утыкалась лицом в плечо, пока тот робко гладил её по спине и шептал подходящие слова; испуг девушки стал первостепенным: от него замирало дыхание, происходил тремор всего тела, слабели ноги. нина ревела во весь голос, пока обида на сложившуюся ситуацию давила на грудь стокилограммовой гирей, доводя до кашля. она так и не выпила чай, азазель еле-еле довёл ее до спальни (нина была хоть и гораздо ниже, но куда тяжелее его), и, улёгшись рядом, стал заправлять мокрые от слёз волосы ей за уши. к тому моменту девушка чуть-чуть поуспокоилась, но выглядела ещё более разбито и болезненно: в естественной тени комнаты парень мог различить розовый цвет белков глаз и кровоточащую нижнюю губу, вероятно, от резкого укуса. — почему именно он, — нина, подвигаясь ближе, вновь утыкается другу в грудь и начинает тихо всхлипывать, — когда умер папа, я думала, что на этом всё закончилось и мы пережили достаточно. азазель обнимает её одной рукой, гладя по спине, шее, горячей щеке, не смея перебивать. — я просто, — она вновь заикается, — не представляю, кому он мог перейти дорогу, ты же знаешь каким он был, зель, — нина устало поворачивает голову наверх, ожидая ответа. — он был славным как и ты, как и твоя, сестра, как и твой ещё один брат, — азазель задумчиво глядит в потолок, гладя нину по волосам, — знаешь, мне иногда думается, что ваша семья за все не такое долгое время нашего знакомства успела заменить мне собственную, — ломающимся голосом произносит он, быстро моргая, в попытках не допустить наворачивающиеся на глаза слёзы, — я не знал людей искреннее и добрее, и мне очень жаль, что вам вновь пришлось столкнуться с таким горем. азазель старается тихо шмыгать носом, но выходит в точности наоборот. он плавно утыкается подбородком в макушку нины и сильнее стискивает её в объятиях, начиная практически беззвучно плакать. естественно нина все понимает. очевидно, что она не скажет ему ни слова, прекрасно зная его обыденную холодную, натуру, к которой привыкла за месяцы дружбы. она ни разу не видела его слёз, и даже сейчас, лёжа впритык, понимала, что каждый из них волен переживать случившееся несчастье по своему. и если для неё единственным исходом была сумбурная, присущая ей эмоциональная откровенность, то для него — пожирающий изнутри немой страх.