Наручники

      Джинджер Фиш, должно быть, был самым невезучим, склонным к подколкам парнем во всём мире. По крайней мере, он абсолютно уверен в том, что так оно и есть, и судьба-злодейка смотрела на него взглядом хищника, подталкивая людей к тому, чтобы те хорошенько поиздевались над барабанщиком.       — Ребят! — крикнул он. — Это, блядь, несмешно! — Джинджер заорал ещё сильнее, так, как только мог, сильно дёргая рукой, пытаясь разорвать цепь. Видите ли, Мэнсон и группа обожали подшучивать друг над другом, правда, под «друг другом» почти всегда имели в виду Джинджера. Он подвергался пранкам почти ежедневно, будь то тщательно спланированные шутки, колко бьющие в самую слабую точку (коих у Фиша было очень много), или детские обзывательства и откровенно идиотские выходки коллег, которые, несмотря на их глупость, вызывали у музыкантов неистовый смех.       Сегодняшний день не был исключением. Ребята подумали, что было бы забавно приковать Джинджера наручниками к кровати, пока он спал. Проснувшийся Фиш поистине испугался, что не в состоянии потянуться, но, поняв, что к чему, начал звать на помощь.       Он продолжал пытаться вывернуть запястье из холодного металла, но это было бесполезно. Звенья цепи звонко лязгали, ударяясь друг о дружку.       — Как мне, вашу за ногу, сходить в уборную? — не переставал возмущаться парень. Он проснулся с полным мочевым пузырём и теперь был в отчаянии. Чуть ниже живота болезненно тянуло, порой заставляя хмуриться, заметно напрягаться, направлять все имеющиеся силы на установку невидимой заслонки в районе уретры. — Да ладно вам! — доброжелательнее крикнул Джинджер, не слышавший ни малейшего движения в каком бы то ни было уголке дома. — Пожалуйста? — барабанщик отчаянно вздохнул, глядя на себя сверху вниз. На нём были лишь боксеры, которые, как он теперь боялся, придётся сжечь после сегодняшнего дня.       Всё было бесполезно. Джинджер понапрасну кричал в пустоту. Дом был пуст, а все те, кто был тут ночью, сейчас занимались своими делами, совершенно забыв про страдающего коллегу. По крайней мере, так считал Фиш.       К счастью или сожалению, он оказался неправ. За происходящим следил не кто иной, как Зим Зам. Он улыбнулся столь восхитительно неловкой ситуации, в которой оказался Джинджер. Зим был немного кокетлив по своей натуре. Он, конечно, как и почти все люди, был замкнут в окружении незнакомцев, но стоило пообщаться с ним ближе, и он расцветал, показывал свою странную, но столь очаровательную полярность. Чёрт возьми, порой он вёл себя как откровенная шлюха! И он просто любил быть таким время от времени, либо чтобы разозлить другого человека, либо ради своего удовольствия. Этим «другим человеком» был один лишь Джинджер — объект любви Зима и лучший друг. Гитаристу было немного скучно, поэтому он подумал, что было бы забавно немного подразнить барабанщика и, возможно, заставить его захотеть большего. Его дьявольская ухмылка стала шире, когда он небрежно толкнул деревянную дверь.       Сердце Джинджера чуть не вылетело из груди, когда он услышал тихий скрип. Перед Фишем показался Зим. Боже правый, до чего он сексуален. Хрупкий гитарист разжигал противоречивые чувства у Джинджера-натурала. А Джинджер-гей был полностью доволен тем, что мог довольствоваться прекрасным видом Зама, стоявшем в чулках и безумно узких коротких кожаных шортах с расстёгнутой пуговицей. Зим был молоденьким худеньким пареньком с прекрасной девичьей фигурой. Сражённый наповал барабанщик лежал, кусая губу и тщетно пытаясь скрыть грязные мыслишки. Скорее даже не их, а то, что они провоцировали.       — Привет, Джиндж, — поздоровался Зим мягким томным голоском. Он стоял в дверном проёме, небрежно облизывая вишнёвый леденец. Его сексуальные движения языком действовали как канистра с бензином в адском пламени возбуждения Фиша. — Как жизнь?       Барабанщик не знал, что и сказать. Казалось, он разучился составлять слова в предложения, но, собравшись с мыслями и глубоко вздохнув, смог ответить.       — Интересно, Зим, а на что это похоже? — спросил Джинджер в манере бесящих шоу для детей, нарочито повышая голос на некоторых слогах. Боги, как гитаристу было смешно от смеси громких возгласов Фиша и одновременно его угрюмого или безэмоционального выражения лица. Каждый такой раз заканчивался тем, что Зам не мог остановить смех в течение нескольких минут. Его чуть не прорвало и в этот раз, но он героически выстоял, зажав рот рукой. Вся эта ситуация была до безумия комичной, но как же не хотелось портить момент! Причём им обоим. — Я в неком затруднительном положении, знаешь ли, — нараспев произнёс Джинджер, также не в силах сдержать улыбку при виде счастливого приятеля. — Слушай, будь другом, попроси у Мэнса ключ и выпусти меня.       — Он ушёл, Джиндж, — вновь став сексуальной фантазией, выдохнул Зим. — Все ушли.       Джинджер видел, что и он, и Зам в курсе, что их диалог был частью игры, о которой они не договаривались заранее. Конечно, желание просто нагнуть мужчину и отыметь его прямо на этой кровати было велико, но Фиш, очевидно, не мог этого сделать, да и возможность посмотреть на водящего бёдрами партнёра, имеющего над ним полный контроль, звучала как лучшее начало дня.       — Блять, ну конечно, — тяжело выдохнул Джинджер. — А ты почему здесь?       — Они пошли за едой и травкой, — улыбнулся Зим, — знаешь, мне просто, — он хотел было честно сказать, что ходить куда-то было в падлу, но захотелось внести новые детали в игру. — Ну, не оставлять же тебя здесь одного, понимаешь.       — Ох, — заметнее покраснел Джинджер. — Чёрт, ты не знаешь, может, ключ где-то дома?       — Нет, думаю, Мэнс забрал его, — Зим слегка улыбнулся, но сразу опустил глаза и прикусил губу. Да уж, врать он даже понарошку не умел.       — Да ёб твою, — цыкнул барабанщик. — Слушай, сделай мне огромное одолжение, — вздохнул Джинджер, чувствуя очередное покалывание внизу живота. — Найди тазик или ещё что-нибудь. Ссать хочу жуть. Я сейчас просто взорвусь, — он так жалобно это проговорил, что Зам даже не понял, притворялся мужчина или нет. Но отрицать было напрасно: в любом случае гитарист был в восторге.       — Конечно, — сказал он. Покачивая бёдрами, Зим вышел из комнаты. Джинджер не мог удержаться, чтобы не взглянуть на аппетитную задницу, которую элегантно обтягивали дейзи дьюкс. «Чёрт», — пробормотал Фиш себе под нос. «У меня никогда так не стояло» — боль в мочевом пузыре и тяжесть в яичках вызывали противоречивые чувства. С одной стороны, хотелось скорее избавиться от обеих, а с другой… Как же Джинджер хотел, чтобы мужчина подольше поиграл с ним.       — Это подойдёт? — Зим удалился лишь на мгновение, но и этого хватило Джинджеру, чтобы соскучиться. Сейчас гитарист вышагивал, как по подиуму, возвращаясь к барабанщику. В руках он держал стеклянную вазу. На лице острая улыбка, а глаза полуприкрыты. Желание отлить не отступалось всё это время, но как только Джиндж увидел сосуд, оно подступило с новой силой. Было неважно, куда это сделать, лишь бы не на кровати или пол. Иначе шутки про недержание станут ещё одним клеймом, поставленным группой на грубой коже музыканта.       Нельзя было отрицать, что где-то далеко-далеко в сознании, на внутренней стенке черепа, карандашом было написано желание — настолько постыдное, что Фиш даже сильнее покраснел, когда Зим присел на кровать. Ах, как Джинджеру хотелось быть прикованным к стене или любым другим способом стоять на своих двух (при этом будучи обездвиженным), и чтобы его партнёр никуда не уходил, а просто встал на колени, широко открыл рот и направил головку члена барабанщика на своё милое личико. Фишу стало очень стыдно, от чего он прикусил нижнюю губу.       — Д-да, — замялся Джинджер. — Быстрее, пожалуйста, — Зим взялся за края боксеров прохладными большими пальцами, стягивая нижнее бельё. Медленно. С интересом наблюдая, когда же настанет тот момент, когда член освободится от столь мешающей сейчас ткани. – Поможешь? – Фиш отвёл взгляд. Он никогда не ходил в туалет при Заме, да и в целом всегда стеснялся, если в общественном толчке помимо него находился кто-то ещё. Но сейчас другого варианта не было. Джиндж не до конца был уверен, что у мужчины действительно не было ключа, но раз уж они начали эти взаимные ласки, нужно довести дело до логического и приятного конца.       Зим кивнул, бросая боксеры партнёра куда-то в сторону. Член колыхался от каждого прикосновения и даже от вздоха, долетевшего до красной головки. Проведя ладонью от отверстия до яичек, будто заряжая это оружие совсем не массового, а очень даже индивидуального поражения, гитарист услышал тихий жалобный стон. Зам, решивший, что вдоволь помучил мужчину, начал ломать голову над тем, как расположить вазу, чтобы ничего не вылилось. Он по себе знал, что значит полный пузырь. Всё же он был на немногочисленных алковечеринках, пусть после первой встречи с ним и не скажешь, что у Зима имелся хоть какой-то опыт, кроме сычевания у себя дома.       – Давай, – гитарист стал таким спокойным, грустным и отчасти серьёзным. Конечно, он был таким всегда, но его недавнее поведение дешёвой шлюхи совсем не сочеталось с опущенными глазами, частыми короткими вдохами и бормотанием под нос.       – М? – после нескольких секунд молчания отозвался Джинджер. Зим, поняв, что задумался, и Фиш даёт шанс вернуться в игру, опомнился и тряхнул головой.       – Мне холодно, согрей меня, – музыкант поставил вазу на кровать и наклонил в сторону коллеги так, чтобы его член мог полностью поместиться, не выскочил под напором, и чтобы жидкость не вылилась. Подобрав идеальное положение сосуда, Зим вставил в него половой орган Джинджа и с интересом посмотрел на барабанщика. Тот нахмурился, соображая, но казалось, что в мозг текла не кровь, а эта злополучная моча. – Наполни её, – намекнул Зам, кладя одну руку ниже живота тугодумного друга, а другой придерживая стеклянное изделие.       Таких прикосновений Джинджер явно не ожидал. От внезапного холодка длинных пальцев последние силы, сдерживающие приближение очень стыдного для барабанщика процесса, в миг иссякли, и тёплая жидкость хлынула из дрогнувшего члена. Фиш откинул голову, не желая больше никогда смотреть в глаза возлюбленному. Зим же продолжал наблюдал за процессом, вертя во рту леденец. Гитаристу явно нравилась такая картина: мужчина, всегда защищающий его от любых невзгод, сейчас стеснялся и извивался. Он казался ещё милее, чем обычно. Зим взялся за вазу обеими руками и чувствовал, как сосуд грел подрагивающиеся кисти.       – Думаю, ты закончил, – вновь задумчиво, но с интересом протянул Зим. Он немного отодвинул вазу от члена, взялся за него двумя пальцами и легонько пошлёпал о стенки, чтобы последние капли вытекли. Джинджер громко выдохнул, когда его половой орган наконец-то был освобождён от оков сосуда. Зам поставил на пол тёплый стеклянный предмет и вновь коснулся основания члена.       – Я, – Фиш простонал, когда мужчина стал ему надрачивать. – Боже, я хочу тебя, – не веря в то, что осмелился сказать подобное, барабанщик запрокинул голову.       – И я тебя, – Зим бросил леденец в сторону, сел на бёдра друга и, трясь ими о сочащуюся смазкой плоть, принялся доставать маленький ключ из узких шорт. Руки совсем не слушались, голова шла кругом, но всё же у него вышло освободить возлюбленного из хватки наручников.       Джинджер, почувствовав свободу, в один момент оказался над закусывающим губу парнем, чей член настойчиво хотел покинуть эти сексуальные шортики. Страсть лилась через край, но Фиш вдруг медленно убрал волосы с лица Зима и поцеловал, будто успокаивая и спрашивая разрешение на продолжение. Ответ был очевиден; Зим стонал в губы и аккуратно пытался запустить язык в чужой рот. И Джиндж поддался. Их горячие языки крутились во влажном танце. Барабанщик начал играть с сосками гитариста, и от этого мозг сильнее плавился у обоих.       Прошло некоторое время. За громкими стонами и размеренными толчками Джинджера в узкое тело Зима парни не услышали, как в дом вернулись остальные члены «Marilyn Manson». Твигги искал недостающих приятелей и, застав их на кровати, занимающихся страстным сексом, лишь прошёл мимо, стараясь не издавать лишних звуков. Он никогда и никому об этом не расскажет.