Головоломка "Итэр".

Кабинет погружён в шелест листов и скрежет ручки по бумаге. Минутная стрелка часов, висевших ровно над доской, тикнула на шестерку, оповещая о пройденной уже половине пары. Окружение сосредоточенное, даже бесящая муха сложила крылья, оставаясь сидеть на стекле окна, изредка сменяя свою точку прибывания. Итоговая контрольная — стрессовое событие для любого студента. Даже бестолковый Итто, и тот скукурузил серьёзную мину, взглядом водя по выданному бланку. А в тетради Скарамуччи пусто. Его мысли не преследует страх за незачёт, а взгляд не бегает по буквам его заданий. Он мог сверлить спину светловолосого часами, потому что он слишком выбивался из его рамок «нормального». Вот к примеру, тот парень по имени Сяо — очевидный интроверт. Его присутствие редко заметишь, если даже он будет сидеть в середине кабинета, на полу и заниматься абсолютным ничем. «Отброс» — сразу ставит печать на нём и закрывает книгу его личности. Или пара ботанов-заучек, для которых оценка — важнее самих себя? Да, это он про Альбедо с Сахарозой. Вечно они вместе. Вместе с книгами и друг другом. «Неудачники» — помечает в своей голове папку воспоминаний об этих людях. Или же тот уголок «клоунов», который состоял из совсем несерьёзных или слишком закомплексованных, на его взгляд, людей, в лице Кэйи, Итто и… Чайльда. От мысли о последнем он скривился. Его одногруппник не подходил ни под одну категорию, выстроенную в его голове, потому что он был совмещением всего и ничего одновременно. Это путало. Никогда нельзя было точно сказать о чем он думает или что чувствует, потому что он менялся, как хамелеон. Он мог плакать, а через секунду повеселеть, пока его состояние снова не сменит секунда и он не начнёт раздавать всем вокруг пинки в ярости. «Ненормальный.» — хотел поставить точку синеволосый, но что-то его останавливало. Он хотел узнать в какой ситуации же он раскроется, в какой ситуации покажет кем он является на самом деле. Он не верил в правдивость своей теории, что он просто психически не здоров. Следил и пытался прочесть, что же сделает он в следующую секунду. Какую маску примерит в этот раз. Пару раз удавалось угадывать, от чего он не мог скрыть лёгкую ухмылку на губах. Этот парень… Вызывал неподдельный интерес. Он отличался от каждого человека в его семье, он не подходил под те стандарты, что ему прописывали с самого детства. « — Ты привёл друга? Боже, что за убожество, он же такой слюнтяй. Не связывайся с ним.» « — С кем ты говорил? А ты знаешь, что он из неблагоприятной семьи? Не позорь фамилию, которую стал носить или вернёшься обратно в детский дом.» « — Не разговаривай ни с кем из этих людей, они плохо на тебя влияют. Угомонись и сиди дома.» Блондина не за что было отчитывать. Он не слюнтяй, не из неблагоприятной семьи... Он ни что-то из перечисленного словами приемных родителей. Необычно. И бесит, на самом деле. Итэр. Так его звали. Светловолосый мальчик, мило прозванный «косичка». Он выделялся и Скарамуччу это интересовало и раздражало, как лишняя деталь всего пазла. Как ярко-оранжевая точка в серой комнате, цепляла взглядом и трудно было его не видеть. Куда бы ты не посмотрел, боковым зрением — он всё ещё в объективе твоих глаз. Его раздражало, что его некуда было деть, нельзя было пропихнуть в ту же толпу «неудачников» или «клоунов», он — лишняя деталь этого мира. Он ненавидел это. Ненавидел смотреть на него. Ненавидел интересоваться им. Ненавидел то, что он не покидает его темноволосую голову и напористо лезет внутрь, словно специально. Он ненавидел Итэра. Но безумно хотел его прочесть. Звенит звонок. Листки собраны, пары окончены. У Скарамуччи пересдача, ничего удивительного, его сразу записали на следующую неделю. Его бланк пустовал. У единственного в аудитории. Даже Итто исписал свой лист… Пусть и с рисунками быков на полях. «Опозорен» — сказал бы он себе в любой другой день. Он привык держать планку, но сегодня ему особенно всё равно, потому что он был занят благим, как ему кажется, делом. Разглядывал спину одногруппника, водил взглядом по его косичке, мятой рубашке и его неспешными движениями. Пытался забраться ему в голову. Его цель — раскусить его, чтобы понять, частью какого пазла он являлся. Это куда интереснее зачёта по химии. Куникудзуши всегда сохранял лицо безразличного-грубияна. Ему ничего не стоило преспокойно послать человека, а после никогда больше не реагировать на его существование. В его лексиконе не было слова «уважение», не смотря на свой рост, он смотрел на всех сверху вниз, не считая нужным одаривать кого-то своим вниманием. Все в этом мире — серая скучная масса, с нацепленными ярлыками. Подобный азарт не в его стиле. Но ему интересно. По-детски любопытно. Разгадать головоломку в лице Итэра. Прошло какое-то время, прежде, чем он понял, что смотрит уже не в спину, а в чужие глаза. Кабинет был пустой, на столько, что не был бы удивителен факт пролетающего мимо перекати-поля. Брюнет не сразу понял, как остался с объектом его «раздражения» наедине. Долгие пять секунд они прожигали друг друга взглядами, Скар — смотрел в чужие глаза, увязнув в янтаре зрачков. Итэр — в его лицо. Он не понимал, что такого интересного в нём нашёл главный похуист-одногруппник. — У, бля! — Итэр дёрнулся в сторону Скара, в быдлячей манере, словно бы попытался напугать. После собрался и покинул кабинет, оставляя парня наедине с собой. … Муха покинула своё излюбленное место на окне, зажужжав в кабинете нарочито раздражительно. Скарамучче пришлось несколько раз проморгаться, проверяя себя на то, что это всё действительно произошло, а не ему померещилось. Уши и щеки запылали. Пряча разгоряченное лицо в ладонях, он злостно шипит: «Это что за нахуй был?»