Письмо с того света

Месяц регулярных посещение и бесед с психологом дают видимые результаты. А Черён заметно восстанавливает свои жизненные силы, перестает вздрагивать от каждого резкого звука и довольно спокойно относится к мужчинам возраста ее дяди. Правда ей с большим трудом далось присутствие на суде в качестве свидетеля. Это было самое сложное испытание. Сокджину пришлось провести несколько дополнительных сеансов, чтобы восстановить психическое состояние девушки. Дядю осудили на максимально допустимый срок по его статьям, обеспечив Черён спокойствие на очень длительный срок. А вот Чимин, напротив, совершенно не следует советам Кима. Он максимально загружает себя работой, чтобы в голову не лезли мысли об А Черён. Днем, когда она под его надзором работает в фонде, Пак радуется, что ей становится значительно лучше. А вот ночами он вертится словно волчок на смятых простынях, гоня от себя ее образ. Он не хочет думать, что было бы, если бы Черён жила отдельно. Упоминание о расставании желчью развивается по телу журналиста, отравляя и без того истерзанную душу. Но представить ее в своей жизни тоже страшно. Чимин боится, что не справится, что причинит боль своими проблемами, что заставит страдать. Второе испытание, которое запланировал Ким Сокджин было менее травмирующим, но не менее эмоциональным для Черён. По его настоянию психолога девушка съездила в квартиру матери. Воспоминания захватили ее как только она переступила порог. Черён ухватилась за стену, чувствуя как эмоции выбивают почву из-под ног. Однако мужская рука не позволила ни на секунду усомниться в поддержке. Воздух действительно был затхлый, как и предполагала А, пыль лежала ровным слоем на всех горизонтальных поверхностях. Чимин предложил Черён навести порядок. Правда сама А сделать этого не смогла, слезы бесконечным потоком стекали по заметно побледневшим щекам. Зато Чимин позаботился о сотруднике клининговой компании. Черён дала себе слово приехать сюда еще раз, но торопиться не хотела. — Вкусно! — съев все со своей тарелки, удовлетворенно улыбается Черён. — Если бы ты не стал журналистом, то мог бы быть шеф поваром, — рассматривает мужскую спину возле раковины. Чимин намыливает грязную посуду, игнорируя посудомоечную машину, стараясь как можно дольше задержаться в квартире. Ему сегодня нужно обязательно попасть в издательство, шеф рвет и мечет, но тревога сосет под ложечкой, вызывая дискомфорт. Черён не слепая, она прекрасно видит, как Пак тянет время, как находит себе ненужные мелкие занятия, лишь бы задержаться подольше. Но она терпеливо ждет своего часа, чтобы осуществить задуманное. Разговор с Сокджином о возможности остаться в квартире Чимина в одиночестве вновь становится актуальным. Черён и хочет воспользоваться этой возможностью и боится. Не понимает причины своего беспокойства, лишь чувствует трепыхание в области желудка. После третьего настойчивого звонка из издательства Чимин сдается. Он одевается и, тяжело вздохнув, отправляется в прихожую. — Я не надолго. Если хочешь, можем потом в парк сходить, — строит планы на остаток дня. — Отличная идея, — улыбается Черён и машет на прощание. Уже месяц девушка вынашивает план по раскрытию тайной стены журналиста, но каждый раз не предоставляется возможность остаться одной. Сегодня у нее выходной день в благотворительном фонде, поэтому, после ухода журналиста, она не бросается к шторе сразу. Наоборот, А бродит по гостиной из стороны в сторону, искоса посматривая на плотную ткань, приближаясь к ней с каждым кругом все ближе. Черён несколько раз проходится ладошкой по складкам, не решаясь открыть сразу. Она не замечает, сколько времени проводит в нерешительности. — Что там может быть страшного? — сама себя спрашивает А. — Я лишь посмотрю и закрою. Он ведь не сможет догадаться, что я видела это? — то протягивает, то отдергивает руку назад в нерешительности. — Подожду еще немного. У меня есть время, — уговаривает саму себя девушка. Она подходит к графину с водой, наливает жидкость в стакан и жадно пьет, постоянно посматривая на стену. — Ты же не трусиха, А Черён! Соберись! — похлопывает себя по щекам, чтобы хоть немного придать смелости. — Файтинг! Пальцы путаются в складках, но все же находят самый край, подцепляя и утягивая штору в сторону. Сотни незнакомых лиц с улыбками и без предстают перед взором А Черён. Она даже отшатывается на мгновение назад, не ожидая такого. Затем делает еще несколько шагов, чтобы увидеть весь масштаб. Все фотографии разного размера, яркие и не очень, но под каждой есть имя и фамилия. Черён хватает планшет с кофейного столика и вбивает в поисковик первое попавшееся на глаза имя. Пальцы не слушаются, попадая мимо букв, но А упорно добивается правильности написания. «Гу Хана пропала безвести 12.03.2020», — гласит запись на первом открывшемся сайте. Черён листает список и находит сайт благотворительной организации Пака. Слезы подступают к глазам, когда девушка понимает, что все эти люди на фотографиях не были найдены. Она обнаруживает некоторых из них в отдельном разделе «Всегда в нашей памяти». — Чимин~щи, — оседает на пол прямо перед маленьким столиком, — почему? Почему все эти фото здесь? Как же должно быть больно смотреть на них каждый раз! — всхлипывает, прикрывая дрожащие губы ладошкой. Слезы застилают обзор на стену, но даже через них Черён замечает, что одна самая центральная фотография на стене без имени. Девушка пролистывает список пропавших и погибших на сайте, но так и не находит похожую фотографию. На ней изображена молодая и очень красивая девушка. Темно каштановые волосы спускаются водопадом на хрупкие плечи в нежно голубой блузке. Глаза полны счастья, а губы чуть приоткрыты в очаровательной улыбке. Черён пытается встать на ноги, но они дрожат и не держат свою хозяйку, поэтому А приближается к стене ползком. Запрокинув голову, она рассматривает сквозь поток слез милые девичьи черты. — Вот ты какая, Ёнсо, — шепчет А. Она без сомнения догадывается, кто перед ней, все еще продолжая свои попытки подняться на ноги. Черён цепляется за штору, приближаясь к фото все ближе, но крючки не выдерживают натиск и отрываются. Черён плюхается на пол, сильно ударяясь коленом, но не замечает боли. Водит мокрыми от слез пальчиками по нижнему ряду фотографий, обнаруживая среди нескольких портретов взрослых фото малышки лет пяти. — Бедный ребенок! Как же так! Ты даже вырасти не успела, — оглаживает детские черты на фото, приподнимая взгляд выше. Не сразу среди сотни замечает до боли знакомое лицо. — Братик! — в голос ревет Черён, прочитав родное имя под фото. Счастливый паренек с непосредственной детской улыбкой смотрит на свою сестру, а ей кажется, что моргни она, и он оживёт. Воспоминания о трагедии накрывают с головой, разрывая несчастное сердечко на мелкие кусочки. Тоска внутри разливается обжигающей лавой. Черён не ориентируется во времени, сползая на пол и сворачиваясь клубочком. Черён ее сразу отзывается, когда чувствует сильную хватку на своем плече. — Зачем? — сквозь жуткую головную боль слышит стальной голос Пака. — Это Сокджин тебя надоумил? — Я сама предложила, — сипит А, пытаясь принять сидячее положение. Перед глазами все плывет, превращая действительность в американские горки. Она хочет ухватиться за Чимина, но тот стоит слишком далеко и смотрит слишком отчужденно. — Предложила копаться в моем белье? — холод в его голосе вымораживает все внутренности, сжимает израненное потерей сердечко и вынуждает опустить протянутую руку. — Зачем тебе это? — Помочь… я хочу помочь — все еще надеясь услышать полюбившееся «малышка», поднимает взгляд Черён. — В первую очередь ты должна помочь себе, — отводит взгляд Чимин. Ему безумно больно видеть ее в таком состоянии, но и поступок Черён рвет его на куски. Ощущение преданности пульсирует в висках. Не ожидал он, что девушка начнёт копаться в его делах без разрешения. Если бы она попросила показать эту стену, он бы согласился. Возможно не сразу, но согласился бы. А сейчас… Сейчас Чимин отходит еще на шаг назад, создавая между ними непреодолимую пропасть. — Чимин~а, — голос Черён дрожит вместе с ее руками, которые непроизвольно тянутся к мужчине. — Иди в спальню. Мне нужно навести здесь порядок, — слова даются с таким трудом, что Пак буквально выталкивает их из себя. Хочется обернуться, подхватить это заплаканное создание на руки и собрать каждую слезинку, успокоить и пообещать, что никогда не отпустит, но… Но он сжимает зубы до скрежета, заталкивая руки в карманы, и ждет. Черён не может подняться с первого раза. Она оступается, ударяясь уже травмированным коленом, громко вскрикивая. Молча подойдя к девушке, журналист наклоняется и подхватывает ее на руки, так же молча несет в комнату и опускает на край кровати. Губы сжаты в тонкую полоску, а брови сошлись к переносице. Черён до боли в суставах хочется прикоснуться и разгладить эту складку, провести по щеке, чтобы вновь увидеть легкую улыбку на абсолютно невероятных губах. Хочется кричать, умолять о прощении, но она не успевает и рот открыть, как молодой мужчина выходит из комнаты, закрывая за собой дверь. — Чимин~а, — шепчет Черён вслед, но ее никто уже не слышит. Нестерпимо больно осознавать, что человек, которому ты начал доверять и был готов открыть свою душу, ворвался в твою тайну и разворошил прошлое. А ведь можно было просто попросить! Чимин останавливается напротив «стены боли» и всматривается в лица. Он помнит каждого из них. Помнит, как тяжело давались поиски, как таяла надежда с каждой минутой, как разбивались сердца родных и близких, и как вместе с пропавшими безвести или погибшими на сердце появлялся новый рубец. Чимин уверен, что если бы рубцы можно было видеть, они бы покрыли всю поверхность. Не было бы свободного места для нового. Но ведь люди не перестают пропадать, поэтому новые рубцы будут появляться поверх старых. — Ёнсо, — шепчет Пак, едва касаясь черт некогда горячо любимой девушки. — Прости меня! — слезы подступают горящим комом, блокируя связки, но Чимин поджимает губы и забирается на стул, чтобы поправить штору. Возится минут десять с крючками, не замечая, что за ним наблюдают. Черён, приоткрыв в двери маленькую щелочку, молча сидит на полу своей комнаты, жадно ловя каждое мужское движение. — Увидимся завтра, — тихо произносит Пак, в последний раз устремляя взгляд на нежную девичью улыбку на фотографии. Он зашторивает стену и отправляется на кухню. Гремит посудой, выполняя механические движения, но его мысли продолжают возвращаться к поступку Черён. Возможно ли, что А Черён сама приняла решение вторгнуться в его тайну, или все-таки это работа Ким Сокджина? Чимин может судить лишь со слов самой А, поэтому нет причин не верить ей. Обида клокочет разгоряченной лавой внутри, подбрасывая мысли о том, что психолог был прав. Пак не справляется. Не может допустить мысль, что кто-то вторгается в его жизнь, бередит старые раны и выворачивает чувства наружу. Хочется сбежать, но ответственность, взятая за этого ребенка, не позволяет. Признать свое поражение уже большой прогресс для молодого мужчины, но все же неконтролируемая обида не дает мыслить здраво. Чимин бесцельно переставляет посуду с места на место, а потом и вовсе уходит с кухни, так и не приготовив ничего. Перед дверью в спальню он останавливается и прислушивается, однако тишина с обратной стороны не дает никаких подсказок. Сделав пару витков по гостиной, он хватает ручку и вырывает лист из блокнота. «Мне нужно уйти. Новый пропавший человек. Не жди, ложись спать.» — кратко, отрывисто и безэмоционально пишет Пак. Он собирает минимум вещей, укладывая в спортивную сумку, ведь не знает на сколько затянутся поиски. Затем еще раз подойдя к двери спальни, прислушивается и прислоняет ладонь к деревянной поверхности, словно подушечками пальцем может уловить движения внутри. Хлопок входной двери заставляет Черён вздрогнуть и выйти из своих мыслей. Она сидит на полу, прислонившись спиной к двери спальни с тех самых пор, как наблюдала за Чимином сквозь щель. Головная боль после слез только усилилась, поэтому А с трудом осматривается по сторонам. Из-за пасмурной погоды сумерки спускаются в комнату раньше обычного, делая ее мрачной и тоскливой. Только сейчас Черён понимает выбор серого цвета в интерьере. Этот цвет олицетворяет душу Чимина, такую же уставшую и не способную различать краски жизни. Все цвета для него остались в прошлом, когда была жива Ёнсо, когда он не знал боли и страданий, когда имел цель. — Мне так жаль, — шепчет Черён, с большим трудом поднимаясь на ноги. — Прости меня, Пак Чимин!