Письмо с того света

— Привет, Черён, — приподнимается со своего места полицейский, замечая знакомую фигурку в проеме двери. — Как все прошло? А Чимин где? — заглядывает за девичье плечо. — Все хорошо, — сияет А. — Чимин остался с психологом Кимом. — Они там точно не поубивают друг друга? — уточняет Джун, сводя брови к переносице. Эти двое такие непрошибаемые! Один упрямее другого! Намджун искренне любит их обоих и мечтает когда нибудь собраться большой компанией без ругани и бесконечных издевок и просто мирно посидеть за бутылочкой пива. Но пока, он лишь растаскивает их по разным углам, словно двух непримиримых боксеров на ринге. — Намджун~щи, — обращается А, запрокидывая голову в силу своего роста. Щеки Кима тут же покрываются легким румянцем от смущения. Такое обращение вызывает в нем не то, чтобы неприязнь, но что-то царапает изнутри, напоминая о возрасте. — Лучше просто Намджун и на «ты», — мило улыбаясь и демонстрируя свои ямочки на щеках, просит он. — Хорошо, — соглашается Черён. — Я хотела спросить. Вы… то есть ты видел волонтера из фонда Чимина, с которым общается психолог Ким? — поправляет себя Черён. — Волонтера? — переспрашивает Джун. — Да, девушку, — уточняет А. — Девушку? — брови полицейского тут же ползут вверх от удивления, а челюсть отвисает вниз. — Ты уверена? — Угу, — кивает А, мило улыбаясь. Порой этот брутальный великан, а именно так он выглядит рядом с А, совсем не похож на серьезного полицейского. Вот сейчас он точная копия растерянного щеночка, который совершенно не понимает, что происходит. А вот рядом с Ханой он становится еще милее, а вот и она! — Чего это вы тут шепчетесь? — подозрительно приподнимая одну бровь, наступает Пак младшая без приветствия. Она пышет недовольством, замечая смущение полицейского и заинтересованный взгляд Черён. — Где Чимин-оппа? Почему ты одна? — нападает с расспросами на А. — Он у психолога Кима, — растерянно делая шаг назад, отвечает Черён. Она ни как не ожидала, что станет жертвой ревности Ханы, хотя была уверена, что не сделала ничего, что могло бы ее спровоцировать. — Хани, ты чего? — подхватывает под локоть недовольную девушку. — Мы просто обсуждали Джина. — Эту язву? — удивляется Пак. — Зачем он вам? — Почему это он язва? — заступается за своего душевного лекаря Черён. — Потому что вечно задирает оппу, — упирает кулачки в бока и хмурится Хана. — Ты вообще на чьей стороне? — Брейк! — раздается звонкий голос Чимина. — Девочки, не ссорьтесь. Хана, умерь свой пыл. Малышка, иди ко мне, — протягивает ладонь и манит Черён. А смущенно улыбается, но пару шагов в сторону своего парня делает. — Разрешите вам представить, — пафосно начинает Чимин, — А Черён — моя девушка. В шумном полицейском участке на минуту воцаряется гробовая тишина. Даже усиленно печатающий принтер замолкает, давясь листом бумаги. Все присутствующие не сводят глаз с красивой пары, которая смущенно стоит в центре помещения. — Наконец-то! — голос Ханы отрезвляет всех, возвращая способность говорить и двигаться. Бурные овации смешиваются с улюлюканьем и возгласами восхищения, вынуждая А Черён зарыться носом в пальто Чимина от смущения. Последний же, не ожидая такой реакции, растерянно обводит взглядом присутствующих и прячет макушку своей девушки под воротником верхней одежды. — Пак Чимин, я согласен, — раздается за спиной и оборачиваются все. Сокджин стоит возле двери своего кабинета, опираясь на ее ручку и смотрит с вызовом в глаза журналиста. — Отлично, — возвращает прежнее невозмутимое выражение лица Пак. — Тогда завтра… — Лучше сегодня, — перебивает его Ким, резко сжимая кулаки. — Вы чего удумали? — тут же напрягается полицейский. — Дуэль решили устроить? — Типо того, — усмехается журналист, внимательно наблюдая за психологом. — Одурели совсем? — встает между ними Джун. — Я вам такую дуэль покажу, мало не покажется! Достали уже! Я вам нянька что ли, чтобы разнимать постоянно? Начните уже вести себя как взрослые люди! — возмущается Намджун. — Вот мы и хотим как взрослые, — кладет ладонь на плечо полицейского Пак. — Все нормально, Джун. — Не верю я вам больше, — сбрасывает руку Ким, — достали, — резко разворачивается и направляется на выход из участка, попутно прихватывая с собой Хану. Пак младшая ошарашенно смотрит на своего парня, затем оборачивается на кузена, но ответа не получает. — Чимин~и, что происходит? — шепчет Черён, посматривая на Джина, который сам на себя не похож. Его кожа побледнела, выдавая усталость и проявляя потемнения под глазами, губы пересохли так, что их приходится постоянно смачивать языком, а взгляд выражает то ли решительность, то ли неприязнь. Черён не настолько хорошо разбирается в невербальных сигналах, чтобы распознать истинные чувства, но она точно знает, что здесь что-то нечисто. — Все хорошо, маленькая, — шепчет Пак, нежно целуя мочку уха. — Просто мы с Джином решили обсудить нашу взаимную неприязнь. Возможно, мы даже придем к перемирию. Не бойся, все будет хорошо. Но слова Пак не убеждают А, наоборот заставляют насторожиться еще сильнее. Она бегает взглядом по Киму, который сейчас в журналисте дыру прожжет, и жалеет, что послушалась и вышла из кабинета. Утром, Черён думала, что все начинает налаживаться, она наконец-то почувствовала себя счастливой как в прежние времена, когда мама еще была жива. Но видимо Пак Чимин не может без встряски. — До вечера, — бросает Киму Пак, и стремительно направляется на выход в обнимку с едва поспевающей за ним Черён. — Нам с тобой сейчас нужно в фонд съездить и кое какие бумажные дела решить, — поясняет он А, — а потом заберем твои вещи и домой. Фраза «домой» звучит для А столь тепло, что на сердце становится чуть спокойнее. Казалось бы она сутки провела в своей родной квартире, в которой прожила все детство и которая снилась ей по ночам в дядином подвале, но именно квартира Пака стала самым желанным местом. — Кстати, почему из моего дома исчезло только твое нижнее белье и этот комплект? — оборачивается Чимин, с легкой улыбкой рассматривая девушку в своей одежде. Милашка! — Что? — удивленно переспрашивает А. — Просто он такой мягкий и теплый, — проходится ладошкой по ткани в области живота. — А белье? — не унимается Чимин со своими расспросами. — Я… я одна туда в жизни не пойду, — бубнит под нос Черён. — Смущает! — Глупышка, — смеется журналист, прижимая ее ближе. — Хорошо, я буду всегда ходить в такие магазины с тобой. — Еще хуже, — прикладывает ладошки к алеющим щекам А. — Там кстати на манекене был очень красивый комплект, не хочешь посмотреть? — счастливая улыбка растягивает пухлые мужские губы, отражая солнечный свет от белоснежных зубов. Черён жалеет, что не надела солнцезащитные очки. Слепит!       — Ни за что! — дуется А, отворачиваясь. Вот почему кто-то может так спокойно говорить об этом, мерить безумно красивые кружевные комплекты, а она готова сквозь землю провалиться только об одном упоминании о бутике нижнего белья? Несправедливо! — Не хочешь мерить в магазине, можешь померить дома, я куплю и принесу его домой. Идет? — не унимается Чимин. Черён резко оборачивается, готовясь выплеснуть все переживания о несправедливости сего мира, как застывает с открытым ртом. Намджун с невероятной скоростью несется в их сторону с Ханой на руках. Голова девушки покоится на его широкой груди, волосы развеваются на ветру, а руки безвольно свисают по бокам. — Хана, — тычет пальцем Черён за спину журналиста, и Чимин резко оборачивается. — Хён, в чем дело? — тут же бросается навстречу другу, открывая перед ним дверь полицейского участка. — Она неожиданно потеряла сознание прямо посреди улицы, — перепуганный до смерти Намджун влетает как ураган, направляясь прямиком к кабинету Сокджина и открывая дверь носком ботинка. — Хён, — обращается он к психологу, — помоги уложить ее. — Что произошло? — подскакивает с места Джин, помогая полицейскому разместить тело девушки на небольшом мягком диване в углу кабинета. Намджун повторяет только что произнесенный ответ Чимину и присаживается на корточки не сводя глаз с Ханы. Пак прикладывает пальцы к вене на шее и следит за секундной стрелкой на настенных часах психолога. Пульс ровный, но слабый. Черён стоит в дверях, растерянно переходя взглядом от одного мужчины к другому. — Она нормально питается? — первое, что спрашивает Чимин. Джун кивает в ответ. — При тебе ела последний раз когда? — Ну… — полицейский задумывается, силясь вспомнить последнюю совместную трапезу. Несколько дней подряд он возвращался домой уже за полночь, поэтому чаще всего заставал Хану уже в постели спящей или готовящейся ко сну, поэтому ужинали они раздельно. Точнее сказать Намджун был уверен, что Хана поела без него, пока он жевал кимпаб за рулем по дороге домой. Но кажется он ошибался. — Давно она пренебрегает ужином? — хмурится Сокджин. От этих Паков одни проблемы. — Периодически, — бурчит Чимин, продолжая следить за пульсом. — М-мм, — тихий едва уловимый стон срывается с губ Ханы и она медленно открывает глаза. — Хани, — голос Джуна дрожит, так же как и руки, которыми он проводит по бледной щеке девушки. — Как же ты меня напугала. — Боюсь, что напугаю тебя еще больше, — шепчет девушка. Все застывают, вслушиваясь в ее слабый голос. — В общем так получилось… я забыла выпить лекарство, — закатывает глаза Хана, в очередной раз ругая себя за невнимательность. — И теперь я… — Твою мать! — срывается с губ Сокджина, но он тут же прикрывает рот рукой, предоставляя Хане возможность закончить предложение. Он в силу опыта быстро складывает все признаки в общую картину и не может поверить в случившееся. Чимин бросает на психолога недовольный взгляд, а затем пихает Джина в спину к выходу и забирает с собой до сих пор перепуганную Черён, оставляя друга и кузину наедине. — Что происходит? — вертит головой в разные стороны полицейский, провожая друзей взглядом. — Хани, милая, объясни пожалуйста по-человечески. Ты же знаешь, у меня с намеками не очень. Говори как есть. — Я пропустила прием противозачаточных, — прежде пару раз глубоко вздохнув, сообщает Хана. — И теперь я… у нас… — никак не может произнести самое важное. — Я стану папой? — на лице полицейского и удивление, и слезы радости проступают одновременно. Он не может поверить в происходящее, всматриваясь в девичьи глаза и пытаясь найти подтверждение своей догадки. — Да, я беременна, — вздыхает Хана. Счастливая улыбка тут же пропадает с лица Кима, сменяясь обеспокоенностью. У него не возникало мысли о том, что Хана может быть против. В мечтах он видел ее через пару лет у алтаря, а затем и ожидающую от него ребенка, но он никак не мог предположить, что все это произойдет так спонтанно и так скоро. Мысли со скоростью света сменяют одна другую, руки начинают мелко подрагивать, а на глазах наворачиваются слезы. А если Хана против? Они ведь ни разу не обсуждали этот вопрос. Она просто через несколько недель знакомства пришла к нему домой с вещами и заявила, что останется у него, так как поругалась с родителями. Он принял это как должное, потому что был без ума от нее, хотя он и сейчас без ума. Но вот вопрос свадьбы никто из них не поднимал. Джун не давил, позволяя Хане насладиться взрослой жизнью без опеки родителей. Но ее мнения на этот счет он так и не спросил. Паника проникает в каждую клеточку полицейского, перехватывая дыхание и выбивая здравый смысл. Хочется закричать от избытка чувств, но он лишь прикусывает щеку изнутри до металлического привкуса во рту и ждет. — Я… — начинает Хана, поднимая взгляд на возлюбленного, но тут же замолкает, видя как изменилось выражение его лица. Секундой ранее он светился ярче любого солнца, а сейчас закусил щеку и опустил глаза в пол, явно ожидая ее ответа. Хана дрожит как осиновый лист, понимая, что от ее слов зависит их дальнейшее будущее. Новость ошеломила ее два дня назад, когда она почувствовала неладное и рванула в аптеку за тестом на беременность, но смелости не хватило. Да, у Пак Ханы, которая запросто может отчитать любого, даже незнакомого, заткнуть даже самого наглого и поставить на место самого борзого, не хватило смелость признаться самому дорогому человеку. Ведь рядом с Джуном она другая: нуждающаяся в его заботе, ласке, порой ранимая, иногда чересчур требовательная к его вниманию, но не смелая. Поэтому новостью она предполагала поделиться сегодня вечером, но видимо ее организм решил по-другому, подведя прямо посреди улицы. — Джун~и, — проводит ледяными пальчиками по напряженной мужской щеке.        — Я понимаю, что это для тебе неожиданно, впрочем так же как и для меня, — голос его чуть дрожит, выдавая волнение, — но ответь честно… ты против? — Ким не поднимает взгляд, боясь увидеть в глазах напротив подтверждение своих слов. Хана замирает с повисшей в воздухе рукой, прислушиваясь к своим ощущениям. Она точно знает, что если ей что-то не по душе, это вызывает неприязнь, а порой даже отвращение, но сейчас ее чувства настолько необъяснимы и непонятны даже ей самой, что она не знает ответа на этот вопрос. Единственное, что точно чувствует Пак — страх. Ей безумно страшно потерять Намджуна, но не менее страшно осознавать, что через девять месяцев она может стать матерью. Она, которая все еще не может найти общий язык со своими родителями, держа старые обиды, она, которая не может контролировать гнев, вступая в перепалку по поводу и без. Какой матерью она станет? Каким примером будет для маленького ребенка? Сможет ли воспитать достойного человека? Эти мысли крутятся в ее голове все эти дни, пока она собирается с духом сообщить новость. — Джун, — слишком тихо, чтобы услышать и слишком взволнованно, чтобы он не обратил внимание. Слезы комом встают в девичьему горле, не давая продолжить фразу, а затем и вовсе устремляются из глаз потоком. Хана всхлипывает, поджимая бледные губы. Нет сил бороться с эмоциями, она чувствует себя маленькими потерянным в бескрайние галактике ребенком, который не способен найти дорогу домой. — Я боюсь… — выдавливает из себя Пак, моментально ощущая мужские губы на своем лице. Они медленно, но верно собирают слезинки и согревают. — Я не могу тебя заставить, если ты против, — наконец-то встречается взглядом с заплаканной Ханой, беря ее мокрое личико в свои большие ладони. В глазах Намджуна надежда перемешана с отчаянием, но он не имеет права что-то требовать, лишь покорно ждет ее ответа. — Я боюсь, что не справлюсь. Я о себе с трудом могу позаботиться. Что будет, если я окажусь плохой матерью? — Во-первых, ты будешь прекрасной мамой. Ты весёлая, яркая, нежная и смелая девушка. А во-вторых ты не одна, моя маленькая, — стирает очередную слезинку большим пальцем Ким. — Я всегда рядом с тобой. Я готов на все ради тебя, мое сокровище. Еще у тебя есть замечательный кузен. Теперь счастливый кузен, родители, — на последнем слове Намджун замолкает, ожидая бурной реакции, но Хана молчит, всматриваясь в лицо возлюбленного. — Обещай мне, что будешь любить меня, даже если я превращусь в колобок, — всхлипывает Хана. — Клянусь, — улыбается Джун, мягко целуя соленые губы. — Джин, стой! — резкий крик Чимина пугает Хану, но еще больше ее пугает залетающий пулей в кабинет Ким Сокджин. — Ты не имеешь права лишать его жизни! — выкрикивает он, дрожа всем телом и тыча пальцем в сторону Пак младшей. — Не имеешь! — тяжело дышит, не сводя глаз с побледневшей еще сильнее Ханы. — Джин! — влетает следом Пак, хватая психолога за рукав и пытаясь вывести наружу. Но Ким обрывается словно дикий мустанг, не сводя глаз с Ханы. — Хён, прости, — обращается к полицейскому, — я пытался его остановить, но он словно разъяренный тигр метался за дверью, а потом рванул к вам. — Все нормально, — кивает Намджун, поднимаясь на ноги. Он медленно подходит к психологу. — Посмотри на меня! — голос Кима столь требовательный, что у каждого возникает желание подчиниться, но только не у Джина. Тот продолжает буравить взглядом бледную Хану. — На меня смотри! — прикрикивает Намджун, добиваясь результата. — Все будет хорошо! — кладет руки на широкие дрожащие от напряжения плечи психолога. — Никто ни от кого не собирается избавляться. Просто Хани немного испугалась потому, что была не готова. Но я уверен, что она будет самой замечательной мамой, — как можно спокойнее поясняет Намджун. — Мамой? — шепчет Черён. переводя взгляд с одного мужчины на другого. — Все хорошо, — притягивает к себе психолога Намджун. Тот судорожно хватается за его одежду и молча вздрагивает всем телом, утыкаясь в плечо.