Плакса

      — Странный сегодня Хазин… — пробурчал Цветков в чашку с кофе.       Игорь поднял на него взгляд. До этого Цветков о чем-то бесконечно пиздел, больше рассчитывая на благодарного слушателя в лице Димы, но услышав знакомую фамилию Игорь тут же отреагировал.       — А что с ним?       — Да прикинь, еще слова никому кривого не сказал. Ходит че-то в бумажках, работает. Орал там на кого-то, но так, с любовью почти… Я уже не знаю. Хочется пошутить про то, что недоебанного Хазина кто-то наконец выебал, но кто на такое пойдет? Он же член откусит.       Игорь помрачнел. Ему не нравилось, когда кто-то говорил о Пете в таком тоне. Да, Петя, косвенно, сам сделал себе такую репутацию, но Игорю все равно это все не нравилось. Он хотел было встать как-то на защиту Пети, но тот сам появился из ниоткуда.       — Ну что, дядь, я не зря день копался, сегодня вышли на последних барыг, прикинь? Едем с тобой на задержание. О, Цветков, че довольный такой? — удивился Петя. — Тебе кто-то дал несмотря на твою рожу? Поздравляю!       Дима и Игорь едва сдержали смех, глядя, как вытянулось у Цветкова лицо. Карма тут же прилетела — точнее подбежала в своем уже надетом бежевом пальто, с портупеей под ним.       — Пошли, — улыбнулся Игорь и встал.       — Я за служебкой, жди.       — Хорошо, — кивнул Игорь, провожая Петю взглядом.       Цветков, хмурый, спросил:       — А че это он с тобой такой милый?       — Не знаю, — хмыкнул Игорь. — Может потому, что я один из немногих, кто реально работает, а не пинает всякие половые органы? Не думал о таком?       Цветков недовольно поморщился, дернул плечом и махнул рукой, мол, ну и не интересно ему, ну и не надо. Игорь, довольный Петиным хорошим настроением и тому, как тот сиял, пошел. Работа не ждет.       — Знаешь, о чем я думаю? — спросил Петя, садясь в машину, в этот раз вел он. Игорь хотел на автомате сесть на водительское, но Петя юркнул быстрее него.       — О чем?       — Почему нас поставили в пару? Ты же не из наркоконтроля, а все остальные дела я веду со своими ребятами. Ты вообще левый.       Игорь пожал плечами.       — Не знаю. Но мне Прокопенко говорил, что подумал, будет лучше, если влить тебя в командую работу.       — Да это ладно, могу понять, — отмахнулся Петя и испытующе посмотрел на Игоря. — Почему с тобой? Я, знаешь ли, не привык верить в судьбу.       — Какую судьбу?       — Блять, в обычную. А то так вышло интересно. Нас поставили в пару, а мы друг от друга отстать не можем.       Игорь тяжело выдохнул.       — А ты так хочешь отстать?       — Игорь, уверяю, после того, что я видел, я обязан выйти за тебя замуж.       Игорь довольно рассмеялся. Ему понравился вчерашний опыт. Понравилось знать, что Пете пришлись по вкусу его фото настолько… Настолько, что Игорь пялился в экран минут пять, прекрасно зная, что там делал Петя. Такое быстрое возвращение его удивило, но ему это было неважно и даже приятно. Ему наконец стало казаться, что все у них идет к отношениям. Вообще-то, по меркам Игоря, у них уже отношения, но Петя ведь до сих пор не давал себя целовать. Значит, надо еще подождать. Игорь подождет.       — Петь, я не знаю, просто, мне кажется, Федор Иванович меня хорошо знает и доверяет.       — А доверие тут при чем?       — Ну… он говорил, что тебя, в случае чего, нужно будет прикрыть.       Петя насупился. Игорь мог его понять. Он бы тоже не был доволен, что кто-то представил его как того, кого нужно было прикрывать.       — Петь, я не знаю, с чего он так подумал. Мы сколько с тобой ездили, столько я думал: это не тебе нужна помощь, а тем, кому ты по лицу давал. Может, он просто боялся за новенького. Понимаешь, он такой, ему когда кто-то нравится, он за них очень волнуется.       Петя остановился на светофоре и удивленно посмотрел на Игоря.       — Ты думаешь, я ему понравился?       — Ну да. Я же видел, как он с тобой общался. Он так мало с кем себя ведет.       — Не знаю… — дернул плечом Петя. — Ладно. Просто утром в голову мысль пришла эта, до сих пор отойти не могу.       — Мысль про то, как между нами все так вышло?       — Ага. Типа.       — А чего об этом думать? Тем более, между нами… ничего так и не решено.       — Я знаю, — выдохнул Петя, потерев нос. — Злишься из-за этого на меня?       — Нет. Я, конечно, в такое играть пять лет не буду, но подождать могу, пока ты решишься.       — А ты что? Уже решился?       — А по мне не видно?       — Да ты ж меня не знаешь даже!       — Наверное. Но ты мне нравишься. И что мне, сначала пять лет с тобой общаться, прежде чем разрешить себе чувствовать чувства?       — Нет, но, — Петя слабо улыбнулся. — Просто я много думаю о том, как ты во всем этом, нахрен, разочаруешься.       — Почему это еще?       — Потому что я гандон.       — Петь, — нахмурился Игорь. — Не говори так.       — Потом сам поймешь, — махнул рукой Петя, а Игорь, внезапно, осознал, что решиться надо бы уже сейчас. Не прямо сейчас, но в ближайшее время. По тому, как говорил Петя, ему казалось, будто тот будет ходить вокруг да около годами. Вечно сомневаясь и что-то там решая. Игорю такая перспектива не нравилась. Он не собирался прижимать Петю к стенке и засасывать его, но поговорить об этом им явно нужно было. Просто чтобы понять, в какую сторону идет этот поезд и к чему они хотят прийти.       Петя поправил портупею под пальто и проверил рацию. Выглядел, как искусство целое, все в нем было правильно и идеально. А еще — переломано. Гром качнул головой.       — Знаешь, я уже ощущаю себя лишним, — улыбнулся он, захлопнув дверь.       — Ну, ты мне здорово помог выйти на некоторых. На задержание, конечно, ехать было не обязательно…       — Зачем тогда позвал?       Петя пожал плечами.       — Наверное, просто захотел, чтобы ты был рядом.       Гром рвано кивнул, ощутив, как покраснели щеки. Ему самому нравилось работать с Петей, работа сразу становилась куда приятнее и проще. Да и в целом с появлением в его жизни Пети все почему-то стало легче. Больше не хотелось ночевать в участке, работать целыми сутками — ему было что делать после, о чем думать после. Ему больше незачем было сбегать от самого себя, Петя чудесным образом облегчал всю его жизнь просто тем, что дышал. Знал бы только сам Петя…       — Так, я планирую обойтись без подмоги, — сказал Петя.       — Почему это?       — Потому что… — и осекся, замолчал.       Игорь нахмурился и подошел к нему ближе, заглянув в глаза, мол, ты можешь мне довериться, не бойся. Игорь не знал, как, но часто ему удавалось говорить без слов, и выходило это куда лучше, чем когда он открывал рот. Петя нервно дернул плечами, нахмурился.       — Потому что они меня заебали. Все та же песня: вы же нежное ранимое существо, какие рейды, давайте мы вам поможем! Куда вам преступников задерживать! — Петя плотно сжал зубы. — Эти… не такие, как в Москве были. Они почему-то думают, что заботятся обо мне, а не унижают, но выходит наоборот. Знаешь, как заебало, когда вроде ты командуешь, а на тебя смотрят, как на щенка? Я в Москве год с этим боролся, и тут придется то же самое с начала.       — Петь, я думаю, они не со зла. Если честно, у нас в целом мало толковых работников, а уж омег — тем более. Вот они и волнуются.       — Майор Гром, — сказал Петя внезапно серьезным, недовольным голосом. — Мы в детском саду? Они мои родители? Их не должно ебать, как я буду справляться. По умолчанию уже то, что я справлюсь, понимаешь? Я, бля, майор, а не стажер. Это кроме того, что половина этого… — Петя взмахнул рукой, — зверинца ухаживать за мной пытаются. Пиздец!       Игорь закашлялся. Конечно, это было очевидно, что, несмотря на то, что Петька всех успел заебать, он многим нравился. Хотя бы потому, что Петя был невозможно красив, высок, строен, пластичен, и у особо одаренных вызывал желание завоевать то, что завоевываться не хочет. Но думать о том, что люди, которыми Петя командует и с кем находится чаще всего… имеют на него планы ему совсем не понравилось.       — Что, ревнуешь? — усмехнулся Петя. — По глазам вижу, что ревнуешь, — и довольный такой, будто реванш одержал.       — Нет, не ревную, — честно сказал Игорь. Он и вправду не ревновал: ведь было очевидно, что Петя общался вне рабочего времени только с Игорем. — Но и звучит это так себе… Че они… лезут к тебе?       Петя рассмеялся, пожав плечами.       — Я привык и уже не замечаю. Если бы они еще и «защищать» меня не пытались, защитники хуевы.       — Ну, тут ты прав. Это людей от тебя защитить надо, а не тебя… Мне кажется, из-за того, что ты им очень нравишься, они еще не поняли, что это их заперли с тобой, а не тебя с ними. И ты бы лучше с ними своими методами разговорил, а не один на задания бегал.       — Пробовал, — выдохнул Петя. — В ответ просто стелятся сильнее, чем обычно. Ничего, как-нибудь я засосу тебя посреди участка и вопросы тут же отпадут, — и, похлопав охеревшего Грома по щеке, зашагал вперед.       Игорь аж растерялся от таких планов. Ну, они ему понравились, так что, быстро придя в себя, он скользнул за Петей, очень довольный. Только от представления, как на них все будут пялиться под ребрами приятно защекотало. Петей не хотелось хвастаться, как своим трофеем, скорее он будто бы гордился сам собой, что мог быть достоин кого-то такого, как Петя.       — Ты без табельного, да? — уточнил Петя, выглянув из-за угла.       — Конечно.       — Что значит «конечно»? Ты не думаешь, что в некоторых ситуациях без него тебя прихлопнут?       — А с табельным я прихлопну.       — Ну и? Лучше ты кого, а не тебя.       — Петь, ты что… У человека же своя жизнь тоже есть, я этим убийством не ему страдания причиню, а его близким.       Петя выпрямился и посмотрел ему в глаза.       — А если прихлопнут тебя, буду грустить я. Расставляй теперь приоритеты, дядь.       Игорь хотел возмутиться, что они слишком мало друг друга знают, что Петя его близко не подпускает и вообще не ясно, что будет через месяц, но почему-то так и не смог ничего сказать, глядя в темные смеющиеся Петины глаза. Только кивнул рвано, заочно соглашаясь.       — Я пойду проверю обстановку, сиди тут, понял?       — А если с тобой что-то случится?       — Ну главное, чтобы я никого не убил, да?       Игорь фыркнул и отвернулся. Петя напомнил ему:       — Мне не пять и я делаю свою работу. Окей?       — Окей, — буркнул Игорь.       Петя довольно хмыкнул. Вернулся он через пять минут.       — В клубе только персонал походу, но наших ребят нигде не видно. Тут два варианта. Или идти вдвоем диалог вести, или оцеплять задние, но тогда есть шанс, что эти сбегут. Я глянул планировку, возможно, где-то в комнатах для персонала или еще где. Придется разделяться.       Игорь немного подумал и сказал:       — Пошли вдвоем.       — Рад, что тут наши мысли схожи, — Петя усмехнулся, стукнув его по плечу.       — И то, что мы не носим форму?       — Эту безвкусную дрянь? Ни за что. Хотя тебе она, наверное, пошла бы.       — И тебе.       — Не, пробовал. Извращение какое-то…       Игорь сначала и не понял, как они собрались тайком в клуб пробираться, если он был закрыт, но Петя уже все продумал за него. Игорь даже себя каким-то ущемленным почувствовал, будто бы он для красоты тут стоял! А Петя так сходу и сказал: а я тут за покупками, говорят, Бурый здесь отдыхает сегодня, да?       Игорь аж дар речи потерял. Так легко такое заявить! Вдруг девушка вообще не в курсе дел? Она же полицию вызовет! Игорь одернул себя. Ну, они и есть полиция. Скажут, что никого вызывать не надо, вот они — уже на месте. Пока Игорь обо всем этом думал, их уже пропустили, и Петя, усмехнувшись, подмигнул Игорю.       — Я бывалый в этом, — сказал Петя, и Игорь кивнул. Да, Петя в самом деле бывалый… Игорь надеялся, что как-нибудь Петя расскажет об этом ему сам.       Их провели по коридору, девушка огляделась и сказала ждать тут. Они послушно остановились, и Игорь оглядывался, прислушивался, но ничего подозрительного не находил. Петя стоял рядом, засунув руки в карманы пальто, насвистывая себе под нос. Чувствовал себя, как рыба в воде.              Девушка вернулась к нему:       — Прошу прощения, но сегодня Вениамин Анатольевич не ждет клиентов.       — Но мы очень выгодные клиенты, — прищурился Петя. — Речь не о пяти граммах, он должен понимать, за этим мы бы к нему не шли.       — Он сказал никого не пускать, — насупилась она.       Игорь только начал думать, что ему сказать, как Петя уже вырубил ее одним ударом. Игорь замер, рот раскрыв.       — Тсс, вот так, отдыхай, — улыбнулся он девушке, усаживая ее у стены. Игорь опешил.       — Ты… ты ударил омегу, — прошипел он, когда Петя выпрямился.       — Ну. Она омега. Я омега. Не вижу никаких противоречий, — хлопал Петя глазами, а Игорь и не нашел, что ответить. Да, в самом деле, Петя омега… Что ж, ладно, Петя омега и профи своего дела, ничего не скажешь.       В кабинет Петя вошел с ноги. Мужик испугано вздрогнул, рядом мелькнула чья-то тень. Игорь встал позади Пети, закрыв дверь, и осмотрелся. Защелкнул замок. Ну так, на всякий случай. Петя оскалился.       — Здрасьте, ребят, мы по важному вопросу. Привет, Бурый, чего впускать не хотел? — подмигнул Петя мужчине, который стоял возле стола. Он был очень плотным во всех отношениях. Другой был поуже, но высоким, коренастым. — Игорешь, ну, берем товар?       — Значит, легавые, — хмыкнул Бурый.       Игорь же ждать не стал. Сам кинулся вперед. Петя улыбнулся, выглядя как довольный хозяин псины, которую спустил с поводка на тех, кто ему не понравился.       Игорь заметил, как мужик зажал кнопку какую-то на столе — вероятно, охрана сейчас припрется. Он выругался. Значит, действовать надо быстро, жестко, все как он любит, но ребята оказалась не лыком шиты. Игорь посмотрел на дуло пистолета — спокойно, бровью не поведя. Петя был позади, рука наверняка уже на стволе. Тут главное двигаться быстро. Это все бульварские штучки — якобы если наставили дуло, все, на колени и плачь. Игорь бы до тридцати и не дожил, если бы при виде пушки падал на колени и хныкал. Главное двигаться достаточно быстро, а в этом Игорь был спец, и чтобы на ходу выбивать пистолеты из рук — тоже. Влево, чуть пригнуться и быстрый выпад вперёд, удар по руке.       — Ах ты сука! — крикнул Бурый.       — Петя, столбом не стой! — выкрикнул Игорь, уходя от удара вправо и делая подсечку.       — Не учи дедушку кашлять!       Игорь лишь краем глаза заметил, что Петя почти-почти мужика заломил, но тот взял тем, что был сильнее — и Пете пришлось отпрянуть, хватаясь за пистолет. Игорь тихо прошипел — в самом деле, он что, хочет, чтобы омега в шестьдесят килограмм завалила мужика под два метра?!       Замок в этот момент прострелили и Игорь громко выругался, выбив пистолет из толстой руки и ногой откинув его в самый конец кабинета.              Думай, думай, думай…       Раздались звуки выстрелов, Игорь испуганно обернулся — лишь на секунду, чтобы вернуть к драке со спокойной душой, увидев, что стрелял Петя, и стрелял метко. Игорь планировал уложить этого на лопатки за минуту, а дальше помочь Пете. Подсечка, уйти от удара, попасть ровно в челюсть. Мужик пошатнулся, тихо застонав, прикрывая рукой хлынувшую из носа кровь. Игорь быстро развернулся, и тут же на него направили пистолет. Петя что-то выкрикнул, а потом раздался глухой звук от удара, тихий стон и Игорь замер, глядя, как Петю прижали к полу и нацелили на него пистолет. Мужик — с разбитой Петей губой — поднял на Игоря насмешливый взгляд и усмехнулся.       — Сидеть, собачка, сидеть, пока я твою сучку не застрелил. Че, щенки, совсем охуели?       Игорь сглотнул. Вот почему он не любил работать в паре. Он давно научился уходить от пистолета, но понятия не имел, как уводить из-под него других людей. И он стоял, в ужасе глядя, как Петя скалил зубы, будучи под прицелом.       — На колени, сказали же! — гаркнул Бурый, и ударом по ногам заставил Грома упасть на колени. Игорь зарычал, когда в затылок уткнулся пистолет. — А ты двери закрой, не стой!       Игорь быстро огляделся, заметив, что одного мужика Петя успел подстрелить.       Уже лучше… Второй послушно закрыл дверь, а Игорь аккуратно, как можно более незаметно потянулся к ножику в заднем кармане. Небольшой складной ножик. Убить нереально почти, но сейчас выручить должен.       — Стой, так это ж Хазин! — довольно улыбнулся Кириллыч и расхохотался так противно, что Игорь поморщился. — Хазин, тот самый! Который тогда соскочить хотел, а ребята в Москве его красиво так научили жизни! Гляди, аж в Питере оказался!       Петя побледнел, казалось, что от страха одеревенел. Игорь нахмурился, аккуратно подбираясь к раскладному ножику у себя в кармане.       — Да ну, тот самый? Петька? — Бурый тоже довольно расхохотался.       Игорь нахмурился. Ему шло на руку, что все внимание перешло на Петю, и он спокойно мог достать ножик, но ему не нравилось то, как затрясся Петя от страха, побелел весь, даже губы, задышал внезапно ртом, в ужасе смотря на мужика над ним.       — Ебать, а ты красавчик, — улыбнулся Кирилыч, становясь перед ним на одно колено и резко схватив Петю за лицо. Игорь нахмурился. Всеки ему. В лицо плюнь. Что угодно. Но Петя, казалось, от ужаса и пошевелиться не мог. — Ну в таком случае мы тебя убивать не будем, да? Ты нас так же развлечешь, может? Нам твои навыки так хвалили, так хвалили, аж завидно стало, что мы приехать не можем…       Петя казался совсем больным. Он хватал воздух ртом так, будто задыхался, будто не дышал вовсе. Игорь ощутил такой сильный прилив гнева, который едва мог контролировать. Он видел, что Пете было очень страшно, он был сам не свой, и они это понимали, смеялись с этого, издевались, пугали его еще сильнее.       Петя внезапно дернул головой, вырываясь из хватки.       — Строптивый какой, — рассмеялся Бурый.       — Да мы знаем, какой он, с хуем во рту сразу успокаивается, — улыбнулся Кириллыч. У Грома от злости потемнело все перед глазами. — Давай, ротик открой, — смеялся он, тыкая в лицо Пети пистолетом. — Да давай ты, блять, — он ударил его по лицу с такой силой, что Петя слабо проскулил.       И Игорь больше думать не мог. Не было мыслей, была кипящая злость и агрессия. И пистолет рядом. Он всек ножом прямо под коленом и, под пронизывающий скулеж, выпрямился, выхватил пистолет и тут же выстрелил. Возможно, им двоим повезло, но Игорь промазал, зато мужик перепугался, вскочил. Игорь схватил стоящую на столе латуневую статуэтку, вмазав ей по челюсти резко поднявшегося охранника, вырубив, и отскочил к Кириллычу, бросился на него, впечатал в стену, несколько раз так сильно ударив головой о нее, что у самого виски заболели. Откинул к ногам, посмотрел на второго мужика, тяжело дышащий от злости, оказался рядом в два счета, глядя в маленькие, испуганные глаза, и вырубил одним ударом.       Он глубоко вдохнул, пытаясь прийти в себя. Во всем теле стояла мелкая, противная дрожь — пульсирующий в крови гнев, желание драки... И тихий пронзительный всхлип, который прошёл сквозь кровавую пелену бешенства, ткнув в самые уязвимые нервы. Игорь опомнился и тут же бросился к Пете.       — Петя! Петенька! — он навис над ним, едва коснулся его лица, как Петя едва не заорал.       — Пусти меня ты, уебок, отстань! — и вмазал по челюсти так, что, Грому показалось, у него что-то хрустнуло. — Отвали! — толкнул в грудь, пытался отбиться всеми силами, Игорь посмотрел в его зареванное лицо и понял, что отставать он ни в коем случае не должен.       — Петя! Петенька, пожалуйста! — едва не взмолил он, пытаясь притянуть его к себе. Петя так пронзительно заскулил, что у Грома сердце сжалось от боли за него. Он даже не понимал, что происходит с Петей. Он плакал, задыхался и кричал. Игорь не видел такого раньше!       — Отвали! Уйди, блять, не трогай меня!       — Петя! — крикнул Игорь и с силой встряхнул его за плечи.       Петя замер, проморгался. Глаза у него были все красные, губы опухли от слез, сам на себя не похожий, дрожащий весь, едва не трясущийся. Глубоко вдохнул — так, будто только сейчас мог нормально дышать, и немного успокоился.       — Петенька… Все хорошо. Все хорошо, тебя больше никто не тронет. Все хорошо, Петя.       Петя коснулся его лица дрожащими, холодными пальцами, а после так резко прильнул к нему, так в него вцепился, что у Игоря снова все в груди перекрутилось и болезненно заныло, будто бы что-то в нем отчаянно хотело Петю утешить, не хотело его слез и страха. Игорь крепко обнял Петю в ответ, закрыв глаза и уткнувшись носом в мокрый висок, укачивая его в своих руках. Петя плакать перестал, кричать тоже, но он весь дрожал и трясся, дышал тяжело и рвано.       Так они и сидели, в тишине, прерываемой только вздрагивающим дыханием Пети. Игорь гладил его волосы, его спину и плечи, и сам пытался прийти в себя. Он едва помнил, что вообще делал, но на стене не было размазанных мозгов — значит никого не убил. Так, отпечатки крови на обоях немного, ничего страшного.       Он осторожно отстранил Петю от себя, чтобы посмотреть в его лицо, и ничего хорошего он там не увидел. На него Петя не смотрел, взгляд был отсутствующим, будто он вообще не понимал, что происходит. На имя не отзывался. Игорь громко выругался и встал, помогая и Пете, достал рацию из-под его пальто, включил и сказал, что ребят можно упаковывать, а Хазина по мелочи ранили, он сам разберется.       Петя стоял рядом, придерживаемый им, а после безвольно уронил лицо в его шею. Игорь выдохнул сквозь сжатые зубы. Он помнил их диалог, и его содержание наталкивало Игоря на темные мысли. Догадка казалась ему будто бы надуманой, неправильной, но теперь, глядя на реакцию Пети, на его состояние… Что ж, вероятно, он и вправду прошел через самый настоящий ад, проходил через него до сих пор.       Под шум и гомон, он довел Петю до выхода, на задний дворик, и усадил на скамью. Людей здесь не было, было тихо и пусто. Сел рядом и похлопал Петю по щекам. Выдохнув, ему пришлось зарядить Пете пощечину. Петя вздрогнул, резко отпрянул, ударившийся о стену затылком, и уставился на лицо Игоря огромными, ничего не понимающими глазами, глубоко вдохнув. Игорь сидел рядом, поджав губы, уже весь мокрый от волнения за Петю. Петя медленно перевел взгляд на Игоря. Моргнул. Качнул головой. Сказал:       — Дерьмо.       Игорь не знал, что ответить. Хотелось спросить, что с ним было, случалось ли такое раньше, но понимал, что Петя не ответит. Игорь только подсел к нему чуть ближе и крепко сжал его руку, кивнув ему, мол, все хорошо я же рядом.       Петя смотрел на их руки и кое-как заговорил:       — Прости. Такого на работе… раньше не случалось, в первый раз та…       — Какое прости?! — едва не взревел Гром. — Ты в самом деле думаешь, что тут надо извиняться?!       — Надо, — грубо сказал Петя, помрачнев. — Мы на работе, и я мог подвести тебя. Нет, я подвел тебя, и…       — Заткнись, блять, просто заткнись! — разозлился Игорь, но руки Пети не отпустил, будто именно этим жестом он показывал, что в самом деле все хорошо. — Я что, по твоему, робот какой-то или идиот, который будет злиться, что что-то пошло не по плану?! Блять, тебе плохо было, плохо! Я за тебя только волновался, а не за задание это ебучее! Да как ты не понимаешь, Петя! Я за тебя волнуюсь, мне ты важен, ты! Не твои заебы, что о тебе люди подумают, и не другие люди, а ты! Я за тебя боялся, за тебя, понимаешь?!       Петя сидел, ошарашенный, все еще бледный, с красными щеками от недавней истерики, на ресницах, казалось, все еще были капельки от слез. Игорь выругался крепко под нос, а после почти отчаянно прижал Петю к себе. Тот замычал что-то, забрыкался, но Игорь его не отпустил. Петя расслабился, вжался лицом в его шею и замер. Судорожно выдохнул и неуверенно обнял Грома в ответ. Игорь гладил его волосы, плечи, вдыхал его запах и ненавидел тех ублюдков. Злость до сих пор пульсировала под кожей, но Петя был рядом, успокаивал просто тем, что был, и Игорь прижимал его к себе, напоминая, что теперь с ним все хорошо.       Он мягко взял его лицо в свои ладони, и Петя посмотрел на него серьезно, но вымученным, уставшим взглядом человека, который привык держаться до последнего, но все рушилось прямо перед глазами.       — Единственное, что я хочу, так это закопать тех ублюдков. Все. Ты молодец, Петя. Мы прошли туда благодаря тебе, оказались с ними в одном кабинете тоже благодаря тебе. Это командная работа, ты не должен делать все один. Ты ничего не испортил. На самом деле… ты, выходит, отвлек их на себя, и я смог высвободиться. Хорошо, Петь? Честное слово, что бы оно ни было, ты этот пиздец упорно продержал, пока я со всем не расправился. А отложить такое на попозже ну… Это надо было сделать большое усилие над собой, — он поцеловал его в горячий лоб и прошептал: — ты молодец, Петь.       Петя рвано кивнул, такой уставший, вымотанный, слабый. Видно было, что сейчас из последних сил держался, но держался, даже плечи были расправлены, будто он был готов, в случае чего, кинуться в бой с голыми руками.       — Ты можешь идти?       Петя кивнул.       — Хорошо. Тогда поехали в участок. Допрос завтра будет, ладно? Давай ты сейчас все оформишь и поедешь домой, ладно?       Петя пожал плечами.       — А я с тобой поеду. Хорошо?       Петя немного подумал, а потом кивнул. Игорь выдохнул и помог тому встать. Петя встал с тихим шипением.       — Петь, болит где? Он ранил тебя где-то?       Петя только отмахнулся и кое-как пошел вперед, сжав зубы, хмурясь. Уставший такой, обессиленный, злой на собственную беспомощность, и все равно шел с прямой спиной, поднятой головой, хоть и белый до того, что почти пугал. Игорь шел за ним, чувствуя только то, как до сих пор все в груди болело за Петю. Его так сильно ранили. Нет, не так. Его переломали всего, разорвали на куски, сложили неверно, раны не зашили, и теперь он жил вот так, будто бы с открытой на распашку грудной клеткой, пульсирующим страданиями и болью сердцем. Но жил, и даже, большую часть времени, выглядя так, будто он в полном порядке. Игорь нахмурился и сжал кулаки. Нет, хочет того Петя или нет, но ему пора быть честным с Игорем. Игорь уже догадался и все понимал, но он теперь должен понимать состояние Пети в целом. Он должен… узнать многие о нем вещи.       Они вышли из клуба, зашагали в сторону и Петя посмотрел на своих людей. Вскинул бровь и спросил:       — Хули встали? Или вам личное сопровождение предложить?       Игорь посмотрел на него с одобрением, как напарник.       И с искренним страданием человека, кому не посчастливилось полюбить кого-то настолько разстерзанного окружающим миром, кого-то слишком слабого для того, чтобы перестать быть сильным хотя бы на миг. Хотя бы ради того, чтобы признаться самому себе в этой боли.       Чтобы сесть за водительское речи даже не шло. Петя это, слава Богу, сам осознал, и полез на пассажирское. И сел с таким шипением, что Игорь вздрогнул и обеспокоенно на него посмотрел. Петя поерзал, пытаясь удобнее сесть, и все матерился, а потом выругался:       — На хуй это дерьмо, на хуй.       Он резко запустил руку под пальто, в портупею, достал бутылёк и закинул две таблетки в рот, жуя агрессивно, мощно, и Игорь просто замер, глядя на баночку. А это че?       — Обезбол, дядь, — кратко ответил на удивленный взгляд Хазин, пряча его обратно. — Угостить?       Игорь только раздосадовано мотнул головой. К сожалению, картина в отношении Пети вырисовывалась с каждым моментом все более четкой и от того более пугающей. Игорю хотелось, чтобы все это было неправдой, что ничего страшного с Петей не случилось, но кому он врал? Чтобы кого-то, как Петю, смогло так мощно переебать, простым легким испугом не отбрыкаешься.       Ехали они молча, а в участке Петя злой был, как черт. Бросался на каждого, на своих орал по любой мелочи, ничего ему не нравилось, а потом в угол заныкался и принялся что-то строчить. Все его за метр обходили, а Игорь как можно чаще заходил в соседний отдел и высматривал его. Чего злиться-то так? Да и на себя так злится, к тому же. И за что? За то, что ему больно, плохо и страшно? Гром помрачнел, поджал губы и двинулся к нему. Петя вскинул голову, когда Гром нависнул над ним угрожающей тенью.       — Петь, мы договорились, что едем домой.       — Передумал.       Игорь мрачно на него посмотрел и захлопнул папку перед лицом Пети, ручку вырвал из тонких, белых пальцев, и кивнул в сторону лестницы.       — Надевай пальто, жду.       Петя, что странно, слать его на хуй, противиться не стал, и Игорь понял: иногда Петю надо брать не лаской и нежностью, а вот так. Грубо, с силой, не давая выбора. Петя лишь осмотрел свой стол и встал. Игорь понадеялся, что тот не сбежит от него через черный вход. Гром, несвойственно для себя, вызвал такси. Пете не стоило переться еще несколько километров, надо скорее домой его отвезти, уложить, пледом укрыть, чаем крепким напоить.       Петя спустился к нему хмурый, зажатый весь, как пружина, и Гром, осмотрев его, понял, что эта пружина вот-вот лопнет. Вместо того, чтобы дать себе расслабиться, Петя себя еще сильнее зажимал, мощнее давил, и вот они здесь.       — Скоро такси подъедет, — кивнул Гром, смотря на свою обувь.       — Ого, даже так. Че не служебка?       Игорь не ответил. Ему вдруг подумалось, что ночью он не поедет возвращать машину. Наверное от того, что впервые за все дни Игорь решил действовать грубо, четко и резко. Сейчас с Петей можно было только так. Он и вправду не нежная снежинка, и подход к нему иногда нужен такой же. И именно сейчас по-другому с ним было нельзя. Иначе бы Петя его на хуй послал и даже слушать не стал. А так в такси даже сел, сам адрес назвал, а потом отвернулся к окну и замолчал.       Спрашивать не стал, пойдет ли Гром с ним, только дверь широко в парадную раскрыл и посмотрел на Игоря через плечо, мол, сам решай. Игорь уже все решил и пошел за Петей. На лифт тот посмотрел хмурым, мрачным взглядом, а после нажал на кнопку вызова. Игорь не сдержал удивленного взгляда, но только кивнул.       Когда, наконец, довел его до квартиры, Игорь даже замешкался. Может, надо отстать от Пети сегодня? Ему и без того дерьмово, бешеный весь, дерганый, как током ударенный, и тут Игорь еще лезть будет. Может, надо дать Пете отдохнуть, отдохнуть от всего этого? Но Петя открыл дверь и замер в коридоре, смотря на Игоря, мол, ты скоро? Игорь зашел в его квартиру, все такую же неуютную и холодную. Петя закрыл дверь, а после раздался тяжелый вздох и глухой стук. Игорь дернулся и обернулся. Петя просто привалился к двери и замер вот так. Игорь посмотрел на него с искренним сочувствием. Бедняжка, совсем вымотался.       Игорь потянул Петю на себя, тот послушно обернулся и уткнулся лбом уже о его плечо. Глухо усмехнувшись, Игорь аккуратно стащил с него пальто, повесив, и Петя спросил:       — Обувь тоже с меня снимать будешь?       Издевался, блин, даже в таком состоянии, но Игорю было не до издевок. Он усадил Петю на комод для обуви, сел на одно колено и принялся, под охеревший взгляд Пети, снимать с него обувь. Поднял на него взгляд и вскинул бровь, мол, ну, чего больше не шутишь? Петя только тихо фыркнул и кое-как встал.       — Кофе будешь?       Игорь покачал головой.       — Правильно. А водки?       — Нет. И ты не будешь.       — Дядь, ты охуел? Я тебя домой пустил, а ты тут раскомандовался весь!       — За этим ты меня и пустил.       Петя не нашёлся с ответом, только глянул на него злобно исподлобья и ушел в гостиную. Там грохнулся на диван, залез с ногами и оперся подбородком о колени, обняв себя руками. Игорь посмотрел на него с состраданием и сам пошел на кухню, чтобы сделать Пете чай. Чай согреет, чаю надо точно Пете выпить. Тем более Игорь в самом деле мог заварить чай, а не кипяток. Роясь в ящиках, где все было накидано абы-как, он нашел ромашковый чай с мятой. Хмыкнул. Самое то.       — Ты че там хозяйничаешь, а, хозяюшка?       — Чай тебе делаю.       — А я просил?       — Ты, кажется, меня сейчас можешь попросить только о том, чтобы я на хер сходил.       Петя хмыкнул. Резонно.       — Я без сахара пью.       — Понял.       Чай был сделан, даже две чашки, так, для приличия, чтобы Пете неловко не было. Когда Игорь обернулся, то увидел, что Петя уже переполз сюда, на кухню, и сидел на стуле, смотря на Игоря как… ну, если бы домашние животные испытывали желание убивать своих хозяев, то именно так сейчас Петя смотрел. И так выглядел. По-забавному маленький, беззащитный, и с глазами полной холодной ненависти. Игоря эта ненависть не пугала. Он решился. И он выбрал Петю со всеми вытекающими.       Игорь поставил чашки на стойку и уставился на Петю, вскинув бровь, сев рядом.       — Ну и? — Петя посмотрел на него в ответ, подтянув к себе чашку. — Ждешь грустную историю, да?       — Если не хочешь, то не надо.       Петя издал тихий смешок.       — Ага, буду ходить как томная тупая пизда. Игорь, мне не семь лет, я уже понимаю, что, устроив тебе такие приколы дважды, не могу ходить глазками в пол и отмахиваться. Тут либо говорить, либо идти на хуй. Да?       Игорь внимательно посмотрел в его глаза. Он сам не понимал пока, как относился к Петиной трезвости ума до последнего. В некоторые моменты, как считал сам Игорь, можно побыть и хрупким, и нежным, и слабым, а Петя до последнего шел напролом, считая, что всегда должен действовать в соответствии с разумом, а не сердцем.       — Петь… во-первых, я не буду тебя заставлять мне что-то рассказывать. Во-вторых…       Петя усмехнулся — как-то грустно, немного виновато, вымученно.       — А еще ты сам обо всем догадался?       — Да.       К сожалению, Игорь не мог отворачиваться от такого простого уравнения. Два плюс два не пять, не шесть, не семь и даже не один. Нет, Игорь-то догадывался, что в математике, чисто теоретически, можно изъебнуться и вывести пять, но нахуй оно им сейчас надо?       Петины перепады настроения, его игра в холодно-горячо, ненависть к себе, постоянная самоагрессия, истерика в ответ на не слишком сильный триггер… В конце концов, более явные признаки. Зашуганость, страх, подозрительность. И прямые доказательства (таковыми их считал сам Игорь) — речь того мужика и столь острая на эти слова реакция Пети. Будто бы его заставили что-то вспомнить и это что-то довело его до ступора, паники, искреннего ужаса, невозможности трезво мыслить.       В конце концов, Игорь до конца понял: у Пети не было потянуто бедро. Его боль при вставании и сидении всегда имела строго определенную причину, а не случайную.       — Ну так вперед, — улыбнулся Петя, подавшись к нему. — Заберете приз или назовете слово целиком?       Игорь уставился на него, нахмурился. Нет, это уже совсем не здоровая херня. Петя будто смеялся над собой, над своим опытом, над своей болью, высмеивал это. Будто хотел разорвать свою грудную клетку, выставить ее содержание напоказ и крикнуть: ну, давай, смотри, что со мной происходит, любуйся. Посмейся с этого. Высмей меня. Унизь меня.       Гром плотно сжал зубы. Его поразило Петино отношение к самому себе. Ему хотелось защитить его, беречь, нежить и целовать, и любой, кто тявкал в сторону Пети вызывал у него раздражение. Но главный Петин враг смотрел Игорю в глаза. Это был сам Петя. Он не нуждался в чужой ненависти, потому что чудесно ненавидел сам себя.       — Ну, так и будем молчать? — Петя нетерпеливо постучал пальцами по столу. — Дадим этому повиснуть в воздухе? Ладно, давай я все-таки расскажу. Петю Хазина выебали целым табором из восьми человек. По очереди, одновременно, членами, подручными штуками. Прикинь, че в меня совали, что матку повредили? Ну хорошо, что хоть до глотки не дошло, а? Под Петей Хазиным такой Байкал был из крови и спермы, ты оху…       Петя замолчал, когда Игорь резко ударил по столу. Слушать это было невыносимо. И непонятно, чью выдержку проверял Петя: свою или Грома? Кого из них двоих наказывал? Что хотел доказать этими словами? Но в Игоре появилась такая злость, отторжение, такая ненависть перед этим фактом и своей беспомощностью, ведь он ничего не мог изменить.       — Зачем ты это делаешь с собой? — прошипел Игорь. — Зачем смеешься над этим? Это, блять, страшно, почему ты этого не признаешь?       Он крепко сжал его руку в своей, смотря в глаза почти с мольбой. Мольбой перестать притворяться и врать, расслабиться хоть на немного, дать Игорю увидеть хоть что-то в нем настоящее.       — А что мне, плакать, что ли? Поверь, Игорь, я это уже признавал, как все хуево и страшно. Месяцами себе в этом признавался, пока на улицу выйти не мог, пока ощущал себя нормально только в истерике, пока в дурке лежал! О, как сильно я себе в этом признался, ты охуеешь просто! Че еще посоветуешь, а, советчик хуев?       Игорь поджал губы. Он и вправду не знал, что тут можно сказать. Петя прошел через ад, находился в этом аду до сих пор, Пете больно, плохо и страшно, а он смеется сам над собой, потому что это его способ сказать миру, что с ним все окей. Грому нечего было сказать. Не потому что он в принципе не умел говорить. Просто таких слов не существовало, чтобы облегчить такую боль.       Он посмотрел Пете в глаза и мягко потянул его на себя, обняв, к себе прижав, он будто бы даже не думал, как, наверное, внутри Петя мог его бояться. Но Петя не боялся. Петя дал себя обнять, дал себе возможность спрятаться в Игоревых руках не только от мира, но и от самого себя. Прятал свое лицо в его груди, если бы он мог заплакать, то заплакал бы, но все уже выплакал. Игорь гладил его по волосам, пытаясь хотя бы через касания показать свои чувства, свое сожаление.       Поза неудобной была. Пете так точно неудобно — согнулся в три погибели, сжался, ссутулился. Игорь немного подумал и резко встал, подхватив его на руки. Петя уставился на него во все глаза, неловко в его руках замерев, ну и впрямь — маленький котенок. Игорь улыбнулся.       — Дядь, ты че? На землю меня поставь.       — Сейчас, — кивнул Игорь и отнес Петю в спальню. На кровать его уложил, плед на него натянул и сам к нему подполз. Петя в ответ к нему прильнул, спрятал нос его в шее, удобнее в плед завернулся, закинул руку Игоря на себя, под бок самый подлез, будто хотел рядом с Игорем совсем маленьким стать.       Игорь улыбнулся, а после, глядя на все это безобразие, которым Петя укрылся — и своим пледом, и Игорем, ему смутно это напомнило какое-то подобие гнезда. Такое, на скорую руку, но зато из чего-то столь грандиозного, как Игорь. И Гром прижимал его к себе, целовал его волосы, гладил плечи, спину, поясницу, бока. Петя к нему в ответ жался, вдыхал его запах порывисто, жадно, и Игорь вдруг понял: Пете тоже лучше даются действия, чем слова. Петя о многом сейчас говорил. Трясь носом о его шею, потираясь щекой о его грудь, прижимаясь к нему ближе, подставляя лицо для легких, невинных поцелуев, удобнее устраиваясь под боком, Петя благодарил, доверял, показывал, что ему с ним легче, проще, ему уже не так больно и смеяться больше с самого себя не хочется, что успокаивается рядом с ним весь, и Игорь отвечал на это, как мог, хотя Петя, казалось, успокаиваться не собирался, пока о всего Игоря не потрется, будто бы территорию метил, притирался так явственно, по-животному почти. Успокоился Петя только тогда, когда Игорь навалился на него, придавливая весом своего тела к кровати. Петя не вздрогнул даже, наоборот — довольно замер, обняв Игоря еще крепче и сильнее, на его бедро ногу закинув.       Игорь выдохнул и смирился: Петя только что использовал его как гнездо. Игорь улыбнулся. Хитиновый Петин покров снова трескался, и из-под него выглядывал настоящий Петя. Раненый весь, ломанный, криво-слепленный, ранимый слишком, напуганый, а еще — ласковый, нежный, умоляющий. Игорь закрыл глаза, поглаживая узкую спину. Петя пах тепло и сладко. Не страхом, не болью, не ужасом.       Петя вытянул руку и сказал:       — Кепку, блин, сними свою.       И откинул ее в сторону. Игорь ойкнул. Он вообще забыл как-то раздеться, о Пете больше думал, даже кожанку свою не снял.       — Кожанку снять? — спросил неловко Игорь.       Петя уверенно посмотрел ему в глаза и скомандовал:       — Сними.       Игорь кивнул и послушался. Снял ее с себя неловко и не успел отбросить, как Петя снова в него вцепился ногами-руками, уткнулся носом у самого ворота пуловера и облегченно выдохнул. А Игорь думал: а он сегодня хоть использовал дезодорант? Не хотелось бы ему слишком сильно вонять. Хотя Пете вон, вроде нравится. Игорь продолжал лежать в неудобной позе, боясь пошевелиться, гладя Петю, а потом терпеть стало почти невыносим: спина ныла, болела, рука стрельнула, и Игорь неловко попытался поменять позу. Спина хрустнула. Игорь с трудом сдержал болезненный стон. А Петя под ним, оказывается, удачно задремал. Игорь улыбнулся. Ну и правильно, ему поспать надо.       Игорь не успел повернуться на спину и потянуться, как Петя, сквозь свой тревожный сон, к нему прильнул, под бок залез, потерся щекой о его грудь, и снова замер. Игорь застыл, осознав, что потянуться ему пока не дадут. Оставалось лежать и ждать, пока Петя проснется и отдохнет. И обнимать его, конечно, нежно и ласково его гладить, вдыхать запах его волос, радоваться про себя, что Петя позволил себе расслабиться. Игорю думалось, что после столь красочного рассказа у Пети начнется вторая истерика. Не случилась, Богу слава, Игорь бы этого уже не выдержал.       Потом Игорю захотелось в туалет. И ужасно затекла рука. Он терпел-терпел, но терпеть было уже невыносимо. Странно, в книжках и фильмах все красиво и романтично, люди часами так лежат, а Игорю за час уже плохо стало в пяти разных вариантах. Он аккуратно переложил Петю на подушку и тихо привстал так, что даже кровать почти не скрипела.       Не успел он ногами коснуться пола, как услышал хриплый, сонный голос:       — Уходишь?       Петя говорил таким голосом, будто его бросали на произвол судьбы, и Игорь это мог понять. И он едва не заскулил:       — Петь, мне в туалет надо.       Петя рассмеялся.                    — Иди.       Игорь вскочил буквально, кинулся в туалет, заперся и, расстегнув ширинку, облегченно выдохнул. Аж рукой пришлось о стену упереться, настолько хорошо было от долгожданного облегчения. Вымыв руки и побрызгав холодной водой в лицо, он проморгался. Сонливость прошла и он вышел из туалета. Вернулся в спальню, воровато туда заглянув. Петя сидел на кровати, его ждал, обняв себя за колени, положив на них голову, закрыв глаза. Игорь сел на кровать, и Петя раскрыл уставшие глаза. Немного поерзав, Игорь подсел к нему ближе и погладил по щеке. Петя наконец вынырнул из такой закрытой позы и прикрыл глаза, потираясь щекой о ладонь Игоря. Такой ласковый Петя. Ласковый, раненный, перебитый, вымученный будто бы весь.       — Петь, ты как?       — Хорошо, — пожал плечами Петя. — Спасибо. Если бы ты начал меня утешать, я бы выкинул с криком тебя в окно.       Игорь рассмеялся, не уточняя, что он его и утешал, просто способом, который устроил их обоих.       — Игорь… — позвал его Петя, — если ты что-то хочешь сказать, то скажи. Не хочу, чтобы была недосказанность.       Игорь поджал губы. Ему и вправду хотелось кое-что спросить, но вопрос был интимный.       — Я… Мне только одно интересно.       Петя кивнул, чуть глаза прикрыл, будто готовился принять заслуженный удар под дых.              — Ну… Тебе получается что-то так сильно повредили, что тебе садиться до сих пор больно?       Петя раскрыл глаза и удивленно на него посмотрел. Игорь не понял этого удивления. Конечно ему было интересно состояние здоровья Пети после такого! Тем более теперь, зная причину его боли…       — Повредили мне там все, Игорь, но уже давно все зажило и прошло. Это психосоматическое.       — Психо… что? — не понял Игорь.       — Ну, когда меня что-то пугает, я, грубо говоря, не могу отделить этот страх от того, что было там и… — Петя смущенно потупил взгляд. — Я так сильно зажимаю мышцы тазового дна, что они начинают болеть. Вот. Боль вообще-то должна быть не такой сильной, но из-за всех моих ассоциаций мне очень больно. Потому что мозг думает, что все, нас снова насилуют бутылкой. И к тому же из-за всех повреждений, в больнице я еще долго сесть не мог без слез, и рефлекс этот тоже подсознательный остался, — он махнул рукой.       Игорь посмотрел на него с искренним сочувствием.       — И это… не пройдет никогда?       — Пройдет, конечно. Просто к психотерапевту надо продолжать ходить, а у меня времени нет.       — Петь, — удивленно сказал Гром. — какое времени нет? Это же, наверное, имеет последствия не только…в этой боли, да? Да даже если это только о боли, ты что, всю жизнь терпеть будешь?       — Ну вот мы и подошли к еще одной проблеме, — кивнул Петя, но с таким лицом, будто бы эта боль его совсем не волновала. Вероятно, он так сильно к ней привык, что не думал, что можно жить по-другому.       Петя поудобнее устроился, будто готовился к какому-то важному диалогу. Закусил губу и сказал:       — Я помню, что ты признавался в своей симпатии и, очевидно, ты не будешь, как школьник ждать полгода, пока я там на что-то решусь и…       — Петь, ты что! Я теперь о таком и не думаю, какие тут отношения?              Петя замер. Моргнул. Поднял взгляд на Игоря и спросил холодным голосом:       — Тебе теперь противно, да? Или считаешь меня виноватым? Ну так скажи: «Петь, ты сам виноват, обдолбался, задолжал диллерам и получил по заслугам»!       Они оба замерли. Петя от осознания, что рассказал еще одну часть своей биографии, Игорь от первой части предложения. Петя глядел на него во все глаза, ожидая реакции, ощущая себя теперь… снова жалким. Потому что он бывший наркоман, которого пускали по кругу. Но Игорь сказал:       — Петь, кто это с тобой сделал? Откуда в твоей голове все это дерьмо про «противно» и «сам виноват»? Было б противно, я бы не лег с тобой в одну кровать, пусть и таким невинным способом! И я не считаю тебя виноватым. В таком никто бы не мог быть виноватым. Я так сказал, потому что… потому что разве ты можешь смотреть на меня, как на мужчину? Я вижу, ты очень сильно мне доверился, но, полагаю… другие вещи для тебя невозможны, но мне хватит и наших объятий, я тебе говорил. Мне просто нравится быть рядом с тобой, видеть, как ты улыбаешься.       Петя замер. Его плечи опустились, в услышанное он не мог до конца поверить. Не мог поверить, что кто-то настолько правильный, как Гром, кто-то, кто нравился ему настолько, продолжал смотреть на него, как и раньше, что в нем ничего не поменялось от этих новостей.       — Но… — сипло сказал Петя. — Я ведь… меня ведь…       — Петя, не говори так. В этом нет твоей вины. Мне жаль… жаль, что все это случилось с тобой. Ты не противен мне. Я не считаю тебя виноватым. Я боюсь только за твое состояние рядом со мной…       Петя вскинул бровь.       — То есть то, что мы тут валялись в одной кровати, тебе ни о чем не сказало?       — Ну это другое, — буркнул Игорь. — Блять, ну вот… если я во время объятий захочу тебя за жопу взять!       — И? — Петя посмотрел на него. — Возьмешь, значит.       — Но Петь… тебя же это напугать может!              Петя тяжело выдохнул и потер веки, качнув головой.       — Игорь, я с тобой обнимаюсь, захожу с тобой в лифт, бля, Игорь, я пустил мужика в свою квартиру!       Игорь растерянно огляделся. И он резко осознал, почему Петя был так напуган, когда в первый раз позвал Игоря на кофе. Он перешагивал через себя, через свой страх. Для него, для Игоря. Гром посмотрел на него с искренним восхищением и благодарностью. Подсел к нему ближе и ласково взял его руку в свою, сжимая. Петя шмыгнул и повел плечом.       — Получается, ты меня совсем-совсем не боишься?       — Наверное. Я… я хочу, чтобы ты меня трогал, мне приятно. Не противно, не мерзко, не страшно. Не знаю, даже наоборот, спокойно себя ощущаю. Не знаю… Горь, — внезапно ласково позвал его Петя, и от этого сокращения имени в груди у Игоря что-то приятно сжалось. Его так никто раньше не называл. — Ты веришь в истинных? Просто… может, мы истинные? Потому что по-другому это не объяснить. Мне от других как от огня бежать хочется, но ты… твои тело, запах и касания…       Петя поднял руку и мягко коснулся колючей щеки Игоря. Погладил аккуратно, будто бы Игорь был хрустальным, и улыбнулся нервно.       — Я сегодня, после этого приступа, сидел и думал, за какие ты мне страдания. Мне так никогда не везло, а с тобой повезло.       Игорь удивленно на него посмотрел. Он и не мог думать, что Петя так о нем думал, так к нему относился! Ему всегда казалось, что Петя что-то недоступное, далекое, и что Петя скорее снизошел для Игоря, но, как оказалось, для него Игорь тоже был чудом.       — Вероятно, ты достаточно настрадался, — грустно улыбался Игорь. — Петь, так получается… ты со мной в отношениях? Хочешь? Согласен?..       — А ты хочешь? — усмехнулся криво Петя. — Я ведь тебе ничего больше поцелуев дать и не смогу. Я же после этого… Вообще не могу. Никак. Даже сам себя коснуться не могу толком. А мысль о сексе меня до истерики доводит. Я тебе… вообще никак не смогу вот так, даже подрочить тебе не смогу без истерики.       Игорь помрачнел.       — Петь, какой секс? Я это и сам понял, что ты не можешь никак. Если тебе больно даже садиться, о чем речь?       — В смысле понял? — изумился Петя. — И… и тебя это никак не смущает?..       Игорь пожал плечами.       — Ну как-то же люди живут без секса и им нормально. Думаешь, я не переживу?       — Ага, а у кого-то нет секса и они из-за этого расстаются.       — Но я же знаю, что меня будет ждать в этих отношениях. Петь, я спокойно отношусь к сексу. Есть — хорошо, нет — хорошо. Подрочить я себе всегда могу.       — Ну ты серьезно? — неверяще уточнил Петя, будто думал, что над ним издевались.       — Ну да, — растерянно кивнул Игорь. — Мне ты нравишься, а не перспектива тебя трахать.       Петя поджал губы, неуверенно глядя на Игоря, будто все-таки и не полностью поверил в его слова, но Игорь его в этом не винил. Он сам не шибко часто словам верил, но Игорь ему все докажет, покажет.       — Я и пальцем тебя не трону, — пообещал Игорь.       — Верю, — прошептал одними губами Петя, и, надо же, в самом деле верил, просто, может быть, не до конца. — Поцелуешь меня наконец?       Игорь замер, подняв на Петю удивленный взгляд. Поцеловать? Он в самом деле может его поцеловать? У Игоря едва дыхание не перехватило, и Петя довольно улыбнулся. Ему нравилось оказывать на Игоря такой эффект, когда самые невинные вещи для Игоря значили так много. Ну, чего греха таить, для Пети теперь тоже.       Игорь неуверенно подался к нему, коснувшись его горячих скул, заглянул в блестящие глаза, затаив дыхание. Петя прикрыл глаза и подался вперед. Игорь накрыл его губы своими, делая все так аккуратно, как мог. Нежно, ласково. Обхватил нижнюю губу своими, посасывая, не решаясь на большее. Петя закрыл глаза и зарылся пальцами в его волосы, притягивая к себе ближе. У Игоря кровь вскипела от этой близости, от дыхания Пети на своих губах, от того, как правильно было его целовать, чувствовать, как кожа на щеках становилась горячее.       Ласково, нежно, нетерпеливо, ловя каждый его вздох, каждое движении его тела, наслаждался тем, как нежные Петины пальцы гладили его волосы, такая простая, невинная ласка, а у Игоря по спине мурашки. Игорь чуть отстранился от него, судорожно выдыхая, а после широко улыбнулся, глядя во влажные Петины глаза.       — Петь, ну ты чего? — улыбнулся Игорь. — Все ж хорошо, да?       — Слишком хорошо, — шмыгнул Петя.       — Плакса, — ласково сказал Игорь, утирая влажные уголки глаз.       — Та еще, — грустно усмехнулся Петя. — Мило, знаешь ли. Отец называл меня просто припизженным. А ты так ласково «плакса». Игорь нахмурился. Каждая подробность Петиной жизни больно ранила под ребрами, и ощущалась, как заноза, которую хотелось выцарапать. Он нежно погладил Петю по щеке.       — Не хмурься ты так, — улыбнулся Петя и поцеловал в морщинку меж бровей. — У нас с ним уже получше стали отношения.       — Надеюсь, — выдохнул Игорь и прижался своим лбом к его, чувствуя Петино дыхание, его жар и запах. Игорь ощущал желание жить у Пети под кожей, но, на удивление, ему хватало и того, чтобы просто сидеть с ним рядом вот так, гладить его, видеть его улыбку, черные глаза, блестящие не то слезами, не то внезапным счастьем, в которое так сложно поверить, так сложно и страшно, и так хочется.       Игорь поцеловал в висок, спросил:       — Чего ты, Петь?       — Не знаю, — шмыгнул он. — Наверное, от счастья, — Петя провел кончиками пальцев по колючей щеке. — Я как-то… После всего этого пиздеца решил, что мне никто не нужен. Потом понял, что, оказывается, нужен. Дерьмово было очень, а потом я решил, что я просто никому нахер такой не сдался. Ну просто… Я же видел, какие нормальные пары и в каких отношениях состоял я. Я мог дать только крутой секс, этим и пользовался. А когда уже не мог этого дать… ну, осознал, что в принципе ничего дать не могу. Я не нежная заботливая омега, которая будет в щечки тебя целовать по приходе домой, улыбаться и падать в обморок от матов. Я как-то… убедил себя, что если мне кто и светит, то мужик, который будет каждый вечер трахать меня насильно, — он хрипло рассмеялся. — А тут появилась звезда Питера, сам майор Гром! И такой весь хороший, и все в нем правильно. Такой весь рыцарь, искренний, провожает до дома, за жопу не лапает при любом удачном случае. А мне казалось, что рассчитывать мне все равно не на что. Я заноза в заднице, веду себя, как истеричка, еще и в жопу дать не мог.       Игорь нахмурился и чуть отдалился. Покачал головой и сел рядом, обняв и прижав к себе. Петя поерзал, прижался щекой к его груди и крепко обнял.       — Петь, мне кажется, это не все вокруг тебя плохие, это ты заведомо решил, что вокруг все плохие. И к себе ты относишься как к товару на рынке. Успокойся. Ты человек, и человеком мне понравился.       — Ладно, закрыли тему… Я устал. Не хочу ничего обсуждать.       — Ладно, — быстро смирился Игорь. — Но мы же точно решили, Петь? У нас теперь… все серьезно?       Петя вскинул голову и посмотрел на Игоря.       — Какой же ты дубовый…       Игорь тихо фыркнул.       — Я хочу убедиться! Скажи словами и я отстану.       — О Боги, — Петя закатил глаза. — Да, у нас все серьезно, насколько это вообще возможно с кем-то вроде меня.       — Петь, не начинай. Я уж сам решу, какой ты для меня. Окей?       — Окей, — усмехнулся Петя и теснее к нему прижался. — Можешь телик включить, наушники беспроводные справа от тебя. Но можешь не подключать, мне не мешает шум от телевизора.       — Да я бы и не подключал… — сказал Игорь. — Я не умею.       — Вот ты дед, а, — усмехнулся Петя и закрыл глаза.       Уже дремля на Игоре, он ощущал, как на улице совсем стемнело, комната погрузилась во мрак и освещалась только миганием телевизора. Слова Петя разбирал с трудом, но слышал очень четко ритм сердца Игоря, его дыхание, и слушал их, как молитву, которая облегчала любую в нем муку, прощала, понимала и принимала. Чувствовал, как нежно Игорь его гладил, и вдруг Петя осознал: к нему уже относятся как к драгоценности. Ему не надо это заслуживать. Не надо ничего доказывать. Он уже идеальный для Игоря.       Наконец, полностью успокоившись, Петя заснул.