Беки-беби уси-пуси Беки-беби муси-пуси

Глава 8 После ванны меня полностью закупорили. Вместе с моей любимой соску вернулась и затычка в задницу. Нянечка не только вставила мне в рот мою соску-пустышку, но и вкатила мне в попку №1. Затем мой живот и задницу обволок приятно мягкий дневной подгузник, который сразу покрылся пластиковыми громко трещавшими трусиками. Но кроме плотной пробки в задницу ко мне вернулся и тугой атласный корсет. Когда няня начала мне его шнуровать, а затем плотно стягивать я не удержался и описался в подгузник. Затем на мне оказались розовые кукольные длинные панталончики с оборками за колено и такое же кукольное атласное розовое платье с кружевным подолом до колена, с завышенной талией и целым ворохом белых нижних юбок, которые состояли из сплошных оборок и рюш, а еще громко шуршали от малейшего движения как сухие листья. Шуршание нижних юбок платья и потрескивание пластиковых трусиков под ними создавали сюрреалистичную музыку стоило мне только хоть немного пошевелиться. Эти звуки вначале приводили меня в стыд, а спустя какое-то время стали казаться очень забавными. Вскоре я громко трещал своими пластиковыми трусиками и шуршал юбками своего наряда тешась, как обычный ребенок. Видя, как я играюсь ними нянечка ласково улыбалась. Вскоре она на голову мне одела детскую розовую атласную шляпку для девочки более старшей и после этого я стал выглядеть как девочка от лет трех до шести. После того как на моих ногах оказались первые в моей жизни туфли на каблуках, я вдруг очень испугался, боясь с них упасть или свернуть себе лодыжку. Это были розовые лакированные туфельки с ремешком наподобие туфелек Мэри-Джейн, только каблук у них был не такой широкий и устойчивый, а по-женски тонкий, высотой не меньше двух дюймов. Первый мой урок был в том, чтобы хотя бы научиться правильно стоять на каблуках, а потом уже правильно сделать первые шаги. Зрелая женщина мне все подробно объясняла, показывая все на примерах. Я старательно все за ней повторял. Хоть пробка в моей заднице мне доставляла немного дискомфорт, но она все же сделала доброе дело и благодаря ее наличию, мне легко удалось поставить шаг и контролировать перенос веса с ноги на ногу, но самое главное благодаря изящной затычке во мне, мне удалось уловить момент как на самом деле нужно правильно покачивать бедрами не пошло, а изящно со скромностью как сама невинность. Впрочем, с пробкой в попе и так было трудно ходить чтобы не покачивать бедрами, но тут самое главное правильно это делать. Нянечка сказала мне, что по мере того как толщина пробки во мне будет расти это у меня будет получаться все лучше и лучше, главное не лениться и стараться в учебе. Когда у меня уже ноги подгибались от усталости Эльвира позволила мне сесть на мягком розовом кресле, которых вчера появились у меня в комнате целых два. Сначала она сама изящно медленно села, как настоящая леди, подробное объясняя все тонкости. После того как я десять раз сел и встал на одиннадцатый раз у меня все же получилось правильно сесть. Потом я это повторил для закрепления еще десять раз. Няня удовлетворившись результатом сказала, что мне еще нужно правильно научится садится, когда я буду носить наряды с длинной юбкой и очень длинной юбкой, а еще ходить на высоких и очень высоких каблуках, но это произойдет только тогда, когда я уже буду закупорен пробкой не меньше №4. Женщина сказала, что с ростом толщины моей пробки в попке будет расти и высота моих каблуков и мне будет позволено носить более длинные юбки. Тем временем няня включила телевизор где шли уроки макияжа для начинающих. Изредка няня останавливала видео и дополняла его очень важными комментариями. После часа теории мы перешли к практике перебравшись уже к туалетному столику. И я впервые в своей жизни нанес себе на губы первую свою помаду. Получилось у меня мягко говоря не очень. Тогда няня очистила мне губы, и сама навела мне контур губ подробно разбирая мои ошибки и делясь своими мелкими техническими хитростями в этом деле. После пятого раза я смог все же заслужить одобрения няни. Затем пришла очередь блеска для губ, тут было еще сложнее, но и это я преодолел под руководством Эльвиры. Вскоре я пробовал разные сочетания помад и блеска для губ. Что удивительно хоть я и был «слишком правильным мужиком», но это занятие чуждое мужскому естеству очень мне понравилось. Потом снова я маршировал как солдат на плацу изучая разные движения и делая первые в своей жизни реверансы и книксены. К концу дня я от этой шагистики просто валился от усталости и после ванны наполненное высокой пахучей пеной, когда моя жена просюсюкала: «Беки-бэби уси-пуси, Беки-бэби муси-пуси моя девочка пора пеленаться» я уже не пытался сопротивляться и просто полностью отдался в заботливые руки женщин. Мое инфантильное детское естество просто вопило от восторга что этот «взрослый» день наконец закончился, и я могу просто расслабиться и предаться сладким детским грезам в своих пеленках. Но что удивительно после того как меня выкупали, плотно спеленали и уложили в мою кроватку я не провалился полностью в младенчество и полностью остался при уме взрослого мужчины. Но что меня в тот момент больше всего удивило так это то что мне сейчас было чертовски хорошо в пеленках. Я тогда впервые начал получать наслаждение от своего беспомощного совершенно неподвижного состояния кокона. А еще я впервые понял, что мне больше совершенно не стыдно быть младенцем в пеленках, когда я наедине с нянечкой и моими любимыми женщинами. Я расслабился и пописал в свой подгузник, затем прикрыв глазки и мерно посасывая свою соску, тихо засопел. Мне снились сны маленькой девочки, где было много ярких игрушек, много ярких красивых платьиц как у принцессы, много вкусных конфет, мягкие нежные подгузники, моя любимая соска, бутылки с молочными смесями и заботливые нежные руки моей нянечки. Следующий день тоже начался с анальной пробки, подгузника, корсета и нового платья, теперь это было мое первое платье почти взрослой девушки. Это была розовая атласная униформа французской горничной с маленьким чепчиком и белым атласным передником. Правда короткая юбка платья до колена тоже под собой имела целую кучу нижних оборчатых юбок. И талия чуточку завышена, как у платья для девочек лет шести. После серии уроков шагистики, приседаний в книксенах я получал уроки как правильно делать, уборку в доме, как стирать и гладить вещи. К концу дня мои ноги снова гудели от усталости, поэтому я снова испытал непередаваемое удовольствие, когда снова оказался в пеленках туго спеленатый, перевязанный атласной лентой и упакованный в мягкий изящный чехол младенца. Нянечке даже не пришлось меня укачивать в колыбельке я, едва высосав бутылочку вкусной молочной смеси сразу вырубился. Таким был и следующий за ним день, и все последующие. Я учился быстро, как говорит нянечка хватал все на лету. Видимо причиной тому было что во мне уместился и разум взрослого мужчины и ребенка. Как говорят британские ученые детей легче научить новому. Меня только очень пугал тот факт, что из меня получалась лучшая женщина чем я был мужчиной. Прошла неделя другая, третья, месяц, второй и третий, а все больше и больше погружался в женские премудрости. Через три месяца с лишним я уже научился готовить простые блюда, стирать, утюжить и конечно же разбираться в одежде и косметике. Я уже мог нанести себе на лицо вполне пристойный макияж, хоть и не такой сложный как делают в салонах красоты. Каждое утро я чертовски туго затягивался в корсет, так что аж спирало дыхание. Затем вставал на каблуки, которые уже достигли заоблачных семь дюймов. Держался я на них уже очень уверенно, но на них я должен был упражняться в движениях. И хоть мои реверансы и книксены были безупречны я каждый день им отдавал час занятий, после которых туфли с высоченными каблуками казались мне вселенским злом, поскольку после этого болели не только ноги, но и бедра, а также спина. Кроме каблуков и утягивания в корсете была еще закупоривание толстой анальной пробкой. Теперь я носил уже четвертый размер и готовился принять пятый размер. Первый и второй размер я прошел за месяц, потом месяц привыкал к третьему, теперь уже шел четвертый месяц, точнее второй месяц как ношу №4. Как мне и обещали №3 и №4 имеют приятные бонусы. В них внутри есть какие-то штуки, которые внутри перекатываются, когда начинаешь интенсивно двигаться и широко ступать. При этом испытываешь очень интересные и приятные ощущения. Но закупорится или откупорится ими я уже совершенно не мог. Только нянечка может мне эти затычки поставить или снять. Снаружи №3 и №4 как №1 или №2 имеют всего лишь маленькое основание в виде маленького розового камушка в форме сердечка, которое легко прячется за сдвинутыми половинками попки. С этой штукой в заднице я проводил иногда по 8 часов. И даже когда меня няня откупоривала, я и дальше продолжал ходить изящной женской походкой красиво покачивая бедра. Правда с пробкой бедра сами покачивались, и эта походка у меня сама собой получалась. По-другому я просто не мог. Но вот с этой пробкой и на семидюймовых каблуках склоняться в реверансах было еще то удовольствие, которое требовало терпения и определенных усилий. Но тем не, менее несмотря на волнительные, перекатывающиеся внутри пробки штуковины мой книксен был безупречен. Почему я это терпел и больше не протестовал? Да хрен его знает! Просто мне начало нравится то что со мною делали женщины и то существо во что я превратился и продолжал превращаться совершенно не протестовало этим изменениям. Мне вдруг стало нравится подчиняться женской воле, быть как послушный ребенок и быть в полной зависимости от женщин. Меня больше не пугало что меня превратят навсегда в младенца, поскольку я им уже и был. Даже не пугало что меня оденут маленькой девочкой и поведут показывать посторонним. Просто я знал, что нянечка и моя жена этого не сделают, они меня слишком любят и я их тоже очень люблю разумеется, как ребенок и как сисси которая все больше и больше прорастала во мне. За три месяца я перепробовал платья и юбки разной длины, но все же мы остановились на фасоне симбиозе сисси платья и платья маленькой девочки годик или полтора. Оно и стало моей повседневной одеждой для дома. Подобное платье своими формами на вид было очень странным, но моей жене оно очень нравилось, поэтому и мне тоже очень нравилось, поскольку в последнее время мне очень хотелось нравится Ванессе, пусть даже таким очень странным способом. В таких платьях имелись определенные свойства: во-первых, они имели сильно завышенную талию и во-вторых, целый ворох бесконечного числа белых, нижних юбок-кринолинов, на которых юбка оборчатого платья лежала почки горизонтально и выглядело это словно полдюжины торчащих пачек балерин сшили вместе. Во-третьих, несмотря на большое количество слоев ткани, они ни не только не доходили до середины бедра, но даже не покрывали полностью бедер. Поэтому из-под всего этого вороха оборок и кружев был виден всегда мой подгузник. И не важно был я без трусиков в одной лишь памперсе, или памперс покрывался атласом и кружевными оборками или поверх подгузника мне давали громко трещащие пластиковые трусики, факт наличия у меня детского подгузника, был всегда на виду, вместе с моей соской-пустышкой, без которой я уже совершенно не мог обходиться. Эти два очень важных предмета, которые уже намертво ко мне приросли, уже не намекали, а просто вопили кто я теперь на самом деле есть. Они были словно моим поясом верности и символом женской власти, которой сейчас упивалась надо мною Ванесса. Она говорила, что если я попытаюсь сбежать от нее к другой женщине, то без получения через определенное время ключевой фразы, я впаду в глубокое детство. Я же все хорошо понимал, как и понимал тот факт, что для меня теперь хватит вполне даже отсутствия подгузника и соски чтобы я с легкостью мог сойти с ума. Но было и еще одно которое надежнее любого якоря удерживало меня возле своей женщины это ее любовь и материнская ласка, нежность и внимание ко мне, которые мне не сможет дать ни одна женщина. В принципе в этих слишком вычурных и странных «детских платьях» из-под которых был виден высокий кружевным верх чулок вместе с подвязками пояса для чулок мне было очень комфортно, хоть я и выглядел очень причудливо. Поскольку я был для своей жены еще и куклой то она как всякая девочка очень любила переодевать свою куклу. Порой она меня переодевала несколько раз на день. Правда, когда я работал на кухне или занимался хозяйственными делами нижних юбок под моими платьями не становилось меньше, просто они не так сильно торчали в стороны, опускались ниже почти до колен вместе с кружевным подолом юбки платья. Тогда подгузника не было видно. Но когда я был в качестве игрушки для любовных утех всегда носил только очень короткие детские платья. В таких случаях мне иногда позволяли быть без подгузника в одних атласных трусиках. Но долго это не длилось. Я просто мог быстро испачкать свои трусики семенем от сексуального перевозбуждения или описаться от волнения. Обычно, когда я ублажал Адель и Ванессу, материал моих платьев всегда ярко блестел и переливался, а еще был полупрозрачен, что еще больше придавало мне схожести с сексуальной постельной игрушкой. На голове могло быть все что угодно от огромной детской шапочки из сплошных рюш и оборок, до плотного детского чепчика, который тоже был не менее щедро оформлен оборками и рюшами. Но голова моя никогда не была пустой, если нет шапочки на макушке головы красовался огромный атласный бант под цвет моего платья и такой же бант обязательно был у меня сзади на талии или правильнее сказать на спине поскольку талии моих нарядов почти всегда были сильно завышены. После того как меня переодевали в розовый атласный наряд горничной и произносили нужную «волшебную фразу» я вскоре неотвратимо полностью входил в образ и тут же немедленно отправлялся заниматься уборкой в доме, стирать и утюжить. Какое-то время я делал уборку в доме только сам, но по мере моего обучения и продвижения в страну женственности мой статус неизбежно вырос, и я стал не просто прислугой, а что-то вроде заботливой, внимательной и послушной фрейлины женщин моего сердца. Времени у меня стало еще меньше, но жена решила мне немного облегчить жизнь. Ванесса стала нанимать в дом другую женщину, когда была необходимость в тщательной генеральной уборке дома. Миссис Смит была зрелая дама, которую я и раньше знал, и нанимал ее для этого дела. Она приходила два раза на неделю и делала уборку. Поэтому, когда однажды я ее встретил у нас в доме после моего преображения то чуть не упал на пятую точку. Она же увидев меня в таком виде сразу потеряла дар реки и выронила из рук швабру, а ее глаза стали огромные как блюдца. Мне же хотелось провалиться сквозь землю. Меня накрыла дикая волна позорного стыда, как несколько месяцев назад там в парке, когда меня вели домой. Я же был сегодня как всегда во всей красе, в образе премиленькой малышки. На мне было короткое торчащее платье девочки на годик, из блестящего ярко лимонного атласа, с ворохом пенистых нижних белых кружевных юбок. Кроме обычного подгузника на мне еще были пластиковые трусики поверх которых были одет еще один толстый, мягкий дутый подгузник из такого же лимонного блестящего атласа. Белые чулки и белые туфельки на каблуке в пять дюймов. На голове огромная, детская, лимонно-желтого цвета, мягкая шапочка-капюшон, в форме сердца, с кружевными оборками по краям. И конечно же во рту огромная детская соска с лимонно-желтым пластиковым щитком и колечком. -Мистер Джонсон, неужели это вы? Вы что тоже из этих? — спустя минуту, когда немного прошла оторопь, спросила миссис Смит. — Ее зовут Беки. Она любит носить атлас и кружева. А еще она не может обходиться без своей любимой соски и подгузников. Она обожает пеленаться и спит только в пеленках-ответила почти ласково за меня няня. Я думал, что женщины будут сейчас смеяться и говорить насколько я нелепо выгляжу. Вместо этого миссис Смит наоборот выразила восхищение тем насколько я миленькая и какой хороший и послушный ребенок из меня получился. Пока женщины беседовали я быстренько улизнул в спальню, где меня ждала Ванесса и Адель. Нет, секса и сексуальной разрядки я не получу, зато это получат мои любимые женщины. Я должен буду старательно вылизать им писечки. Сам же буду оставаться несколько дней в целомудрии толстого подгузника. Если же не будет силы терпеть просто попрошу нянечку, и она перед сном подоит мою птичку. Мастурбировать теперь я уже не мог поскольку ночью был всегда в пеленках, а днем я всегда был в подгузнике под присмотром женщин. Если же мне был позволен секс, то мне приходилось обслуживать сразу двоих женщин. Видимо кроме психотропных веществ и гормонов в тех молочных смесях что я постоянно пил из бутылочек с соской было что-то такое, что заставляло мой пенис всегда стоять и я стал легко возбуждаться. Когда же мне было позволено просто кончать, просто занимаясь обычным сексом с женщинами я теперь извергал спермы целые реки, мой пенис как-то незаметно подрос и стал на несколько сантиметров длиннее. Что с одной стороны радовало, а с другой стороны пугало, поскольку теперь меня беспощадно использовали как самую настоящую игрушку для постельных утех, как самую настоящую шлюху. Скорее не я их, а они меня трахали. Но как бы мне тяжело не было в трудах моих, каждую ночь меня неизбежно пеленали, укладывали в мою колыбельку и как полагается укачивали в ней. Пеленки стали для меня настоящим убежищем от дневной суеты. Но пару раз на неделю я смотрел живое порно. В нашей бывшей совместной спальне, где теперь была лишь спальня Ванессы и ее любовницы стояла еще одна колыбелька. Меня спеленатого укладывали в нее на бок, а не на спину как обычно и я во всей красе наблюдал как две женщины страстно ласкают друг друга. Я же полностью упакованный в своем коконе из пеленок просто сходил с ума от сексуального желания. Иногда меня оставляли страдать, а иногда открывали зарешеченный верх моей колыбельки и достав из нее спеленатого младенца, в которого меня превратили, брали к себе в кровать. Поскольку я был совершенно беспомощный, они лишали меня моей любимой соски и садились мне на лицо. Мне же ничего не оставалось как старательно вылизывать им киски. Часто от запахов женских бутонов и солоновато приторного вкуса соков их кисок я не мог сдержаться и кончал прямо в свой подгузник, после чего писался в свой подгузник и засыпал почти мгновенно в своих пеленках. Теперь когда меня пеленали кроме плотного детского атласного чепчика я получал еще мягкую детскую шапочку. Шапочка эта была с атласными завязками и глубокая с кружевной оторочкой и рядами рюш наверху. Ее надевали мне поверх плотного детского чепчика и натянутого капюшона свивальной ночной рубашки младенца, а затем все это покрывалось пеленками. Но самой главной изюминкой этой шапочки было то, что в ней были встроены маленькие блютуз-наушники. Поскольку я и дальше продолжать посещать сеансы доктора Фаучи и получать от него новый диски с «лечебной» аудио программой, я теперь это мог комфортно слушать в пеленках, посасывая свою любимую соску и писая в подгузник. Иногда это была очень спокойная умиротворяющая музыка, иногда это были разные успокаивающие звуки природы, но все время, погруженный в магию звука, я всегда слышал какие-то посылы и сообщения на подсознательном уровне. Все чаще и чаще мог услышать в себя в голове обрывки мягкого голоса, говорящего что-то вроде: «Я люблю носить трусики» «Я люблю атлас и кружева» и «Мне непременно нужно носить мягкое нижнее белье с оборками» «Я маленькая девочка» «Все детки спят в пеленках» «Мне нужно пеленаться». Я хорошо знаю, что за этим голосом были и другие скрытые посылы, но какие они в действительности были и как они подействовали на меня, мне оставалось только догадываться. Многое я понял со временем, когда уже было слишком поздно, когда уже был произведен нужный эффект и во мне уже начали происходить необратимые изменения, но самое главное я уже слишком глубоко провалился в то дерьмо из которого мне уже никогда не выбраться. Если же судить обо всем этом чисто с женской положительной точки зрения об моих изменениях, то я уже много чего научился как женщина за довольно короткий срок. Например, я умел сделать себе вполне пристойный макияж, накрасить ногти на руках и ногах, накрыть на стол, обслуживать за столом, стирать и утюжить (включая и самые деликатные вещи моей жены и любовницы), а также правильно ходить, садиться и выходить из машины как обычная женщина. Но самое главное няня меня научила не только безупречным женским движениям и жестам, но и безупречным манерам хорошо воспитанной леди. За что я был ей очень благодарен.